Власть над прошлым

Деймон хотел вернутся назад, к Стене, и цивилизации. Он хотел теплую ванну, хотел вина и ощутить тепло тела Лейны. Он хотел увидеть своего Кровавого змея и просто оставить эту чертову пустошь позади наконец! Но больше всего Деймон хотел обхватить рукоять Темной сестры и отсечь глупую голову этого чертового дикаря. Торугг, так представился этот рыжеволосый, когда Деймон очнулся в какой-то небольшой пещере, и увидел эту щербатую морду по ту сторону костра, единственного источника тепла. Он много болтал, и постоянно прикладываясь к бурдюку с чем-то отвратительно кислым и вонючим. К сожалению, падение с лошади не обошлось для него без последствий. Он вывихнул правую руку, — свою боевую руку! — отбил бедро, невольно растревожив старые боевые раны, сломал несколько ребер, и у него явно было сотрясение. Это не говоря о ссадинах по всему телу и приличной шишки на голове. Поэтому сейчас Деймон был бесполезен. Наступать на ногу было больно, ребра вспыхивали при каждом вдохе и выдохе, а рука была слаба. Хотя, если будет крайняя нужда, он все же сможет размахивать мечом так же, как делал этот во время войны на Ступенях, когда на его теле были не только синяки, но и еще были воткнуты несколько стрел. К тому же, этот дикарь был хоть невыносим и незнаком, но все же именно он приволок его в безопасные стены пещеры. Не нападал, развел костер, перетянул ребра его же порванным плащом, поделился пресной водой, и даже добыл им кроликов. Деймон не понимал, почему дикарь вообще решил ему помочь, а не убил. Он был так и сделал на его месте. Но тот все еще был рядом и пока этот Торугг был без сомнения полезен. Если Деймон не убьет его раньше, чем вернется к Стене, то, может быть, даже озолотить. Или подарит добротную лошадь и замковую сталь, ведь кому нужны медяки по эту сторону Стены?.. Хотя с каждой историей о том, как тот трахнул медведя, это становилось все менее вероятным. — Боги, да заткнись ты наконец!.. — рявкнул Деймон, холодно зыркнув на мужчину по ту сторону костра. — Как ты выжил в этой пустоши, постоянно болтая и неся чушь? Торугг вскинул кустистую бровь и громко засмеялся. — Я выживал прекрасно везде, где был. А вот ты здесь не протянул бы и пары дней без меня, неженка, — с ухмылкой сказал он, и, после того, как сделал еще один смачных глоток своего пойла и рыгнув, почти с тоской протянул: — Не то, что король-ворона. Тот по крепче был. Деймон презрительно фыркнул. — Да кто этот «король-ворона» с которым ты меня сравниваешь? — надменно спросил он, отметив, что тот уже не впервые упоминает это прозвище. — И я не неженка, дикарь! За такое обращение я и язык мог бы вырвать!.. — Но сейчас ты бесполезен, поэтому жри кроля, и готовься. Завтра в путь, — прочавкал между укусами жесткого мяса кролика рыжеволосый. — Я никуда с тобой не пойду, — твердо сказал Деймон, даже если то видение с мальчишкой, все еще казалось ему слишком реальным, чтобы принимать его за просто бред. Впервые с момента их знакомства, если его так можно назвать, дикарь стал серьезным, а его шаловливый взгляд голубых глаза вдруг стал слишком старым, чтобы принадлежать человеку. — К тебе же приходил Трехглазый ворон, — мрачно произнес Торугг, опустив руку, в которой была зажата почти обглоданная лапка кролика. — Мальчик. Он — глас Старых богов, которые велят нам добыть оружие для короля-вороны, чтобы в этот раз битва закончилась нашей победой, беловласка. Поверь, когда придет время, ты сам пожалеешь о том, что ерепенишься как молодой индюк. Поймешь, что нужно было не просто идти, а бежать к тому чардреву, неженка. Деймон рыкнул. — Я вообще не уверен, что у меня были не галлюцинации, да в Старых богов я не верю, — упрямо продолжил твердить он. Дикарь громко рассмеялся. — Зато они в тебя, да, — весело сказал он, вновь махнув в его сторону этой несчастной лапкой кролика. — Или ты думал я просто так оказался там, куда тебе притащила та лошадь? Нет, неженка. Это все боги. И поверь, мы не те, кто могу с ними спорить. Или ты думаешь, что я хотел быть здесь? Или король-ворона, который жаждал отдыха и покоя, но вновь оказался в центре событий, ибо боги выбрали его своим вечным чемпионом? Нет, нет, нет. Мы лишь смертные, мелкие детали большого плана и не более того. Мы можем только делать то, что нам велят, ибо за неповиновение расплата будет велика. И платить будем не только мы, но и все человечество, которое еще не осознает, какой ужас идет из Земель Вечной Зимы. На мгновение, но Деймону показалось, что вместо нелепого рыжего дикаря, перед ним сидит умудренный жизнью старик, чьи глаза, еще миг назад полные смеха, были полны тьмы и печали. Старые и уставшие глаза. — Мертвецы? — невольно сорвалось с его губ. Торугг вновь расплылся в щербатой ухмылке, вновь становясь тем невыносимым дикарем, а не мудрецом. — Много, много мертвецов, — довольно зловеще произнес он, наклонившись вперед, отчего отблески огня замерцали в его глазах и придал его рыжим волосам более яркий оттенок. — Нескончаемый поток мертвяков, чьи глаза сияют как голубые звезды, и которым не нужна еда, сон или же вооружение. Они уже начали стекаться на земли моего народа, и уже скоро подойдут к этой вашей красивой Стене. В этот раз Деймон уже не мог отрицать, что по его спине пробежала дрожь и что не верить брату, этому дикарю и мальчишке из видения, уже вот так просто не мог. Зерно сомнение упало туда еще с той беседы с Визерисом в его разум, но почему-то окончательно оно начало пускать корни именно сейчас. Перед его глазами на миг как на яву вспыхнула картина полчища гнилых тел, идущих по снегу, не оставляя за собой следов, а с их обезображенных разложением лиц взирали ярко-светящиеся голубые глаза. Деймон моргнул и тряхнул головой, чтобы избавится от этой странной картинки, которая была слишком реалистичной. — Ты сам-то хоть их видел? — огрубевшим голосом спросил он, кивнув на дикаря. — Видел, — легко ответил Торугг, смачно обсасывая косточку. — И ты скоро увидишь. Деймон отвел взгляд и на миг уставился в стену пещеры, по которой тихо стекали капли воды. Судя по тому, как было тепло внутри этих стен, даже влажно, совсем рядом был горячий источник. Этот дикарь разбил лагерь неподалеку от входа, частично загороженного булыжником, вместо того, чтобы заходить вглубь. На минуту он просто сосредоточился на этих мирно стекающих каплях, а потом вновь перевел взгляд на дикаря, отбросившего кость в сторону и громко рыгнувшего, в очередной раз доказав, что с приличиями за Стеной было также туго, как и с привычкой принимать ванную хотя бы раз в месяц. — И ты веришь, что этот король-ворона сможет спасти нас, используя оружие, за которым ты меня с собой хочешь потащить? — с ноткой скептицизма спросил Деймон. — Не слишком ли много веры и ожиданий, вложенных в одного человека? Торугг тяжело вздохнул. — Только от его рук Король Ночи умрет навсегда, — мрачно ответил он. — Естественно, против мертвяков один он не сдюжит. Но поэтому в этот раз он и родился не у принцессы-волчицы, а у королевы-дракона, имеющий в своем распоряжении армию и огнедышащих живых ящеров. Деймон нахмурился. Королева-дракон? Сейчас нет ни одной принцессы-волчицы, а это явно подразумевало девицу из Старков, как у них нет и королева, которую можно было назвать драконом. У лорда Старка есть только дочь, владеющая мечом лучше, чем любая знакомая ему девица, и бестолковая девчонка Отто в качестве весьма номинальной королевы, явно собравшаяся упиться до ранней могилы. Это было даже смешно. Деймон никогда даже не думал, что это дуреха так опустится и искреннее думал, после того случая с пожаром, что от нее будет много проблем. Но вместо того, чтобы набирать сторонников для дела своего сына, налаживать отношения с ним и дочерью, Алисента Хайтауэр сделала все, чтобы те ее даже за мать не считали. И стала пить столько, сколько он в молодости не всегда выпивал. Впрочем, Деймон и не думал, что эта бесхребетная девка додумается изменить Визерису и даже зачать бастрада. Но все же и тут она удивила. Ох, он бы многое отдал за то, чтобы увидеть лицо Отто, когда тот все узнал. А то наверняка знал о проступке дочери. У этого лиса везде есть уши. Хотя сейчас их куда меньше, но все же. С Хайтауэром нельзя расслабляться. Удар в спину он может нанести в любой момент. Особенно теперь, когда, если верить новостям из столица, он занял место регента при внуке своего так удачно скончавшегося брата, чей сын пропал сразу после пожара в Красном замке. Деймон был почти уверен, что тот был их рук дело. Но доказательство было мало. Однако не королева-дракон, но принцесса у них все же была, верно? Принцесса, которая однажды станет единоличной правительницей с армией и драконами, как и говорил этот дикарь. Принцесса, у которой был сын с волосами воронова крыла и этими странными глазами, всегда смотрящий так пронзительно и грустно с его почти кукольного детского лица, где улыбка была очень редким гостем. Они не были особо близки. И не потому, что Деймон совсем не обращал внимания на мальчика. А потом, что Рейнира, намеренно или нет, будто бы не давала им оставаться наедине. Это было больно, если быть честным. Он не был хорошим человеком уж точно. Но вреда ребенку своей — всегда его, как бы они не отдалились друг от друга за это время — драконицы, которого она так любила, уж точно бы не причинил, чтобы кто не думал. Неужто этот Торугг, говоря о короле-вороне, имел в виду юного Даериса? Того самого, кого даже его брат, казалось бы, любил, наверное, даже больше, чем Рейниру. А тот не любил ничего и никого больше, чем единственное дитя Эйммы. Верил, что видел его во сне взрослым еще до рождения, и что тот ему дал навершие меча, которое Визерис смог принести в реальный мир. Деймон знал, что тот его и по сей день хранит пуще любой ценности в своих покоях, а вечерами рассматривает как будто там начертаны секреты мира. И что тот все еще искреннее считал своего единственного внука спасителем, чье рождение предсказал Эйегон, как грядущую войну с мертвецами, которые придут из-за Стены во главе с Королем Ночи. Те же, о которых говорил и этот рыжий олух. — «Принц, который был обещан», — рассеянно пробормотал Деймон не сразу понимая, что говорит вслух. — На его челе была корона Эйегона Завоевателя, а в его руках был Черный огонь. И все Семь королевств склонились перед ним… Торгугг ухмыльнулся и наклонился вперед, почти слишком близко к огню между ними, чтобы это было комфортно. Языки пламени отражались в глубине его голубых глаза, и на миг Деймону почудилось, что он видит в них свое отражение. Правда не такое, какое привык. Не сильный гордый принц-изгой, всадник дракона и могучий воин, владелец Темной сестры. А уставший мужчина с растрепанными серебряными волосами, в который запеклась кровь, синяками на уже не таком гладком лице. Еще не старый, но уже давно не молодой, как ему нравилось думать. — А говоришь, что не понимаешь, — хитро протянул дикарь. — Да, именно так вы его зовете. Деймон нахмурился. — Даерис всего лишь ребенок! — резко сказал он. — Немного угрюмый, но он просто мальчик. Лицо Торугга исказила гримаса скорби. — Возраст души не всегда таков, каково тело, — неожиданно мудро изрек он, и вдруг резко повернул голову к частично загороженному входу в пещеру. Пару мгновений было тихо. Дикарь будто к чему-то прислушивался, а Деймон ощущал, как под кожей что-то неприятно зашевелилось. Его боевые инстинкты внезапно пробудились к жизни и он весь напрягся. Стук его сердце, звуки их дыхания, капели, стекающих по стене и падающих на влажный пол пещеры, и потрескивание костра. Все стало громким настолько, что даже больно. Запахи крови от разделенных кроликов, затхлости, сырости, пота и грязи с привкусом кислоты от меховой одежки дикаря стали почти невыносимыми. А пальцы непроизвольно сжились, желая ощутить рукоять меча. Запястье тут же пронзила боль, но Деймон едва это заметил. Опасность. Он хорошо знал это чувство, имел большой боевой опыт и мог ощутить ее за версту. И сейчас Деймон вдруг ощутил себя так, как будто его загнали в угол. Хотя тут же не было никого, кроме него и этого дикаря! И все же это чувство его не покидало. А только с каждым мигом усиливалось. Даже боль во всем теле отошла на задний план. Деймон сел ровнее, схватив Темную сестру, с которой всегда ощущал себя в большей безопасности, чем даже в любой броне, и тоже уставился на проход. — Слышишь, неженка? — шепотом спросил дикарь, все еще не отводя взгляда от узкого выхода из пещеры, отчасти загороженного булыжником. Деймон хотел было огрызнуться, когда тот вновь обозвал его этим унизительным прозвищем, но чувство того, что вот-вот откуда-то придет удар, было слишком сильным, чтобы по-настоящему обратить внимание на это. — Нет, ничего не слышу, — также тихо ответил он, изо всех сил напрягая слух, чтобы хоть что-то услышать. Шаги, дыхание, скрип снега. Но ничего. Казалось, что даже в пещере звуки стали тише. Почти неественно тише. Как будто Деймон оказался под толстым одеялом, отрезавшем все звуки, кроме его тяжелого дыхания и крови, громко стучащей в его ушах. Дикарь высоко вскинул рыжую кустистую бровь и покосился на него. — Вот именно, — зловеще прошептал он и Деймон с удивлением заметил, что из его рта вырвался пар. По его коже пронесся озноб, из его собственного рта тоже появляться облачка при каждом его вдохе, и, даже несмотря на все еще горящий костер, он понял, что быстро начал замерзать. Как будто нырнул в холодную реку. Деймон с каким-то затаенным ужасом также вдруг понял, что звук капающей воды тоже исчез. Вода просто замерзла на пол пути к полу. А булыжник перед входом начал прямо на глазах покрываться тонкой изморозью. Торугг медленно встал, и, взяв в руки молот, чья деревянная рукоять была потертой, а вместо металлической головки, та была сделана из камня и перемотана кожаными ремнями, вновь покосился на него. — Сиди здесь, — бросил он. — Чтобы не услышал, неженка. Сиди здесь. Тебе нужно добыть оружие и вернутся к королю-вороне. Иначе все пропадем. И направился к выходу. Естественно, Деймон не собирался сидеть на месте, как какая-то девица в беде. Да, он не в лучшей форме после падения с лошади, но на Ступенях он дрался и в куда худшей форме. Внутренний голос ехидно отметил, что тогда он был куда моложе, но Деймон его успешно заткнул. Он лишь крепче обхватил гарду Темной сестры, и, игнорируя еще одну вспышку боли в руках и ребрах, которая вспыхнула подобно огню между ребер, обжигая нервы и заставляя кусать губы, встал на ноги. Бедро болело. И все же Деймон не менее упрямо, хотя и хромая, направился к выходу из пещеры, где уже исчез дикарь, обнимая левой рукой ребра, а правой сжимая меч. Ощущение опасности становилось все сильнее, а редкое желание бежать сломя голову прочь тихо заверещало где-то на краю сознания. Деймон все равно его не слушал. Он никогда не убегал с поля боя: неважно, драка ли это в таверне или подворотне, или же поле кровавой брани. Да и куда бежать?.. Перед тем как обойти валун, Деймон на миг все же замер, облизав пересохшие губы. Он услышал, как за его спиной резко погас костер, чья пламя становилось все слабее. Сердце в ушах забилось еще громче, пытаясь вырвать из его побитой грудной клетки. Деймон стиснул зубы, решительно, выставив перед собой в защитной стойке меч, вышел наружу. На улице все еще была ночь, но благодаря лунному свету, отражающемуся от снега, покрывавшего все, что было вокруг, ему не нужен был факел, чтобы увидеть то, что было перед пещерой, все пространство перед которой было окутано неестественной тишиной и таким же неправильным, пронзающим до костей, холодом. Точнее кого. Это были тела. Разной степени гнилости: где-то были одни кости, где плоть все еще свисла кусками, а где-то тела были почти целы. Они стояли прямо напротив входа в пещеру, перед которой замер Торугг с молотом на изготовку, а их глаза сияли ярче, чем звезды на небе. Они были точно такими же, как в том мимолетном видении, что на миг промелькнуло перед его очами буквально десять минут назад как наяву, когда дикарь заговорил о мертвецах. Мертвецах, который были прямо перед ним. Те же, чьего прихода ожидал Визерис, те же, чей приход когда-то давно предсказал Эйегон Завоеватель, его предок, и те же, кого, очевидно, сын Рейниры должен был победить в приближающейся войне, которая наконец перестала быть для него просто бредом и виделась как никогда близко. Те же, от чьих рук сегодня Деймон не собирался умирать. Вес бремени, переданного им предком, который несли его брат и Рейнира в этот мир, легли наконец полным весом и на его плечи. Он не герой и не добряк, желающий спасти всех и все. Он был эгоистом и надменен. Но даже Деймон понимал, что если они не победят эту чуму, то им придет конец. Драконам, его семье, их королевству и всему миру. Он крепче сжал Темную сестру, напряженно смотря на стоявших перед ним чудовищ, и, едва первый из мертвецов зашевелился, бросился в бой, забыв о любой боли, вместе с дикарем, из чьей глотки вырвался громкий воинственный крик, заставивший его губы изогнуться в безумной ухмылке, а последнему страху перед неизвестным испариться как не бывало. Был только огонь боевого гона, горевший в жилах как драконий огонь и желание выжить.