Власть над прошлым

Отто Хайтауэр стал регентом лорда Лионеля Хайтауэра, пока тому не исполнится шестнадцать. А это целых пять лет, так как мальчику было почти одиннадцать в отличии от сестры, которой было уже тринадцать. Рейнира бы с удовольствием поддержала кандидатуру леди Бетани на пост леди Высокой Башни, но, к сожалению, в королевстве еще только начинают привыкать к тому, что женщина может руководить не только замком мужа и рожать детей. Ее саму и леди Джейн, с которой они стали более чем дружны за эти годы, до сих пор при каждом удобном случае пытаются дискредитировать, а что уж говорить о маленькой девочке, у которой еще есть пара мужчин родственников?.. Боги, Рейнира не могла все избавиться от ощущения, что это будут лично для нее очень долгие пять лет, в течение которых она вряд ли сможет спать спокойно, все ожидая и ожидая удара в спину от этой змеи. Нет, она и прежде ждала подлянки от сира Отто, и прочих упорных Зеленых, еще не готовых отказать от поддержки королеве-затворнице, чья ценность только в том, что у нее есть сын. Но все же за эти года Рейнира расслабилась, вдохновленная тем, как хорошо складывались обстоятельства. Ее репутация была чиста, отец не умирал, а их дом был на вершине мира. А теперь ее вновь начали мучить кошмары. Сны о том, что некогда было. Сны о прошлых видениях, где у нее было шестеро детей, и едва ли она смогла их уберечь от смерти или горя. Они были словно напоминанием о том, что сейчас у нее был только один мальчик. Один милый маленький умный и великолепный мальчик, которого Рейнира просто не могла потерять. Мальчик, которого многие не побоялись бы убить, лишь бы только Эгг стал королем, даже если ее брат, как и в несбывшемся прошлом, уже в восемь лет ясно давал понять, что не хочет быть королем. Ее братец, счастливый и розовощекий смутьян, хотел быть мореплавателем, как оказалось. Он обожал истории Лейнора о море и часто приставал к лорду Корлису, чтобы тот поделился своими приключениями, когда-то ходил под парусом. Рейнира поощряла это его увлечение. Ее брат был уже почти взрослым мальчиком, которому пора думать о том, чем он хочет заняться в жизни. И отец даже хотел определить его в новые чашники, каким некогда была она, но вот тут ей пришлось высказать свое мягкое, но твердое нет. Эггу нельзя было находиться в такой близости от вин дольше, чем то обычно требовали пиры и прочие приемы пищи. Конечно, Рейнира понимала, что, подливая вино членам Малого совета, ее брат от этого не станет пьяницей, но лучше не искушать судьбу. Вместо этого, она хотела поговорить с лордом Корлисом, чтобы он взял его в пажи. Эггу нравится море, да и от матери, которого в этот раз могла ждать совсем другая судьба, лучше быть подальше. Эйегон Мореплаватель всегда будет звучать лучше, чем Эйегон-узурпатор или Эйегон-пьяница. Самое главное, чтобы никто не испортил ее работу и не начал ему внушать то, что трон должен быть его. Чтобы никто не начал взращивать в нем ненависть к своему племяннику, ее мальчику. И вот снова ее мысли вернулись к сыну, как-то бывало все чаще. После того, как Даерис оседлал Каннибала, и они вернулись с Драконьего Камня домой, в Красный замок, ее мальчик будто ушел в себя. Его и без того редкие улыбки стало почти невозможно вызвать, а взгляд подчас был рассеян, задумчив и мрачен, что несколько неуместно смотрелся на лице столь молодого мальчика. — …принцесса? — вырвал ее из задумчивости тихий голос лорда Лимана, сидевший сегодня рядом с ней. Рейнира постаралась не вздрогнуть, когда ее невольно выдернули из ее размышлений в реальность. Она незаметно огляделась, надеясь, что члены Малого совета, заседание которого шло уже около часа, не заметили, что их будущая королева отвлеклась и почти их не слушала. Впрочем, сегодня они не обсуждали серьезных вопросов, больше выслушивали отчеты за последние месяцы и доклад лорда Корлиса, вернувшегося со Ступеней, которые теперь пиратам заполучить будет не так уж и просто. — Да, лорд Лиман? — тихо произнесла Рейнира, слегка повернув голову к мастеру над монетой, краем уха слыша, как лорд Лионель ставит в известность совет о каком-то мелком споре из-за земли двух лордов в Королевских землях. Она едва заметно вскинула бровь, замечая, что на лица пожилого мастера над монетой застыло легкое беспокойство, когда он пристально смотрел на нее. Слишком пристально. Рейнира хотела было открыть рот и спросить в чем дело, но тут ощутила, как по ее губам потекло что-то горячее. Она коснулась своего рта и растерянно уставилась на капельки крови, которые запачкали подушечки ее пальцы. Внезапно ей стало так душно, все звуки будто пропали, комната, где проводилось заседание совета, закружилась, а лицо лорда Лимана, чьи губы беззвучно шевелились, начало расплывается перед ее глазами, как свежие чернила на бумаге, на которую попали капли воды. Рейнире стало страшно. Она не понимала, что с ней такое. Ее миг назад ее самочувствие было прекрасным, ее мысли были ясными, а сейчас ее легкие будто в миг отказали и не желали вдыхать столь необходимые ей кислород. На секунду Рейнира подумала, что ее отравили, что неприятели все же совершили дерзкий шаг и покусились на ее жизнь. А потом она отдаленно услышала, кажется, обеспокоенный голос своего отца и чьи-то еще, после чего перед ее глазами окончательно все расплылось и наступила тьма. Впрочем, это длилось всего пару мгновений. Было такое чувство, что она просто моргнула, и помутнение в голове было всего лишь сном. Вот только когда окружающие ее пространство резко обрело ясные очертания, Рейнира увидела вокруг себя не зал, где заседал Малый совет и не его членов вместе с отцом, а снег. Он был везде. Кружил в воздухе, укрывал землю на многие мили вокруг нее, и покрывал скалы, видневшиеся вдали. Также Рейнира удивленно поняла, что стоит на ногах, а не сидит на стуле, и что ей было довольно холодно. Она обхватила себя руками и стала лихорадочно думать, что случилось. Как ее сюда занесло, и где это здесь?.. «Неужели у меня вновь видение?» — мимоходом подумала Рейнира, здраво рассудив, что она не могла вот так просто переместится из столицы в явно северные пустоши. Значит это вновь были происки богов. Хотя Рейнира была уверена, что ее оставил этот дар вместе с ее мальчиком. И ей это не нравилось. Не потому, что завидовала или что-то подобное, а потому, что тогда это означало, что Даериса в любой момент могли одолеть сны и видения будущего, как было с ней, или Дейнис Сновидицей. Не та участь, какую она ему желала. На ее мальчика уже сейчас и без того было много возложено. Рейнира будущая королева, а он ее наследник. Единственный. И любой ее враг будет готов нанести по нему удар, чтобы ослабить их обоих. Как физический, так и репутационный. Да, драконов не должно волновать мнение овец, но в том, несбывшемся прошлом, Рейнира была небрежна и следовала этому правилу, и что вышло? Ее детей унижали за их происхождение, а она вошла в историю не как хорошая королева, а как еще один тиран. Не говоря уже о том, что нести бремя такого дара просто было бы тяжело. Скрип. Рейнира застыла, услышав за своей спиной звук, похожий на очень тихие шаги, а потом медленно обернулась. Ничего. Только бесконечные просторы, полные снега и далеких очертаний гор и мертвых деревьев. Она настороженно огляделась и решила, что стоит пойти вперед. Не стоять же на месте. Но едва Рейнира подняла ногу, чтобы сделать шаг, как вновь услышала скрип снега за своей спиной, и вновь резко развернулась. Весь воздух в миг покинул ее легкие. Она с ужасом уставилась на того, кто до сих пор порой преследовал ее кошмары. Мужчина из льда, несущий смерть всему сущему. Король Ночи, так его назвали в легендах Севера, которые Рейнира за эти годы читала бесконечное количество раз вместе с сыном и слышала в те редкие мгновения, когда могла застать Сару Сноу вместе с Даерисом наедине. Ее мальчик обожал засыпать, слушая истории своего любимого поклявшегося меча, даже если Рейнира считала некоторые из этих историй слишком жестокими для такого маленького мальчика, как ее славный сын. Именно это чудовище все эти годы назад хотел забрать ее дракончика прямо из ее рук, куда его только-только вложили Старые боги. Он все также навеивал парализующий ужас, как и тогда, а его сверкающие как голубые звезды глаза были полны еще большей яростью, чем тогда, когда Рейнира была вырвала из иллюзорного мира богов. Но не только это ее напугало. В этот раз Король Ночи был не один. Он стоял в паре шагов от нее, а за ним… за ним, по всему полю, где еще миг назад был лишь снег и пустота, стояла огромное полчище мертвецов. Рейнира видела, что у части из них не был конечностей, местами торчали желтовато-белые кости, разрывающие сухую черную плоть, а с их как с полусгнивших, так и относительно целых лиц, на нее глядели такие же ярко-голубые глаза. Она не могла пошевелиться, широко раскрытыми глазами смотря на эту армию, вышедшую прямиком из семи преисподен, и даже когда Король Ночи медленно сделал шаг в ее сторону, не могла заставить себя сделать шаг назад, а еще лучше развернутся и начать бежать. — Ты не должна дать себя коснутся!… — вдруг услышала Рейнира позади себя мальчишеский незнакомый ей голос. — Беги!.. И, как по команде, она вновь ощутила, что может двигаться. Малоподвижное лицо Король Ночи дернулось, а из его горла вырвался больно резанувший по ее ушам скрежет, когда Рейнира сделала широкий шаг назад, в последний момент отходя прочь от его руки, которую он протянул вперед. А потом она развернулась, полная намерения бежать, как ей и велел голос, но ее окружение вдруг вновь сменилось на уже более знакомую ей декорацию Богорощи, которая была расположена в Винтерфелле. Даже не поворачивая головы Рейнира знала, что Король Ночи исчез, как и его многочисленная армия. Снег тоже. Ее бешено колотящиеся сердце начало успокаиваться, а взгляд зачарованно рассматривал непривычный вид знакомой уже Богорощи, представшие перед ней. Рейнира родилась в конце весны, и прожила большую часть жизни впору теплого длинного лета. Благодаря видениям от богов, визиту на Север и в Долину, она видела снег и ощущала пронизывающий холод. Но осень ей приходилось видеть впервые. А Богороща перед ней явно имела на себе отпечаток этой поры. Кроны деревьев были частично лишены своего убранства, а частично щеголяли багряно-желто-оранжевыми листьями, тихо колющимися от легкого ветра, сменивший собой холодный ветер, еще миг назад кусающий ее лицо. Под ее ногами было шуршащие покрывало, которое состоялось из тех же оттенков из уже опавших листьев и иголок с елей. Это было в равной степени как красиво, так и печально. Природа увядала, чтобы вновь возродится. Но в то же время, до того, как произойдет это возрождение, пройдет неизвестно сколько времени. А порой ожидание было хуже смерти. По крайней мере, для человека. Интересно, также томительно и смертельно бывает ожидание для природы, как-то бывает для человека?.. Или она смиренно переносит эти смены погоды, точно зная, что всегда за смертью придет жизнь?.. Рейнира сама не заметила, как ее ноги неторопливо пошли вперед, прямо к чардреву, чья багровая листва, в отличии от остальных деревьев вокруг, не стремилась опасть и укрыть землю вокруг белого ствола дерева и его спутанных между собой корней. — …матери плетут их, чтобы защитить своих детей, — вдруг услышала она вновь голос, но уже женский и достаточно зрелый, чтобы не принадлежать девушке. Рейнира обошла чардрево и увидела перед собой знакомое озеро, на чьей поверхности плавали листья, и камень, на котором сидела женщина. У нее были рыжие волосы и не броское, но явно дворянское одеяние в серо-голубых цветах. Она сидела в пол оборота к ней и с помощью коклюшек плела молитвенное колесо, какие делали последовательницы Семерых. Рейнира смутно помнила, как видела, что такое однажды плела ее мать для одного из ее братьев, Эйриона, который родился живым, но слабым, и скончался в колыбели через полгода после рождения. Внезапно незнакомка замерла, а потом едва заметно повернула к ней голову и Рейнира увидела, что голубые глаза женщины были затянуты пеленой, а по ее щекам текли кровавые слезы. — Это может только мать, — твердо произнесла рыжеволосая, и внезапно ее голос стал неразборчивым шумом, будто она нырнула под воду, а потом вновь тот стал четким, и она продолжила: — …заболел оспой. Если он переживет ночь, то выживет. Но это будет очень долгая ночь. Мутный взгляд женщины стал вдруг цепким и жестким. — Красный и пурпур ознаменует начало конца, — сурово сказала она, и, опустив взгляд на колесо в своих руках, тем же тоном добавила: — Человек из башни не должен повлиять на дракона, иначе зелень вновь расползется по логову его предков. Помни об этом, принцесса. Помни. Рейнира ничего не понимала, но чувствовала, как сердце в груди невольно сжалось от какого-то дурного предчувствия. Она хотела подойти ближе и заставить незнакомку объяснить свои слова, но неожиданно по Богороще пронесся ветер, отчего листья поднялись в воздух и попали ей в лицо, а потом ее будто сильно ударили в грудь чем-то увесистым и Рейнира начала падать. Падать, падать и падать. Земля будто испарилась, как и Богороща. Все стало черным, а и ее полет казался бесконечным. Рейнира не знала, где вверх, где низ. Была только темнота и ветер, свистящий в ушах. Она хотела кричать, хотела, чтобы это закончилось, и, вдруг, именно так и случилось. Полет неожиданно для нее закончился и Рейнира открыла глаза, не помня даже как их закрывала. И поняла, что она все-так же сидела на стуле, в зале Малого совета, а перед ней был мейстер Орвиль, задающий какие-то вопросы, которые не могла разобрать, и отца, чье лицо было полно беспокойства. — …принцесса? Вы меня слышите? — резко вернулся к ней слух, и она услышала голос мейстера, сующий ей под нос какой-то флакон, откуда весьма мерзко пахло. Рейнира поморщилась и отвернулась. Ее виски запульсировали от боли, а гордость была уязвлена тем, что члены Малого совета увидели ее слабость. Неужели боги не могли выбрать другой момент, чтобы послать ей это странное видение, в котором она все равно ничего толком не поняла, и чья четкость уже начала исчезать из ее головы? Армия мертвых в поле, устланном снегом, какие-то непонятные предупреждения о красном и пурпуре, знаменующим конец, драконе и человеке из башни, зелени, и молитвенное колесо… …заболел оспой… Она не знала почему, но два эти слова мгновенно привели ее в ужас, а плохое предчувствие в ее душе стало сильнее. Рейнира вновь отмахнулась от мейстера, твердо сказав, что с ней все в порядке и встала на ноги. Она ощутила непреодолимое желание увидеть сына, который сегодня утром был, кажется, немного вялым, а его лоб теплым на ощупь, хотя для ее мальчика это было привычно. Он с рождения был теплее, чем любой человек, которого Рейнира знала, чем Даерис порядком напугал их всех в первые дни своей жизни. Но шло время: недели, месяцы, и это не доставляло ему проблем, а его здоровье в целом было на высоте, поэтому целитель и мейстеры заключили, что это просто его личная особенность организма. «И уж точно это не могло значить, что он заболел оспой!» — пыталась убедить себя Рейнира, чувствуя, как в душе поднимает тот же знакомые уже до боли и зубного скрежета страх потерять своего единственного ребенка, который сопровождал ее с момент рождения ее мальчика. Отец пытался убедить ее вновь сесть, как и мейстер Орвиль, что заставляло ее почувствовать очередной прилив раздражения и смущения. Она не была фарфоровой куклой! Но не успела ничего сказать. Двери зала резко распахнулись и внутрь, без объявления и дозволения, ворвалась леди Элинда Масси, одна из самых верных фрейлин Рейниры, которая вошла в ее штат после того, как родился Даерис и заменила на этому посту Лейну, вышедшую замуж за дядю Деймона. Ее обычно бледные щеки были красными, указывая на то, что девушка явно бежала перед тем, как ворваться сюда, а ее светло-голубые глаза были напуганными и слегка блестели от непролитых слез. Дурное предчувствие Рейниры переросло в уверенность и еще до того, как Элинда открыла рот, она протиснулась мимо окруживших ее мужчин и подошла к ней. — Мой сын, — жестко спросила Рейнира, остановившись перед трясущейся леди Масси, сделавшей неловкий реверанс. — Что с моим принцем?!.. Губы Элинды дрогнули. — Ваше высочество, — трясущимся голосом начала она. — Я не… С принцем Даерисом все было в порядке утром, а потом ему вдруг стало плохо во время занятий с мейстером Герардисом, он был таким горячим, и… Я тут же послала за целителем! И… он подозревает, что у принца… у принца, что у него может быть о… оспа, моя принцесса. Из глаза фрейлины наконец хлынули слезы, которые она явно тщательно сдерживала, пока бежала сюда, а Рейнира ощутила, как ее сердце замерло и весь ее мир рухнул в черную беспроглядную пропасть.