Власть над прошлым

Когда лошадь наконец остановилась, а тяга исчезла, она поняла, что уже успело стемнеть. А еще вдруг осознала, что совершенно не знает с какой стороны выехала из леса, и где сейчас стоит лагерь королевской охоты. Рейнира огляделась по сторонам, судорожно стискивая в руках поводья, но едва ли это помогло. Единственный свет был тусклый отблеск луны, которые уже успела занять свое законное место на небе, и не более того. То тут, то там раздавались звуки ночного леса: ухали совы, хрустели ветки, хлопали крылья… Ей было неприятно это признавать, но она была напугана, ведь если быть честной, Рейнира редко в своей жизни по-настоящему оставалась одна. Нет, она не понаслышке знала, что такое одиночество. Как это мерзко и страшно, когда ты стоишь посреди толпы, но ощущаешь себя так, будто ты-хлипкая лодочка в бушующем море, на которую всем плевать. Она знала каково это ощущать себя сиротой при живом отце, который часто предпочитал сосредоточиваться на хороших вещах и игнорировать плохие. А за последние два года, в его глазах уж точно, Рейнира было одной из не самых «хороших» вещей, так что времени только вдвоем они проводили довольно мало. Знала каково это, не иметь кого-то, кому можно довериться и держать все в себе… Но физически одна, она не была даже ночью. Всегда были безмолвные слуги, были стражники, или придворные. А сейчас… Рейнира была совершенно одна, в темном лесу, имея при себе только небольшой кинжал, который когда-то подарил ей дядя Деймон после того, как она, еще будучи малышкой, заставила его научить метать тот в мишень, насмотревшись как так делает он сам. Поэтому, да, было страшно. А еще очень волнительно. Рейнира, немного успокоив бешено колотящиеся сердце и вновь осмотревшись, заметила блеск неподалеку и тихое журчание, что дало понять, что она набрела на ручей. Дикая жажда вдруг дала о себе знать, да и ее бедный скакун дышал так, будто сейчас упадет от усталости. Она спешилась и подвела беднягу к ручейку, из которого тот тут же начал жадно пить воду. Рейнира еле заметно улыбнулась, похлопала лошадь по боку, и сама присела перед источником благословенно-холодной воды. Пить из одного источника, что и лошадь было немного странно, но в данный момент ей было плевать. Ей понадобилось пару минут, чтобы вдоволь напиться и умыть покрытое пылью лицо. Рейнира встала на ноги, чтобы проверить бока лошади на наличие фляжки, чтобы набрать немного воды с собой, но тут услышала треск где-то позади себя. Она вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Никого. Рейнира невольно прижалась спиной к боку лошади, которая продолжала спокойно пить воду, и выждала еще пару минут. Ее взгляд лихорадочно метался по темноте, но когда так ничего и не увидела, то тихо выдохнула и, сжимая фляжку, которую, к счастью, нашла, повернулась к речушке. И вскрикнула. Там, прямо на напротив нее, по ту сторону реки, сидел зверь. А точнее волк. Такой, какого она в жизни не видела. Он был белоснежный, отчего в темноте казалось, что его шерсть сияет, большой, — почти размером с ее лошадь! — с парой рубиновых и жутко умных глаза, и… и… он был великолепен. Рейнира знала, что должна быть в ужасе от этого гиганта, который мог ее задрать одной лапой, даже не применив сотой доли своей звериной силы, но ей не было страшно. Скорее она была заворожена. Почти как в тот первый раз, когда ей удалось увидеть дракона. Она сделала неуверенный шажок вперед. — Skoros nykeā gevie dyni ao issi… Se timpa myrdys bona iksos found kesīr jāhor sagon envious, — пробормотала Рейнира, невольно перейдя на валирийский язык, и делая еще один шаг навстречу. Волк фыркнул и забавно замотал головой. Невольно она улыбнулась. — Тебе не нравится валирийский язык, красавица? — дразняще сказала Рейнира, и сама не понимая, какого пекла идет вперед, к этому зверю, который может ее съесть. Тот молча оскалился, показав ей свои довольно впечатляющие зубы, каждый из которых был размером с ее палец. — Не красавица, полагаю, — пробормотала Рейнира и наклонила голову на бок. — Значит, красавец? К ее удивлению, такой большой и страшный зверь надулся подобно павлину, и завилял хвостом. — Ты меня понимаешь, — изумленно выдохнула она, только сейчас понимая, что невольно начала разговаривать с волком, как говорила с Сиракс, которая всегда ее понимала, как не всякий человек. Но с драконами у всадников всегда была незримая связь, а волки речь человеческую не должны понимать. Впрочем, рубиновый взгляд, который вдруг на нее взглянул так, будто она была глупой дурочкой, говорил об ином. Рейнира хотела сделать еще один шаг вперед, который бы привел ее к самой кромке воды, но тут зверь встрепенулся. Он встал на все четыре лапы, показывая, что да, был и впрямь неестественно огромен, и направился в чащу. Но ей не хотелось, чтобы он уходил! Может это было по-детски, но Рейнире хотелось, чтобы этот великолепный волк еще немного побыл рядом, ведь, как это ни странно, но с ним она ощущала себя куда-как безопаснее, чем с уставшей лошадью, которая даже будто и не заметила гигантского хищника по ту сторону водоема. Ее ноги намокли, когда она пересекла речку, но Рейнира это едва заметила, а только панически смотрела на белое пятно, которое стремительно удалялось от нее. Она даже забыла о лошади, которую оставила позади, когда, что есть силы, побежала следом за волком. Рассеянно Рейнира вновь отметила знакомую тягу, которая ее привела сюда, а сейчас, опять проявившись, тянула ее следом за волком. Ее легкие отчаянно протестовали против непривычной нагрузки, как и ноги, но она продолжала бежать вперед. Рейнира только чудом не споткнулась о корни деревьев и не рассекла себе лицо ветками, которые то и дело попадали по нему. В какой-то момент белый силуэт впереди исчез. Она замерла, натужно дыша и ощущая растерянность, и лихорадочно замотала головой. Но вокруг была только темнота. Ей даже захотелось расплакаться, как маленькой девочке, но тут ее сзади что-то толкнуло, и Рейнира, издав громкий визг, полетела вниз. Ее коленки ударили о мох, который смягчил удар, а вот на руках точно осталось пару царапин. Раздалось тихое фырканье. Рейнира вскинула голову и увидела прямо перед собой белоснежную морду того, за кем столько гналась. Рубиновые глаза смотрели на нее с тем, что она могла назвать эквивалентом звериного веселья, и невольно Рейнира надулась. — Ты знал, что я бегу за тобой! — обиженно воскликнула она, указав пальцем на волка, который мирно уселся напротив. — И не дал мне отдыха… Веселился. Так с леди не поступают! Волк замотал косматой головой и переступил с лапы на лапу. Он вдруг прижал уши и направился к ней. На миг ей подумалось, что все, сейчас он точно ее съест, особенно, когда волк распахнул пасть… …а потом он лизнул ее в щеку. — Фу! — капризно воскликнула Рейнира, и вытерла волчьи слюни с лица. — Так тоже поступать неприлично, но если это твой способ сказать «прости», то я тебя прощаю, невоспитанная скотина. «Боги! Я сошла с ума!» — в тоже время весело подумала Рейнира, когда поняла, что ругает волка за то, что у него плохие манеры. Впрочем, она быстро забыла об этом, когда волк вновь встал на лапы и развернулся, чтобы уйти. — Не уходи, — вырвалось из ее рта, но зверь и не собирался. Он прошел пару шагов вперед, а потом остановился и выжидательно уставился на нее. — Ты меня куда-то зовешь? — недоверчиво спросила Рейнира, когда волк, словно устав ее ждать, вернулся, обошел ее и легонько толкнул в спину. Потом вновь сделал пару шагов вперед и опять многозначительно уставился на нее, а услышав ее слова, недовольно щелкнул челюстями. — Ладно, — пробормотала Рейнира, понимая, что терять уже нечего, к тому же подсознательно, она чувствовала, что он приведет ее туда, куда ее так настойчиво тянуло все это время. Она встала на ноги, отряхнула одежду, не то, чтобы это очень помогло хотя бы потому, что ей было ничего не видно, и пошла за волком. Тот больше не бежал и их прогулка, могла бы быть даже мирной, если бы это не был жуткий темный лес. Вдруг зверь навострил уши, прибавил шаг и, разогнавшись, быстро исчез в кустах. Рейнира замерла и растерянно моргнула. Но тут волк, а точнее его голова, появилась между веток, хмуро глядя на нее, будто не понимая, чего она там долго возится. — Иду, иду, — послушно проворчала Рейнира, и направилась к кустам. Она развела ветки в сторону и, стараясь хоть что-то разглядеть под ногами, чтобы не упасть, шагнула по ту сторону густой загороди, а потом вскинула голову. И замерла. Рейнира оказалась на поляне, которая была почти идеально круглой формы, и была залита светом луны, которая здесь, казалось, сияла ярче. Было красиво, но не это ее так поразило, а дерево, растущее посередине. У него был толстый белоснежный ствол, который ей во век руками не обхватить, у его подножья были видны корни, частично зарытые в землю, тяжелые ветки согнулись как ветки ивы, и касались почти самой земли, а его алые листья мирно покачивались на ветру. Это было чардрево. Намного больше, чем то, у подножья которого она любила проводить время, особенно в последнее время. И оно было явно старше, древнее. Но откуда?.. Рейнира была уверена, что в Королевском лесу не было чардрев, а те, что все же здесь когда-то может и были, давно погибли. Еще до того, как Таргариены пришли на эти земли, может быть еще даже до Рока. — В этом лесу оно последнее, — внезапно прозвучал несколько печальный переливчатый голос с немного странным произношением. Будто общий язык был для говорившего непривычен, и явно не родным. Рейнира огляделась в поисках того, кто это сказал и увидела, что за стволом дерева стояла невысокая, как она сама, фигурка. Она медленно сделала пару шагов к чардреву, краем глаза видя, что волк следует за ней. — Жаль, — совершенно искреннее сказала Рейнира. — Мне нравятся эти могучие деревья. Там, где живу, тоже есть одно. Оно всегда мне приносит утешение. — Но ты не следуешь Старым Богам, — ответила… женщина. Рейнира была уверена, что это была женщина, может даже девушка. По голосу было трудно определить точно, а увидеть свое лицо незнакомка не давала, продолжая прятаться за стволом дерева. — Семеро, Старые Боги… — тихо сказала Рейнира, зайдя под крону дерева, но не приближаясь к стволу, где смогла наконец разглядеть вырезанное на нем лицо. Оно было печальным. — Если быть честной, когда я молилась им всем, мне никто не ответил, и не подарил утешение, так что… Так что я мало верю хоть в кого-то из них, — продолжила она, задрав голову вверх, чтобы увидеть алые листья, которые сияли как витражное стекло из-за лунного света, проникающего сквозь них. И Рейнира даже не солгала. Семеро никогда не были богами, в которых она верила по-настоящему, даже неистово, как… как Алисента, например. Даже когда отец водил ее в септу, чтобы помолиться о брате, который так и не пришел. Молитвы за мать, или ради утешения, тоже никогда не работали. Дядя Деймон говорил это оттого, что они, Таргариены, дети валирийских богов, а не андальских, или Первых людей. — Но Старые боги верят в тебя, — твердо сказала незнакомка, и сделал робкий шаг вперед, показывая свое лицо. Рот Рейниры невольно распахнулся. Она не была особо усердной ученицей, но читать все же любила, а книги о Севере и Первых людях в последнее время преобладали в ее фаворитах. Поэтому она без труда поняла, что перед ней стояло самое настоящее… Дитя Леса. С темной-землистой кожей, одеждой из листьев и прутиков, которые также были искусно вплетены в волосы этого невероятного создания, чьи огромные зеленые, и светящиеся в темноте, глаза пристально смотрели на нее. — Ты… Ты… — потрясенно пробормотала она, понимая, что начала блеять, как дурочка, но ничего не могла с собой поделать, ведь… Это же Дитя Леса! Создание еще более невероятно, чем драконы, которые все еще летали в небесах, в то время как о истории о Детях остались только на страницах книг, и сказаниях такого далекого Севера. — Я Листочек, — представилось Дитя Леса и еле заметно улыбнулось, отчего Рейнира на миг заметила довольно острые зубы, мелькнувшие в его рту. То есть, ее. — А я… я… — заикаясь, начала она, но… Листочек ее мягко перебила. — Я знаю, кто ты, дитя огня и неба, — миролюбиво сказала она и сделала небольшой шажок вперед. — Ты — Рейнира Таргариен. Отрада Королевства и Королева-на-полгода. Рейнира широко распахнула глаза, а потом вдруг нахмурилась. — Королева-на-полгода? — непонимающе спросила она, впервые слыша подобное прозвище в свою сторону, от которого в ее душе что-то перевернулось и сжалось. Ее даже затошнило от этого неприятного ощущения и ужасного предчувствия, из-за которого в ее голове всплыл недавний сон, где ее сожрал золотой дракон. Мелькнувшие сочувствие в больших светящихся глаза Дитя Леса только усилили эти чувства. Рейнира невольно издала всхлип. — Мои сны… — прошептала она, обхватив руками живот, и почти уже ничего не видя из-за слез, которые собрались на ее глазах. — Они и впрямь настоящие, да? Все то, что мне снилось… А ведь какая-то часть нее все еще наивно цеплялась за то, что это все ложь, та самая, что ей досталась от отца, ловко убегающего от реальности. Эта часть все еще не хотела думать о том, что она похоронит большую часть своих детей, потеряет множество дорогих людей, мужей, потеряет трон, и умрет в пасти дракона, будучи еще совсем молодой. — Это твое будущее, — подтвердила Листочек, сразу понимая, о чем она бормочет. — Твое и всего мира, который закончится чуть больше, чем через полтора столетия. Если честно, Рейнира не сразу осознала последнюю часть, которую озвучила Листочек, поскольку все же она больше волновалась о своей судьбе, чем о судьбе всего мира, чей конец наступит через много лет после ее смерти. «Может поэтому я и стану только Королевой-на-полгода? Потому что думаю только о себе и своих бедах?» — горько подумала Рейнира, незаметно для себя усевшись на один из корней чардрева и, как в детстве, начала растирать слезы по лицу. Как ни странно, ее эта мысль зацепила. Рейнира не хотела быть плохой королевой. Она хотела, чтобы народ ее любил. Хотела доказать лордам, что отсутствие у нее члена не делает ее хуже мужчины. Не делает из нее плохого правителя. Она желала войти в историю, как первая королева, правившая Вестеросом, мудро и справедливо, а не как та, кто провалился, не просидев и года на троне, и бесславно умерла в пасти символа своего же дома. Но как это изменить? И можно ли? Она уже и так облажалась, устраивая истерики и закрывшись ото всех вместо того, чтобы говорить с лордами, очаровывать их, наводить мосты. Не пыталась даже интересоваться делами у простого народа, которому ее матушка покровительствовала и, когда не была прикована к постели, посещала детские дома. Вот только есть смысл? Можно ли еще хоть что-то исправить в ее нынешней репутации, и позволит ли судьба, которая, кажется, уже написала ее историю? Историю всего мира, которому осталось жить так мало… — Мертвые? Они правда есть за Стеной? И они идут сюда? — тихо спросила Рейнира у Листочка, которая, сложив ноги, села перед ней. Если быть честной, она боялась услышать ответ. Эти существа и во сне, который по утру становился неясным, наводили ужас, а что уж в реальности? Но кем она будет, если убежит от правды, как «бегала» уже несколько лет от смерти матери и новой жены отца? — На это тебе не я должна дать ответ, — загадочно сказала Листочек. — Я только проводник. Рейнира нахмурилась, а потом ощутила, как дерево под ней странно задрожало, раздался натужный скрип дерева, будто оно тяжко вздыхало, и тут Дитя Леса внезапно наклонилось вперед и толкнуло ее в грудь. И в один миг все погасло.