В двух шагах от пропасти

      Эрен все думал о том, зачем им понадобилась Селестрия. Ведь она не титан, как он или Имир. Возможно, они похитили её просто для шантажа командора Эрвина? Но тогда почему Райнер так ведет себя с ней? Черт. Вопросов слишком много, а ответов на них совсем нет.       — Разведчики уже скоро будут у нас на хвосте.— осведомила Имир.— Райнер, там Криста! Нам надо ее забрать!       — Потом! Мы обязательно вернемся за ней, но позже.       Брауну самому это все не нравилось. В их планы не входило забирать с собой дочь командора Эрвина, тем более в таком плохом состоянии. Гораздо логичнее было бы украсть Кристу, ведь она может быть полезной на Родине. А эта...толку от нее не будет. Разве что, только как предмет шантажа.       К всеобщему удивлению, Смит не буйствовала и спокойно далась Райнеру. Йегер, который лучше всех присутствующих понимал эту девушку, сейчас не мог разобрать ее настроения. Она злится, но, тем не менее, сидит спокойно и что-то обдумывает.              Селестрия тем временем обдумывала все "за" и "против" своего плана — это опасно, в первую очередь, для нее, потому что еще не все раны зажили и до сих пор кровоточат. Но с другой стороны, другим путем ей не сбежать. Надо решать. Сожалеть будет потом.       — Райнер...— тихо потянула Смит, немного прижимая к груди колени, будто пружинку.— Мне немного неудобно.       — Придется потерпеть, Селестрия. — серьезно сказал блондин, но не успел среагировать, как девушка со всей дури дала ему в нос.       Отвлекающий маневр, который вряд ли сработает, но времени немного выиграет. Смит одной рукой достала из сапога небольшую гранату, и, сорвав с нее чеку, всунула Брауну в рубашку.       Из-за удара в нос, Браун опустил свою пленницу. Все произошло за секунду, но и эта секунда оказалась полезна       Такого типа взрывчатки не наносят сильного вреда человеку даже на близком расстоянии. Они просто вызывают ударную волну, которая обездвиживает человека, но лишь на время.       Они в лесу Гигантских деревьев. Лес — значит деревья. Деревья — значит есть за что зацепится и не упасть на землю. Хорошо помогло в данном маневре Сели то, что они на УПМ. Бертольд и Райнер не остановятся, а потому сбежать гораздо легче, чем она думала.       Имир, кажется, вообще такому приему не удивилась. Это Селестрия, она не пойдет никуда без своего желания.       Смит ухватилась за ветку, и висела на ней. Шатенка, заметив это, лишь обреченно вздохнула.       — Отпусти, Бертольд. Я вернусь с Кристой. И помогу Селестрии.

***

      — Ханджи. — Эрвин был вне себя. И непонятно от чего — то ли из-за пропажи дочери, то ли из-за того, что в его корпусе оказалось еще три титана. — Повтори еще раз.       Зое замялась.       — Я...Я допустила то, что Селестрия оказалась в пасти титана.       Вся стена замолкла. С Эреном ничего не будет, если ему что-то откусят или поранят. Но вот его дочка еще слишком слаба и больна. Она вполне могла умереть.       — Командор. — встрял Арлерт. — Я уверен, что с Сели все хорошо. Райнер не станет ее ранить или убивать. Тем более с ними Имир, она уж точно не даст Селестрию в обиду.       Эрвина это ничуть не успокоило. Он лишился жены, любви всей своей жизни, а теперь еще и дочери. А ведь ему надо было столько ей объяснить! Маленькая Ри-ри каждый раз подвергает себя опасности. Не стоило в тот день давать свое согласие на ее учебу в кадетском училище. Это все его вина...       — Выдвигаемся за ними через пять минут. Всем быть в боевой готовности.       Леви молчал. Он прекрасно понимает, что дочь значит для его друга и командира. Да и для него самого. И винить Ханджи во всем тоже глупо — Селестрия бы все равно полезла, даже запрети майор ей это.       "Она же точно такая, как и ты. Смысл теперь злиться на нее за это?"       — Моя дочь жива, я знаю. — уверенно сказал Смит-старший, садясь на лошадь.— Она не из тех, кто сдастся так легко.       — Я и не отрицал этого. Хоть ты и пропустил добрую часть ее воспитания, она даже характером больше похожа на тебя, чем на ее мать. Поэтому не стоило даже переживать.       Последнее предложение явно было лишнее. Ведь капрал и сам переживал. Ему, конечно, никогда не понять чувства отца, ребенок которого бесконечно таскается по больницам и госпиталям. Но Эрвину стоит научиться доверять Селестрии.       — Поспешим.

***

      — Спасибо, Имир.— Сели приподняла уголки губ.— Ты моя спасительница.       Девушка сидела на голове у титана своей подруги, держась за ее волосы. Имир на ее стороне, она всегда это знала. А Эрен...С этим все тяжело.       Она бы и не против забрать его обратно, но недавняя ссора внутри все еще отзывалась глубоко в сердце колючей ненавистью.       Селестрия услышала, что помимо них в лесу ей кое-кто еще. Разведчики!       Вот Конни, Жан,Армин, Микаса и остальные. Титан-Имир зацепилась за дерево и искала глазами Кристу.       — Селестрия! — ребята были рады видеть подругу целой, или, по крайней мере, живой. — Это дочь командора Эрвина и Имир, которую похитили титаны. Это наши друзья.       Шатенка аккуратно сняла подругу со своей головы и вручила прямо в руки Жану. Киртшайн аккуратно обхватил ее, чтобы она не упала.       — Знала бы ты, дорогая, как злился твой отец. — посмеялся парень.       — Сели! Имир! Вы живы! — Криста уже летела к своим подругам, в уголках ее глаз виднелись слезы. Имир, завидев долгожданную девушка, мигом рванула к ней. Не успели все и глазом моргнуть, как Ленц оказалась в пасти титана.       Нет, она ее не съела, Смит это прекрасно осознавала. Криста нужна им целой и невредимой, и поэтому они не причинят ей вреда.       — Жан.— обратилась к согруппнику блондинка.— Бросай меня и лети со всеми остальными за Имир.       — Нет. — на отрез отказался парень.— Полетели вместе.       Теперь Селестрия уже сидела у него на спине и обдумывала. Обдумывала все: от начала до конца.       Ее ослепила вспышка — титан Райнера, других вариантов нет. Теперь все сложилось в единый пазл — Эрен и Криста у них, они могут бежать.       — Молодые! — остальные привели лошадей. Вот так повезло.       Белиус, завидев хозяйку, не остановился, а наоборот, продолжил движение, но уже ближе к лошади, на которую она присоединилась вместе с одногруппником. Смит смогла пересесть на свою лошадку, облегченно выдохнув. Она, наконец-то, в своей колее.       — Смотрите! Командор ведет сюда целую ораву титанов!       А отец хорош. Клин клином вышибает, или как там говорится? Значит и титаны титана могут победить.       К сожалению, УПМ на Селестрии не было — его забрал и сломал Райнер, чтобы та не сбежала раньше времени. Но Рия все равно смогла удрать.       Интересно, о чем они сейчас все там разговаривают? А как там Эрен? Они же не причинили ему вреда, да?       Интересно… в какой момент все пошло под откос? Когда она решила довериться Эрену? Или, когда решила пойти в военное училище? Нет, наверное, все перестало быть правильным намного раньше – когда она сделала первый вздох и решила жить в этом мире.       В который раз Селестрия замечает, что все ее близкие страдают. Может, проблема в ней? Кто знает… Но ясно одно – быть рядом с кем-то и доверять кому-то – самая фатальная ее ошибка. И для Йегера будет проще ее ненавидеть, чем дружить с ней. Ведь так он обезопасит себя от лишних страданий и потерь.       Не стоило водить с ним дружбы. В конце концов, они не бессмертные. Пусть тогда, на площади в Тросте, она и дала клятву всегда быть с ним и защищать его, реальность оказалась намного жестче, чем кто-либо из них мог подумать. Жизнь такая штука, что клясться в чем-то и что-то обещать равносильно тому, что просто кидать слова на ветер.       К тому же, ему будет гораздо лучше, если с ним будет Микаса. Она всегда за ним плетется, всегда спасает и помогает. Она уж точно лучше, чем Селестрия.       — Отдадим свои сердца!       А оно вообще есть у нее, это сердце? Селестрия запуталась. Слишком, слишком тяжело. Она не знает ни кто она, ни каково ее предназначение, ни даже того, человек ли она? Может, она просто кукла? Пустышка, которая должна, заткнувши рот, слушать указы других. Вполне возможно.       Белиус скакал, даже не обращая внимания на то, что его хозяйка витает в облаках. Конь точно знал, куда ему бежать — к командору.       Смит-младшая подняла глаза, чтобы посмотреть на отца — он, командор Разведкорпуса, Эрвин Смит, держал руку с мечом и был похож на того героя из детства, который отважно защищал свою деревню от грабителей. Он — герой и надежда всего живого. И он — ее отец.       Но не успел кто-то и сообразить, как из-за огромного дерева появился титан и вцепился зубами прямо в правую руку Эрвина.       Сердце Селестрии замерло. Оно не билось. А вот мозг и тело среагировали моментально — Белиус со всей скорости погнал за убегающим титаном.       — Лезвие, быстро! — крикнула она одному из солдатов. Он был из гарнизона, но, видимо, человек с опытом, и поэтому за мгновение достал из своего запаса лезвие и кинул ей. Девушка поймала железо и встала ногами на седло. — Папа!

***

      — Папа!       Глаза Эрвина расширились. Милена, сидевшая рядом с маленьким Клодом на руках, радостно улыбалась.       Ри-ри сказала первое слово. И оно — «папа».       Смит не выдержал — слезы предательски потекли из его глаз, а малышка, лежащая у него на руках, смеялась и повторяла:       — Папа! Папа!       Его девочка росла очень быстро, как и сын, довольно ползающий вокруг отца и матери.       Милена положила дочку на диван вместе со старшим братом – Клод начал трогать ее щечки и целовать каждую из них. Все же, сестренку он любил.       Эрвин закрылся рукавом рубашки и плакал. Жена успокаивала его, поглаживая по спине.       — Чего же ты плачешь, глупыш? — женщина поцеловала его в нос. — Наша дочурка научилась выговаривать первое слово, а ты плачешь…       — Я плачу…от счастья. — немного успокоившись, сказал Эрвин. — Наши дети очень быстро растут. И я рад, что у нас появилась Ри-ри. И, как отец, я безумно ей горжусь. Как и Клодом. Оттого и плачу.       Он ведь всегда ей гордился. Даже когда она дралась с мальчишками из Шиганшины, он все равно ей гордился, потому что она давала отпор мальчуганам больше ее раза в полтора. Гордился, когда узнавал об ее успехах от Шадиса: способная, но больно уж она не стремится к первому месту. Малоразговорчивая, но сильная. Когда узнал о том, что она командовала первым в своей жизни отрядом. Гордился, когда она вошла в зад суда и наперекор всем показала, что готова защищать Эрена Йегера.       Он гордился просто потому, что она его дочка. Его кровиночка, похожая на него, как две капли воды.       Эрвин любит всю свою семью — сына, дочь, жену, хотя ее уже и нет в живых. И эта любовь заставляла его работать сверхурочно, не спать по ночам, учится самому делать все, что может делать женщина, потому что Милена очень уставала с двумя младенцами.       Смит не хотел, чтобы дочь шла по его пятам — в конце концов, это очень опасно. Лучше бы он настоял на своем и отправил ее в Академию Наук. Тогда бы она нашла себе молодого человека, потом вышла бы замуж, родила ему внуков и была бы свободна от этой чертовой клятвы.       Но тогда бы он сломал ее еще больше, а это любящему отцу не по силам пережить.

***

      — Папа! — Селестрия со всей, что в ней было мощи, запустила в титана лезвие, прямо в глаз. От боли чудище открыло рот, и раненый отец полетел прямо вниз. Белиус поймал Эрвина.       Он не говорил, и она молчала. Эта тишина убивала командора еще больше.       — Я рада, что ты обошелся только рукой. — сквозь слезы, сказала Смиту его дочь. — Не рискуй так больше, пожалуйста. А еще отдай свой УПМ мне. Я не позволю тебе больше влезать в бой.       — Нет, Ри-ри. — мужчина словно обдумывал, что сказать дальше. — Я должен сражаться. Это мой долг. Пусть лучше Белиус скачет прямо под ноги Бронированному.       Что этот старик удумал? Вообще решил ласты склеить?!       — Нет! Тогда ты точно погибнешь! — Селестрия хотела уже повернуться и влепить этому поехавшему старикашке, когда она уцелевшей рукой прижал ее голову к его груди.       — Чувствуешь, дочка? Это сердце бьется ради того, чтобы защищать тебя и мир. Поэтому, я обещаю, мы справимся. Разве я когда-то отказывался от своих обещаний?       Нет. Такого никогда не было. Отец всегда держал свое слово.       — Хорошо. Я…доверюсь тебе, папа.       Окружающая обстановка больше походила на самый настоящий ад: трупы, кровь, крики о помощи. Разве за это мы деремся, подумала про себя девушка. Разве это — мир, о котором мечтает отец?       — Ри-ри, когда мы освободим Эрена, поймай его и на лошади вези в самый тыл.       — А что будет с тобой?       — Микаса Аккерман поймает меня. Не переживай, дочка.       Легко сказать…       — Хорошо. Приказ понят.       Даже сейчас Эрвин гордится своей дочкой. Она отличный солдат.       Смит-старший подловил момент и вовремя перерезал плащ, которым был связан Эрен. Поймав Йегера на руки, Селестрия ударила Белиуса по бокам, и конь поскакал в тыл. Так и оставаясь на руках у Смит, шатен просто молча смотрел на ее лицо, которое она пыталась сделать равнодушным.       Сели прекрасная наездница, стоит это признать — она ловко управляет конем, хоть ее руки и заняты.       — Я переживала. — тихо сказала девушка, не меняя лица. Но ее глаза…Эрену в этот момент ему показалось, что ее глаза отлились настоящим золотом.       — Я тоже. Я…       Речь Эрена оборвал титан, который приземлился прямо перед конем. Белиус, испугавшись, споткнулся и упал вместе с наездниками.       Столб из пыли, окутавший их, словно ограждал их от всего окружающего мира. Селестрия почувствовала, как рана на боку открылась. Дело полная дрянь.       — Сели! Ты как? — заметив багровое пятно на ее рубашке, Эрен добавил: — Черт! Тебе нужна помощь!       — Все нормально. Я не чувствую боли.       Врет. Опять она врет, лишь бы не тревожить.       Сзади послышались шаги титана. Все. Это конец.       — Это же…       Глаза Йегера расширились, а руки предательски затряслись.       Мама…Мамочка, спасите мою маму! Помогите моей маме, кто-нибудь, пожалуйста!       А вот Селестрия, к ее удивлению, вовсе не видела в этом чудовище титана. Почему-то перед ней стояла красивая блондинка с младенцем на руках. Она звала ее:       — Милена, милая, пошли.       Но ее ведь зовут не Милена… Так звали ее мать! Что за чертовщина?!       — Этот гад! — Эрен встал и хотел было бежать до этого титана, но Смит схватила его за ногу.       — Стой! Не смей лезть к этому титану! Ты и сам умрешь, и других на погибель обречешь!       «Больно…Как же больно…Зик, сынок…Больно, мне так больно… Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста…»       Чьи…чьи это мысли? Неужели, это женщины?       Голова Селестрии раскалывалась, будто ее били по голове. Эта мольба плавила ее мозг, сердце предательски колотилось, а раны становились все более ощутимее, чем когда-либо.       — Ты не понимаешь, Селестрия! Этот титан убил мою мать!       — Пожалуйста. — Йегер замер: из ее глаз крупным градом катились слезы, губы дрожали. — Пожалуйста, остановись.       Парень снова наклонился, обнял ее, спрятал светлую макушку к себе в шею и вдохнул запах ее кожи. Пахло кровью, копотью, но и этот запах был приятен.       — Хорошо. Хорошо, Сели. Я сделаю все ради тебя.       Даже умру, хотел он добавить. Но умирать не хотелось, особенно, чтобы умирала она.       Девушка плакала все пуще, руками хватаясь за его спину. Эмоции взяли над ней верх, впервые после смерти мамы.       Эрен закрыл глаза – рука титанши тянется к ним. Это конец.       — Вот ведь как бывает, а, Эрен! — солдат из гарнизона, защитивший их от лапы чудища, ухмыльнулся. Ханс был полон решимости. — Не беспокойся, я сам убью эту тварь за вашу маму, парень!       Селестрия не смотрела на это. Она все сильнее ощущала боль этого титана. Казалось, открывались новые раны, которых и не было на ее теле. Сознание темнело, словно вот-вот – и она упадет в обморок. Но, к удивлению, энергия бурлила в ее жилах.       «Больно, Зик, сынок, мне так больно… И я все равно люблю тебя, мой мальчик»       Смит услышала крики. Солдат, который сражался с этим титаном, оказался у него в пасти. Вот чем заканчивается героизм, ее мать говорила ей о том же!       Эрен отпустил Селестрию, поднялся, и с криком укусил руку.       Превращения не произошло. Как и с новым укусом.       Йегер кусал и кусал себя, кровь лилась с его рук, а Смит на душе становилось все тяжелее.       — Хватит! — девушка схватила парня за руку, убрала ее от его лица. Красные от слез глаза устремились в его изумрудные. — Эрен, хватит, пожалуйста.       Парень упал на колени, Смит села рядом с ним, взяла его лицо в руки и снова заплакала.       — Прости, Эрен, пожалуйста! Я…Я вовсе не ненавижу тебя и не хочу терять. Ты — мой луч солнца, Эрен! Прости меня за все, что я наговорила тебе. Моя вина слишком большая, но я не хочу терять тебя навсегда. Я не смогу без тебя! — она прильнула к нему, рукой поглаживая по копне каштановых волос. — Ты сделал меня мной, Эрен. Ты обещал мне, что покажешь внешний мир. Ты…Это все ты, Эрен. Только не делай больно себе, пожалуйста! Если тебе будет больно — я разделю эту боль с тобой. Если будет грустно — я поддержу тебя. Если влюбишься — я буду безмерно за тебя рада. Я переживу с тобой каждый твой момент жизни, клянусь, только будь со мной рядом!       Йегер уже сам плакал ей в плечо. Его Сели снова с ним! Она обещает, что в будущем будет с ним все время, и он будет делать то же самое, лишь бы видеть ее каждый день, вдыхать запах ее волос, держать ее руку в своей руке. Он сделает это, как и обещал в тот прекрасный рассвет, когда наконец осознал все.       — Мы обязательно увидим внешний мир, Сели. — Сказал он, поднимаясь. — Я покажу тебе все, что ты попросишь и я дам тебе все, что будет тебе угодно. Я сделаю тебя самой счастливой, Ри-ри. — она так и осталась сидеть на земле, плача.       Йегер закричал. Рука, которая ударила чудовищную руку, казалась кукольной на таком огромном фоне.       С секундой будто весь мир замер на месте. Смит вдруг почувствовала – что-то не так. Мысли в ее голове исчезли, она больше не слышит их. Да и сам этот титан будто изменился.       Рядом пронеслось несколько маленьких титанов — они прыгали на гигантшу и валили ее. Нет, не просто валили — они ее ели. За ними бежали еще, и еще, и еще титаны. Все это было похоже на кошмар, от которого появляется холодный пот. Это было похоже на ад.       — Сели, Эрен, скорее! — Армин, приведший с собой еще одну лошадь, словно вырвал ее из размышлений.       Йегер посадил Смит, а уже потом сел сам. Они вклинились в общий ряд, и тут уже можно было немного выдохнуть.       И только сейчас Смит поняла такую резкую перемену в своей голове — эта женщина была рада умереть, а потому и не издала ни звука.