В двух шагах от пропасти

      Голова неожиданно стала чугунной — в ней смешалось все, как в солянке. Боль, пронизывающая каждую нервную клетку, разрасталась с каждой секундой все больше и больше. Слезы крупными каплями собрались к уголках глаз и вскоре побежали по запачканный кровью щекам.       Селестрия плакала и пыталась вытянуть все ещё держащую ее руку матери из-под камня, но ничего не получалось. Тело не слушалось свою хозяйку. Слезы мешали видеть и дышать, не переставая течь по ее лицу.       Титаны продолжали бой, не замечая ничего вокруг себя. Эрен бил жестоко и беспощадно, так, словно хотел окончательно ее убить. Энни слабела.       Селестрия в тот момент не видела ничего, кроме лужи крови, вытекающей из упавшего на ее мать камня. Казалось, словно это ее собственная кровь покидает вены и артерии и вытекает со слезами. Как же больно и плохо...Она винила себя в том, что Милена умерла, в том, что она была ужасной дочерью.       Но покоя не давали и картинки, сменяющие друг друга словно на страницах книги. Маленькая девочка, какой-то король, копье, огромные бетонные стены, огромная река без конца и края, Шиганшина, незнакомый мужчина в очках, маленький мальчик и... Вспышка света осветила ее глаза, будто фонарь.       Что это было? Это чьи-то воспоминания? Нет, не время думать об этом. Надо помочь маме. Она еще может быть жива. Конечно, конечно, она жива и ждет помощи. Но сама она не справится. Нужен кто-то посильнее.       — Эрен! Эрен! Помоги! — закричала блондинка, надеясь на помощь друга. Он же сможет, да? Сможет ли Йегер бросить все ради нее одной? — Эрен!       Нет, он не слышит. Ему не до нее.       — Мамочка, прости меня. Пожалуйста. Я обязательно вернусь за тобой. Я обязательно тебе помогу. — девушка с явным разочарованием отпустила руку матери, а слезы все еще катились из ее глаз.— Ты будешь жить.       Может, она и говорила так, но в душе все равно не верила. Здравый рассудок подсказывал ей, что попытки самоубеждения себя в обратном не приведут ни к чему хорошему. Просто потому, что жизнь жестока. И просто потому, что она солдат. В который раз девушка попрекает себя и свои поступки своей работой. А ведь отец отец говорил, что будет трудно. Но разве слышала она его?       Было понятно, что Эрен не услышит ее.       — Ну и пошел ты!— загорланила Сели.— Ты! Одержимый полудурок!       Почему Йегер никогда ей не помогает? Почему он ставит выше нее какие-то цели по спасению мира?! Да черт с ним, этим миром! Сейчас нужно спасти ее маму!       Ноги отказали, а на рубашке Хитч, или как там ее, появилось огромное пятно крови. Во рту ярко почувствовался железный вкус крови.       Дальше она видела все, как в тумане. Кровь лилась из ее рта, словно из ведра. Она и забыла, что раны с вылазки еще не зажили. Но сдаваться нельзя, нельзя. Маме нужна помощь. Ей необходимо спасти Милену, и тогда все будет хорошо.

***

      Вечернее солнце садилось за мандариновую гладь океана; пахло солью, солнцем и угольной копотью. Пароход, отходивший от пристани, шумно посигналил, и постепенно начал отходить от берега.       Фалько уже начинал тихо посапывать, пока Кольт долго смотрел в убывающую даль оранжевого горизонта. День оказался очень тяжелым, тело болело. Разве так себя должен чувствовать подросток семнадцати лет?       Младший брат Грайса свернулся в клубочек, видя уже второй сон на зеленой сочной траве.       — Устал, да, Фалько? — шепотом спросил блондин, ладонью поглаживая пшеничные волосы своего младшенького. — Бедненький. Габи опять тебя гоняла? Не беспокойся, когда-то вы найдете общий язык.       С того момента, как их дядю поймали и арестовали, прошло больше шестнадцати лет, но репутацию рода Грайс Кольту так и не удалось восстановить. А мальчуган старается из всех сил — даже дослужился до того, что является наследником Звероподобного титана. Это ли не достижение? Но общество до сих их не воспринимает. И как же быть?       Недавно, перебирая дома книги, парень наткнулся на дневник дяди. Надо было бы его спалить к чертям, но что-то помешало это сделать. Да, было слишком интересно открыть то, что было запрещено.       Дядя рассказывал о их с последователями теории создания мира, что прародительница Имир — богиня, и что весь мир должен пасть перед элдийцами. Гриша Йегер, Дина Фриц, дядя и некая Милена Робин — эти люди жестоко поплатились за то, что пошли против правительства. Ведь именно они возглавляли верхушку движения против Марлии, так благосклонно даровавшей им относительную свободу.       Кольт сжал кулаки — они бесстыжий скот. И правильно сделали, что их превратили в титанов и отправили на остров дьяволов. Только там им всем и место.       — Братик, пошли домой. — сквозь сон пробормотал Фалько. У старшего и из головы вылетело, что уже поздний час, и что их могут арестовать за опоздание.       Подхватив младшего на руки, Кольт ушел, лишь раз оглянувшись назад. Там, за океаном, живет отродье их семьи, которое ее и опозорило.       Ну и черт с ним. Главное сейчас — сделать так, чтобы на Фалько никто не смел и посмотреть, как на предателя.       Ночью Кольту снился на удивление красивый и яркий сон: в нем не было крови, тренировок или титанов. Только поляна васильков и одуванчиков, а вместе с ней и прекрасная девушка, чьи золотые волосы напоминали пшеницу.       — Кто ты, прекрасная незнакомка? — спросил он у нее.       Девушка обернулась и с лучезарной улыбкой ответила ему:       — Рия. Меня зовут Рия Робин. А кто ты такой?       — Я...Кольт.

***

      — Кольт.— повторила еще раз вслух Селестрия.       — Ри-ри? Слышишь меня? Я не Кольт, а Клод. Бедняжка, совсем плоха. Сейчас позову врача. Не беспокойся.       Как же болит голова...Так хреново она себя еще никогда не чувствовала. Что вообще произошло после того, как она упала в обморок? Гребаное тело, почему оно каждый раз ее подводит? Как и тогда в лесу, как и сейчас. Все время она всех подводит своими болячками.       Гарднер-младший вернулся с врачом. Тот осмотрел Смит, перевязал рану и велел оставаться в кровати еще как минимум месяца три.       — Но это же огромный срок! Мне нельзя долго оставаться на больничном! У меня работа.       — Уважаемая, — обратился к ней доктор,— у Вас огромные проблемы. В частности с вашим сердцем. Если сейчас Вы продолжите грузить его постоянными стрессами и физическими перегрузками, то это не сулит хорошего будущего. Отлежаться сейчас и пропустить пару месяцев вылазок и боев, или потом всю жить страдать от болезней и падать в обморок каждый день — выбор за Вами. Но я советую Вам просто отойти от потрясений и отдохнуть.       Ей некогда отдыхать. Мама мертва, теперь она точно это понимает. И ей нельзя просто сидеть на одном месте.       — Мы поняли, мистер Черплинг. Спасибо тебе. Отец расплатится за твои услуги чеком. Можешь идти, мне надо поговорить со своей сестрой.       Почему Клод так выделил слово "сестра"? И с каких пор...она его сестра?       — Ри-ри. — начал молодой человек. — Прости. Мы не смогли тебе помочь. Но теперь...мы в долгу перед тобой. Я и отец всегда готовы прийти тебе на помощь. Но для начала тебе надо поправиться. Пожалуйста, не пренебрегай своим здоровьем. Ведь вторую потерю мы с отцом не перенесем.       Почему-то эти слова глубоко тронули душу Селестрии...Людей, которых она не считала семьей, оказались ей ближе всех на свете. Конечно же, после отца. Но заслужила ли она их доброты и любви? Нет. Ни капли.       Смит уже не сдерживалась и просто рыдала сводному брату в плечо. Клод...Он любит ее самой искренней и теплой любовью. Рия это знала раньше, но не воспринимала, как правду. Потому что не верит, что ее кто-то может любить.       — Я всегда буду на твоей стороне, моя маленькая сестренка. Никогда тебя не оставлю. Только заботься о себе, пожалуйста. Не вреди сама себе. Милена сказала бы тебе то же самое.       — Папа знает, что я у вас? — поинтересовалась Рия.       — Да. Он сам нас попросил тебя забрать к нам.       Почему...? Почему папа прячет ее где-то и не допускает к себе?       В комнату вошел Дориан. Вид у него был опечаленный, и за ночь он постарел лет на десять: щеки упали, глаза упали в орбиты, а синяки под ними выросли раза в три.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина.       — Не очень. Болит все...       Гарднер сел на край кровати, положив свою большую ладонь на маленькую ручку падчерицы. Он немым взглядом осмотрел ее, и в глазах его появились слезы.       — Там...какой-то парень пришел к тебе. — сказал Дориан, сдерживая все эмоции внутри себя.— Просит встречи.       Эрен. Единственный, кто мог к ней прийти.

***

      Шатен с нескрываемым чувством вины смотрел прямо в глаза своей подруге. Он не помнит, что было, но чувствует, что виноват.       — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он. — Я был немного удивлен, когда узнал, что тебя отправили к семье твоей мамы...       Селестрия закусила губу. Слезы предательски покатились по щекам, выдавая все ее эмоции напоказ.       — Прости, я не хотел затронуть твоих чувств...       — Не хотел?...— переспросила Смит.— Не хотел? Да из-за тебя она и умерла!       Эрен замолчал. Впервые...она его в чем-то обвинила...Впервые накричала...       — Я просила тебя! Умоляла! Просила помочь! Но ты не слышал! — Рия кинула лежавшую рядом подушку прямо в друга.— Ты был одержим Энни! Тебе было все равно на меня и мою маму! И как ты посмел прийти ко мне после всего этого!       — Сели...прости, пожалуйста. Но мне нечего сказать в свою защиту...       — Нечего сказать! — девушка спрыгнула с кровати, даже не смотря на свои раны. Боль душевная перекрывала собой всю боль физическую. — Нечего сказать! Да как у тебя наглости хватило сюда заявляться?! Думаешь, что не виноват?! А ты виноват! Тебе плевать на меня, тебе плевать на всех, кроме самого себя и твоей идиотской цели!       Где его Селестрия...? Где его милая и добрая девочка...? Где его Рия, которую он так полюбил? Полюбил самой чистой и искренней любовью, которую никогда ни к кому не испытывал? Почему его девочка сейчас ненавидит его? Или кто это? Это кто-то чужой, кто-то, кого он не знает и кого он не любит.       — Моя мама умерла из-за тебя. Из-за того, что ты так увлекся своей Энни, что не заметил, что прибежал на площадь и упал на церковь, в которой тоже погибли невинные. И ты хочешь сказать, что тут нет твоей вины? Даже не думай о таком. Даже мысли не допускай. Из-за тебя люди лишились жизни. И откуда мне знать, что ты не убьешь и меня прямо сейчас? Вдруг я тоже для тебя помеха?       — Нет...это не правда! Я...Я не причиню тебе вреда! Только не тебе!       — Эрен! Ты лишил меня матери, а моего отца — жены! Заслуживаешь ли ты моего прощения?!       Йегер молчал.       — Отвечай!       И снова ни слова.       — То-то же. Хорошо запомни одно — если ты когда-нибудь умрешь, я не буду плакать. Потому что не привыкла рыдать по тем, кто меня не ценит. Уйди, я хочу побыть одна...