Второе дыхание

      Для Франческо Бельтрами каждое письмо дочери становилось радостным событием. Первое время письма от Фьоры приходили достаточно часто, но последние два месяца никаких вестей не было. Франческо очень скучал о дочери, переживал за Фьору и даже всерьёз вознамерился перебраться в Дижон. Когда этот город перевернул жизнь легкомысленного флорентийца. Теперь же вся жизнь Франческо превратилась в ожидание вестей из Селонже. В последнее время Франческо сильнее прежнего сдружился с живописцем Сандро Боттичелли. Последнее время живописец был в глубоком горе из-за ухудшения состояния прекрасной Симонетты Веспуччи. Красивая и добрая Симонетта была всеобщей любимицей, но Боттичелли питал к своей музе глубокие чувства. В последнее время в своих беседах с Франческо Сандро упоминал о неизбежности увядания. Недавно он закончил картину «Поклонение волхвов» и довольно часто вспоминал о своей одарённой ученице. Не раз Сандро сожалел, что Фьора не родилась юношей. Женщине было практически невозможно добиться успеха в живописи. Если бы Фьора ушла в монастырь, то она бы могла иллюстрировать рукописи. А так у неё был ничтожный шанс добиться признания в качестве художницы. Франческо соглашался с Сандро. Зато Фьора была счастлива в Бургундии. В начале нового 1476 года Франческо, наконец, получил долгожданное письмо от дочери. Прочитанное поразило флорентийского торговца. Оказалось, что его дочь готовится стать матерью. Франческо вздохнул с облегчением. Его внутренний голос не подвёл. Теперь синьор Бельтрами окончательно убедился, что был прав, согласившись на брак дочери с иноземцем. Фьора счастлива, любит мужа и готовится стать матерью. Но больше всего поразила Франческо история заточения дочери в замке де Ла Шенель. Конечно, такие истории случались время от времени. Но мессир Бельтрами был поражён, что его дочь, будучи графиней и замужней дамой, смогла внушить этому юноше такую страсть. Хорошо, что всё обошлось благополучно. Теперь же этот безрассудный аристократ предпринял поездку во Флоренцию вместе со старшей дочерью Мари де Бревай. Франческо решил найти Рауля, пока тот не наломал дров. С одной стороны, Франческо злился на похитителя дочери, а с другой стороны — он сам когда-то, полюбивший юную женщину, приговорённую к казни, хорошо понимал чувства безнадёжно влюблённого. Смерть отняла Мари у Франческо, и он не узнал её близко. Тут Франческо задумался, как бы сложилась его жизнь, если бы Мари не казнили. Разум подсказывал ему, что Мари тоже не смогла бы ответить на его чувства, потому что её сердце было отравлено ядом кровосмесительной любви к родному брату. Фьора же была счастлива в союзе, освящённом церковью. И Раулю оставалось только отступить. Но любовь и благоразумие не уживаются между собой, как два зверя в одном овраге. Франческо решил найти юных путешественников. Ему помог случай. Он пришёл в лавку Веспасиано Бистиччи за комедиями Теренция. Лавка Бистиччи была центром культурной жизни Флоренции. Зачастую люди там встречались и обсуждали последние новости науки, политики и культуры. В этот же раз Франческо только скривился, увидев Элеонору Даванцатти. За последний год вдова изменилась не в лучшую сторону. Её лоб и щёки прорезала сетка мелких морщинок, которые она успешно скрывала с помощью румян, белил и притираний, купленных в лавке Ландуччи. В отличие от Иеронимы, готовой ринуться в бой по любому поводу, подобно гончей, заслышавшей звук охотничьего рожка, вдова Даванцатти держала всё в себе. Но голубые глаза женщины выражали раздражение, разочарование и усталость от жизни. Последний год был весьма тяжёлым для Элеоноры. Её старшая дочь Валентина постоянно обвиняла и попрекала мать в своей сорванной помолвке. Богатый дом превратился в арену боев, по накалу страстей не уступавшим поединкам гладиаторов в Древнем Риме. Один раз в приступе ярости Валентина кинула в мать статуэтку, чудом не задев её виска. После этого случая Валентина пришла в ужас и немного успокоилась. Но через месяц пропала Нина. Выяснилось, что мечтательная девушка влюбилась в бедного венецианца и сбежала с ним в его родной город, предварительно обвенчавшись. Разгневанная Элеонора лишила младшую дочь наследства. А недавно сын Элеоноры погиб на дуэли. Причина ссоры оказалась довольно банальной. Двое высокородных юношей пользовались милостями одной легкомысленной особы. Теперь Валентина была единственной наследницей матери, но почему-то желающих взять её в жёны не находилось. Кьяра подозревала, что виной всему не скандальный характер Валентины, а какая-то тёмная история в прошлом. Сейчас Элеонора была сама любезность. Она разговаривала с каким-то смазливым юношей, не проявлявшим, впрочем, должного внимания к своей назойливой и перезрелой собеседнице. Худенькая, белокурая спутница юноши стояла поодаль, и казалось, что она вот-вот расплачется. На девушке было бледно-голубое шёлковое платье, прекрасно подходившее к её золотым косам и светлым глазам. У Франческо возникло подозрение. Фьора писала, что Рауль с Маргаритой должны прибыть во Флоренцию. Не они ли это? Франческо обратился по-французски к юноше. Тот ему ответил на чистейшем наречии уроженцев Галлии. — Вы француз? — Нет, — с достоинством ответил юноша. — Вы, сударь, имеете дело с бургундским дворянином. Когда Франческо представился, юноша оживился. Теперь Рауль, а это был именно он, получил возможность познакомиться с отцом Фьоры, о котором слышал столько лестного. Рауль представил ему свою спутницу, Маргариту дю Амель. Франческо тут же пригласил новых знакомых в палаццо Бельтрами. Ненавидящий взгляд Элеоноры прожигал спину Франческо Бельтрами. На людях донна Элеонора была абсолютно спокойна, но едва она вернулась в свой дворец, вдова дала волю гневу. Она разорвала недавно купленную тончайшую шаль и затопала ногами. Сорвав клокотавшую в ней ярость, Элеонора погрузилась в раздумья. Неспроста Франческо пригласил в гости этого красивого и любезного бургундца. А едва тот услышал имя этой Фьоры, сломавшей жизнь Элеоноры, как засиял, точно новенький флорин. — Ненавижу, — одними губами прошептала вдова. А как хорош был план зазвать этого юного идиота к себе в гости и познакомить его с Валентиной. Дочь бы смогла быть милой и обаятельной, и заманила бы этого простофилю в свои сети. А теперь придётся строить новый план. Хотя почему новый? Возможно, ее дочери ещё удастся увести этого Рауля из-под носа Франческо Бельтрами и этой белобрысой дурёхи, которая чуть не разревелась, глядя как Элеонора обхаживает и развлекает беседой её обходительного кавалера. Может, и не надо его знакомить с Валентиной? Не улыбнётся ли судьба в этот раз самой Элеоноре? Главное повести себя правильно, и тогда юный Рауль поведёт к алтарю саму Элеонору. Последняя мысль окончательно развеяла дурное настроение предприимчивой вдовушки. Тем временем Франческо Бельтрами беседовал со своими гостями о родном городе и о жизни Фьоры в Бургундии. Сперва гости держались весьма скованно. Потом они немного разговорились. Франческо Бельтрами показал им свой дворец. Внимание Рауля привлёк портрет работы Боттичелли, висевший на стене. — Это же Фьора, только её волосы напоминают Маргариту. — Совершенно верно. Для этой картины моя дочь позировала нашему гениальному соседу, Сандро Боттичелли. Если на то будет ваша воля, то я представлю вас живописцу. Но боюсь, что в данный момент Сандро не лучшая компания. Он переживает из-за болезни несравненной Симонетты Веспуччи. Весь город надеется на выздоровление этой женщины, но должен признать, что вероятность благополучного исхода ничтожно мала. Рауль как зачарованный созерцал портрет, изображающий ту, о которой он думал постоянно. — А почему она блондинка? — На то была причина, — уклончиво ответил мессир Бельтрами. — А живописец не смог бы нарисовать для меня портрет Фьоры? — спросил Рауль с затаённой надеждой. — Не думаю, что у него много времени. Сейчас он выполняет заказы самого Лоренцо Медичи, — не без лукавства заметил Франческо. Наблюдательный флорентиец приметил, что молчаливая спутница юноши обиженно отвернулась. Позже во время обеда Франческо представил им бывшую подругу Фьоры, по имени Хатун. Это была довольно привлекательная девушка с ладной фигурой и экзотической внешностью. Её раскосые тёмные глаза игриво поглядывали на красивого иноземца, в очаровательной улыбке таилось обещание. Рауль, заметивший авансы подруги Фьоры, раздражённо передёрнул плечами. Дался он всем флорентийкам. Единственная женщина, которую он любил, состоит в счастливом браке. А до остальных ему столько же дела, как выпивохе до простокваши. Кроме того, Рауль презирал бесстыдных и нескромных женщин. Удивительно, что у Фьоры была такая подруга. Маргарита робко восхищалась великолепием флорентийских церквей и дворцов. Франческо пообещал показать им город Красной лилии, свою виллу во Фьезоле, столь любимую Фьорой. При упоминании о Фьоре Рауль снова оживился. Франческо и Рауль обсудили философию Платона, творчество Данте, Боккаччо и Петрарки. Изредка Маргарита вставляла своё слово в разговор. Позже Хатун немного разговорилась с Маргаритой. Она поведала, что её христианское имя Доктровея, но все её называют Хатун, что её мать умерла при родах, и что Хатун любит Флоренцию и мужчин, которых она встречает во Флоренции, пусть даже они иноземцы. При последних словах девица многозначительно посмотрела на Рауля. Рауль отдал должное Кьянти, но по его мнению, бургундские вина были лучше. Маргарита, проявляла силу воли и не прикасалась к дарам Бахуса. Зато говядина, перепела, форель и свежие фрукты понравились всем. Впервые за многие дни Рауль нормально заснул. Юноша был преисполнен замечательными новыми впечатлениями. Хотя бы одна его мечта сбылась. Он посетил город своих грёз. Он воочию увидел собор Санта-Мария-дель-Фьоре, побывал в знаменитой книжной лавке Веспасиано Бистиччи, увидел издали дворец Медичи. Дворец Бельтрами тоже поразил его воображение. Дальнейшее знакомство с городом обещало быть весьма приятным. Проснулся Рауль оттого, что кто-то тряс его за плечо. К своему удивлению, он увидел улыбающуюся Хатун. Вначале Рауль оторопел от такой наглости. Дважды его пытались соблазнить любовницы Оливье. Но ни одна из этих женщин не действовала так прямолинейно. — Как понимать ваш приход? — спросил виконт сонным голосом. — Я хочу показать вам флорентийское гостеприимство, — усмехнулась Хатун. — Благодарю, но я не нуждаюсь в нём. — Я заметила, как вы глядели на этот портрет. Вы были влюблены в Фьору, не так ли? — Я не обязан докладывать вам о своих чувствах. — Ну разумеется, нет, — усмехнулась Хатун, спуская рубашку с точёных плеч. — Но мы могли бы утешить друг друга. Я здоровая, ласковая, опытная. Вы страдаете. Разве я вам не нравлюсь? — Допустим, но это несколько неожиданно. Что бы сказал Франческо Бельтрами, если бы узнал о вашем поведении? — А кто ему скажет? Зимой ночи долгие и холодные. Их легче встречать вдвоём. Я могу согреть тебя своим внутренним огнём. — Я не могу понять вашего поведения. Мне удивительно, что Фьора удостоила вас своей дружбы. Внезапно раскосые глаза татарки засветились, как у кошки. — Ах, Фьора. Забавно. — Что же вы находите тут забавного? — Хотя бы то, что вы не делаете попытки обнять меня. Ах, с каким придыханием вы произносите имя Фьоры. Вы молитесь на неё, словно на Мадонну. А она такая же гулящая девка, как и я. Тут же Хатун охнула, сильная рука чужеземца до боли сжала её плечо. Куда только подевались куртуазные манеры юноши? — Думай, что говоришь, бесстыдная девка. — Мне больно, — Рауль тут же разжал хватку. — Я сказала вам правду, — всхлипнула Хатун. — Мы с Фьорой были лучшими подругами и росли вместе, а потом, — тут девушка зарыдала. Внезапно Рауля охватило сочувствие. Никогда он не позволял себе такой грубости в отношении женщины. Он встал, накинул бархатный халат, налил кьянти в бокал из зелёного венецианского стекла и протянул рыдающей татарке. Выпив бокал залпом, Хатун рассказала о своей судьбе. Рауль слушал её, не перебивая. История Хатун была вполне банальна, но у Рауля не укладывалось в голове поведение Фьоры. Конечно, девушки не виноваты, что стали жертвами подлеца. Но спать с женщинами? Теперь Рауль решил, что Фьора просто посмеялась над ним. Только такой баран, как он мог поверить в спектакль, разыгранный графиней де Селонже. Теперь все незначительные эпизоды приобрели другую окраску в интерпретации Рауля. Наверное, зловредный старец Пьер де Бревай был в своём уме. Может, она и наплела про тайну своего рождения. И при этом так правдиво глядела на него своими прозрачными очами. Раулю казалось, что его расчётливо использовали, а это было больнее, чем просто отказ. А ещё, при этой мысли Рауля прошиб холодный пот, Фьора постоянно уединялась с Жанной в саду. Может, Фьора втянула его невестку в свои противоестественные забавы. И теперь Жанна наставила Оливье давно заслуженные рога с женщиной, которую сам Рауль привел, вернее принёс в замок. При этой мысли виконт захохотал. Он долго смеялся, изрядно напугав Хатун. После приступа смеха Хатун быстро закончила свою историю. Рауль молчал минуту, показавшуюся им обоим вечностью. — Тебе надо выйти замуж, — наконец обратился виконт к Хатун. — Вот уж спасибо. Мессир Франческо был так добр, что выделил мне приданое. Но я уже прославилась своей уступчивостью, — с неким вызовом произнесла Хатун. — И всё же нашелся один жених. Это был старый купец, решивший на склоне лет украсить свою жизнь молодой женой. Но свадьбы не случилось. Он ещё во время сватовства поднял на меня руку. Вы не подумайте, дело не только в этом самом. Просто меня мучают кошмары. Я постоянно вижу окровавленное тело Марино. Как будто он протягивает руки и зовёт меня с собой. Когда я сплю не одна, то кошмары редко меня донимают. Внезапно Раулю стало жалко эту юную женщину, пережившую много страшного. — Тогда ты сможешь спать в моей постели, если дашь слово вести себя прилично. Хатун облегчённо засмеялась. — Даю слово не посягать на ваше целомудрие. — Ну тут ты опоздала. Я оставил в Бургундии любовницу. — Уж не Фьору ли? — Нет. Ты же сама говорила, что она предпочитает женщин. — Ну, со временем вкусы меняются. К тому же мессир Франческо Бельтрами сказал, что получил письмо, в котором она сообщила о своей беременности. Слушай, сейчас расскажу, какой скандал был у них на свадьбе. Рауль слушал с интересом. С удивлением он услышал имя своей сегодняшней знакомой. Дама показалось Раулю милой, хотя и несколько навязчивой. И вот оказалось, что она преследовала Филиппа де Селонже. Воистину мир тесен. Рауль дал себе слово избегать общения с этой двуличной женщиной. Хотя Фьора тоже оказалась весьма двуличной особой. Впервые Рауль подумал, что может и хорошо, что так получилось. Не о такой жене он мечтал. Хотя, а вдруг он судит опрометчиво. Вдруг Фьора, действительно, полюбила Филиппа и раскаялась в заблуждениях юности. Ведь человеку свойственно заблуждаться, а глупцу упорствовать. Так может, юная графиня де Селонже нашла свою дорогу. Только он, Рауль, остался неприкаянным, словно хрупкая веточка, которую понёс бурный жизненный поток. Виконт горестно вздохнул. Как бы то ни было, Фьора пойдёт своей дорогой, а он должен найти свой путь. Рауль стал рассказывать Хатун сказки, которыми убаюкивал своих многочисленных племянников. Девушка слушала с интересом, но после сон её сморил. Виконт продолжал смотреть в окно, пока розовая полоска рассвета не предупредила о начале нового дня. Тогда Рауль разбудил Хатун, и девушка с поразительной быстротой выскочила за дверь. За завтраком Рауль был задумчивым, Хатун весёлой, Франческо любезным, только глаза Маргариты были красными. На все вопросы девушка отвечала односложно. После трапезы она попросила Рауля сопровождать её к Сандро Боттичелли. Маргарита и Рауль вышли из дворца Бельтрами, крепко держась за руки. Хатун хмуро посмотрела вслед удаляющейся паре.