Лунное затмение

Тьма клубилась в воздухе, словно дым, застилала обзор, не давала дышать. Тьма вязкой трясиной бурлила под ногами, затягивая ноги, мешающая бегу, пытающаяся забрать, поглотить. Тьма текла реками крови по когда-то зелёной траве, заставляя глаза слезиться от стойкого запаха смерти и боли. Тьма… Тьма была везде. Кажется, что даже внутри меня. Я не могла разобрать, что происходит впереди, не видела, куда бегу, не понимала, почему всё должно было случиться именно так. Чем мы заслужили это? Всё это?.. Я задыхалась от бега впервые за всю свою вторую жизнь — энергия хлестала из меня, будто из пробитой трубы, питая окружающий мир, что в одно мгновение обратился голодной пастью, вытягивающей жизнь. Больно ударившись плечом об тёмный ствол дерева, я не удержалась на ногах и упала на потемневшую землю, пахнущую кровью и разложением. Сил встать не было. Позади меня послышались неторопливые шаги, звучащие мелодией смерти. Он не мог, не мог меня догнать… Я дёрнулась, пытаясь подняться, отползти, отстраниться — сделать хоть что-нибудь, чтобы продлить свою жизнь хотя бы на мгновение, только вот… Чёрный отросток пробил моё плечо, пригвоздив к земле, словно бабочку булавкой. …я забыла, что есть вещи гораздо худшие, чем смерть. — Прости, мне пришлось это сделать. — с деланным раскаянием произнёс хор миллиона голосов, ни в одном из которых я не могла узнать тот весёлый и добрый, успевший стать мне родным. — Не убегай от нас, солнышко. Я взвыла, когда вектор выскользнул из моей раны, и кровь хлынула на траву. За внезапной болью я и не заметила, когда ещё одна тень перехватила меня поперёк туловища, поднимая, а когда обратила внимание — было уже поздно вырываться. Зажмурившись, чтобы не видеть того, кто стоит передо мной, я забилась в путах, лишь сильнее разрывая дыру в плече. Магия не хотела формироваться в заклинания, силы стремительно утекали, и я могла лишь беспомощно чувствовать, как моё тело оплетают векторы, лишая любой возможности сбежать. — Ну же, посмотри на меня… — проговорил потусторонний голос будто бы ласково. Холодная — она должна быть тёплой, тёплой, как всегда, как всегда — ладонь прикоснулась к моему лбу, скользнула ниже, очерчивая скулы, и остановилась на подбородке. Я не открыла глаз, пытаясь сдержать слёзы отчаяния. — Посмотри! — рявкнул он, вдруг сомкнув руку на моём горле. От неожиданности я приглушённо вскрикнула, а после могла лишь хрипеть, смотря на лицо того, кто совсем недавно говорил мне о заботе и любви. — Д… Дрим… — мой голос звучал жалко. Я ощущала, как по щекам вниз текут слёзы, но не могла ничего сделать. — Я здесь. — тут же улыбнулось чудовище, ослабляя хватку, но не убирая руки. — И стоило убегать? Я несдержанно зарыдала, глядя на посеревшую кожу, ставшие почти чёрными от слизи Негатива волосы и один-единственный не закрытый тьмой глаз, в котором больше не было тёплого солнца — лишь холодное, блестящее металлом золото в беспроглядном мраке. За спиной того, кто когда-то был хранителем Позитива, вились векторы, на которых ещё остались пятна крови существ, бывших нам друзьями. — Ну же, сестра, не плачь. — второй рукой он попытался стереть с моих щёк слёзы, что, конечно же, не получилось. Я снова задёргалась в путах, удерживающих меня над землёй, хоть и понимала, насколько это бесполезно. Демон — это не мог быть Дрим, просто не мог — закатил глаза. — Ну вот, опять. А что, если так? Парой пальцев в чёрных перчатках, созданных из тьмы, он подцепил амулет, висящий на моей шее. Я задохнулась от внезапного страха. Он же не станет?.. — Какая милая безделушка. — чудовище оскалило острые зубы, рассматривая круглую подвеску, раскрашенную в наши цвета. — Тебе подходит. Демон согнулся, притираясь щекой к моему плечу в полуобъятьи, и я вздрогнула от холода. — Вот только… — Не трогай! Из моего рта вырвался несдержанный крик, когда крепкая чёрная нитка порвалась, и так сентиментально-глупо дорогой душе амулет, подаренный мне в тот первый «день рождения», рассыпался прахом, как только оказался в чужих руках. — Слишком ярко, не находишь? Демон жестоко рассмеялся. Я смотрела на него и, кажется, не могла дышать. Шаттеред… Если Разбитый — он, то почему я чувствую, как моё сердце бьётся осколками?.. Векторы ещё сильнее сжались вокруг меня. Казалось, пара мгновений — и сломают рёбра. Отстранившись, Дрим взглянул на меня и улыбнулся, поняв, что я вновь задыхаюсь. Он освободил одну из моих скованных рук и аккуратно взял в обе ладони, будто боялся навредить — но боль по всему телу давала понять, что не в этом причина. Я рвано выдохнула, когда демон прислонил мою руку к своей щеке, будто бы ребёнок, ищущий ласки. — Ну вот, успокоилась? — его единственный глаз блеснул чем-то знакомым, и я почти поверила в то, что ко мне вернулся настоящий, мой Дрим, но это было лишь иллюзией напуганного разума. — Брат ждёт. Чудовище сжало мою руку, и я закричала, глотая слёзы. Он отпустил поломанную ладонь и ухмыльнулся. — Не подумай об этом плохо. — промурлыкал он, вновь издевательски-холодно обнимая мои дрожащие плечи. — Я просто не хочу, чтобы ты снова убежала от нас. — Нет! — уличив момент, я слепо толкнула его головой, чуть-чуть попадая рогами по серой коже. Демон зашипел, когда часть его волос окрасилась грязно-золотой кровью. — Дрим, прошу, вернись ко мне! — я рыдала, так по-глупому наивно веря в то, что он меня послушает, но в глубине души зная, что это бесполезно. — Это не ты, это… — Тихо! — рявкнул падший хранитель, ощутимо приложив меня об ствол ближайшего дерева. Я охнула, внезапно растеряв весь воздух в лёгких. Голос демона казался рассерженным, но то, что он произнёс дальше, отдавало дрожью и потаённым страхом, закрытым ненавистью и Тьмой. — Тихо… — Ты бы никогда не причинил мне боли! — предприняла я ещё одну попытку, заглядывая в расширившийся глаз. — Пожалуйста, остано… Вектор с тупым концом с размаху ударил меня в живот, и я не смогла продолжать. Согнувшись в путах, я задыхалась от боли и пыталась восстановить дыхание. Золотой плащ, так бездушно напоминающий о прошлом, мазнул перед темнеющим взглядом. — Скоро всё закончится. — произнёс демон, начиная двигаться назад, туда, откуда я так старалась убежать. — Совсем скоро… — Н… Нет… — перед глазами плыло. Меня замутило, когда мы вернулись к Древу. Здания вокруг были разрушены, тут и там бродили превратившиеся в искажённые сгустки плоти люди и монстры, пожирающие тех, кто сумел сохранить рассудок. В ушах звенело от непрекращающихся криков. Древо, такое великое и могучее раньше, лежало на траве, срубленное — в потускневших опадающих листьях больше не было яблок, не было силы. На срубе ствола сидела тень. Вокруг неё вились тени-щупальца, и единственным светом в ворохе отвратительно-бирюзовых и серых цветов сверкала золотая диадема. Совсем, как у Дрима сейчас. Найтмер взглянул на нас, и его голубой — нет, нет, это не тот цвет, это не Найтмер, это не Найтмер — зрачок задрожал в предвкушении. Кошмар взъерошил волосы, ставшие темнее самой ночи, и ухмыльнулся, глядя в моё перечёркнутое ужасом лицо. — Твоё горе такое вкусное. — пропело чудовище, занявшее тело доброго и заботливого хранителя Негатива. — Ох, ты снова плачешь… — вторил ему Шаттеред, деланно-ласково поглаживая меня по голове. От его прикосновений становилось дурно. — Разве это не чудесно, сестра? — держащий меня демон сместился, умещая векторы на стволе Древа Чувств. — Мы вместе. — Навсегда вместе. — Кошмар взглянул на меня с клыкастой улыбкой. Я ничего не ответила. Во мне не осталось сил плакать — я могла лишь пустым взглядом смотреть за тем, как в руке Негатива образуется чёрное яблоко. — Ты ведь не думала, что мы не оставим тебе подарка? — увидев мои распахнувшиеся глаза, с фальшивым удивлением произнёс он. — Вы не можете… — в шоке прошептала я. Они оба были передо мной, и я чувствовала, как моя душа умирает, глядя на два лица, в которых больше не угадывались черты моих… Моих… Кого?.. Я ни разу не назвала их братьями за всё это время. Ни разу не сказала этого чёртового слова, упиваясь своим безумным прошлым. И что же сейчас? Это моя вина. Это всё — моя вина… Я ничего не исправила, ничего не исправила… Я любила их, казалось, больше жизни, так, как любила лишь нескольких людей своей прошлой жизни — и теперь их не стало. Из-за меня. Что это яблоко сделает со мной? Убьёт? Нет. Исказит… Шаттеред и Кошмар смотрели на меня, и я не могла не видеть за их спинами Дрима и Найтмера. Таких глупых и добрых, заботливых и дорогих, самых ценных во всём мире сокровищ… Горько улыбнувшись, я почувствовала, как моя душа трескается от беспроглядного отчаяния. В любом случае… Что бы со мной ни случилось… Шаттеред схватил меня за лицо, насильно открывая челюсти, а Кошмар поднёс яблоко, состоящее из самой Тьмы. …возможно, всё не так плохо, пока я могу быть рядом с ними. Я, не отрываясь, смотрела на расплывающиеся лица, похожие на призраков, за чужими спинами, и ощущала, как медленно угасает моя жизнь, как разрушается рассудок. Простите, Найтмер, Дрим, Шелтер, все остальные… Рот наполнился до одури мерзким вкусом Негатива. — Больше мы никогда не расстанемся. Я закрыла глаза.

***

Пробуждение пришло рыком — я с криком вскочила с показавшейся холодной земли, распахнутыми глазами глядя прямо перед собой. Всё тело колотило крупной дрожью, и я не могла унять непрекращающихся воплей ужаса, не могла избавиться от слёз, льющихся по моему лицу. Я задыхалась, ощущая по всему телу фантомные прикосновения холодных векторов, сжимающих и словно бы вытягивающих жизнь одним своим существованием. Голубое небо над головой отливало серо-алым, зелёная трава под ногами чернела, блестя прахом и плотью. Реки крови заливали всё вокруг, и я захлёбывалась в них, перемешанных с моими же слезами. Душа болела, болела, болела. Я видела будущее — будущее, где нас не стало. Прикосновение к трясущейся руке окатило ледяной водой, и я отскочила в сторону, чувствуя, как моя магия бьёт во все стороны, словно кровь из рваных ран. — Аврора?.. Я смотрела прямо перед собой и видела двух демонов, двух безумных принцев Тьмы, видела кого угодно, но не… — Аврора! Отрезвляющий крик — крик боли от прорезающихся из спины чёрных щупалец — и страх в чужих глазах — в одном единственном, в одном единственном — пронзил меня, словно лезвие, проходящее через плоть. Я взвыла и бросилась прочь, когда один из хранителей — из теней, двух теней, лишь притворяющихся теми, кем они не являются — протянул ко мне руку, чтобы помочь — чтобы вырвать мою душу из тела и разорвать её прямо на моих глазах, чтобы обратить меня одной из истекающих Тьмой чудовищ, заполонивших улицы когда-то спокойной деревни. Я бежала, не разбирая дороги — снова. И снова понимала, что меня догонят. Они кричали что-то, но в обеспокоенных возгласах я слышала лишь безумный, пробирающий до дрожи смех. Всё было точно так же. И сейчас меня снова поймают, снова причинят боль, снова заставят смотреть на последствия своих ошибок. На моих дрожащих руках было слишком много крови для того, чтобы моя слабая, глупая душа могла это вынести. Всё так же, да… Но на этот раз магия подчиняется. Если не мне — то хотя бы моему сознанию. Стихийная телепортация оказалась неожиданной, и я не смогла удержаться на ногах, прокатившись кубарем по каким-то цветам и траве. Болезненно затормозив об попавшийся на пути ствол дерева, я замерла, дыша быстро и мелко, словно загнанный зверь, недвижимым взглядом глядя в одну точку, будто бы это могло мне помочь. Тело дрожало, не переставая, в горле встал ком, и я чувствовала, как моё бесполезное сердце безумно бьётся о рёбра. Больно, так больно… Я так хочу избавиться от этой боли, от этого страха… Я вцепилась в кофту на груди, и будь у меня чуть-чуть больше сил в ослабевших пальцах, я бы разорвала ткань, раздробила бы грудную клетку и достала бы оттуда бьющееся в припадке сердце. Лишь бы всё это закончилось… Я бы раздавила его своими собственными руками, смотря за тем, как по ладоням бежит кровь, как медленно пропадает чувствительность конечностей, как я постепенно умираю — в первый (второй) раз. И я не могла не чувствовать отчаяния, осознавая, что это не убьёт меня. Не теперь. Мне хотелось выть и биться, хотелось разбить костяшки об окружающие деревья, поломать руки, чтобы хотя бы физической болью заглушить ту, что сейчас бушевала внутри. Но я не двигалась. Просто не могла. Остановившийся взгляд ничего не видел, пусть глаза были широко открыты. Мне было холодно… Когда рядом со мной что-то негромко зашумело, я постаралась было встать или хотя бы повернуть голову в сторону источника звука, но тело не подчинялось мне. Возможно, это дикий зверь. Он разорвёт меня на части, пока я не могу сопротивляться, и будет отламывать куски моей плоти, пока я снова и снова буду восстанавливаться, и, возможно, это будет даже больнее, чем гореть в костре. Огонь… Перед глазами вспыхнули языки пламени, погружая всю небольшую поляну в ядовито-красное марево, и мне показалось, будто бы я вновь горю. Как если бы не было того чудного спасения, как если бы я так и осталась в кострище, как если бы «Оно» всё же добралось до меня… До нас. Не знаю, что вдруг случилось, но у меня было чувство, будто бы моё сердце вдруг остановилось и пошло заново всё в том же бешеном танце боли и страха. Кажется, я слышала чей-то крик. Кажется, он был моим. Кажется, кажется… Кажется, мир раскалывался на части. И я — вместе с ним. А потом я услышала голос. Голос рассказывал мне о безграничных реальностях, где никогда не бывает ночи, но нет и солнца — рассказывал об океане без конца и края, где живут русалки и пираты, рассказывал о бесконечном небе, испещрённым звёздами, рассказывал… И с каждой историей, с каждой новой вселенной, где никто не умирал и все были счастливы, я чувствовала, как ко мне возвращаются крупицы самообладания. А он всё не прекращал. Голос говорил и говорил — и я почему-то точно была уверена, что каждое его слово правдиво, и ничто из этих историй не является выдуманной кем-то сказкой… В конце концов, сказок ведь не существует. Теперь все они — реальность. И передо мной каждая из них… Я видела звёзды, пока голос вторил моим мыслям. Видела… Луна и солнце плясали на небе, окружённые звёздами, и в этой картине мне мерещилось Древо, под которым сидели мы трое — Найтмер, Дрим и я. И мы были счастливы друг с другом… Ко мне медленно, будто бы неохотно вернулось зрение. Я медленно моргнула и подняла взгляд. Передо мной сидел, скрестив ноги, Инк. В руках он держал блокнот с записями, а сам смотрел на меня со слабой, немного напуганной улыбкой, и не прекращал… рассказывать. Так это был его голос?.. Я взглянула на него уже более осмысленно, и, кажется, художник понял, что мне стало получше, поэтому замолчал. Зрачки в его глазницах менялись с огромной скоростью, и мне казалось, что ещё чуть-чуть, и у меня заболит голова. — Инк?.. — произнесла я сипло и сама же подивилась своему голосу. Я много кричала, и оттого охрипла. Но как это возможно в полуфизическом теле хранителя?.. Видимо, снова что-то, связанное с моим восприятием себя. Чёрт. — Очнулась… — выдохнул творец, прикрывая глазницы. — Вовремя же я пришёл. Он потянул ко мне руку, чтобы, очевидно, прикоснуться к плечу. — Ты как? Его ладонь… Шаттеред схватил меня за шею и душил, душил, душил, всё шепча и шепча о том, что мне больше некуда бежать от своей глупости. — Не трогай! — я махнула рукой в сторону, невольно создавая поток ветра, который чуть было не выбил из рук скелета блокнот. Одним резким движением я села. Новая волна первозданного ужаса постепенно топила меня. — Не трогай меня! — повторила я снова, пытаясь отползти. — Аврора. — позвал Инк твёрдо. Кажется, он успел отпить какой-то краски, но я не обратила на это внимание, рассматривая свои вновь дрожащие руки. Я видела на собственных пальцах кровь. Много, много крови. Золотой и фиолетовой. Алой и чёрной. Бесконечной. — Аврора, я не желаю тебе вреда. — снова сказал Инк. Судя по звуку, он вновь начал листать блокнот, но я не уверена. — Это всё в твоей голове. Я не ответила и зажмурилась. По всему телу ощущались холодные прикосновения заострённых векторов, готовых вспороть мою кожу. — Давай, я тебе помогу. — я ощутила, как что-то прикасается к моим плечам, и дёрнулась в сторону, но меня удержали. Я забилась с утроенной силой и оказалась зажата в каменной хватке без возможности выбраться. Паника с новой силой захлестнула меня. — С тобой и твоими братьями всё хорошо! С деревней всё хорошо! Он держал меня, а я пыталась вывернуться. Не знаю, сколько времени это заняло, но в какой-то момент у меня просто не осталось сил бороться — скелет ощущался, словно недвижимая скала, и я повисла на нём без движения. — Вот, отлично. — Инк слегка расслабился, и я было вновь рванулась, но не сумела. — Дыши. Вдох-выдох… Слышишь? Медленно. Художник снова начал говорить, и на этот раз я пыталась вслушаться, но почему-то его слова отказывались складываться в предложения. Я не понимала, о чём он рассказывает, но почему-то всё равно успокаивалась. Наверное, прошло много времени, прежде чем я смогла снова оформлять слова в осмысленные фразы. — Никогда больше так не делай… — прошипела я вяло, имея в виду этот его захват, от которого я бы точно схватила инфаркт, не будь буквально бессмертной. Инк невпопад хихикнул. — Я запишу. — пообещал он. — Откуда ты вообще в курсе, как людей успокаивать? — пробурчала я в мягкий коричневый шарф, куда уткнулась лицом. От пушистого меха синей куртки, повязанной у скелета на поясе, было щекотно… А вообще, действительно, откуда? Очень сомневаюсь, что Инк когда-либо интересовался тем, как вести себя с людьми в панической атаке (а то, что это была она, я была почти уверена)… — Ну, был один раз, когда я пришёл аккурат в тот момент, когда у тебя был кошмар, Дрим с Найтмером что-то такое как раз и делали. — он разулыбался. — Я потому и понял, что тебе кричать, чтобы ты успокоилась. — Они меня не хватали. — я фыркнула, сцепляя руки за спиной у художника в объятии. — Это была импровизация. — ответил тот, пожимая плечами. Я вздохнула. Да, помнится мне, что в один день сразу после кошмара я не смогла убежать, как сейчас, близнецы меня поймали, постарались успокоить, и от воздействия их магии я умудрилась уснуть, а когда проснулась — тут же ощутила присутствие Инка неподалёку. В тот день я, кстати, спросила его о том, способен ли он читать на языке этого мира и узнала, что, оказывается, после контакта с междумирьем (или, если выражаться проще, после того, как существо покидает свою родную вселенную) душа, можно сказать, «подключается к инфополю», благодаря которому может ориентироваться в языках других миров, когда это требуется. Это многое объясняло. Очень удобно, да. Всё это… С тех пор, как мы с хранителями побывали в подвале Харви, прошло уже довольно много времени, но мы так и не сумели найти другие лаборатории или таинственные корпусы. Словно бы мы бежали за ветром, пытаясь его схватить… С того дня меня всё чаще и чаще мучают кошмары примерно одинакового содержания. Дрим и Найт никогда не спрашивали, что мне снится — знали, что, если бы я хотела, рассказала бы. Разве что из обрывков моего плача в бреду понимали, что с ними и с деревней в моих снах каждый раз случалось что-то ужасное. Элдвин связывался со мной один раз, просил прийти, но… У меня не вышло. Не знаю, почему, но предполагаю, что из-за Шелтера — вероятно, он просто не позволил мне перенести сознание к лунному Древу. Да, оно принадлежало мне, но Шелтер побывал там первым и, видимо, умудрился установить какие-то барьеры. Это было… тревожно. Мне оставалось только сидеть и ждать, когда же Шелтер, наконец, даст мне попасть к ним, и надеяться, что будет не слишком поздно. Я постоянно была на нервах и из-за этого тоже, а ко всему прочему… Мелисса. Сейчас её состояние стабильно, не ухудшается и, к сожалению, не улучшается, но… Кто знает, что будет дальше? Проклятие добралось до неё, и теперь не отпустит — так считает Эланор. Но, может, удастся это изменить? Может… — Хей, Аврора. — Инк похлопал по моему плечу. Я подняла голову. — Ты… Ты боишься, что твой мир… Исчезнет? Я хмыкнула и прикрыла глаза. Он почти прав. Вероятно, и сам понимает, к чему должно привести разделение хранителя надвое. Вероятно… Понимает, во что должен когда-нибудь превратиться Найтмер. Инк понял, что не дождётся моего ответа, и наклонился, чуть ли не сворачиваясь в трубочку с начинкой в виде меня. Это было достаточно потешно, учитывая, что художник был ненамного больше, чем я. Он погладил меня острой и угловатой рукой по спине и вдруг поднял ладонь выше, прикасаясь к моему загривку… Кисточкой?! От щекотки я зафыркала и вскочила, отстранилась от объятий, отползая по траве. Инк резко двинулся, и маленькая кисточка, похожая на ту, что он мне когда-то отдал, мазнула меня по носу. Я чихнула и потёрла глаза, с непониманием глядя на веселящегося скелета. Он только что задал такой вопрос, но… Хотя, это же Инк, чему я удивляюсь? Но Хранитель удивил меня. Он не стал переводить тему, а… — Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. — вдруг сказал Инк, проводя кисточкой по воздуху. Он схватил материализовшуюся колбочку с какой-то тёмно-прозрачной жидкостью так молниеносно, как кобра набрасывается на жертву. Художник некоторое время смотрел на нарисованный предмет, будто сомневаясь, а я в шоке от сказанных слов смотрела на его меняющиеся зрачки. Наконец он протянул мне ладонь с колбочкой и улыбнулся, но в этой улыбке уже не было того веселья — нет, это было что-то гораздо более глубокое и странное. Инк будто бы переступал через себя. Будто бы… — Это подарок. — он со свистом выдохнул, его зрачки дрожали, словно он хотел отвести взгляд, но не позволял себе. — Если вдруг что-то… Что-то случится с тобой или твоими братьями… Что-то, что ты посчитаешь неправильным, ужасным, неразрешимым… — Инк явно подбирал слова, стараясь говорить как можно более туманно. — Разбей колбу с чернилами — и я приду, чтобы помочь тебе. …будто бы перечил воле Создателей. Присмотревшись, я поняла, что Инку, кажется, было почти физически больно — его лицо вдруг скривилось, как при неприятном воспоминании (возможно, так оно и было), но руки он не убрал. Я протянула к нему дрожащую руку и бережно взяла колбочку. Глаза защипало, когда я услышала облегчённый вздох. Инк схватился за голову, зрачки в его глазах потухли. — Я не могу вспомнить, но… — тихо заговорил он, казалось бы, бесстрастно. — Мне кажется, что когда-то я уже говорил что-то подобное. И тогда я не успел. Две белые точки уставились на меня потусторонними огнями. — Но в этот раз… Я клянусь своей жизнью, что буду рядом, когда это будет необходимо. — его голос был без единой эмоции, но… Но я чувствовала, как на дне его сознания бушуют чувства — пусть ненастоящие, пусть искусственно созданные, но его. — Почему, Инк?.. — прошептала я, действительно не понимая. Он не может пойти против желания Создателей, разве нет? Тогда почему… Почему он так рискует ради нас? Я бы не согласилась, я бы впихнула ему эту колбу обратно в руки, я бы уверила его в том, что в этом нет необходимости, но… Но только в том случае, если бы это касалось меня одной. Если эта колбочка была способом исправить всё, исправить яблочный инцидент, то я не могу отказаться от неё, даже если это будет стоить Инку жизни. Да, это эгоистично. Да, возможно, неправильно, но… Это и его выбор тоже, не так ли? Всего лишь оправдания. Ты обрекаешь на страдания даже его. — Вы трое дороги мне. — без обиняков сказал художник. — Я не знаю почему, не знаю, как это возможно, но дороги. Я не могу поклясться своей душой — ведь её у меня нет. Он прикоснулся к своей грудной клетке, скрытой за слоями ткани и органайзером. — Я не могу поклясться своей краской — ведь её мне даруют Создатели. Не могу поклясться магией — ведь она на самом деле не моя. Всё, что у меня есть — не моё. Всё, кроме… — он всё не отрывал от меня безжизненного взгляда белоснежных зрачков, даже не моргая. — Кроме жизни. Стиснув зубы, я медленно отправила колбочку в пространственный карман и после этого взяла лицо Инка в свои ладони. Белая псевдокость не казалась холодной… — Спасибо тебе. — искренне поблагодарила я. — Я ещё ничего не сделал. — сказал Инк тихо, не двигаясь. — Нет, сделал. — возразила я уверенно, криво улыбнувшись ему. — Ты сделал очень много для нас… Я притянула его к себе и обняла уже сама. Инк не пытался обнять в ответ, но и не отстранялся — краска прекратила работу, и разум художника будто бы застыл, как насекомое в янтаре. Сама не заметив, я начала напевать какую-то песенку, в которой даже не помнила и половины слов — она была похожа на колыбельную. Я почти что видела уплывающую вдаль вереницу звёзд, влекущую за собой. — Красивая песня. — проговорил Инк всё так же безэмоционально, будто констатировал всем известный факт. — Ты никогда раньше не пела для меня. — Правда? — я немного удивилась. Учитывая, сколько уже раз я драла горло в этом мире, действительно странно, что Инк не присутствовал ни на одном из них. Или присутствовал, но лишь тенью, которой не заметила даже я… — Не волнуйся, Инк, у тебя ещё будет время меня послушать. Я надеюсь, что будет… Мы посидели так ещё немного, после чего Инк выпутался из моих рук и выпил краски. На меня снова глядели весёлые жизнерадостные глаза. Я улыбнулась, даже не вздрогнув от такой резкой перемены. — Слушай, а… — художник вдруг неловко кашлянул. — Я же уже говорил до этого, что у меня нет души?.. Я неопределённо пожала плечами. Я, честно, этого не помнила — как, видимо, и сам Инк. Что ж, в какой-то мере это даже хорошо… — Какая разница, есть она или нет? — хмыкнула я, так и не ответив. — Это же не значит, что ты неживой. Хранитель посмотрел на меня немного удивлённо и снова задорно осклабился. Он хотел было что-то сказать — что-то явно глупое и смешное, я видела это в его лице, — но я остановила его плавным движением руки. — Скажи, Инк… — я ласково ему улыбнулась. — Неужели ты не боишься гнева Создателей? — Боюсь. — не стал отрицать художник, слегка поморщившись. — Долгое время это было вообще единственным, чего я боялся, но… Я говорил уже, что ваше с Найтмером и Дримом присутствие… Помогает мне. Может, это всего лишь мои меркантильные цели, но… — он усмехнулся. — Я не позволю Дримтейлу пострадать. — Дримтейлу… — эхом повторила я, тронутая его словами. Кажется, наши ауры действительно оказывали на Инка влияние. С одной стороны, грустно, что лишь это стало причиной его заботы, с другой же… Лучше это, чем ничего. — А ведь точно! — внезапно спохватился Инк. В его левом зрачке зажёгся восклицательный знак. — Только хотел об этом сказать! Я заинтересованно наклонила голову набок. — Знаешь, я вроде не говорил, но у всех АВ есть какие-то свои названия. — затораторил скелет, активно жестикулируя руками. — Ваша называется Дримтейл. Я недавно думал, что, наверное, не слишком корректно со стороны Создателей было называть вселенную в честь лишь одного из трёх её главных ге… Хранителей. — Да, действительно… — я потёрла подбородок. — Ну и?.. — Можешь считать меня суеверным, но такое название будто само наталкивает на какой-то не слишком хороший конец. — Инк подмигнул мне. — Так что я подумал о том, чтобы назвать вашу вселенную… Эплтейл! — Эплтейл. — удивлённо повторила я и рассмеялась. — А неплохо звучит! Из-за Древа, я так понимаю? Инк угукнул, и я потрепала его по черепу… Чувствовалось странно. — А тебе не прилетит от этих твоих… — обеспокоенно начала я. — Создателей? — догадался Инк. — Может, и «прилетит», но я уже чуть ли не прописался в вашей АВ, так что на один проступок больше или меньше — какая разница? Он вновь скривился. — Я устал быть марионеткой в их руках. — недовольно заговорил художник быстро. — У меня есть разум! Есть свои собственные мысли! Чувства! Инк замер от своих же слов. — Хотя с последним я, пожалуй, погорячился… — нервно хихикнул он. — Есть они у тебя. — рыкнула я. Инк чуть было не подпрыгнул. — Какая разница, где хранятся — в душе или в колбах? Хранитель хотел что-то сказать, но вдруг дёрнулся и пустым взглядом уставился куда-то сквозь меня. Я глухо матернулась, вспомнив, что такое его выражение лица значит. — Инк. — Я действительно буду наказан за это. — механическим голосом сказал он. — Как много раз до этого. — Инк! — я тряхнула скелета за плечо. Художник согнулся в три прогибели и выплюнул на траву, кажется, чуть ли не литр чернил, часть которых брызгами попала на мои белые перчатки, но тут же посерела и испарилась. — Ой-ё! — Инк отплевался и потёр глаза, после чего удивлённо посмотрел на меня, всё ещё упрямо сжимающую его плечо. — А… Он вяло улыбнулся. — О чём мы говорили? Я глубоко вздохнула. — Ни о чём сильно важном. Про название нашей АВ и всё. Инк покивал мне и принялся щебетать что-то отвлечённое, а я в это время пыталась избавиться от желания побиться своей и его головой об ближайшее дерево. Опять что-то из его жизни. Что-то, что он не помнит и, кажется, либо не хочет, либо не может вспомнить. «Много раз до этого», значит… Он когда-то пытался помочь какой-то АВ также, как Дримте… Эплтейлу? И, видимо, Создателям это не понравилось… Всё это наталкивает меня на мысль о том, что… Я должна буду сделать ему какую-нибудь магическую дрянь, чтобы он мог спать и видеть сны без моего непосредственного присутствия. Возможно, тогда Инк вспомнит что-то? Не зря же ему совсем ничего не снится, если не подтолкнуть. От размышлений меня отвлекло ощущение приближения Дрима — он бежал сквозь лес, словно раненый оленёнок, и, кажется, не мог приблизиться именно к этой поляне из-за лесных духов, которые вновь решили мне подсобить и дать время на разговор. Я закусила губу от стыда. Кажется, я рефлекторно закрыла своё сознание от нашей общей связи. Бедные мальчики, они ж со мной поседеют… — Похоже, мне пора. — заметил Инк, увидев моё перекошенное лицо. — Я буду неподалёку. Он шмыгнул в ближайшие кусты, а я усилием воли подала Дриму сигнал, возобновляя связь. Я ощутила, как хранитель замер совсем недалеко от меня… А потом чуть было не оглохла от его ментального выкрика: «НАЙТМЕР, ОНА ЗДЕСЬ!» В следующее же мгновение Дрим уже стоял передо мной, очевидно, телепортировавшись. Ещё через секунду рядом с ним возник тяжело дышащий Найт. У них обоих были встреплены волосы и распахнуты глаза — словно молнией ударило. — Ой… — я неловко улыбнулась. — А вот и Найтмер «прыгать» научился… Они смотрели на меня с одинаковыми эмоциями, которые я не могла так сходу разобрать. — Бить будете? — на всякий случай поинтересовалась я. Меня сбило с ног жёлто-фиолетовой волной, и мы втроём с ором покатились по земле, а когда замерли, близнецы обвили меня конечностями, словно два осьминога. — Ты в порядке? — Найтмер поднял голову, чтобы обеспокоенно заглянуть мне в глаза. Я ласково фыркнула, когда Дрим проверещал о том, как у них обоих чуть сердца не повыпрыгивали после моего побега. Они совсем не были похожи на тех безжалостных монстров, которых нарисовал мне мой разум. Безумные принцы Тьмы, так? Я… Мы не позволим этому случиться. — Я… Я в порядке, да. — уверила их, улыбаясь. — Простите, я… — Не извиняйся. — серьёзно сказал Дрим, тоже поднимая на меня глаза. — Ты не можешь это контролировать, ты не виновата. — поддакнул Найт. Я слегка качнула головой, всё ещё чувствуя вину. Мой взгляд скользнул над вихрастыми головами хранителей и наткнулся на выглядывающего из скопления деревьев и кустов Инка. А может быть… Он, кажется, понял, о чём я подумала. Поспешно отпил краски, задумчиво поёрзал на месте и, снова чего-то выпив, отрывисто мне кивнул. — Не уверена, что смогла бы так скоро прийти в себя, если бы не помощь моего… друга. — аккуратно сказала я, следя за реакцией Инка краем глаза. Художник не возражал. Лишь как-то шкодливо мне подмигнул, махнул рукой и спрятался за деревом. «Выпендрёжник.» — хмыкнула я про себя. — Друга? — Дрим приподнялся, смещаясь и переставая придавливать несчастную меня к земле. — Представишь нас? — несколько напряжённо попросил Найтмер. — На самом деле, мы давно уже знакомы. — я улыбнулась. — И вас он знает. Просто не хотел показываться на глаза по… по некоторым причинам. Я кивнула в сторону, где прятался Инк. Близнецы, как по команде, синхронно повернулись туда. Художник, словно ощутив взгляды на дереве, за которым схоронился, картинно-медленно выглянул из-за ствола. Пару раз моргнул, будто бы демонстрируя меняющиеся зрачки, и вышел, весело улыбаясь. — Это… — Найт выглядел озадаченным. — Скелетоподобный монстр? — Я знаю тебя! — вдруг воскликнул Дрим. В глазнице Инка загорелся знак вопроса. — Ты мне снился! После того, как мы выбрались из деревни Изгоев, и я слёг с истощением, мне снилось, что ты пришёл и поделился со мной магией, а на следующее утро мне стало лучше… Мне казалось, что я просто бредил, но… Видимо, мне не снилось? Инк быстрым движением отпил краски (да сколько в него лезет?) и смущённо кивнул. Я уставилась на него нечитаемым взглядом. Я была не в курсе… Однако, кажется, взгляд Найтмера в сторону незнакомца потеплел. Ну да, он же помог Дриму и мне, значит, доверять можно… И, зная Найта, проверять — тоже. Инк приблизился к нам и присел на траву напротив меня. Мальчики рассыпались в стороны, так же садясь напротив друг друга, но уже по бокам. — В картишки? — весело хмыкнул художник, разряжая атмосферу. — Что такое «картишки»? — удивлённо моргнул Дрим. — Не смей учить моих младших азартным играм! — прошипел не хуже змеи Найтмер, который, видимо, успел где-то узнать про карты. Инк отшутился, и они вступили в словесную перепалку, от которой, казалось, даже птицы с деревьев решили слинять. Мы с Дримом переглянулись. — Не ожидала, что знакомство пройдёт настолько… буднично. — призналась я заторможенно. Хранитель Позитива пожал плечами и улыбнулся. — А что, думала, мы драться будем? — сказал он как-то хитро, и я мимоходом подумала о том, что общество Амабилис плохо на него влияет. «Если честно, то да». — хотела сказать я, но сдержалась. — А ты, вообще, откуда? — вдруг сказал Найтмер. — В плане? — треугольник и ромб в глазницах скелета замигали. — Среди жителей деревни я не видел ни одного скелетоподобного монстра, кроме нас с братом раньше. — с подозрением заметил Найтмер. — Ты из одной из поселений Изгоев? Оба близнеца напряглись, встревоженные предположением. Я страдальчески возвела глаза к небу. — Нет! — Инк хохотнул. — Я из другого мира! — Не понял. — Найт нахмурился. — Ты хранитель? — распахнул глаза Дрим, видимо, подумав, что художник имеет в виду отражение нашей вселенной. — Да! Ну, то есть, нет. — кажется, Инк искренне забавлялся тем, как путал мальчиков. — Я и не из мира другого, если так подумать, а… В общем, существует много-много отличающихся друг от друга вселенных, они называются АВ!.. Дальше скелет проводил краткий экскурс по своей «профессии», а я в это время с максимально задумчивым и одухотворённым видом считала листочки на ближайшем дереве. Всё прошло очень… гладко. Гладко и неожиданно. Я совсем не думала, что они познакомятся так скоро. С одной стороны, я должна радоваться, что ничего страшного или незапланированного не произошло, но… Я посмотрела на улыбающегося Инка, картинно-недовольного Найтмера и от души смеющегося Дрима. …но почему-то у меня плохое предчувствие.

***

Тёплое солнце искрило за окном, подмигивая золотистыми лучами. — Северный ветер, странник лихой. — пропела я, мягко перебирая пальцами струны. — Ты скажи мне, какой ты идёшь стороной? Гитара в руках сладко звенела, словно бы подпевая мне. — Где пропадал ты, что поведал? — я слабо улыбнулась, прикрывая глаза. — И какие ты песни в пути услыхал? Магия вокруг мерцала и тускло сверкала, переливаясь золотым, фиолетовым и голубым. — Видел ты море и гнал корабли… — я рвано вздохнула, переводя дух. Странно, раньше, когда я пела, у меня не срывалось дыхание… — На закатное солнце уплывали они. На секунду мне показалось, что кто-то рядом певуче смеётся своим мягким голосом — до боли знакомым голосом, — хлопает в ладоши и подбадривает меня. — Друг молчаливый, мой ветер шальной. — конечно, конечно это был лишь мираж… — Ты поведай, когда ты вернёшься домой?.. Никто мне не ответил — интересно, что-нибудь изменилось, если бы я задала этот вопрос не просто в пространство? — Я расскажу тебе сказки свои. — достаточно глупо думать о чём-то подобном, но сердце всё равно пропустило удар. Ой неправильно Инк называл суеверным себя, ой неправильно… — Как во мне зажигают городские огни. Энергия за спиной собралась в иллюзию, подобную северному сиянию, освещая так знакомую мне комнату. — Как над рекой светит ярко луна. — я покачала головой, отворачиваясь от такого холодного сейчас солнечного света. — И как лес говорит со мной вплоть до утра. От непрошеных воспоминаний рука дрогнула, задевая не те струны, но я не остановила песню. А ведь лесные духи были так к ней милы, а она так хотела с ними подружиться… — Мама отпустит меня погулять. — мне померещилось, что недвижимые ресницы затрепетали, но в этот раз я не стала верить иллюзии горюющего разума. — Побежим с тобой, ветер, мы духов гонять! Я грустно улыбнулась, до побеления костяшек сжимая гриф гитары. — Мы разведём с тобой жаркий костёр! — удивительно, но мне удалось не вздрогнуть, хотя что-то внутри меня испуганно замерло от этих слов. — Пусть все звёзды на небе сольются с огнём! Я в последний раз ударила по струнам и замерла. В комнате, воздух в которой впервые показался мне затхлым, повисла тишина. Я даже почти не слышала чужого дыхания, несмотря на нечеловеческий слух. Бледное лицо, в котором больше не было былой искры и жизни, не двинулось. Согнувшись, я упёрлась лбом в кровать, сжимая безвольную и холодную, слишком холодную детскую ладонь под одеялом. — Пожалуйста… — произнесла я глухо, чувствуя подступающие слёзы. — Очнись… Но Мелисса не проснулась. Как не проснулась ни день, ни два, ни неделю назад. Мы боялись, что она не проснётся уже никогда, но я верила, что это не так — её душа боролась за жизнь так, как, казалось, не может бороться человек. Эланор, я знала, был рядом — сидел, подперев спиной дверь с другой стороны, и ждал, когда племянница очнётся от одной из её любимых песен, что я когда-то пела ей. Или ждал моего отчаянного крика, когда её сердце остановится, чтобы с искажённой улыбкой пробить себе сердце кинжалом, который прямо сейчас отстранённо вертел в руках. «Аврора.» — внезапно зазвучавший в голове голос Шелтера не заставил меня ни вскочить, ни вздрогнуть — лишь яростно сжать кулаки. — «Аврора, нам нужно поговорить.» Я криво усмехнулась, не поднимая головы от чужой кровати. Интересно, было бы легче просто умереть, чем жить вторую жизнь в этом жестоком мире, совсем не похожем на сказку? Было бы легче, если бы он никогда не звал меня сюда? Ха… «Иди к чёрту, Шелли.»