Фея моих снов

Ты никогда в меня не верила. Зря он это сказал, как и многое другое сегодня. Или правильно? Стало как-то легче. Слишком светлые умники утверждают, что сказать правду легко и приятно. Как снять груз с души. Какие умники, он сам и написал, в учебнике для детей. Может, в этом первопричина? Если бы распутная сучка… Гриффин в него верила, многое сложилось бы по-другому. Или всё. Ей бы не захотелось попробовать кое-кого другого, покруче, для начала. Тогда покруче, а сейчас не факт, что бы самоуверенные падшие духи о себе ни думали. Только соревнование давно потеряло смысл и приз… На хуй. Никогда не достанется ему. Гриффин променяла бы его на что-то другое, более выгодное, и сейчас променяет. И он не ради нее готов на всё, хватит отданного где-то там долга. Просто надоело. Всё, и рука зудит от желания размяться. Вонзить в Белладонну не то, что проклятая ведьма любит в себя принимать. Не хочет он стать никаким героем, и не сошел с ума, ничего она не понимает. Просто устал сдерживать в себе это желание. А виски стоило пить поменьше, тут она права. Взгляд фокусировался бы быстрее, и в глазах не двоилось. Скрывшееся за армадой мерзких темно-фиолетовых скатов солнце нашло брешь, ослепив лучом. К черту, еще как стоило. Благодаря ему приятно тепло и ясно в голове. И между ним и давней мечтой не осталось глупых препятствий. У него есть для сестричек кое-что, о чем никто и не предполагает. Неважно, проткнет он Белладонну лазерным мечом или она его сосулькой. Последнее точно нет. Саладин выругался сквозь зубы, в последний момент прочертив сияющий сине-черным круг. Перед осыпавшимися, звонко царапая камень, ледяными копьями.

***

Нет. Я пыталась, но не успела. Он просто не смог это сделать, ты не сгорел. Дракон из Волшебного измерения пытался сжечь его и чуть было не преуспел — обидно и очень некстати. Совсем не на такой эффект рассчитывал Саладин и, главное, он сам. Да и их переоцененное Зеркало Правды зачем-то показывало обманчиво знакомых чудищ. Как путь к спасению — Магикса, или хотя бы их с Флорой. Логично — зачем великому артефакту не относящуюся к делу ерунду показывать? Но пока всё такое себе, только одна ложка сладкого нектара в бочке нечистот. Две. Что опасные создания природы признали свою фею. А она рада почесать огнедышащую тварь за ушком, как милого домашнего питомца. Почему он почти не удивлен — меньше, чем мог бы? Невольно задумался, а не захотят ли и его драконы ласки доброй феи? Не должны, они совсем другого происхождения, но кто их знает. Вдруг захотят стать ближе к природе, и ее фее? Если в них есть нечто от создателя. И он даже не уверен, что против. И драконье пламя не причинило ему вреда и не обожгло болью, только гордость задета. Но обижаться нет смысла и времени. Не на кого — прекрасно, что Флора не пострадала. А он по-прежнему совсем не тот, вот и не впечатлил ящеров. Мелькор глубоко вздохнул, рассматривая скользящие по колючей шее чудовища пальцы. Не державшие ничего опаснее цветка, до сих пор. Его невеста не слабая и никчемная девчонка, он всегда это знал. Просто особенная… иногда слишком. Главный враг Флоры — она сама. Спасать от него слишком добрую и не видящую зла принцессу растений нужно постоянно. И он тоже особенный, несмотря на гадкое превращение. Если не сгорел в драконьем пламени — самом настоящем, как у его творений. Что дает некоторую надежду. Флора не ошиблась, и ему не послышалось? Это же… не то, чего больше всего хочется, но наконец хоть что-то хорошее. Мирта вряд ли обладала даром несгораемости, наверняка нет. А он в своем нормальном и долгожданном облике не проверял. Не было повода — собственные драконы на жизнь и целостность повелителя не покушались ни разу. Может быть, перемены к лучшему… прежнему произойдут постепенно. Сначала одно, потом другое. Мелькор со смесью надежды и раздражения вспомнил, как в начале не мог совсем ничего. После отвратительного превращения. Ни проникать в сознание, ни испепелить на месте наглого эльфа Палладиума. Пришлось набить профессорскую морду силами Мирты, без всякой магии. А теперь что-то получается, пусть для местных драконов он и не авторитет. Пока. Не смогли зажарить, как дичь на вертеле, и на том спасибо. — Ты станешь прежним, обязательно. Неуловимо нежно пахнущая цветами, как и она вся, ладонь вновь ласково скользнула по лицу и зарылась в волосы, перебирая стриженые пряди Мирты. Как же он скучал по этому аромату и слышал в самых неожиданных местах, где нет и никогда не было ее. Когда несносная фея природы его покинула. Обидно и коварно. Но он не станет вновь ее в этом упрекать и млеть на травке, наслаждаясь прикосновениями, — пора заканчивать. Надо двигаться дальше. Всё пошло не так, как он надеялся — прийти, увидеть драконов и показать всем, кто тут владыка… босс. Остается только срочно придумать другой план. По спасению ее дорогого Магикса и Королевства Природы, благо он лежит на поверхности. С самой желанной частью сложнее. — Командовать ими придется тебе… или уговорить помочь. Пока он не в состоянии, придется доброй фее открыть в себе новые грани. Или не такие уж и новые — при первой встрече Флора вырастила опасный зубастый цветочек, он помнит. Отлично справилась. Милое растение чуть его не пожевало, было бы не смертельно, но очень досадно. И прекрасная фея так очаровательно пылала гневом, один миг или два. Из-за наглых приставаний, только как-то она поздно спохватилась. Когда успела насладиться его ласками и подарить свои. Замечательно, что Флора все-таки умеет злиться и кидать в обидчиков кусачие цветочки. Придется вспомнить и повторить, когда речь о спасении любимых друзей, кустов и зверюшек. Королевства Природы и родных, как он мог забыть. «Какой бы ты ни была… пацифисткой». — Еще одно новое слово, совершенно никчемное, он бы их по-другому назвал. Другими новыми словами, Мирта знала много подходящих. И нужных, а не как он сначала подумал — для слащавых эльфийских профессоров, пацифистов и не только. Кроме Флоры, и так выражаться при ней не стоит, хотя Мирта не стеснялась. Мелькор поспешил подняться — голова неприятно болела после падения и на затылке налилась шишка, но ничего страшного. Некогда разлеживаться. Хотя местечко отличное. Словно специально для них. Спрятанный в кольце вулканов зеленый оазис для Флоры и сами дымящиеся огненные вершины для него. Возможно, драконы здесь тоже разные, двух видов? — Да, она рассказала мне. Кто? Глупый вопрос, но сходу поверить, что дракон не только пожалел цветочную фею, но и поделился тайными знаниями, трудно. Маги природы чувствуют и понимают без слов всех живых созданий, даже таких. Не вполне добрых и светлых. И замечательно, он и сам догадался, почти обо всем. Что на Пиросе не так всё просто, как казалось самым умным. И без Древних Ведьм или кого-то не менее темного и древнего не обошлось. В незапамятные времена на заре творения, когда не было ни Древних Ведьм, ни фей, только Древняя Тьма клубилась за гранью материального мира равнодушной изнанкой мироздания. Противоположной Чистому Свету первостихией. Вдвоем они и породили всё сущее, или сначала Великого Дракона. Насколько прав древнейший культ Магикса, не знают точно даже Прародительницы. Как и то, действительно ли драконы Пироса — потомки сотворившего Волшебное измерение из своего дыхания божественного создания. Но они всегда были сильны и стояли особняком от других живых существ. Древние Ведьмы с их безудержной жаждой крови и власти (Лилис больше тяготеет ко второму, а ее сестрички к первому, но не суть) не могли оставить огнедышащих ящеров без внимания. Не попытаться испоганить подчинить своей воле. И превратить зеленый вулканический рай во что-то погорячее. В невозвратно ушедшие прежние времена вулканов на Пиросе было меньше и извергались они реже и слабее. А густые леса и изумрудно яркая зелень трав и кустарников бурно росли на вулканической почве среди дымящихся гейзеров. Теплых и богатых полезными минералами. — У них не получилось. — Флора сочувственно взглянула на расположившегося поодаль крылатого друга. Изумрудно-зеленого (недаром они нашли общий язык с принцессой растений) некрупного дракона с изящной чешуйчатой шеей и милыми рожками. Можно ли его так называть? Точно выяснить, готов ли ящер исполнять приказы феи природы и защищать госпожу от врагов, получится только опытным путем. — Некоторые драконы изменились от темного колдовства, став не теми, кем создавались. Но подчиняться воле Прародительниц Ведьм не стали. Хуже (для проклятой троицы, а остальным лучше некуда) — Лилис с сестрами пришлось спасаться бегством с негостеприимной планеты драконов. Ящеры отстояли свой дом, и между собой со временем разобрались, установив новый порядок. Не тронутые черным колдовством ведьм жили, как раньше, в ставшем заметно меньше зеленом оазисе. А пугающие даже Древних Ведьм темные сущности обосновались в горах. Ставших пугающе (для светлых фей, а для него приятно) похожими на окрестности Ангбанда. Может быть, им туда, а с нетронутыми черным колдовством драконами они зря теряют время? — Не зря… она может отнести нас туда. Потом. И замолвить словечко перед темными собратьями, если что-то пойдет не так. Не успев спросить, что значит потом (сейчас и увидит), Мелькор зажмурился от ударившего в лицо ветра. Они мгновенно оказались на жесткой чешуйчатой спине, стоило Флоре потянуть его за руку. Привлекая ближе к себе. «Ну вот, дайте я угадаю. Флоре жалко милых природных ящеров и их детенышей. Даже невылупившихся. И искаженных магией Древникса собратьев тоже… вот бы исцелить бедняжек, как было. Только не выйдет всеобщей благости, как ни жаль. Ему нет, но Флоре говорить не обязательно. Придется кому-то немножко умирать. Ее друзьям и родным, и прочим людишкам по мелочи, или кому-то из дракончиков. Что им будет, новые из яиц выведутся. Любимую феями природу так просто не извести». — Мелькор снисходительно усмехнулся, оставив крамольные мысли неозвученными. Пока Флора с бесконечным умилением рассматривала три крупных черно-зеленых яйца в гнезде. Самка дракона Элия (Флора хотела назвать ее Бусинкой, как любимую игрушку) устроила гнездо в укромной расщелине. Почти на границе горячего вулканического ада. В ложбинке между скал поместилась небольшая поляна, с мягкой травяной подстилкой в корнях развесистых дубов. Идеальное место для гнезда — это Флора подумала и восхитилась, он выше подобной ерунды. Хотя вечернее небо с подсвеченными багровым серыми тучами величественно красиво. Только пылающие подземным огнем вулканы слишком близко, как бы будущие птенцы (ящерки?) не запеклись до рождения. Неясно почему… а вот теперь ясно. Знакомый, на этот раз более сильный порыв ветра взметнул опавшие листья, Флора приглушенно вскрикнула и отпрянула назад, закрывая лицо ладонью, а молодая зеленая драконица издала приветственный крик, расправив кожистые крылья. Не бойтесь, Чико не причинит вам зла. Конечно, как он, когда Флора рядом. А жаль, да, братишка? Фамильярно обращаться к большому черному дракону Мелькор не стал, лишь бестрепетно заглянув в горящие знакомым огнем желто-красные глаза. С вертикальными змеиными зрачками. Искаженного черной магией ящера он узнал и почувствовал без пояснений. И взаимно. Прицельно и невежливо выпускать столб огня вместо приветствия, как подружка, молодой дракон не стал. Нам хочется стать прежними, некоторым. А от многих не осталось ничего, кроме вместившей тьму оболочки. Когда-то все драконы Пироса были, как Элия — необычными хищными детьми природы. Но стать рабами злобных ведьм огнедышащие ящеры отказались, даже утратив всё. Память и… душу, что была раньше? Огонь — живая и свободная стихия, враждебная душной холодной тьме. Только владеющий силой огня может повелевать ими… или поговорить на равных и убедить помочь. С «поговорить» получилось неожиданно и приятно легко. Ты мог бы подчинить нас себе, обретя утраченное. Возможно. А твой сын точно сумеет. «Обретя утраченное». — Все только об этом и говорят, недотемный ящер туда же. Как будто он сам не видит, что что-то утратил. Подсказали бы как, или молчали лучше. Мелькор раздраженно выдохнул, стараясь не испортить отношения с новым знакомым. Очень нужным, поэтому важно не сболтнуть лишнего. Их, Элия и ей подобные явно предпочитают Флору. А пока можно только уговорить. Тех, кто остался собой или помнит былое. Как Чико — дракон со странным именем, Флоре и его зеленой природной подружке очень нравится. Что за ерунда про сына, ждать, пока он родится и подрастет слишком долго. Магикс столько не продержится. Вы должны оказаться рядом, чтобы души нашли дорогу назад. Ответ еле слышно, на грани восприятия, прошелестел прямо в голове. Зубастая пасть дракона осталась плотно сжатой и ярко-желтые глаза, не мигая, смотрели со спокойным любопытством. И даже как будто с сочувствием. — Наш сын сможет ими повелевать… если захочет этого. Благодаря природной магии и твоей силе дракона. Или исцелить. Флора судорожно вздохнула, всем сердцем желая понятно чего. Тратить силы на осанвэ с ней редко когда нужно — всё и так очевидно, и светлая фея не умеет лгать. Очень удобно. Предназначенное лишь для его ушей фея не услышала, и замечательно. Ящеры ждали исцеления тысячи лет и подождут еще. Если им вообще это нужно. Мелькор искоса взглянул на прильнувших друг к другу длинными шеями драконов. Элия и ее друг нежно терлись носами, переплетя роговые наросты. Их темные собратья гораздо полезнее и смертоноснее, эти почти что травоядные. «Мы не хотели сражаться, пока не стало слишком поздно. Не понимали, что происходит. Но драконье пламя одинаковое у всех». — Родившийся гораздо позднее недотемный дракон явно обиделся, опалив дыханием дальнюю стену ущелья. Камень мгновенно почернел и пошел трещинами. «Магикс уже вот-вот не продержится». — Свистящий шепот, похожий на шипение, раздражающе легко проник в сознание, минуя барьеры. Драконы Пироса больше, чем просто животные и без чар Древникса, зря он их недооценил. — Еб… проклятье! — Мелькор сумел удержаться от ругательства Мирты, разглядывая наведенную драконом картинку. Их портал в укромном уголке долины чувствовал себя не очень хорошо. Откровенно плохо — светящиеся бледно-желтым своды мигали и дергались, норовя погаснуть.

***

— Она ничего не хочет — ни есть, ни пить, ни жить. Становится только хуже. Мадам, может быть, вы… — Ты хочешь стереть сестре память, о некоторых вещах? В ее случае это проблематично, его слишком много в ее жизни. И может получиться… не то, на что ты надеешься. Мозг и сознание получат необратимые повреждения. Или твоя сестра перестанет быть собой. Тем, кем ты ее знаешь. — Я не знаю, что еще делать. С ней? Помочь проснуться в другой реальности, где всё сложилось иначе. Неправда, она хочет… жить, и есть, иногда. Чтобы бедные малышки не погибли. И у них была дружная семья. Пусть и без того, кого она очень любит, и отказывается поверить в непоправимое. Только не может, не получается. Что это за противный голос… кого Мэлько привел? Или ей кажется, как многое другое? И понимать, что реально, а что нет, не хочется. Когда только в заблуждениях есть что-то хорошее, и надежда вырваться из дурного сна. Миели перевернулась набок, закрывая глаза рукой от раздражающе яркого света. Лучше бы брат опять набросил на нее пелену, как в ужасный миг, непроницаемо и безнадежно черную. И не убирал. Она не станет протестовать и пытаться освободиться, как тогда. А сейчас ни к чему. Во тьме можно спрятаться, раствориться и потеряться. Запутаться в милосердно скрывающих всё плотных складках и никогда не выходить. Души выбравших темную магию уходят в Древнюю Тьму, как вода под землю, и растворяются, сливаясь с родной первостихией. Звучит соблазнительно. Не настолько, как в почти ускользнувшие из памяти дни отчаяния, но еще да. Чем они ее напоили, или брат перестарался с целительными фейскими заклинаниями? Что всё стало, как в тумане — и чувства, и мысли. Боль притупилась и отошла на задний план, но не сменилась ничем. Кроме мутной пустоты и равнодушия. И она прекрасно всё помнит и понимает, почти. Не надо относиться как к повредившей разум. Звать к ней гадких личностей и планировать какую-то стремную фигню. Кажется, она поняла кого. И если это не глюк, сейчас им всем покажет. — Она чувствовала себя хотя бы живой. На самом деле. Ты зря не дал сестре пережить горе. Или немного новой надежды. Противный — кому-то приятный, но для нее мерзкий навсегда — голос звучал непривычно сочувственно. Словно гадкой ведьме реально жаль, без приколов и лицемерия. Она совсем плоха, получается? Зачем Мэлько приводит тех, перед кем стремно и обидно быть жалкой? Он что, предатель? И… надежды? На что? Миели резко — не очень, как получилось, но для нее да, — села и задохнулась от возмущения. Это уже слишком, и так ее жизнь стала… хуже, чем полное говно — говно звучит весело. Немного. Лучше бы маму привел, или она сама… Где мама? Ее не было рядом в последнее время, только Мэлько. И папа, братишка что-то говорил о нем, перед тем, как всё стало неважно. — Я знал, что это тебя взбодрит. Мама заслужила немного счастья, только своего. Я решил за всех нас, извини. Мэлько виновато улыбнулся и поспешил протянуть руки, на всякий случай. Миели не в лучшей форме, чтобы подскакивать с кровати, как в прежние времена. Гневно сверкая глазами. После того, как долгие недели лежала, отказываясь от всего. Умыться, причесаться, поесть… даже пошевелиться и повернуть голову. Столько пыльцы феи он не потратил за всю предыдущую жизнь. Но всё равно недостаточно. Хотя его сестренка и воспрянула духом, хорошо бы надолго, у нее мало сил. Для родов и заботы о малышках. Миели переживала, что слишком поправилась из-за беременности и старалась меньше есть. Безуспешно. Теперь у нее нет этой проблемы, как же жаль.