Фея моих снов

Принеси из Облачной башни книгу Легендариума, Мэлько. И… послушай Лилис. Дерьмо! Старый мудрый перестраховщик наверняка прав, как каждый раз потом оказывалось. Когда-то и случайно, никто не может быть прав всегда, даже Саладин. И главное, не должен. Директор сам любит задвинуть про «свою правду» у каждого, и что в любом из миров все сложно и относительно. Вот и прекрасно. Ведь можно же просто убить их всех, сейчас, и никого не слушать. Чтобы на этот раз вышло не по его — четко и просто. И правильно — без уступок и того, что старательно загоняют на дно души. Потом. Вискарем и девочками? Или Саладину давно уже просто скучно и все достало. Чтобы оставалось бледной тенью бывшего давно и неправда. Пока не поверишь, что вовсе и не было ничего. Ничего не было. Такого, как… согласие подать руку ведьмам и встать рядом. Чтобы выступить в союзе с ними против собственного отца. Проклятье… но и наоборот не легче. И наконец увидеть… того, кто ему никто — всегда был и будет. Только снился в детстве почти каждую ночь, в мучительно нечетких незапоминающихся снах. Потому что остался незакрытый гештальт, и сегодня он это исправит. Его… биологический отец никогда не желал дать жизнь, растить и оберегать свое дитя, делясь знаниями и магией. Не посчитал нужным жалеть его мать и предохраняться, портя себе удовольствие, вот и все. Называют отцом и любят не за это. Папаша просто… изнасиловал испуганную молоденькую фею, неспособную противостоять такому, как он. Слишком добрую и светлую, не любящую и не умеющую применять боевую магию. Но ничего, зато он любит и умеет. И просто нестерпимо хочет обойтись без компромиссов. Когда уши закладывает от проходящего сладким холодком по нервам рева двигателя. В объективе цифрового прицела никто… не слишком древний и могущественный. Если удастся его поймать — точно в центр кислотно-зелёного кружка, совместив с крестом прицельной сетки. Как эту лишенную души неживую тварь. На закуску, пока не фартанет добраться до их создательниц. Похожий на огромного летающего ската… уродливый коричнево-бурый четырехугольник с неровными краями. Карикатуру на него. Настоящие обитатели морских глубин — прекрасные дети природы, а не накастованная ведьмами злая насмешка. Пронзенный лазерным лучом точно посередине брюха монстр лопнул, брызнув почерневшими ошметками. Это не выход, да — но неплохое начало. И тварь уже… никого не пожрет, не затопчет и не сломает. Истребители сильно прибавили в силе поражения и неуязвимости с прошлого раза. И достают темных тварей… не только под его управлением. Саладин учел горький опыт проигранной битвы, и Текна очень постаралась для них. Сделав все возможное и немного сверху. — Мы можем создавать их бесконечно, идиоты! Ни хуя, только пока живы. Мэлько раздраженно стиснул зубы, разворачиваясь перпендикулярно потоку коричнево-бурых тварей. Распадающихся на ошметки в перекрестье лучей, лишь на миг создавая просвет в нескончаемом ряду. Рядах. Сука права — пора заканчивать с детской стрелялкой и добраться до нее. Заткнуть… отвратительный смех в завывании бури. — И давить ваши жалкие игрушки. Вы с Саладином правда надеялись, что все будет так просто? Заполонивший небо нескончаемый грязевой поток… или селевая лавина собралась в гигантский водоворот, обретая человеческие черты. Не человеческие — черные провалы глаз под полумаской, приоткрытый в гримасе мерзкого хохота рот и вьющиеся спиралями торнадо пряди. И эту мерзость когда-то трахал папаша? Прекрасно, от него Тхарма тоже дождется. — Лови их в прицел и жми на гашетку. И не подпускай слишком близко. Мэлько небрежно передал Палладиуму ручку управления — о последнем можно было и не просить. Ну хотя бы не проебет его истребитель. Пока он разберется с чертовой ведьмой. Это все равно мало на что повлияет. Только помешает мерзким скатам ломать верхушки деревьев — сучий эльф должен чувствовать их боль, как и он. И применить свою природную магию, если от боевой дрожат руки. — Весенний ливень! Сквозь зубы проклиная слишком осторожного эльфа — растения ему, конечно, жаль, но себя больше, — Мэлько замер в воздухе на полпути к меняющей очертания стае скатов. Вырвавшаяся из клубящихся, как чернила осьминога, туч, ветвистая молния с оглушительным треском ударила в вершину сосны. Оставить умирать подожженный молнией Тхармы лес он не мог. И любимое заклинание мамы не очень помогало. Потоки воды, шипя, обращались в пар, лишь обжигающий обугленную кору. Ах ты ж… что-то, любившее повторять, что со светом и добром можно лишь оплакивать погибших и жалеть лузеров, щелкнуло в голове. От невыносимо злорадного смеха — он отдаст душу кому угодно, чтобы только их заткнуть. — Драконье пламя! Саладин не учил его этому, и мама не могла. Оно просто было, где-то глубоко внутри. То, чего слышали, и слушались драконы Пироса, если суметь взять верх над волей дикой твари. Оранжево-красный огонь, гулко ревя, взметнулся над живыми зелеными кронами, заставив прикусить губы от боли и разлившейся внутри холодящей пустоты. Остановить темный огонь Древникса, не дав адскому пламени разрастись и пожрать все, получится только так. Пустив ему навстречу другое. А поганые ведьмы… ответят и за это тоже.

***

— И мне стоит опасаться тебя? Или выкинуть всю электронику? Вернуться к старым добрым драконам, монстрам и мечам. Их фее технологий никак не взломать и не подчинить себе. Еще к каменному топору, наскальной живописи, палке-копалке и пить свой вискарь из берестяной чаши. Саладину ни к чему было знать… то, что она до сих пор не афишировала. Но счастливое для всех неведение директора пришлось нарушить. Текна раздраженно прищурилась — больше из-за туманящей мысли слабости, — вглядываясь в расходящиеся конусом пиксели. Пароли и защитные чары компьютеров Красного Фонтана не устоят перед ее сканирующим лучом, даже не знай она о них все. Уже давно — гораздо дольше, чем он думает. Только получилось бы чуть дольше… возможно, критично, когда сил так обидно мало. Бубнеж Саладина слишком мелочь, особенно для него самого. Именно за это он ее и ценит. И великий маг найдет на нее управу, если действительно захочет. Иллюзии собственного могущества опасны и нерациональны всегда, даже когда отчасти верны. Поэтому их не стоит питать и в более подходящие моменты. Главное, что она все-таки смогла добраться через компьютер Саладина к серверу Облачной башни. Подозрительно легко, впрочем, она не удивлена. Прародительницы не сочли нужным что-то менять после Гриффин — и в проникшей в древнюю башню ведьм новейшей электронике и в привычных связях. Подключиться к натыканным сбежавшей… или покойной — точно о ее судьбе ничего не известно — директрисой видеокамерам оказалось гораздо труднее. И… может, все-таки не получилось? Она должна была быть там, в подземелье, рядом с нарисованным золотой вязью на камне проходом. Чтобы питать и поддерживать портал… и надежно храниться в самом сердце цитадели тьмы. От всех, кроме рожденного ее разрушить. Мэлько никогда не сомневался в этом. — Книги Легендариума нет в Облачной башне. Только портал… пока еще.

***

Флора осторожно, словно лишний шорох мог привлечь внимание и помешать, выскользнула на балкон. Лишь слегка приоткрыв обвитую пышным темно-зеленым плющом дверь — чтобы удалось воровато протиснуться в щель. Словно она делает что-то плохое… или да. Заменить путь по светлым коридорам родной школы будоражащим кровь полетом часто хотелось и раньше. Но нарушать запреты и сбегать еще не приходилось. Хотя она не наказана и не под домашним арестом. Просто мадам Фарагонда просила отдохнуть, набраться сил и не покидать пока своей комнаты. Убедительно, как умеет только она. Мама тоже… и быть осторожной. Но она не может и не будет их слушать. Во всем, хотя в чем-то и да. Полет над кронами уснувших яблонь и каштанов к окружающей комнату Симуляций темной дубовой роще освежит лицо и мысли ночной прохладой. Любимые питомцы и друзья неизменно жалели и поддерживали силы, хотя и не всегда понимали. У цветов, деревьев и птиц все по-другому… и любовь. У созданий природы она просто есть или нет — и этого достаточно. Им трудно объяснить некоторые проблемы — такие, как сейчас. И не нужно. И успокоит нервы, подарив немного привычной с детства бездумной радости. Положительных эмоций и спокойствия, нужных для ребенка. Мама сама это сказала, так что немного прогуляться в парке Алфеи можно и нужно. Не пешком, но так быстрее и проще — беременным феям же можно летать, это не опасно? Мама не говорила, что нельзя, только посоветовала больше отдыхать, есть что хочется, и сходить в клинику. Одной… трудно не думать, как это грустно. И что будет очень рада понянчиться с внуком или внучкой. С внуками, они с папой надеются, что их будет много, когда-нибудь. Но что скажет королева Алисса, когда увидит, что внук совсем не похож на профессора Палладиума, и на них тоже не очень? Она это чувствует уже сейчас, хотя и не может объяснить, почему. А только на того, кто всегда будет сниться ей в кошмарах. В которые больно погружаться… и понимать, что это всего лишь кошмары, тоже. И с самим профессором… все очень сложно. Мама, все было совсем не так… прости. А как? Рассказать матери правду не было никаких сил, особенно по вайберу. Если бы они сидели рядом, в тишине и полном уединении беседки в укромном уголке сада… Увитой цветущим плющом и ее любимым крупным черным виноградом — сладкий запах нагретых на солнце плодов успокоит нервы, и… жаль, что нельзя сейчас их сорвать. Или в ее комнате, когда все давно легли спать, дверь закрыта на засов и можно прижаться к пахнущей цветочными духами груди, наслаждаясь ласковыми поглаживаниями знакомых с рождения рук. И поплакать, может быть, наконец в последний раз? Это вредно для будущего ребенка — еще нерожденным младенцам нужны радость и позитив. Но оно само и… их так трудно откуда-то взять. Может быть, только… найти в теплых родных объятиях. Тогда бы она рассказала маме, что случилось на самом деле… постаралась. Наверное. И может быть, она и на этот раз поможет? Так, что все как по волшебству исправится и снова станет хорошо. Скажет, что по-прежнему любит ее больше всего и будет любить. Как папу и Миели, их всех одинаково. И будущего маленького внука — мама же правда так думает. И погладит, как… мог бы это сделать тот, кто любит свое будущее дитя и невесту. Как на картинке в рекламе перинатальной клиники — счастливые пары всегда ходят туда вместе и будущие папы сидят рядом с женами, положив ладонь на округлившийся животик. Нежно, как, может быть, мог бы… пытаться представлять того, от кого она убежала, лучше не надо. Только если бы он вдруг стал кем-то другим. Кому есть дело до любви и будущих малышей. Или все-таки не нужно этого делать? Делиться с родителями… мамой таким. Даже если хочется, хотя и страшно. Расстроить бедную маму, и… и просто. Нам придется наказать твою подругу за кражу книги Легендариума и еще много за что, если случившееся станет достоянием гласности. Или ты только за? Если правда никому не принесет радости и облегчения? Только проблемы, огорчения и даже… Она не хочет и не будет никого наказывать, что бы ни говорили по этому поводу Гриффин и законы. Будет умолять отца, пока он не согласится, если потребуется. Но папа поймет, что ведьмочке нужна помощь и защита, а не наказания. Должен понять. Мирта не хотела сделать ей ничего плохого, когда принесла книгу, и когда ее взяла тоже. Не знала, что из этого может получиться, и… Бедную ведьмочку довели Трикс угрозами и нападками, она еще… маленькая, почти на два года младше нее. И совсем одна, без родителей и настоящих друзей… была. Гриффин и другим учителям из Облачной башни следовало лучше заботиться о своих ученицах. И Палладиум… просто… Тоже не сделал ничего плохого, но об этом не хочется думать. Хотя придется, отложить разговор никак не получится. Мирта любила повторять, что «правда никому не нужна» — с уроков темных чар Гриффин запомнила, да и до них так считала, еще на Земле. Она пыталась с ней спорить, аргументы приводила, а теперь сама… думает точно также. Словно уже не верит, что только правда снимает камень с души и разрубает узлы обид и непонимания. Это так, но… почему-то не всегда. Ей бы сняло, если бы не пришлось пугать и расстраивать родителей. И обвинять Мирту. Как же жаль, что нельзя просто и сразу отправиться за ней. Флора плотно прижала ладони друг к другу и замерла, стараясь прогнать вновь подступившую тошноту. Так не вовремя и предательски. Профессор Палладиум последний, с кем бы ей хотелось делиться такими проблемами. И их причиной. — Что случилось… тебе плохо? Флора отшатнулась назад от гостеприимно распахнувшейся двери — стеклянные панели бесшумно разъехались, открывая освещенный синеватым светом коридор, — неловко зацепившись каблучком за выемку брусчатки. Знакомый голос не был, и не мог быть тем, что ей показалось… но кровь мгновенно прилила к охлажденным ночным ветром щекам. Глупо — кто, кроме сочувственно улыбающегося профессора, мог встретить ее здесь, и темный силуэт в спортивной рубашке и стильных облегающих джинсах из последней коллекции был совсем не похож на… даже напротив света. Но ей показалось, и стало последней каплей. — Да… — глухо пробормотала Флора, кусая губы, чтобы не разреветься и, забыв стеснение и субординацию, прижалась к пахнущей горьковато-свежим одеколоном груди. Не такой, и хорошо… наверное. Должно быть хорошо. Профессор ловко поддержал ее, не дав подвернуть ногу и успокаивающе мягко прижал к себе теплой ладонью. Почти так, как ей очень нужно. — Не надо к Офелии, я… уже лучше, спасибо. От возможности прижаться к теплому и крепкому плечу… может, ей все-таки не стоит так делать, после всего? Чудом обнаружившегося в глубине класса техномагии удобного кресла с плюшево-мягкой обивкой. Или профессор создал его специально для нее? Чашки травяного чая с клубничным молоком и парой капель успокоительного. Или наваждение просто рассеялось само в знакомом до мельчайших деталей футуристичном компьютерном классе. Бесконечно чуждом тому, что ей показалось — как модный прикид и уложенные в салоне «Магикс шарм» волосы профессора. Стелла все время так мило и смешно обращала на это внимание, отмечая марки брендовых нарядов и новейший стайлер для волос. Когда все было так… беззаботно и нереально. Она не помнит, как оказалась внутри комнаты Симуляций. Словно на миг заснула на ходу, как уставший ребенок, или сознание помрачилось. Профессор принес ее на руках? — Мы найдем Мирту, прямо сейчас! Вы же… ты мне поможешь? Флора запнулась от неуместного, когда совсем не до таких мелочей, смущения, еще не решаясь резко встать. Запуталась в обращениях. Они перешли на «ты», вроде, и так гораздо теплее и спокойнее. Проще поговорить… обо всем, о чем нужно. Только непривычно. — Да, — тут же согласился Палладиум, чуть натянуто улыбаясь, — и… не только в этом. — И после некоторого колебания, словно ему тоже нужно было набраться смелости, добавил: — Тебе нужна моя помощь, да? Приятно тёплая — но не так, как ей бы хотелось, исказившая восприятие иллюзия больше не действовала — рука деликатно легла ей на талию и скользнула по животу, лишь чуть задержавшись. Флора глубоко вздохнула, так и не разобравшись, желает ли таких прикосновений. Они… позволяют почувствовать себя лучше и увереннее. Но обидно обманывают… не обманывают. — Мама подумала, что мы с вами, и… — Палладиум все знает и видел, кроме, наверное… некоторых подробностей, о которых придется поговорить. Взяв себя в руки… может, ей нужно еще немного чая? — Я не знаю, как ей сказать… и всем. — Можешь не говорить, если не хочешь. Это не обязательно делать сейчас… — Горячая… но не настолько, чтобы обжечь пальцы, фарфоровая чашка почти сразу коснулась руки. Не позволив вновь задрожать от холода. Как и то, что хотелось услышать… хотя и не должно было хотеться. Малодушно и неправильно, но… — и вообще не обязательно. — Но в… ты же не… Флора опять беспомощно замолчала, проглотив совершенно непроизносимое «не отец моего ребёнка, и вообще…». Что «вообще», не получилось даже подумать. Профессор и так понял… все, что невозможно сказать, недвусмысленно задержав на ее талии сомкнутые руки. Совсем не так, как… и лишь на пару не нарушающих границ секунд. Адепты природной магии чувствуют жизнь внутри, как и ведьмы, и иногда это очень… помогает не умереть от смущения. — Мама ничего не знает и думает, что мы… — Флора глубоко вздохнула и плотно сжала зубы, чтобы наконец суметь договорить, — скоро поженимся и подарим ей внука. Наверное, лучше сказать ей правду. Не только потому, что так написано в учебнике для глупых фей. Палладиум снисходительно улыбнулся, словно подумал именно это. Только предпочел не произносить мудрости в духе Мирты. — Я могу позаботиться о тебе и о малыше… если ты согласна. Освещенный лишь синеватым светом монитора и пары тусклых светильников полумрак скрадывал выражение глаз и лица. Профессор словно специально старался не привлекать внимание Фарагонды к опустевшему классу, максимально приглушив свет. И не дал возможность понять, шутит он, готов помочь и поддержать, как хороший друг, или… На самом деле хочет быть с ней рядом, принеся брачные клятвы. Гулять вместе с ней и детьми по дворцовому саду, слушая голоса созданий природы. Радующихся вместе с ними, приветственно касаясь цветущими ветвями. И мама будет очень… рада счастью и процветанию их дома. Они с папой давно уже решили уступить дворец и трон старшей дочери… когда она создаст новую королевскую семью. Чтобы наконец посвятить себя уходу за заповедниками Хлорофиллеи. И друг другу. — Фарагонда может опять все запретить. Астрологический прогноз Гриффин показал, что вмешательство только ухудшит ситуацию. Палладиум замолчал, став сосредоточенно спокойным, как на уроке, и наклонился ближе к клавиатуре. Флора облегченно вздохнула, малодушно радуясь прервавшемуся на невыносимо неловкой ноте разговору. И спорить и возражать насчет сомнительных прогнозов не потребовалось — главное, что профессор занялся запуском программы. И держит ее за руку, еле ощутимо поглаживая по запястью. Наглухо задраенная металлическая дверь неохотно разъехалась, открывая соединяющий противоположные концы круглого зала Симуляций мостик телепорта. Привычный и совсем не страшный днем телепорт казался уходящей во тьму тропинкой над бездной. Замигавшие по краям умирающе-бледным зеленым светом лампочки напоминали болотные огни. Или что-то совсем страшное. Энергосберегающий режим… вот-вот ее доконает.