хэппи-энд бывает только в сказках

- Андрей! Где ты шлялся всю ночь? – восклицает раздраженная и вместе с тем перепуганная Светлана Михайловна, – ну-ка, посмотри на меня… Андрей нехотя поднимает на мать уставшие глаза, не торопясь демонстрировать свои увечья. Он смотрит на маму с вызовом, но при этом с каким-то надломом. Замечая разбитый нос и губы сына, Светлана Михайловна открывает рот чтобы еще больше возмутиться, но тут же замолкает, переводя взгляд на изувеченную багровыми отметинами шею Андрея. Ей и верить глазам не хочется, но женщина она не глупая – замужем была, двоих детей имеет – знает прекрасно что за следы на шее у ее шестнадцатилетнего мальчишки. А общий вид юноши говорит только о том, что это было насилие. Андрей видит, как глаза матери наполняются слезами и ему то ли убежать, то ли в материнские объятия броситься охота. Но Андрей стоит на месте. Светлана Михайловна хватает его за плечи и ведет в кухню, причитая: - Андрюша, в милицию надо… - Нет! – на удивление жестко обрывает ее Андрей. - Андрюша, надо в милицию, кто это сделал? Кто-то из твоих друзей, да? Этот твой Марат, да, Андрей? – мать трясет его за плечи, продолжая говорить что-то про Марата. - Нет! Не Марат! Он бы так не поступил, не смей… Их разговор прерывает звонок в дверь. Светлана Михайловна выбегает из кухни, крича Андрею что-то о том, что Ильдар Юнусович точно разберется. У Васильева при этих словах только усиливается тошнотворное ощущение безнадеги в груди. Молча сидя в кухне и бездумно глядя в пол, Андрей слушает разговор матери и мента через тонкую дверь со стеклянной вставкой. Ничего хорошего этот разговор Андрею не сулит. На материно слезливое: — Это же насилие, он ребенок, мальчик, в конце концов… Ильдар отвечает спокойно и успокаивающе, но таким тоном, что любые дальнейшие споры кажутся явно бесполезными: - Света, успокойся. Он парень взрослый, переживет, а ты представь, что соседи скажут? А про меня что на работе скажут, Свет? А ему каково будет? Это статья, моя дорогая. Знаешь, что с теми, кто по такой статье сидит делают, а? Андрей не может этого больше терпеть и выходит из кухни. Ильдар хватает парня за руку, разворачивая к себе. Андрей видит отвращение на лице мужчины: - Никакой милиции, - говорит тот, - в ванну и отправляйся в постель. - А как же доказательства, Ильдар… Мужчина отпускает руку Андрея, кивая Светлане на дверь в кухню, обещая все обсудить. Плетясь в душ, Васильев больше всего в жизни хочет уткнуться в материно плечо и расплакаться, но с тоской понимает, чью сторону выбрала мама. Сидя в покрытой ржавчиной ванной под тонкой еле теплой струей воды Андрей мечтает заплакать, закричать, позвать маму или Марата, но глаза предательски сухи. Только когда обеспокоенная мать уже стучится в дверь, Васильев понимает, что все это время бездумно тер себя жесткой мочалкой до красноты. Дежурной фразой он отвечает ей что уже закончил. Когда он выходит из ванной, мать провожает его полным жалости взглядом, а стоящий позади нее Ильдар – с презрением. В эту ночь Андрей почти не смыкает глаз, забываясь беспокойным сном лишь к утру. В этот день его никто не трогает, но когда непреодолимый голод заставляет его все же встать с постели, в тишине пустой квартиры раздается оглушающая трель дверного звонка. Андрей медленно подходит к двери и в глазок видит мнущегося за дверью Турбо. Васильев какое-то время сомневается, но открывает своему суперу, не пропуская внутрь. Турбо и сам не стремится заходить и игнорируя протянутую Андреем для рукопожатия руку: - Дома есть кто? Нет? Значит, слушай сюда. Считай, что ты отшит. Андрей в удивлении открывает рот не то, чтобы что-то спросить, не то, чтобы возразить, но Турбо не дает ему ни единого шанса: - Значит так, Пальто. Чтобы я тебя больше не видел. Ты отшит, нам в Универсаме петухи не нужны. Адидас просил тебя пожалеть, – с отвращением произнес супер, — вот я тебя и не трогаю, руки еще об пидора марать. А от Маратки отстань и в петушатину свою не втягивай тоже, усек? И на районе не светись особо. Увижу – пиздюлей получишь, понял? У Андрея перехватывает дыхание, но он не успевает ничего ответить, как Валера разворачивается и сбегает вниз по лестнице. Васильев так и остается стоять у открытой двери, словно захлебываясь. Неужели это тот самый Турбо, который помогал искать его сестренку, когда нерадивая воспитательница забыла запереть ворота? Неужели это тот самый Турбо, который готов горой за своих стоять? Неужели Андрей виноват в том, что с ним случилось? Не сам же он лег под авторитета в конце концов? Все еще пребывая в шоке, Андрей закрывает дверь и упирается в нее головой. Не прошло и минуты, когда снова раздается звонок. Васильев вздрагивает и на этот раз, прежде чем открыть, смотрит в глазок. За дверью стоит Марат. - Андрей, открой! Я все слышал, открывай! Но Андрей молчит и не двигается, смотреть в глаза Марату сейчас явно выше его сил. - Андрюша, открой пожалуйста… Какое-то время Марат еще стучит в дверь, но вскоре оседает к ней спиной. Андрей уже сидел так же с другой стороны. - Андрей, ты же не такой, да? Андрюш, не было же ничего, да? Андрей по ту сторону двери горько усмехается, глотая горькие слезы, но молчит. - Андрюша, пожалуйста, скажи, что ничего не было и я отстану. Я не уйду пока не скажешь. С тобой же все хорошо, ничего ведь серьезного не было, да? Андрей кусает и без того разбитые костяшки чтобы не закричать. Волна тоски с примесью разочарования захлестывает его с головой – даже Марату важно чтобы «ничего не было». Но Андрею настолько отчаянно не хватает хоть кого-нибудь рядом, что, поддаваясь слабости, он произносит достаточно громко, чтобы Марат мог услышать его: - Все хорошо, Марат, ничего серьезного не было. А у самого обжигающие слезы катятся по щекам. Андрей слышит движение за дверью, а следом какое-то слишком суетливое, но счастливое: - Андрей, буду каждый день тебя после уроков ждать! Увидимся в школе! А следом – топот ног по лестнице. Андрей так и остается сидеть у двери, не в силах сдвинуться с места.