Альтея: Полое Солнце

Себастьян стоял в толпе чокнутых. Только так он мог охарактеризовать толпу фанатиков, собравшихся в каком-то подвале. Их завели туда без всякой проверки — смущали лишь культисты с палицами на входе. Но это был вовсе не сырой погреб, что представлял себе Скитлер до этого: тут был настоящий подземный зал, уставленный жаровнями и помостами. Мистерианцы бичевали себя огнем — пахло серой. Вор и студентка пристроились в толпе: — Как тут усё поменялось, — шепнула ему Милада, — раньше тут были лишь голые стены. — Куда уж хуже… Южанина никогда нельзя было назвать набожным, но он знал все заветы пророка Отия, и увиденное здесь не вписывалось в рамки его религиозного течения. Местные читали молитвы, самые обычные для ларионского течения, а вокруг ни одной церковной мозаики или напыщенного священнослужителя. На помост вышел молодой ларионец, носящий нелепые деревянные каблуки. Его лицо украшала легкая россыпь ожогов — довольно популярная среди игнибатцев черта. — Это пан Леош, один из воинов культа, защитник главы нашего… то есть, их культа, — тихо объяснила Милада, смотря как ларионец поджигает факелом Ветхое писание Арканы, — они сжигают быль — сегодня будет обряд инициации. — Была у нас с Сивой одна шестерка, парень без ума от огня был, хлебом не корми, дай чего спалить, — вспомнил Скитлер, — оказывается он бы быть успешным богословом. — Помолчи, кацер, — шикнула Милада. — В церквях Лариона младенцев освящают в воде, тоже не лицеприятное зрелище! — Был тип, что порой и топить любил… Новодная наступила ему на пятку. Тем временем, на помост вышел мужичок, носивший размашистую бороду, одетый в обноски. Но, несмотря на монашеский вид, в руках он держал чистое золото. Чашу из чистого золота. Она сверкала рубинами и была изящно отчеканена. — Это Прокоп, новый глава ордена, — объяснила Новодная, впрочем Себастьяна волновала вторая часть предложения: — И Чаша… — Чаша? — Святого Гинека… То, с чего началась святая вера на Заландских землях. — Кажись, её много кто ищет. Не та ли эт, что украли из собора? — Она наша по праву! Церковь поддалась папским соглашениям, — разозлилась студентка, — последняя истинно-ларионская вера только здесь. Этот Прокоп поднял руки к верху — там была сточная решетка. Через неё в зал впорхнул незнамо откуда взявшийся орел, усевшись на руке старика, обок с Чашей. — Энтот зверинец тоже часть вашей веры? Милада отрицательно покачала головой: — Я не помню такого… Один из вооруженных игнибатцев подвел к Чаше мальчика. На вид тому было лет десять. Себастьян, не оборачиваясь, боязливо спросил: — И как же раньше принимали в вашу богадельню? — Бичевали огнем, покуда дух не покинет тело, увидев откровение Арканово, — сказала Новодная, помассировав плечо. Конвоир мальчишки, тот самый Леош, остановился перед орлом. — Ваше Святейшество, — склонился он пред Прокопом, — доселе мы проводили этот обряд лишь на самых достойных душах, готов ли мальчонка? Он едва знает наши пути! Себастьян взглянул на студентку. Милада дрожала, прикусив губу. — Леош был одним из знакомых моего отца, — промямлила ему Новодная, — он должен был занять место Прокопа… — Послушай, лёля, — зло притянул её к себе оттионец, — я всё ещё не пойму, какого Магнуса мы тут делаем? Как это связано с… Милада указала на помост. — Отныне нам ни к чему проверять веру, ангелы Матери сделают это за нас, — огласил на весь зал глава сектантов, — не так ли, Отмеченные? Слышите ли вы их зов? Зов вознесения?! По всему залу поднялись руки, закатав рукава. Скитлер потерял дар речи — темноту развеял свет от множества рун. Рун фениксов! У многих из игнибатцев на запястье сверкала ромбическая метка, пускай она и отличалась от таковой у троицы, но сомнений быть не могло. — О нет… «Норрис знал», — он видел у местных как руны, так и татуировки. Себастьян сделал шаг назад, но уткнулся в толпу. — Приступим, — прокряхтел старик, вложив протянутую руку мальца в Чашу. Мальчик тут же закорчился — кожа его руки загорелась, а на запястье проступили резцы, тут же заполняемые светом свежей руны. Студентка, пискнув, закрыла глаза. — Ангелы здесь! — крикнул один из Отмеченных. — Я чувствую его, — упал на колени Зденек. — Ангел явился, дабы увидеть наш триумф, — все фанатики принялись смотреть в сторону Новодной. Туда, где ещё недавно стоял Себастьян Скитлер. Сам же теневой маг давно сверкал пятами: «Хватить с меня этого безумства!», — он убрался из ставки культистов. Прошмыгнул в тени между Лирией и Джоном. И только потом он явил себя лунному свету. В одиночестве. Себастьян полез в карман, достав свеженапечатанное письмо: «Есть последний способ прекратить это безумие!». Письмо было адресовано ему и лишь ему. Он ещё успевал на отпечатанное время встречи. Нужно было спешить. Они никогда не опаздывают.

***

Скитлер был достаточно умен, дабы дождаться пока буря уляжется. Только после того, как студентка закончила промывать им кости, а спутники вернулись в свой… хлев — Себастьян решился действовать. Он аккуратно поднялся, под его сапогами ни скрипнула не половица, не прогнивший порог. Миллард спал, как убитый, но южанин знал, что тому будет достаточно одного звука, дабы моментально проснуться. Другое дело велларийка, девица чуть не поймала его в прошлый раз! «Вряд ли она успеет помолиться своей луне этой ночью», — прикинул Скитлер, глядя на Лирию. Велларийка валялась на сене в самой неудобной позе, которую только можно себе представить и крепко спала. Она заснула даже раньше Джона! Оттионец, забавы ради, ткнул серокожую носком — реакции не последовало. На улице к Себастьяну подбежали собаки. Но шума они не подняли, ведь в прошлом, ещё во времена его жизни в Дейтоне, эти животные были сожителями одной конуры с вором. У него было много опыта в общении с ними. Пели первые петухи. Игнис постепенно поднимался на горизонте, когда Скитлер добрался до дома Права. Там была назначена встреча. — Ну и где они, — проворчал он. Вокруг были одни бездомные. — Рады, что вы сделали разумный выбор, — раздался голос у него за спиной. Это была девушка, которая отпрянула от него едва Себастьян развернулся: — Эйе, и всё? — удивился он. — Я ожидал на более формальную встречу. Только теперь Скитлер заметил, что мещане на улице подходят к нему. Остальные продолжали заниматься своими делами: «Эти тоже стрижи, — предположил южанин, — только на случай, ежели я буду несговорчив». — Я пытался связаться с вами, — сказал он блондинке. Хотя её личность не играли роли, девушка всё передавала в свой наручный телесим. — И мы заметили ваши попытки. Будет разумнее всего, если ваши силы окажутся под наблюдением специализированных… — Это мне ужо понятно! — Себастьян подметил с каким страхом от него отпрянули гильдейцы, такой власти он не чувствовал уже давно. — Скажи лучше, золотце, как нам быть с остальными двумя? — Мы найдем к ним подход, — заверила гильдеец, — и желательно как можно быстрее. У нас есть информация, что ваши жизни в большой опасности из-за сил, которых вы получили. В ваших же интересах, чтобы мы изучили это явление как можно скорее. Играть в героев будет лишним. — Да, эт точно, — кивнул феникс-монарх. «Черта с два я буду тем, кем меня хочет видеть Норрис, — загорелся ненавистью мистерианец, — никто не спрашивал моего мнения в этом шапито! Пущай ищет себе другого Джона Маттона! Гильдии нужно то, что с нами сотворил дед, а не геройское противостояние жар-птицам. Я вернусь к Сивой, и мы засядем на самой высокой горе Оттиона в самую глубокую нору». Он вздохнул: «Я нашел свою свободу, — посмотрел он на браслет стрижа, — утрата всех надежд означает настоящую свободу». — Вы замечали за собой слежку фениксов? — этот вопрос выбил Себастьяна из колеи. — Э-э… Не, вроде как, — покачал он головой и зыркнул на девушку: — Норрис говорил, что этих… ребят, лучше не вспоминать, а иначе… — Всё в порядке, — гильдеец указала на стеклянную ампулу на поясе, — мы приняли препарат — наши мысли вне ноосферы. — А, терь понятно. Стриж принялась что-то шептать в свой браслет. — Послушайте, а что мне делать сейчас? — Мы составили вам план действий. Блондинка достала бумажный планшет и принялась долго его зачитывать. Это была самая нудная часть самого разумного поступка Себастьяна, что он совершал в своей жизни.

***

Зябкий ветер комплекса растрепал льняные светлые волосы. Мистерианка стояла, сложив руки на груди, посреди массивного зала Игниса. Круглого, как церемониальная императорская палата. От первоначальной архитектуры фениксы не оставили и следа. «Понадобилось каких-то жалких пару дней», — прикинула девушка. Стены представляли собой нагромождение сваренного металла с выпирающими из него, как из пасти чудища, жердями. Отовсюду под ногами путались трубы, несущие в себе энергию Тешира. Десятки устройств окружали выемку в центре зала. Некоторые из них были живыми! Никакого убранства, лишь сухой прагматизм. Выемка в центре зала напоминала стальной монолит. Она, словно маяк, излучала из себя синеватый свет, который на поверку оказывался студенистой массой. По ней, подобно электрическим импульсам, бегали белёсые черви. Устремлялся весь этот фантасмагорический поток прямиком к потолку, где растворялся в очередном механизме. Это была ноосфера, точнее точка, где она сходилась воедино, дабы вновь расплескаться по Альтее. «Подобно точке старта в лошадиных скачках». Все мысли мира. Каждая белёсая змейка была навязчивой идеей, мыслью и концепцией! Они кружили из круга в круг. Ослабевали, рождали новые идеи и умирали в потоке всего разумного! «Я не нашёл ничего», — в голове светловолосой раздался телепатический сигнал. Она вздохнула, пытаясь не показывать раздражения. Сигнал исходил от феникса-чтеца. Тот подобно рыбе витал в столпе ноосферы. Разумеется, для подобного огненная птица была облачена в соответствующий костюм — на морде и клюве: железная клетка с выходящими во все стороны трубками, а крылья были атрофированы донельзя. Ими можно было пожертвовать во имя Цели. Она не слышала, как подошел её спутник, но узнала заранее — руна на запястье дала знать. — Ничего! — мистерианка начала первой. — Эти убогие аборигены, казалось, уже должны распространять слухи о нас со скоростью потоков эфира! Но ничего, ничего не видать! Только один абориген услышал вскользь из разговор ­– от него уже избавились. Кто, спрашивается, науськал их к такой секретности?! — она развернулась туда, куда указывала ей связь, незримые струны. — Держу пари, это были те животные из ГБА. На пороге зала стоял мистерианец, старик в длинном шерстяном плаще с вышивкой: «Какая пустая трата сил, это украшательство». На одухотворенном лице сияла мягкая улыбка, за плечом болталась лютня и ножны. — В этом я сомневаюсь, Авила, — начал он без приветствия. Оно было ни к чему, пустая трата времени. — О Гильдии не беспокойся. — Долго ты ещё собираешься носить эти обмотки? От тебя так и веет низостью, — мистерианка повела носом. — Ты носишь эти странные ритузы, — указал бард на черные чулки Авилы, — с того несчастного разбившегося корабля. — Уверена, жители того мира хотя бы чуточку разумнее жителей ноль-ноль-второго, — нахохлилась девушка, — им, в отличии от этих, хватило ума разума построить корабль, что вывел их в реальный мир! Старик подошел к массивному окну, выходящему прямо на звездное пространство Альтеи. Его фениксы застроить не успели, а потому на стекле виднелся роскошный витраж первотворцов. — Но-но, — возразил старик, — аккуратнее с выражениями, деточка. Цель обязывает нас помочь жителям Теи. Освободить их. Бард взглянул на пейзаж. В черном омуте витали обломки Визулия, планеты высших драконов. «Ох и грому было, когда она жахнула! — припомнил мистерианец, Авиле пришлось выслушивать его мысли. — Всю зиму сияло аки второе солнце». Нынче скалистая планета представляла собой фрагменты: один цельный, но абсолютно выжженный звездным пространством кусок камня и целый веер кусочков северной части планеты. Вокруг метеоров витало, оплетая словно паутина, розоватое сияние Хаоса. Мистерианка поравнялась с ним. Их руны пульсировали в один такт. — Ты, вроде, не прослыл истинным жрецом Цели. — Я просто следую ей, Авила, — вздохнул старик. — Нет нужды повторять её сотни раз. Явью она не станет. — Будешь мне петь свои песенки! — фыркнула светловолосая. — Где твои младшие воины? Мистерианец указал наверх. — Поднялись. Не вижу смысла держать их в миросфере, пока что, — он взглянул на девушку. Она поняла без вопроса: — Тоже самое! Отправила своих в реальный мир, прочь из Теи. Было бы самоубийством слать учеников на планеты к низшим существам. Неизвестно, что их там ждет. — Известно, — покачал головой старик, — потому мы их и не выпускаем. — Знаешь, — сказал он после краткой паузы, — там не шибко всё изменилось. Да, конечно, обертка другая, но внутри… — И знать не хочу, отец, — грубо прервала собеседника девушка. — С этим заблудшим миром меня уже давно ничего не связывает! И тебя, напомню, тоже! — В тебе говорят эмоции. — Во мне говорит мой разум, полностью верный Цели, — она постучала себя по лбу. — Хотя, признаюсь, я нередко завидую нашим ученикам. Они-то полностью лишены эмоционального рудимента, — сквозь зубы выговорила Авила. — Родись бы мы в Наире! — Это не важно. В конце концов, мир будет спасен, — отрезал старик. — Помнится мне, говорилось: у Арканы нет предпочтения одних пред другими. Ибо тот, кто поступает дурно, в ответ получит также дурное. Девушка лишь сдавленно посмеялась. Стояли молча. Вдали крохотной точкой виднелся Мистериум. — Одного не пойму, — спросила мистерианка, — почему бы просто не убрать их? — При всём ужасе ситуации, они монархи! — объяснил бард. — Порожденные ядром, Теширом. Энергию, потраченную на них, надобно возместить. — Или пристроить, — погодя добавил он. — Как считает Теноч. — При всём уважении и вере в монарха Теноча, черного феникса, — раболепно склонилась девушка. — Ожидание может быть пагубным! Не ему ли Верховный феникс поручил как можно скорее спасти этот мир? — она окинула взглядом пейзаж из окна. Старик кивнул. — Того, что сказал Верховный, мы не узнаем. Цель есть не только действием, но и ожиданием. Мы готовились к этому не один десяток лет, ждали не одну сотню, — его дымчатые глаза вперились в ореол Мистериума. — Пусть время летит день за днем. Это нам не помешает.