Назло всем

      Он хмуро посмотрел на Клочкову и снова отвернулся. А почему бы и нет? Выговориться Вике… Рассуждая здраво, неужели она побежит докладывать Кире? Даже если все еще работает на нее… Да и знает Кира, он же ей сказал! — Знаешь, наверное, все еще люблю… — наконец, сказал он. Она тоже вздохнула и понимающе кивнула. — Ну да, она тебя размазала на совете, а ты ее все равно любишь… Точно любовь! — Она размазала нас за дело! — глухо произнес Жданов. — Да знаю я, — она махнула рукой, — Кира мне давала почитать этот опус Малиновского. — Интересно, она его всему «Зималетто» давала? — ехидно усмехнулся Жданов. — Нет. Только твоей матери еще, вроде бы. — О как, — Андрей усмехнулся, — Вика, скажи, это правда, что Катя не сама показала пакет и инструкцию, а ее Кира заставила? — Правда, — сразу сказала Вика и добавила с виноватым видом, — она поймала ее, когда та собиралась уходить, затащила ее к себе в кабинет и обыскала. — А мне лепила, что Катя сама ей все показала, из мести… — Так Кире выгодно было тебе так сказать! — Вот и я думаю, что выгодно… — Да ладно, Андрей. Ну было и было. У тебя же с ними обеими всё, да? — Вот абсолютно верно, Вик! С обеими! — Ну и молодец! — Ну а ты? Будешь еще стучать Кире обо мне? — Да не хотелось бы, — она вздохнула. — Если честно, я бы вообще с ней не хотела общаться. Я реально обиделась, что мне не нашлось места на административном этаже! Так что обойдется! — Вот и прекрасно! А если ты ее встретишь — сразу отговаривайся тем, что я дал задание и тебе некогда. — А если на обед позовет? — Пока отказывайся, говори, что много работы. И не забывай! Сегодня ты в конце дня получишь две тысячи, плюс обед в «Корице». — Ни за что не забуду! А, и домой меня после работы подвезешь? — Только если на ужин пригласишь. Ты готовить умеешь? — Издеваешься? — она фыркнула. — Конечно нет! Хотя вот макароны сварить могу… — Нет, макароны я и сам могу, спасибо! Это я так, к слову. Отвезу, конечно. И утром позвоню и разбужу, имей в виду! Не дело, чтобы моя помощница, на которую я очень сильно рассчитываю, опаздывала! — Офигеть… — Вика усмехнулась. — Я настолько тебе нужна? — Так у меня больше никого не осталось, — он улыбнулся и развел руками. — Но ты не дрейфь, у меня кроме рабочих, на тебя планов нет. Я вообще пока в завязке. Одни неприятности у меня от женщин. Хватит! — Ты на мужчин случайно не собираешься переключаться, а? — она хихикнула. — Типун тебе на язык, Вика! — усмехнулся Жданов. — Просто взял паузу. Забыть Катю не так-то просто. — А может и к лучшему, а? — вздохнула Вика, задумавшись. — Я, пожалуй, последую твоему примеру. Попробую вести правильный образ жизни, пить брошу, по клубам тусоваться… — Тема! Давай вместе вести здоровый образ жизни! Заодно сэкономим… — Да, вот это факт! — она кивнула. — Я так точно! А мне надо экономить, на мне долгов выше крыши. — Ты сколько должна-то фирме, я помню? — Тысячи полторы вроде. Баксов. — А, ну да. То есть теперь тебе, чтобы закрыть долги и выкупить машину, надо четыре с половиной? — Выходит, что так, — Вика вздохнула. — И не надо мне говорить, что я не умею тратить! Да, у меня с этим проблемы! Но я учусь! — Да понятно, не все сразу. У меня-то все-таки дивиденды есть и накопления. — Ну вот, хорошо тебе. А у меня ни того, ни другого! — Прорвемся, не дрейфь! — подбодрил он. И они продолжили разбирать завалы на столе и протирать пыль на полках. В половине первого Андрей скомандовал, — так, все! Обедать! А потом в столовку за пирожными! — Йес, сэр! — радостно сказала Вика. И они отправились на стоянку.       В «Корице» Вика не наглела, как и просил Жданов. Скромно взяла салат и горячее и выпила кофе с пирожным. — Вик, расписание мое на тебе — я могу что-то забыть. С кофе я уже говорил — каждый разбирается. Ну или по договоренности. Дальше. Для начала нам надо думать о том, как улучшить условия на производстве. Пообщаться с народом, узнать, кому чего не нравится или не хватает. Поняла? — Это мне надо? — Нам обоим. Это я к тому, что небожителей не надо изображать, надо как-то ближе к людям. Без высокомерия, что ли? Тогда народ нас поддержит, сечешь? — Типа мы с ними равны? — А как иначе? Хороший руководитель должен знать, чем живет коллектив. Не уверен, что Сашка придает значение этому важному принципу, а потому он точно проиграет. А мы с тобой будем общаться с людьми и собирать информацию. Ивана Васильевича разговори. Он, кажется, к тебе неравнодушен. Вот, ручку приделал сразу! — Да он трус просто! А у меня командный голос! — Ну, пугать не надо, а то он Сашке жаловаться побежит. — Ладно… поговорим по душам! — Ненавязчиво. Придумай какой-то реальный вопрос, попроси рассказать, как тут все устроено. А я тем временем с рабочими пообщаюсь. — С работницами, ты хотел сказать? — И с ними тоже. Но вообще именно рабочих имел в виду. Грузчик — это же разнорабочий? — Ну так-то да. Главное, меня с грузчиками общаться не заставляй! — Не заставлю, не волнуйся.       В этот момент у него зазвонил телефон. — Добрый день, Андрей, — сказала трубка голосом отца. — Ты не мог бы подойти сейчас в кабинет президента? — Не мог бы. Я не в «Зималетто». — А где же? — На обеде, господин генеральный директор. На выезде! А что случилось? — Случилось то, что я хочу поговорить с тобой и Сашей. Вместе поговорить. С вами обоими. — А смысл? — он усмехнулся. — Ну да ладно, тебе виднее. Буду через полчаса, не раньше. — Я подожду. Прогуляюсь на производство пока. — На производство? — Андрей снова усмехнулся, услышав у отца на заднем плане взволнованный голос Воропаева: «Да оставайтесь здесь, Пал Олегыч!» Эта мразь не сказал отцу, какое место работы теперь у его сыночка. Ну, что ж? Пусть разбираются без него… — Надо торопиться? — спросила Вика, которая только приступила к кофе. — Кушай, Вика. Ничего срочного, — ласково улыбнулся он ей.       Но она все же поторопилась и справилась за пять минут. Нет, все-таки Вика будет ценным союзником, решил Жданов в очередной раз.       В кабинет президента он поднялся после того, как купил вместе с Викой пятнадцать заварных пирожных в производственной столовой и отправил ее с коробкой к секретаршам — побазарить и заодно установить мирные, а по возможности дружеские отношения.       А сам направился на встречу с отцом и Сашкой.       Воропаев сидел преисполненный чувства собственной важности. В красном кресле для посетителей. Отец просматривал какие-то бумаги, стоя за столом президента. — Добрый день, Павел Олегович, Александр Юрьевич, — сказал Андрей и присел в другое красное кресло. — Что, даже руки отцу не подашь? — не преминул уколоть Воропаев. — Боюсь испачкать, грязные они у меня, — усмехнулся Андрей, вспоминая отмазку Пушкарева-старшего, который отказался поручкаться с самим Андреем. — Я хотел бы сказать вам пару слов перед отъездом, — снова завел свою шарманку отец. Он присел в кресло президента и посмотрел на них с Сашкой поверх очков. Ясно — будет пытаться подружить. — То, что я хочу сказать, может оказаться бесполезным, но тем не менее… Я хочу, чтобы вы начали сотрудничать. «Зималетто» — семейный бизнес, и не должно быть внутренней вражды. Понимаю, говорю это не в первый раз, и все-таки решаюсь повторить в надежде быть услышанным. Наконец-то.       Дальше последовала пауза, во время которой по идее Андрей с Сашей должны были фальшиво заверить его в том, что вот именно сейчас они и будут сотрудничать. Ага, держи карман шире. Он промолчал, зато не выдержал Сашка. — Ну что вы, Павел Олегович, — он растянул губы в натужной улыбке, — я готов сотрудничать с Андреем. Особенно сейчас!       Андрей продолжал молчать, и отец продолжил. — С твоим отцом мы всегда были вместе. Мы, если хотите, жизнь готовы были отдать друг за друга. А если что-то случалось, хватало мужества посмотреть друг другу в глаза, протянуть руку…       На этом месте предполагалось, что они с Воропаевым пожмут друг другу руки и неискренне заверят старшего мужчину во взаимном стремлении к сотрудничеству. Но у Андрея не было желания врать. Да и Сашка наверное кое-что понял, потому что тоже промолчал. И отец продолжил. Теперь он видимо пытался слезу выжать. — Да, я помню, когда мы в первый раз впустили продукцию, Юра заплакал. Это был первый и единственный раз, когда я видел его слезы. А я плакал, когда его не стало…       Но Андрей не чувствовал в себе никакого тепла к этому человеку. И веры его словам о нерушимости дружбы со старшим Воропаевым тоже не было. Сашка тоже недобро смотрел — наверняка ему неприятны были слова, сказанные Ждановым-старшим о его отце. А тот как-то быстро встал и направился к выходу, немного задержавшись перед молодыми людьми. Оба конечно тоже встали. — И все же я надеюсь на вас. Обоих…       Он вышел, закрыв за собой дверь, Андрей ухмыльнулся: сейчас он, наверное… нет, не ненавидел отца, а как никогда ощущал его лицемерие. Нет, посыл папочки был верный: у тебя еще есть шанс реабилитироваться, щенок, если будешь играть по моим правилам. Обойдется! Правила отныне устанавливает он сам для себя. А Сашка… ну неужели он не понимает, что для старшего Жданова по сравнению с Андреем он щенок еще более неопытный? Скорее всего — нет…