I never asked for this

Адам покупает наушники и думает о своих аугментациях.

***

Продавец так радовался тому, что к нему зашел аугментированный покупатель, что Адам почти почувствовал себя неловко, если бы отказался хотя бы от такой мелочной покупки. Нет, его улучшения не от Айсолей Индастриз, у них нет линейки в черном цвете; нет, его линзы не могут менять цвет… И нет, у него нет аугментаций вроде наушников. Только инфолинк, но по нему не проиграть музыку. Косташ из «ТекНуар» утверждал, что они замечательно подойдут к его пальто и к протезам, совпадая с ними по цвету. Самые обычные, впрочем, не менее высокотехнологичные, чем всё остальное, что было у него в магазине. Забавно, что он сделал упор на цвет, а уже потом рассказал про шумоподавление и несколько дней беспрерывной работы. Продавец словно все ещё жил в том мире, где не было ругательного слова «ауг», были только «аугментированные люди». На них косились лишь с завистью, за право разработать для них технологию боролись крупнейшие компании. А те, кто поменьше, вроде производителей этих самых наушников, не могли не выпендриться и не заявить, что их устройство моментально подключается к инфолинку и имеют режим, в котором передача звука идёт с задержкой меньше чем в 50 миллисекунд. В общем, Дженсена конкретно загипнотизировали, и теперь, сидя перед рабочим столом в штаб-квартире ОГ29, он вертел в руках маленькую капельку наушников, словно сомневался, куда же её нужно засовывать. Вдоволь насмотревшись на блестящий металл, он всё-таки надел их, и тут же в голографическом поле протеза сетчатки возникло достаточно забавное сообщение: «Наушники готовы к рейву! Включить музыку?». — Окей? — устройство восприняло вопрос Дженсена за согласие и тут же включило «топ-50 треков 2029». Немного поразмыслив, Адам включил терминал на рабочем столе и под ненавязчивый техно приступил к разбору почты. Это было даже… Приятно. Действительно отменная система шумоподавления позволяла не слышать бегающих мимо агентов, разговоры буквально в метре от него, писк входящих сообщений, гул кофемашин и произносимые по громкой связи требования явиться туда и отчитаться об этом. Он не слышал даже мягкий, едва ли не влажный от нежности к послушно слушающим, что им говорят, гражданам голос прожженной ПИК-овской шлюхи Кассан. Закончив с отчётом по Рукеру, Адам осторожно вытащил наушники и был едва ли не оглушен шумом вокруг. Он и не осознавал до этого момента, что ему не нравится его рабочее место. Насмешливая надпись «аугу сюда» и жирная стрелка; микроскопический размер стола, на который едва ли влезали все стопки папок; забитые всяким барахлом от винтиков до засохших энергетических батончиков ящики. Даже офис Притчарда, куда он против всех корпоративных норм затащил мотоцикл, казался вымеренным по линейке и обставленным с хирургической аккуратностью, нежели эта… Каморка. Впрочем, он же не офисный сотрудник. Зачем ему? Выключив терминал, Дженсен размял шею и собрался уже уходить. Пора проверить Смайли и его драгоценную безделушку, из-за которой он поднял такое цунами говна. — Эй, Дженсен? Отлично. Только его и не хватало. — Как ты там говорил, два шага назад и ноль шагов вперёд? Расскажи об этом Миллеру, когда будешь оправдываться, почему проебал Рукера, — Маккриди усмехается акульей улыбкой. — Ага, — Адам делает внушительный шаг к Дункану и тихо произносит ему прямо в лицо: — только у меня проблемы посерьезнее, чем просто красиво предоставить это в отчёте. — Я просто говорю правду, pal, — бросает Маккриди и отступает в кабинет. Адам бы плюнул уже и пошёл к Смайли, но оперативник даже не пытается скрыть яд в голосе, не то что режущий слух британский акцент. Так что он делает шаг следом, закрывает за собой дверь, и, видимо, Дункана это не удивляет. — Надо признать, я удивлен, что ты умудрился сесть в лужу с такой простой задачей. Хотя ты так… — Маккриди смеряет его взглядом. — Хорошо подготовлен. — Ты считаешь, раз я аугментирован, то поход за Рукером должен был быть похож на вечернюю прогулку? — Адам чувствует волну раздражения. — Знаешь, Маккриди, чем больше я с тобой разговариваю, тем больше я привыкаю к каше у тебя в голове. — Да ладно? — мужчина недобро сверкает глазами. — Ты думаешь, что знаешь меня? — Ага. Я знаю таких, как ты. Солдат, который никогда не поворачивается спиной к врагу, и очень эффективен, пока на этого врага прямо тыкают указательным пальцем. — Приму это за комплимент, спасибо. Ах да — иди-ка ты нахуй, Дженсен. Если ты не возражаешь… Дункан усаживается за стол, намекая, что разговор окончен. Но фантомный зуд в ничего не чувствующих пальцах не покидает Адама, и он чуть наклоняется вперёд. — Что ты имеешь против меня, Маккриди? Ты же меня вообще не знаешь. — М-м, нет, я знаю таких, как ты, — зеркалит его фразу мужчина. — Я работал с аугами до Инцидента. Они вваливались в бараки, все такие в железках и гидравлике, и думали, что они лучше нас, мясных дурачков. — Боишься, что тебя заменят? — не удерживается от подкола Дженсен. Маккриди обладает удивительной способностью одним словом… Да нет, не выбесить, но как-то зацепить как на рыболовный крючок. Все британцы, с которыми он был знаком, были до тошноты вежливы и нейтральны. До тех пор, пока с ними не заведешь разговор о чем-то, кроме погоды. Тогда в них просыпалось национальное умение острить и не думать о последствиях. — Не гони, — беспечно отзывается Дункан. — Я уникален и неповторим. И хера с два старую добрую органику заменят болты и винты. — Значит, аугментированным никогда не искупить Инцидент? — давит Дженсен едва ли не из спортивного интереса. — Мистер экс-робокоп решил меня допросить? — раздраженно говорит Дункан и в ответ наклоняется вперёд, пристально смотря в скрытые под линзами глаза Адама. — А если меня это порядком заебало? — Боишься, что он повторится? Он пересекает черту, он знает, и это окупается. Маккриди уже по-настоящему взбешен, и в его голосе звенит уже не сарказм и не издёвка. Адам по-своему удовлетворен. Ему даже КАСИ не пришлось включать. — Слушай сюда, Франкенштейн, я потерял трех! Трех отличных парней, потому что у одного из сраных роботов вроде тебя дернули предохранитель, и тогда… Но вспышка ярости затихает так же резко, как и появилась. Дункан откидывается назад в кресле и с силой надавливает на переносицу пальцами. — Я ж тебя предупреждал, — вздыхает он необычно спокойно, даже смиренно. И разочарованно цокает языком, снова глядя перед собой. — Но всё равно… Непрофессионально, дружище, не-ет. — Словно сам себе говорит Дункан. — Мы все потеряли что-то или кого-то во время Инцидента, — твердо, сухо отрезает Адам, не дав Дункану начать оправдываться. — Кто-то больше, кто-то меньше. Но те, кто в ответе, всё ещё на свободе, и они должны ответить за содеянное. Я не прошу тебя со мной дружить, но пока мы будем так лаяться, то ничего не добьемся. — Разные инструменты для одной цели? — иронии в его голосе почти нет, но Дункан не был бы Дунканом, если бы даже в попытке к примирению не спрятал шпильку. — Что-то вроде того. — Шпильку, которую Дженсен проглатывает. Мир между ними хрупок, но это всё же мир. Франкенштейном его ещё не называли. Роботом — было дело. Грязное, кровавое дело с лежащим на полу в ванной Брентом Рэдфордом. Он говорил, что знает, делает морфий, знает, что делают девять миллиметров, пробившие плевральную полость. Рэдфорд говорил: «думаешь, технологии тебе помогли? Шариф не вернул тебе жизнь, Адам, он просто улучшил твою способность отнимать её у других». Может, Брент был прав. Инфолинк, которым его снабдил Шариф, в этом плане был очень ограничен. Он не позволял слушать третий из топ-50 треков 2029 года во время выхода из штаб-квартиры. Не позволял притвориться, что он сейчас направится домой после рабочего дня, вечера и ночи, нальёт себе высокоградусное и включит порно категории «с разговорами» с Элизой Кассан в главной роли. Не пойдёт выбивать дерьмо из разномастных шпионов, копов и копов-шпионов. Как нормальный человек. Пальцы задели кейс наушников, когда доставали карту-ключ. Теперь у него была такая возможность, и это было здорово.