Между светом и тьмой

- Твой сын покинул эти земли. Большая часть орков теперь на моей стороне. Ради чего все это, Мелько? Стоил ли шаткий мир с теми, кто предал тебя однажды и насмехался над тобой таких жертв? Бауглир смотрел на Саурона теперь восседающего на его троне с ноткой презрения, но еще больше боли. То была боль от предательства, ощущение вновь засаженного до самой рукояти ножа в спину. Даже Драуглуин и то показывал прежнему Властелину его новое место, тихо порыкивая, стоило Морготу сделать хотя бы шаг по залу. Будто он снова возле ног своего брата, просящий помилования и прощения, только вместо прекрасной Варды на него смотрели такие же печальные глаза Тхурингветиль, стоящей рядом с троном и не смеющей сказать ни слова. Все те, кого он когда-то возвысил и обогрел теперь пытались заковать его в оковы, только вот Темный Вала не собирался вновь стоять на коленях перед кем бы то ни было, унижаясь и пресмыкаясь. Он встретит смерть достойно с гордой поднятой головой, хотя так быстро сдаваться Бауглир совершенно не собирался. Пускай при нем нет оружия, но древняя сила все еще течет в его венах, подпитанная пламенем не только вечно грозящегося извергнуться вулкана, но и кое-чем еще. Тем, чему название он боялся дать, хотя и осозновал с полной уверенностью, чем это было. Вскинув подбородок, Мелькор произнес: - Думаешь ты победил, Майрон? Ты честолюбив и горяч, только твои поступки продиктованы не сколько желанием навести порядок, сколько желанием заполучить власть. Признай это и перестанем играть в глупые игры. - Если бы ты был прежним и не давал слабости получить контроль над своим разумом, ничего бы не произошло! Ты убиваешь свое же детище! - Я казнил убийц, нарушивших мой приказ! - Рявкнул Моргот, сделав шаг вперед. - Предателей, тебе подобных, которые не понимают, к чему приведут войны и заселение этих земель лишь себе подобными! - А вот в этом и кроется твоя слабость, Мелько. - Саурон ухмыльнулся. - Ты никогда не признавал, что орки несовершенны и дабы стать подобными эльдар, которых ты ненавидел, потому что понимал насколько малы шансы сделать свое детище подобным творению Эру, им надо скрещиваться с Перворожденными. Я же принимаю их такими, какие они есть и собираюсь дать им шанс на лучшую жизнь. - Правда? Какую же? Порешать половину в войнах, а остальным дать волю жрать друг друга, как они уже делают прямо у тебя под носом? - Бауглир скривился. - Я мог привести их к величию, дать шанс на место в этом мире и доказать, что они ничем не хуже любых других существ по своей природе, а ты... - Меня не волнует, как они будут жить, это их свободный выбор. В отличие от тебя, мне ничего не надо доказывать ни Манвэ, ни Эру. Темный Вала смерил Майрона испепеляющим взглядом, скривив губы так, что в слабом свете факелов блеснули его острые клыки. Волк, лежавший подле Повелителя Волколаков, снова окрысился и зарычал. - Меня волнует наш изначальный план, от которого ты отступил. И я собираюсь привести его в действие. - Хорош из тебя правитель, ничего не скажешь. А те орки, что хотят иной жизни, обречены на гибель, не так ли? - Их не так много. Предатели, которые распивали самогон с эльфами и дали запудрить себе мозги всякой ерундой будут обречены на гибель, если выберут не ту сторону. - И чем тогда твои поступки лучше моих? Впрочем, я не желаю более слушать этот бред. Ты засиделся на моем троне, Майрон. И эта корона тебе совершенно не идет. - Вот как? - Саурон встал с трона. Его глаза полыхнули золотом, а в руках заискрились огненные змейки. - Хочешь решить все здесь и сейчас? - Я не паду на колени перед тобой. Это мои земли и только я здесь властелин. - Слабый король - позор для народа. А ты слаб, Мелько. Я предлагаю тебе в последний раз отступиться и признать свои ошибки. Все будет как прежде и мы все забудем... - Мы ничего не забудем, ты знаешь об этом. - Ты так сказал. И у меня нет иного выхода. Тхурингветиль, стоящая поодаль и не смеющая сказать лишнее слово, первая почувствовала магию своего господина. Магию, которая некогда открыла ей возможности к иной жизни, приняла ее и дала шанс раскрыть свои способности. Она должна была предупредить возлюбленного об опасности, но медлила, потому как не желала дабы пролилась кровь между былыми друзьями. Но когда все же решилась, то ее отвлекло кое-что иное. Звуки борьбы, крики умирающих, а также некто, чья сила была велика, но не айнур и уж тем более не орки. Когда в самом пекле появился покрытый вражеской кровью рыжеволосый нолдо, державший в руках орочий ятаган, оба мужчины, готовые вот-вот вцепиться друг другу в глотки, уже были возле окна и смотрели на разворачивающееся ужасное действо, напоминающее кровавое мессиво, причины которому никто не находил. Все произошло слишком внезапно. Шествующий рядом с сыном Феанора в центре внутреннего дворика Глаурунг окончательно выбил Саурона из колеи. - Какого... - Неприятная ситуация, не так ли, Саурон? - Прозвучал и раздался по залу эхом голос Мелькора, тщательно скрывающего собственное удивление. - Кто бы мог подумать, что твои планы полетят в самое пекло? Лицо Саурона скривилось от злобы. Он отступил от бывшего союзника и наставника, обнажив длинный хлыст, который тотчас стоило Повелителю Волколаков призвать силу, пульсирующим пламенем хлынувшую по его жилам, превратился в некое подобие огненного бича балрогов. Взмахнув им, Майрон по-звериному рыкнул. - Подготовился, Мелько? Вот как выглядят твои миротворческие планы? Темный Вала не планировал ни мятежа, ни убийств; только не его детища, которому он отдал всю свою силу, желая сделать их равными творениям Эру и Ауле. Поднять оружие против Майрона также было вынужденностью, но не желанием, однако тот не оставлял ему выбора. Глаза Моргота стали чернее тьмы, а по лицу поползла сетка из сосудов. Зал задрожал, и Тхурингветиль, почуявшая беду, громко воскликнула: - Остановитесь, глупцы! Вулкан поглотит наши земли! Но ее никто не услышал. Бич свистнул, сделав круг над головой Повелителя Волколаков, и хлыстнул рядом со стоящим напротив Саурона Бауглиром. Тот даже не шелохнулся, скривив губы в мерзкой ухмылке. - Посмотрим, чему я смог тебя научить. Давай, Майрон, нападай. Следующий удар Саурона не оставил себя ждать.

***

      Лутиэн, гуляющая в лесах Дориата, была самым прекрасным творением, которое Маглор когда-либо видел. Она вызывала в сердце менестреля желание воспевать ее красоту в балладах и песнях, однако ни на долю мгновения темные помыслы не завладели его разумом; глава Первого Дома скорее был готов наступить себе на горло, нежели желать осквернить в исключительно животном порыве изящную дочь Мелиан, сломив тем самым ее дух и волю. Свободолюбивая красавица действовала особым образом на всякого, кто ее видел, а потому даже Маблунг отступил, позволив Первому Дому пройти мимо стражи. Бросив взгляд на воинственную Эйльрину, которой нежные речи Лутиэн казались лишней жеманностью, Маглор улыбнулся. Ниссе, сжавшая рукоять меча покрепче, сделала вид, что не заметила этой улыбки. Как оказалось, до дочери Тингола уже дошли слухи обо всем на свете. Она лишь рассмеялась, когда феанарион извинился за непочтительность своих братьев, собиравшихся похитеть красавицу из родного дома, и беззаботно ответила: - Они не посмеют пересечь границу с нашим королевством. А я сумею сбежать из любой темницы. Вины твоей здесь нет, а значит и просить прощения тебе, мой лорд, не за чем. Маглор придерживался иного мнения. Эйльрина и вовсе считала сумасбродством поведение юной девы, ходившей гулять в одиночку без каких-либо навыков к самозащите. В магию Лутиэн она верила с трудом и в принципе ничему подобному не давала шанса, куда больше полагаясь на верный меч. Совсем недавно выяснилось, что почему-то на братьев Маглора она держала зуб, в особенности на Куруфина, но как не пытался понять причину подобной неприязни менестрель, ответом ему была тишина. Принцесса Дориата сумела убедить отца принять гостей. Мелиан, отличавшаяся большей мудростью и терпением, нежели ее супруг, приняла перводомовцев как следует и после небольшой трапезы, которую Тингол демонстративно игнорировал, гостям было разрешено предстать перед владыкой Дориата и доложить о цели своего визита. Чем больше Тингол слушал, тем смурнее становилось его выражение лица, и даже уговоры жены да дочери ни к чему не приводили. - Воистину великой наглостью обладают сыновья первенца Финвэ, если считают будто могут заявиться в мои земли после произошедшего и требовать с меня помощи! Стоит быть благодарными за то, что в вас не полетели стрелы, едва перводомцы показались на границе! - Не будь столь жесток, муж мой. - Тихим, но твердым тоном произнесла Мелиан. - Нам всем может грозить великая опасность и в это время важно объединиться, а не вспоминать чужие ошибки. Тем более, что совершены они были под начальством Пламенного Духа, сыновья которого лишь хранили верность отцу. - Слепое подражание чужому поведению черевато бедой и смертью, которую они принесли своим же сородичам! Ты мягка, любовь моя, в то время как я остаюсь непреклонным. Эйльрина, стоящая за спиной Маглора тихонько хмыкнула. На нее испытывающе и почти изучающе смотрел Маблунг, который явно заинтересовался воинственной нисси, но ответом ему служила вопросительно вскинутая бровь и прямой, слегка недовольный взгляд. Маглор же призвал всю свою выдержку и терпение, выказывая упрямому королю все почести, на которые был способен. Почему-то вспомнились слова Амраса про брагу, которую гнали орки и после которой из головы улетучивались все мысли. И почему-то захотелось осушить сразу несколько кувшинов подобной отравы сразу после переговоров. - Может все таки стоит послушать тех атани, которые приходили к нам, отец? - Наконец подала голос Лутиэн. - Ведь не все смертные склонны ко злу и среди них есть хорошие мужи и жены. - Это все равно что пускать крыс в кладовые. - Сказал один из эльфов, что не спускал глаз с дочери королевской четы, нервно теребя в руке изящной работы флейту. - Они подвержены примитивным инстинктам и годятся разве что чистить конюшни. Хотя я лично не доверил бы им даже самого негодного скакуна. - Мы проиграем войну, если будем пренебрегать чьей-либо помощью. - Маглор решительно вышел в центр зала, расправив плечи и повысив голос. - Нас резделяют былые распри и кровь, которую не смыть ни с чьих рук, однако в тяжелый момент я призываю всех сплотиться перед лицом опасности. В подземельях врага таятся чудовища, которых мы прежде не видели и с которыми не в силах справиться, если будем действовать по одиночке. Лишь в единстве наша сила, а уж потом, когда мы дадим порождениям тьмы отпор, я согласен ответить за все и понести любое наказание. - Это ты сейчас так говоришь. - Насмешливо произнес Тингол. - А когда наступит момент... Момент наступил, только не тот, который все ожидали. В зал забежали следопыты Тингола с испуганными глазами и в такой спешке, что едва не забыли как следует приветствовать короля и его венценосную супругу; их голоса были надломлены и наполнены страхом, а взгляд перебегал от одного эльфа к другому, точно ища поддержки или успокоения. - Война! В Ангбанде настоящее побоище, и теперь орки, а с ними и огромная тварь похожая на змею... - Успокойтесь немедленно! - Встав с трона, пророкотал Тингол. - Вы воины короля, так ведите себя соответственно. Что произошло, раз вы так врываетесь сюда без должного объяснения? - Моргот бежал из цитадели. А с ним некоторые из его тварей. Полчища орков хлынули на равнины, и мы не знаем с какой стороны держать удар, они словно повсюду! Маглор остолбенел, став бледным как мел. Подойшедшая к нему Эйльрина аккуратно коснулась локтя мужчины, прекрасно понимая о чем он думает. - Я поеду с патрулем и мы все узнаем. - Нет, поедем вместе. Если моему брату нужна помощь, я должен быть с ним. - Ты нужен здесь, мой лорд. А я могу за себя постоять, мне мужское плечо ни к чему. Нисси круто развернулась на каблуках и, взяв несколько воинов из дружины, покинула залы Дориата. Ее путь лежал туда, где небо окрасилось в кроваво-красный цвет, а смерть уже вовсю пировала на землях, пожиная плоды чужой злобы и ненависти.

***

      Дыхание Глаурунга на щеке - горячее, почти опаляющее кожу. Маэдрос протянул руку, коснулся чешуи, которая отливала золотом в освещенной факелами пещере и мягко заговорил со зверем, стараясь расположить того к себе. Тот как ни странно прикрыл глаза от удовольствия, ощущая нежные прикосновения к своей морде, и почти заурчал, слегка вытянув шею, чтобы быть ближе к ласкающей руке. Вспоминая тот момент, Маэдрос дается диву как ему удалось сохранить такое хладнокровие, как дракон не напал, почуяв кровь на коже и волосах эльфа. Возможно дело было в том, что ему помогал один из приближенных Моргота, тех кого Дрейк звал айнур-шмайнур; среди майар нашлось несколько женщин и мужчин, согласившихся быть со своим повелителем до конца, а потому пробраться в подземелье не составило особого труда. Нежданный помощник освободил Глаурунга от цепей и дракон вышел на свободу, слушая Маэдроса очень внимательно. Тот мягким шепотом внушал существу свою волю, дабы тот отразил нападение предателей, выступивших против Темного Властелина. Неизвестно, что повлияло на дракона, магия ли приспешника Бауглира или же эльфийские чары, но глубоко вдохнув запах исходящий от сына Феанора Глаурунг издал ужасный, режущий слух рев и пошел за ним на поле боя. Только позже рыжеволосый нолдо осознал, что от его коты исходил аромат тех же ароматных масел, которыми пользовался Моргот... Вывести плененных эльдар, которые остались в живых было первоочередным чем занимался Маэдрос. Они послушно следовали за ним, пока не оказались в относительно безопасном месте, а потом рванули, даже не взглянув на того, кто вывел их из самого пекла. Зла на них феанарион не держал, во всяком случае не тогда, когда вокруг тебя гуща сражения, а ты должен пробираться через гору трупов ради того, чтобы успеть спасти того, кого раньше был собственноручно пронзить копьем в самое сердце, наслаждаясь чужой предсмертной агонией. "Я предупреждала тебя, благородный муж, что сердце мое принадлежит возлюбленному и с ним быть я должна", - звенел голос Тхурингветиль, которая не позволяла Перворожденному войти в тот зал, где сражались Мелькор и Майрон. "Но ты говорила о долге тоже. Просто удались, не вмешивайся в это. Я должен тебе, а потому не трону Саурона. Мне нужно увести из цитадели другого". Ему удалось убедить Вестницу, и из готовой вот-вот обвалисться залы они вытащили каждый своего другого. Темный Вала не помнил, как покинул свои земли, а вот Маэдрос более чем отчетливо вспоминал тот ужас, который довелось ему пережить. Самым тяжелым было не просто сбежать, улизнув пользуясь моментом, но и спасти тех, кто также просил о милосердии, которое нолдо не мог не оказать. - До сих пор не представляю, как тебе удалось захватить с собой Кархарота. Где ты вообще его нашел? - Пищал возле твоих покоев. Ты забыл запустить его внутрь, на его же счастье. - И ты нес и меня и щенка? - Нет. Щенка нес Дрейк. Они лежали в какой-то пещере, уставшие, раненые, покрытые кровью и грязью. Снаружи мирно сопел Глаурунг, что категорически не нравилось Маэдросу - дракон привлекал слишком много внимания, но в пещеру зверь просто не вмещался. Уходить он тоже не собирался. Кархарот свернулся калачиком под боком у нолдо и забавно дергал лапами во сне. Под другим боком лежал Черный Враг Мира, поверженный, но не сломленный, хотя феаноринг и знал, что бравада и уверенность в реванше всего лишь маска. Черноту, которая росла в груди у Моргота, можно было ощущать почти физически. - Значит осталось около нескольких сотен? - Тех, кто тебе верен? Где-то так. И еще несколько майар. Мелькор хмыкнул, скривив губы. Выругался, крепко зажмурив глаза, и выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, которыми то и дело скрипел или стучал от злобы и бессилия. - Они так верны тебе, что согласились ночевать под открытым небом. Это дорогого стоит. - Мне гораздо важнее, что ты находишься здесь. Что ты жив, - пальцы Моргота сомкнулись на запястье нолдо, - хотя я и испытываю дикое желание задушить тебя за те риски, на которые ты пошел. - Сейчас ты не в силах даже оттаскать за уши этого волчонка, поэтому оставь пустые угрозы при себе. Надо осмотреться. Я схожу с Дрейком на разведку, а в дозоре оставлю... - Останься. Не уходи никуда. - Пальцы Мелькора сомкнулись на запястье феаноринга сильнее, а большим он ласково провел по коже Маэдроса, наконец повернув к нему голову и встретившись с ним глазами. - Ты вытащил меня из лап смерти. Совершил то, о чем я совершенно тебя не просил, но... - Только не вздумай благодарить меня за это. Иначе я велю Глаурунгу вернуть тебя обратно. - Наглеешь, мальчишка. - Резким тоном, но без какой-либо злобы произнес Бауглир. - А стоило бы помолчать, следующий раз когда я буду благодарить тебя и вести подобные беседы наступит не скоро. - Я знаю, что ты хочешь сказать, Мелько. Звучит странно, но я чувствую это. И не потерплю, чтобы ты меня за это благодарил. Тебе стоит беречь силы, а мне - сходить в патруль. Для нашей общей безопасности. Он знал, что было на сердце у Изгнанника, который потерял все, что имел и сейчас находился на перепутье с горсткой союзников, гонимый большей частью этого света. Сам Маэдрос, теперь точно став предателем поскольку спас врага от верной смерти, которую ему прочили бы с великой радостью не только эльдар, но и Саурон со своими приспешниками, мог с гордостью гордиться титулом Изменника, укрывающего Темного Властелина в какой-то пещере. Рыжеволосый чувствовал чужую боль, словно она была его собственной. Было ли это как-то связано с тем огнем, что горел внутри обоих мужчин так или иначе связывая их, или же то можно было назвать настоящей любовью посторонний и не знающий их чувств сказать бы не смог. А Маэдрос, ровно как и Моргот, никогда не произносили ничего подобного вслух. - Глаурунг принял тебя, - произнес Темный Вала, устало прикрыв глаза. - Это хорошо. - Кархарота оставлю тебе в качестве утешения. - С каких пор ты стал такой язвой, маленький принц? - С тех самых, как стал много времени проводить с тобой и твоим детищем. К слову, надо передать вести моим братьям. Один из твоих айнур справятся с этим? - Попроси и узнаешь. - А что же ты? Моргот криво усмехнулся и отвернулся от нолдо. Тот понял чужое состояние без слов и более ни о чем не спрашивал. Лишенный былой силы, поверженный и униженный, Черный Враг Мира более не чувстовал себя тем господином, который может приказывать. Он был еще слабее, чем когда разорвал все связи с Валар; теперь его предали те, кому он доверял, с кем хотел разделить власть. Это было также больно, как когда-то предательство Варды, а возможно еще больнее. Только в этот раз он был не один. Маэдрос покинул пещеру, отправившись с Дрейком в патруль, а один из союзников Мелькора отправился в земли следующего по старшенству сына Феанора. Война обещала только разгореться.