Последние записи на страницах моего дневника

22 марта, 20ХХ г. Я не особо хотел думать о причинах и последствиях длинной зимы. Ведь для Финляндии это почти что норма: просыпаешься — темно, идёшь в лицей — темно, только в обед на время выглянет солнышко, чтобы намекнуть, что оно ещё с нами, а дальше опять кромешная тьма. Однако на дворе уже 22 марта, а холода никак не утихают, и небо полностью затянуто облаками. Я этого не замечал (либо же отказывался замечать), пока не осознал, что родителей уже три дня не было дома. «Мы в город за продуктами», а в итоге ни родителей, ни продуктов. Связь также не пробивает, как до них достучаться и где искать, было непонятно. Всё это ощущалось, как конец света. Родное место почти полностью опустело, большая часть магазинов были полностью закрыты, а другая работала только на «выдачу». Но ничто так не вселяло ужас, как замёрзшие тела в сугробах. Я боялся всматриваться в лица несчастных, боялся узнать в них родителей или знакомых. В Оулунсало, общине, где мы жили, я знал немногих, чаще всего мой круг общения ограничивался пацанами, с которыми мы гоняли в хоккей, и челами с сейшенов и квартирников. Ребята же из лицея жили в Оулу, а я был тем ещё раздолбаем, который либо на пары не ходил, либо после пар сразу ехал домой или на какие-либо сомнительные сходки таких же раздолбаев. В тусовке Оулунсало был один такой, Фялт, чей адрес я помню наизусть и к которому волей случая вели меня ноги. Он тоже поделился своими наблюдениями и сказал, что давно не видел ни родных, ни свою шайку придурков из группы. Делать было нечего, мы решили объединить усилия и постараться узнать хоть что-то уже в самом Оулу. Не сказать, что мы были закадычными друзьями и особой любви друг к другу не питали, но а что делать, когда мир гибнет у тебя прямо на глазах? Мне сложно с ним делиться своими мыслями, поэтому, как мне кажется, идея завести дневник была одной из самых удачных. Тетрадка для текстов песен и всяких эскизов теперь станет моим вторым домом. Я Ээрик Койву, и, вероятно, это последние записи на страницах моего дневника.

***

— Наша остановочка. — А ближе нельзя было? — А может ты мне тогда топлива поищешь? Или колы какой-нибудь? Вылезай давай. Фургон остановился в частном секторе. Ээрику были знакомы эти места, ведь неподалёку виднелся его лицей. Он не мог приложить ума, где конкретно здесь они будут искать бензин, но в машине родителей Фялта его оказалось недостаточно, чтобы путешествовать на далёкие расстояния. — Капец холодрыга, — просипев, брат по несчастью несколько раз клацнул зажигалкой, поджигая сигарету. — Спасибо, что у нас в стране хотя бы пуховики достойные делают. — Это в сравнении с чем такие жалобы? —Ну как с чем? Энергетика и снабжение связью в экстремальные холода у нас явно никакущие. С остальным, как мне кажется, то же самое. Ээрик не особо вслушивался в претензии Фялта. Его мысли были далеко отсюда, однако белый шум из возмущений товарища упразднял ощущение одиночества, тревоги и полной безнадёжности. За полчаса езды они уже забыли о изначальной цели их визита в город; настолько утомляющей была поездка по заснеженным дорогам, когда обычно путь из периферии в город занимал всего минут пятнадцать. Из своих размышлений Ээрика вывел несильный подзатыльник Фялта: — Эй, прекрати зависать. Ты меня вообще слушаешь? — Если честно, нет, — неуверенно ответил тот. — С тобой мы точно здесь подохнем. Слушай ещё раз, — он установил прямой зрительный контакт, — мы сейчас разделимся, будем искать людей и бензин. Вот тебе рация. И следи за временем, чтобы к 16 был на месте и держал связь. — Удивительно, что ты научился переживать за других людей в экстремальных ситуациях. — Идиот, я не за тебя, а рацию больше переживаю. Она хотя бы пользу может принести, насчёт тебя не уверен. Да ещё и последние гроши отвалил за неё деду. Обидно? Определённо точно да, но не сказать, что Ээрику хотелось хоть как-то реагировать на подобное обесценивание. Будто бы у него вообще были силы реагировать. Пусть делами и докажет, что «полезен».

***

29 апреля, 20ХХ г. Мы уже месяц путешествуем, и уже месяц как Фялт пропал без вести. Сам жаловался, что я могу её посеять, но в итоге посеялся он сам. Именно он, не рация. Её мы нашли, а вот Фялта… Его я так и не обнаружил. Зато у меня появилась компания из таких же потерянных ребят. Элиас — мой старый друг из средней школы, которого я сначала было не признал, сильно вымахал за эти несколько лет. Остальные ребята же учились со мной в музыкальном лицее, но на год или два младше, поэтому я их не знал. Их «взрослые» тоже куда-то пропали, и ко мне начали закрадываться не самые оптимистичные мысли. Хотя Теему отметил, что знает случаи, когда родители пытались уехать вместе с детьми, но их дальнейшая судьба совсем неясна. В итоге общим советом было принято отдать главенство мне, ведь на мне была машина, соответственно и решения приходилось принимать мне. Мы недолго думали и решили, что было бы логично отправиться туда, где теплее, на юг. А желательно вообще в другую страну. Мы не знали наверняка, какие погодные условия обстоят там, но на нашей широте искать точно уже нечего. Провианта на всех также не хватало, и, найдя ещё одну более-менее работающую машину, передали её и часть нашей горе-команды следующему по старшинству парню, Матти. Пока мы едем через центральную часть страны, они ехали несколько восточнее, в надежде добраться до границы быстрее. И так нас осталось пятеро. Юсси, Тони, Айно, Элиас и я. Направляемся на юг. В поисках ответов.

***

Проехать Финляндию с севера на юг можно меньше чем за день, но снег вечно затруднял движение. Ребята старались следовать уже «протоптанным» дорогам. На основном шоссе часто можно увидеть следы от шин, ведущие к оставленным машинам и транспорту тех несчастных, которые замёрзли прямо за рулём или слетели на обочину из-за льда. Мародёрство — это точно плохо, но для своего же выживания приходилось идти на такие меры. Зато в метель в фургончике было тепло, небольшой генератор работал исправно. Это был своего рода скромненький райский уголок: тут были растения, в меру вкусный чай, воду для которого добывали из снега (ведь его и так полно вокруг), куча пледов, которые давали чувство сохранности. Милейшая картина, когда несколько ребят умещаются вместе на небольшом диванчике и, посапывая, греются. Будто бы никакого ужаса за стенами фургончика и нет. Вся эта сладкая иллюзия всегда разбивается об их изначальную цель и необходимость дальше искать провиант. Ээрик аккуратно будит Юсси, передавая лопату для уборки снега. Тот спросонья вовсе ничего не понимает, но «дар» принимает. — Сегодня твоя очередь, — произносит Ээрик. — Метель утихла, пора в путь. Нехотя повинуясь указанию старшего товарища, Юсси встаёт во весь свой рост под два метра и одевается потеплее, натянув на голову и шею по несколько шарфов, и прихватывает керосиновую лампу. А на улице непаханое поле. Разгрести весь снег за утро не получится. — Сделай по мере своих сил. Очистишь периметр и возвращайся. Дальше пойду я. Ээрик уже было думал зайти обратно в фургон, но слова Юсси его остановили: — Я очень сильно устал… Оно и понятно, ребёнку всего шестнадцать, и на него уже столько всего свалилось. Но был смысл придерживаться дисциплины. — Я знаю, но сделай по мере своих сил. Здоровяк молчал. Ээрик глубоко вздохнул и покачал головой: — Ладно, давай я за тебя сегодня. Но в следующий раз— — Не стоит, я всё сделаю. — Это обнадёживает. Ты рацию взял? — Конечно. Если что, я вызову тебя. Вот это другое дело, вот это по-фински. Сразу чувствуется сису в этом парне. Через «не хочу» и «не могу». Напоследок похлопав по плечу Юсси, Ээрик зашёл обратно в фургон.

***

3 мая, 20ХХ г. Мы уже в Хаапаярви. Но я уже совсем ничего не понимаю и понимать не хочу! Что бы я ни делал, ничего не меняется! Мы идём в пустоту! Теперь Юсси. Этот засранец не удосужился взять с собой рацию. Я без понятия, где он! Расчистил периметр, молодец, но сам куда подевался?! У меня эти внезапные исчезновения людей уже поперёк горла стоят! Мы искали в округе, даже в лесу! Ни следов, ничего. И все шарфы при нём. Да хрен с ними, с шарфами, что вообще на него нашло куда-то уходить в нынешней ситуации?! Больше ждать мы не могли. Он очередной без вести пропавший. Помимо вечно исчезающих людей, у нас появилась проблема в виде появляющихся людей, как бы парадоксально это ни звучало. Наш фургон достаточно приметный, и мы в последнее время часто натыкаемся на какие-то шайки, которые так и норовят что-то отжать. Возможно, эти люди — те немногие выжившие, которые «исчезали». Жажду однажды среди них увидеть Юсси или Фялта, чтобы лично прижать к стенке и задать пару вопросов. И тут был очень кстати Элиас и его глок, который он сначала думал использовать для охоты, пусть далеко в лес мы пока не осмелились зайти. Говорит, что у отца из сейфа стащил. Как только додумался? В то же время Айно и Тони явно испытывают неприязнь к Элиасу. Им в голову взбрела идея-фикс, якобы он коллаборационист и «где же он со своим глоком ошивается, когда так нужен?» Я не совсем понимаю эту взаимосвязь, но райский уголочек в фургоне становится всё мрачнее, не только из-за того, что бензина на генератор не хватает и растения холодов не выдерживают. Элиас из полнейшего клоуна превратился в вечно грустного Пьеро. Но, ничего, этим составом мы точно успеем доехать хотя бы до Лахти или Хельсинки. Да хоть куда, лишь бы подальше отсюда. Все эти очищенные дороги ведут только вперёд! Нас осталось четверо. Тони, Айно, Элиас и я. Направляемся на юг. Я по-прежнему стараюсь сохранять оптимизм.

***

— Это уже не имеет никакого смысла! — Смысла не имеет то, что ты сейчас пытаешься сделать! Двое подростков стояли вдали от дороги у замёрзшего озера, пытаясь друг друга перекричать. Тот, что стоял с пистолетом, судорожно то наставлял дуло на своего собеседника, то отводил его в сторону. — Имей совесть, это будет просто трусость с твоей стороны. Тебя никто ни в чём на самом деле не обвиняет. Ты же сам угораешь с того, что они «малолетки тупые». — Койву… Я устал. Я просто устал пытаться. Этим снегам нет ни конца, ни края, у нас кончаются ресурсы, так и я ещё бесполезен! Ээрик старался аккуратно — шаг за шагом — приблизиться к Элиасу и не спровоцировать шальную пулю. — Я тоже устал. Не меньше вашего. Но я держусь, продолжаю ради того, чтобы мы все добрались до конца. В один момент Элиас несколько успокоился, и даже перестал махать глоком во все стороны. Однако Ээрика не покидало тревожное чувство… — Мне иногда кажется, что только ты единственный из нас всех видишь свет в конце тоннеля. Всё той же дрожащей рукой Элиас поднёс к своему виску пистолет и без колебаний выстрелил.

…

По идее, после оглушительного выстрела все звуки вокруг должны были стихнуть, но почему-то слышится чужой болезненный вой. Тело ничком падает, а из отверстия в голове и рта вытекала горячая красная жидкость. Ээрик продолжал смотреть на то, как в предсмертных конвульсиях билось тело его друга. Было сложно понять, что делать в конкретно этот момент: эмоциональная часть его хотела кричать от ужаса, пытаться спасти человека, другая же, рациональная, давно дала понять, что он не медик, одних бинтов здесь не хватит, а Элиас навсегда останется инвалидом и обузой, если выживет. Он просто смотрел, боясь пошевелиться. Единственно верное решение крылось в самой смерти тоже. Передвигаясь на ватных ногах и подходя ближе к кровоточащему телу, он не мог прекратить заглядывать Элиасу в глаза. Взяв уже остывший из-за холода глок, Ээрик проверил магазин… В котором ничего не оказалось. Замыленный взгляд устремился на озеро и зацепился за небольшую прорубь в нём. С тяжестью на сердце и в руках он тащил тело всё ближе к заветному отверстию во льду. За всё время «экзекуции» он не проронил ни слова. Ни слезы. Его уши и глаза отказывались принимать ту реальность, в которой он сейчас существует, а мозг и вовсе действовал по алгоритму «у тебя есть задача — выполни её». Их осталось трое. Ээрик, его тоска и безнадёга.

***

5-15 мая, 20ХХ г. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Мне нужно это время. Так ли я себя утешаю или оно мне и правда нужно? Но я не чувствую, что у меня получится. За эти несколько месяцев мы с Элиасом прикипели друг к другу. Я находил некое спасение в его, как он тогда это обозвал, «клоунаде». В моменты отчаяния я видел в нём свет в конце тоннеля. И даже это оказалось фальшью. Я плохой лидер. Я не смог взять себя в руки, проявил слабость и слабохарактерность. Зато дети не растерялись. Особенно Айно. Девочка просто куда-то уходила, а потом так же просто возвращалась обратно. С непустыми руками. Еда, керосин, какие-то приборы, батарейки… Всякая мелочёвка, но как же она спасала… На вопрос, откуда она могла это всё достать, следовал ответ: «В каждой девушке должна быть загадка». Нутром я чувствовал, что здесь что-то не так, но был слишком погружён в свои мысли. Со временем с собой она начала забирать и Тони. Количество добычи начало увеличиваться, а бензина достаточно, чтобы отправиться дальше в путь. Но эта сладкая парочка отчаянно отговаривает меня от этой идеи. Я не в силах их отговорить. Я не хочу этого делать. Я им поверю. Какая бы на то ни была причина, я дождусь, когда мы двинемся с мёртвой точки. До лучших времён.

***

— Ээрик! Ээрик, проснись. Паренёк тряс за плечо бездвижное тело, если так это можно было назвать, укутанное кучей пледов. Ээрик, нехотя выглядывая из своего «логова», вопросительно уставился мутным взглядом на Тони. — Айно пропала. Только не это… — И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — у Ээрика явно не было и грамма мотивации хотя бы скинуть с себя всё это тёплое сооружение из пледов. — Пропала и пропала. Не первая и не последняя. Завтра, значит, двинем дальше на юг. — Нельзя! — вскрикнул Тони. Ээрик недоверчиво зыркнул на товарища по несчастью. — То есть… Давай сначала поищем её… — Ты хотя бы приблизительно знаешь, где искать? — У меня есть догадки, вот только… не ругайся…

…

А ругаться было на что. Айно оказалась не просто смышлёной девчонкой, но и клептоманкой своего рода. — Пока ты был в отключке от реальности, она попыталась сама провести расследование, куда пропал Элиас. По пути наткнулась на группку людей и прикинула, что они могут быть замешаны во всех этих исчезновениях. Они шастали по всей округе, будто бы кого-то или что-то выискивали. Если верить всему сказанному, ей показалось, что там были Элиас и Фялт! — Когда кажется, креститься надо. Этого быть не может. Пока они шли по заснеженной обочине всё глубже в лес, мысль о враждебно настроенных людях и факте отсутствия толкового оружия накатывали волной тревожности. — Как ты можешь быть в этом уверенным? Мы же не видели их тел. А вдруг они и правда просто заблудились и без связи не могли нас найти? «Как? Я самолично его убил…» Койву решил с ним не спорить. — Это не отменяет моего вопроса, какого чёрта вы там ошивались. — Батарейки для рации, керосин для лампы, сухпайки — это всё мы доставали из их лагеря. — Если вы так уверены были, что там Элиас и Фялт, что же напрямую не спросили? — Мы пришли, — Тони проигнорировал вопрос, указав на низменность. Это был целый разбитый лагерь, границы которого были обозначены двумя фургончиками, снегоходами и несколькими палатками. По центру был разведён приличный костёр. По периметру расхаживали люди, часть из которых носила ружья на плечах. — Я что-то сомневаюсь, что среди этих мужиков есть хоть намёк на Фялта. Им всем лет по тридцать, не меньше. Думаешь им есть дело до малолеток вроде нас? — Я не хочу этого знать. Я лишь хочу найти Айно и Юхани. — Какой-то новый персонаж в этой истории. — Это мой младший брат. Когда всё началось, он был в Хельсинки у бабушки. Но это я так думал. Я видел его… — В этом лагере? — Ээрик уже окончательно перестал что-либо понимать. — Я видел его во время нашей с Айно первой вылазки. Я его звал, но он не отзывался. И направлялся он тоже в сторону лагеря. Но потом… словно след простыл. Она хотела мне помочь найти его. Она словно невидимка, с такой лёгкостью пробиралась в их фургончики за добычей… И, боюсь, в этот раз ей могло не повезти. — Вы как тупые рыбёшки плывёте на удильщика, — Ээрика раздражала эта ситуация, он начинал закипать. — Ты сам можешь своим отмёрзшим мозгом подумать, как твой брат, которому, возможно, четырнадцати нет, мог самостоятельно ошиваться в такую холодрыгу зимой, в лесу и с этими мужланами? Последовало молчание. — Если её поймали, ей не жить. Даже если она всё ещё дышит, откуда ты можешь быть уверен, что она останется в своём уме? Что, если это всё маньяки конченные? Тони не решался ответить, лишь потупил взгляд. — Это открытая местность, — выдохнув, Ээрик старался успокоиться и придумать план. — Мы не проскочим и не можем знать наверняка, где она. Слушай сюда, — он одёргивает Тони, — ты пойдёшь по правому флангу, там больше сугробов на спуске. Я буду отвлекающим манёвром. Постарайся её найти и выводи из лагеря. А далее запускаете двигатель и марш на юг. — А если тебя поймают? А Юхани?! — Да забудь ты про него, и если что случится, про меня тоже забудьте! Как старший я ставлю тебе задачу. Выполняй. Слышать приказной тон было непривычно, но Тони не смел и заикнуться, что ему что-то не нравилось. Они разделились. Ээрику и правда негде было скрыться — он был уверен, что на фоне белоснежного спуска его чёрная куртка выглядела инородно. Это насторожило группу людей, часть из которых показательно поправляла ружья наперевес. — Не стреляйте! «Я с миром». — Очередной воришка? Айно и правда была здесь. — Нет, но я пришёл за ней. Койву подходил к лагерю всё ближе, передвигаться было проще, ведь местность по большей мере была расчищена. — Мы предполагали, что кто-то придёт за ней, пока оставили при себе. Требуем обмен! — бородатый мужчина сорока лет шёл Ээрику навстречу. — Девку на всё награбленное и аккумуляторы вашего фургона сверху в качестве компенсации. — Как вы это себе представляете? Часть награбленного уже не вернуть, а нам ещё дорога предстоит, — не то, чтобы он рассчитывал на успешные переговоры, но старался тянуть время как мог. Вокруг сходилось больше людей, каждому хотелось получше рассмотреть наведавшегося к ним смельчака. — Мы сейчас в том положении, что ты не в праве вообще что-либо требовать. — А что вы собираетесь с ней делать? Толпа рассмеялась. — На кой чёрт она нам? — отдышавшись после смеха, «переговорщик» продолжил. — Пристрелим, бросим умирать, и хер с ней. Одна пуля просто её задела, чёрт её знает, как ещё в сознании держится после потери крови, но уж вторая наверняка достигнет своей цели. «Это лучше, чем то, что я мог предположить изначально…» — Помимо нас здесь были ещё люди? — Ты с темы не соскакивай, дружок, — для более угрожающего вида, мужик снял ружьё с предохранителя. — Дохера, а теперь либо проваливай, либо присоединишься к своей подружке. У Ээрика уже не было сил продолжать. Он просто надеялся, что Тони каким-то образом смог вывести Айно. Если бы он только не увидел, как её тело на снег кинул один из похитителей. Он не мог знать, жива она или нет. Как и не был уверен, что с Тони. — Парень, это новый мировой порядок. Либо уже давно забытый старый. Или ты, или тебя. Отчаяние накрывало с головой. Койву был уже готов сдаться. Кровь скольких людей омывали его руки? Он не был готов возложить на себя ещё больший груз. Он не был готов продолжать. Как же он устал...

…

Эти мысли, как и многие другие, были прерваны взрывом. Ээрик не мог предположить, что конкретно случилось, но костёр, расположенный в центре лагеря, просто рванул. Людей, находящихся рядом с ним, раздробило, другие пытались потушить либо пожар, либо себя. Паника охватила это место, что даже «переговорщик» будто бы забыл про Койву, убегая вглубь лагеря. Он не знал, что произошло. Он не хотел знать, что произошло. В голове трепетно полыхала одна мысль — спасти Айно и бежать, что есть мочи.

***

июнь, 20ХХ г. Я сбился со счёта, какой сегодня день. Вроде бы уже июнь, но как я могу это понять, когда вокруг по-прежнему одна снежная пустыня? Мои идеалы были преданы, и я сам вряд ли чего-то стою. Мне кажется, что Элиас был прав. Возможно, каждому из нас нужно было уже давно сложить руки и просто отдаться воле случая. Мы так и не смогли пересечься с другой группой. Айно подстрелили. В день, когда я её вынес из лагеря, её лихорадило. Рана на животе гнила, сама она скорее страдала, чем боролась за свою жизнь. У меня не было лекарств. Только водка, которая была бесполезна. Чем дальше мы ехали, тем меньше я надеялся хотя бы на мародёрство. Она умирала, а её стоны не казались мне уже чем-то страшным или раздражающим. Фоновый шум, шум в моей голове… Предполагаю, что Тони и был причиной взрыва в лагере. Я нашёл его дневник. Я взял его с собой. Судя по записям, парень, походу, шизой страдал и суицидальными наклонностями. То ему брат чудится, то он, как и многие другие, хотел просто уйти в лес и там затеряться навсегда. А о каком Юхани шла речь, Раутиайнен? Ты же сам на 37-й странице писал, что похоронил его под деревом в саду ещё в марте… Я теперь один. В поле из снега и льда. Без еды, без воды, без топлива. Наш райский уголок был заражён той болезнью, от которой мы так старательно пытались убежать. Я не могу точно определить своё местоположение. Точно между небом и землёй, надеюсь, что я хотя бы смог добраться до границы Южной Финляндии. Но это уже не имеет смысла. Ничего не имеет смысла. Сейчас я собираюсь выйти на улицу и продолжить путь пешком. Я знаю, что не выживу, потому что впереди только замёрзшие озёра. Такие красивые летом и весной. Как это бывало раньше. Найдёте ли вы моё бездыханное тело и будет ли человечество ещё существовать после этого? Я уже этого не узнаю. Но, может быть, эти записи помогут понять, что происходило и что мы были за люди. Все грехи человечества. Та кара, что на нас снизошла. Я остался один. Я Ээрик Койву, и это последние записи на страницах моего дневника.