143

Я не расстроен тем, что ты мне солгал, меня расстраивает то, что с этого момента я не могу тебе верить — Фридрих Ницше

Не важно, что он не в родном Санкт-Петербурге, не важно, что в какой-то деревушке у чёрта на куличках. У него есть поводы для радости, которые значат гораздо больше. Например, запах свежей выпечки, который будил его ранним утром, когда бабушка пекла что-нибудь вкусное на кухне. Или кошка Сеня, которая всегда спала у него в ногах и начинала мурлыкать, когда он её гладил по мягкой белой шёрстке. А ещё удобная кровать с двумя матрасами, на которой он любил прыгать в детстве. Нет, конечно, были и свои недостатки: дед, что курил, не выходя из дома; или, например, петухи и вся прочая слишком громкая по утрам живность. Но это не так важно. Руслан все равно наотрез отказывался оставаться на каникулы в родном городе. Разного рода любовь повлияла на это, но стабильно, с первого класса и по выпускной одиннадцатый: он приезжает сюда. Он с грустной улыбкой смотрит в окно. Все же экзамены уже позади. Скоро он поступит в ВУЗ, выбранный мамой, и будет все реже появляться здесь. Но расстраиваться сильно он не мог. Все-таки снова идет гулять с тем мальчиком по соседству. Радость не передать словами. За все то время, что он гостит у бабушки, яркий, улыбчивый и, главное, добрый парень влез в душу и не хотел оттуда выбираться. Руслан часто просыпался с одной только мыслью: увидеть его. Познакомила их с Даней река. Тогда, семилетний Руслан, в гордом одиночестве сидел у холодных вод, постукивая ногой в маленьких кедах. Ветер то и дело старался заставить волны попасть на его оголенные ниже колена ноги. Ветровка, которую засунула мама перед тем как отправить сына сюда не спасала, а надевать старый, провонявшийся сигаретами свитер деда, он из принципа не хотел. Когда темные тучи совсем скрыли солнце, Руслан уже подумывал пойти обратно в старенький бабушкин дом. Слушать о том, что он совсем хмурый конечно не хотелось, но и промокать у какой-то речки не было сильного желания. Он приподнялся с булыжника, на котором до этого сидел, и заметил необычный камень. Размерами, наверно, с три его ладошки. Идея кинуть камень так, чтобы брызги разлетелись по всей окрестности или вообще вызвали цунами, озорными нотками заползала в его маленькую голову. Размахнувшись, Руслан, вкладывает все свои силы в этот рывок, бросает камень в мутную воду. М-да. Не получилось устроить наводнение, задумывается мальчик, как сзади послышался громкий звонкий смех. — Ты вообще что ли на физкультуру не ходишь? Смотри и учись, — непонятно откуда появляется, мягко говоря, интересной внешности мальчик. Он был одет в шорты и футболку с принтом желтого песика. На ногах черные кеды, почти такие же, какие в тот момент были на Руслане. Но его необычность заключалась не в этом. Он встает напротив Руслана, упирая руки в бока, и тот не может описать своего удивление: это где таких делают? Парнишка перед ним рыжий, со светящимися голубыми глазами. Веснушек так много, что звездное небо могло бы позавидовать этой мордашке. Руслан молча стоит, наблюдая за действиями мальчика. Тот, явно уверен в своих силах, берет камень в два раза больше того, что бросал Руслан, и, прицеливаясь, кидает его в точно то же место, в которое метил до этого Руслан. Брызг взаправду намного сильнее. Даже до него, стоящего в метрах пяти от реки, долетели капли холодной воды. Рыжий паренек оборачивается, явно ища на чужом лице восхищение. Гордо складывает руки на груди, поднимает подбородок и чего-то ждет. Руслану стало некомфортно под этим взглядом. Он поежился и, не поднимая глаз, промямлил: — Ты просто камень тяжелее взял. Мальчик удивленно брови поднимает. Открывает рот, чтобы что-то сказать, закрывает его, обдумывает и в итоге с неприязнью произносит: — Или ты просто слабак. — Чего?! Я вообще-то самый сильный в школе! — тут же отвечает Руслан, не зная, зачем только что соврал. Физический спорт давался ему тяжело. Поиграть в шахматы или решить какой-нибудь пример за третий класс он мог, но чтобы отжаться хотя бы с колен пять раз, нужен был отдельный запас энергии. Парнишка недоверчиво фыркает на его слова. Подходит ближе к Руслану, поеживаясь от холода. Руслана всегда добрым мальчиком называли, и, возможно, так и есть, но конкретно сейчас он будет злорадно смотреть на рыжего чудака без верхней одежды. Не оскорбил бы тот его, может быть, и получил бы ветровку поверх дрожащих бледных рук. — Вау! Почему-то я тебя не видел на соревнованиях в этом году. Да у тебя даже грамот нет наверно! — Язвительно бормочет парнишка. Все-таки школы у них две на весь поселок. И Даня, который может гордиться своими тремя медалями за первые места в школьных боевых искусствах, не видел этого мальчишку нигде. — Ну может потому что я не здесь живу? И есть у меня грамоты! Рыжий чудак сильнее раскрыл свои непонятного цвета глаза. — И откуда тогда? И что ты здесь забыл? — Много вопросов, рыжий, — фыркнул Руслан. — Сначала меня слабаком называешь, а потом спрашиваешь что я тут делаю? Ты совсем дурак? Тут мальчишка подскочил слишком близко к нему, схватив за ворот ветровки. — Как ты меня назвал? — Дураком, — пытаясь не показать волнения, куда-то в подбородок отвечает он рыжему парнишке. Слишком высокий какой-то, пролетело у него в мыслях, перед тем как столкнулся с землей лицом. Щека неприятно ссадила и пока он пытался поднять голову с твердой земли, получает еще один удар в живот. Руслан пытается выбраться из-под рыжего мальчика, но выходит плохо. Пока он, наконец, не смог подцепить ногой чужую футболку и перевернуть ситуацию. Да, Руслан никогда не дрался. Только на поединке по шахматам. Однако в тот момент, адреналин это или какой-то зверь проснулся в нем, он не знал, но начал истерично бить по веснушчатому лицу. Попадал куда придется: щеки, губы, подбородок, лоб. Пока рыжий мальчик пытался закрыться от ударов, Руслан лишь яростно продолжал маленькими кулачками бить чужое лицо. Остановился он только тогда, когда почувствовал горячую жидкость на костяшках пальцев и стон мальчишки на земле. Вдруг до семилетнего мальчика дошла новая информация: он избил незнакомого парня. Резко вставая на ноги, Руслан отпрыгнул от рыжего на два шага и, виновато закусив губу, смотрел, как тот пытается открыть глаза и тихо стонет от боли. Всё сожаление мира, казалось, скопилось в его душе. Он был всегда эмпатичен ко всему, что движется, но момент осознания, что кто-то страдает из-за него, становится еще более невыносимым. Руслан аккуратно подошел ближе к пареньку, сел на корточки перед ним и протянул руку с самой виноватой улыбкой в мире. — Побил, а теперь хочешь помочь? Все неместные такие придурки? — хрипя, презрительно спросил рыжий. — Нет! Я помочь хочу, правда. Прости, пожалуйста, я не знаю что на меня нашло, — дрожащим голосом сказал он. Кажется, на его слова отнеслись скептично. Руслан вздохнул и, кусая губу, предложил: — Я живу недалеко. Может тебе рану обработаем? — А у тебя дома есть кислинки? — Что?! — пораженно спросил Руслан, ожидая скорее, что его сейчас снова перевернут на спину и отомстят в семь раз сильнее. Рыжий парнишка лишь слабо улыбнулся и повел бровью, ожидая ответа. — Ну да… Да, есть. Фиолетовые и зеленые только. Я красные сам съел… — О! Виноградные — мои любимые. Меня, кстати, Даня зовут, — протягивает руку Даня, поднимаясь с твердой земли. — Я Руслан, — все еще чувствуя себя ужасно виноватым, бормочет он. — Прости меня еще раз, пожалуйста… — Да что ты все заладил-то? Прости-прости. Мы ж мужики будущие! Драки — то, что делает нас сильнее! В следующий раз я так легко не сдамся, — улыбнулся Даня, рукой вытирая кровь с носа. Тогда Руслан все его лицо бережно протирал водкой дедушки. Он узнал, что Даня старше на два года, что тот может поместить в рот сразу девять кислинок с виноградом, при этом продолжая что-то бормотать. Руслан только смеялся. Странное знакомство все-таки. Час назад подрались, а сейчас сидят на мягкой кровати Руслана в комнате, воняющей спиртом. Оба с разбитыми лицами, но до ужаса веселые. Спустя время они сдружились. Даня даже познакомил его с местными ребятами, но Руслан предпочитал компанию из одного только Дани. За эти три месяца они успели еще не раз подраться в шутку; часто бегали от соседских гусей, коим очень аппетитными казались ноги мальчиков. Купались в речке, а бабушка Руслана даже начинала переживать, если Даня не приходил дольше двух дней. Перед отъездом в родной город он долго плакал в чужое худое плечо. Кто бы мог подумать, что он так привяжется к парню, который избил его при первой встрече? Вот и он не мог. Даня пытался его успокоить, но тогда сам не выдержал и тихо шмыгал в чужую темную макушку, бормоча: «Еще увидимся, Русь, не плачь». Тот учебный год был мучительным для него. Невыносимым. Ведь мысли о том светлом, ярком парнишке не хотели уходить из его головы. Мама стала чаще отправлять его к бабуле. А он, на ее удивление, сам собирал свою сумку, стоя и подгонял мать, чтобы та «быстрее шевелилась», иногда выкрикивая: «Мы же можем опоздать!». Когда ему исполнилось тринадцать, он приехал на зимние каникулы. Обычно его отправляли на три относительно теплых месяца, а тут — холодная снежная неделя в Сибири. Но кто он такой, чтобы отказываться от такого, если по приезде ему покупают сладкий кофе и катают на ледянке? Водят на заброшенную церковь и пугают рассказами про демонов? Руслан с улыбкой вспоминал моменты, когда Даня пытался как можно быстрее прибежать к нему с очередной историей из школы или потасовкой с друзьями. Все-таки он был не последним мальчиком в селе. Вроде как его дядьку тут за тоже уважали, и по наследству это передалось и племяннику, а тот не был скуп рассказать об этом. Руслан стал намного чаще помогать ему обрабатывать побитые коленки или скулы с бровями, пока избитый смиренно сдерживал мат от кусающейся боли и активно рассказывал, кому сегодня не повезло повидаться с его двоечкой. В пятнадцать лет они стали еще ближе. Руслан стал приезжать на каждые школьные каникулы в забытую чертом деревню. Конечно, бабушка и дедушка в приоритете, но за ними стоял улыбающийся Даня с петардами и глупыми идеями. Тогда они обменялись контактами, а когда Тушенцов уезжал, переписывались или созванивались. Руслан даже на стрелку успел попасть — дистанционно, правда, но оно того стоило. Даня, весь такой важный, в нокаут уложил какого-то своего неприятеля, сразу же подбегая к телефону и счастливо спрашивая: «Видел? Видел? Ну я хорош, скажи же, хорош!» Руслан только смеялся и отвечал, что изумителен. Раз Руслану даже прилетел подарок от Дани на день рождения: тысяча рублей и подарок во вконтакте с котом, держащим цветы, и строчкой из их любимой песни. Вкус в музыке тоже повлиял на их сближение — он был практически идентичным. Руслан, правда, предпочитал что-то более лиричное, а Даня — долбежку в уши, но и на этом сойтись у них получилось. Одной из любимых была песня Славы Прокса и его батька «Ты треплешь нервы мне». Они часами могли напевать мотив этой песни, расставлять строчки в разных порядках и смеяться, когда получалось что-то смешное. Даже аккорды искали к ней, пытаясь сыграть что-то похожее. Бывало, хотели рок-группу свою создать. Ну, знаете, в гараже записывать на диктофон хреновые демки и купить с рук электрогитару без струн. Однако не сложилось: то ли поняли, что идея хуевая, то ли, что денег даже на б/у гитару не хватит. Всё происходило всегда в доме Руслана. Тот, может, и пытался спросить, почему же Даня никогда не звал его к себе домой, но тот, только услышав запах этого вопроса, кидал серьезный взгляд и тихое: — Потом, Русь. Когда он так серьезничал, Тушенцов не хотел злить его больше и смиренно затыкался. Еще у этого парня была странная сверхспособность — придумывать всякий бред просто из ниоткуда. Руслан усмехается, думая об этом, ведь последствия того дня все еще записаны контактом в чужом телефоне. Пока Кашин увлеченно рассказывал про драки, мелкие кражи у малолеток и о том, сколько девочек влюбленно пялятся на него, Руслан мог похвастаться только своим умом. Он не раз помогал Дане делать уроки — даже в ебучей физике к тройке плюс прибавился! Тушенцов часто зазнавался тем, что был образованнее Дани. Бывало вставлял в свою речь слова, чтобы Кашин, не понимая и слова, поднимал бровь, ожидая перевода. — Пока в человечестве преобладает вид разумных, ты — быдло обыкновенное, — смеялся над ним Руслан. — А ты — заучка пучеглазая, — фыркнул тогда Даня. Они оба удивленно смотрели друг на друга с минуту, пока истеричный смех не наполнил небольшую кухню. В шестнадцать же произошел переворот. Не дворцовый, конечно, но тоже повлиявший на жизни. Только двух людей, а не целого царства, но все же. Приехав на весенние каникулы к бабушке и отчитавшись ей об учебе, отношениях с мамой, отчимом и всей этой бытовой рутине, вскоре он побежал к Дане, перед этим прислав короткое сообщение о своем приезде. Ответ ждать себя не стал — через пару минут Кашин скинул фотку с той самой заброшенной церкви, на которой они ходили три года назад и шарахались каждого падающего сучка. Руслан, не теряя времени, побежал по знакомому маршруту, желая поскорее обнять друга и рассказать о новой однокласснице, что так бесила его последний месяц. Но как только он добрался до нужного здания, обнаружил сидящего на грязных каменных ступенях, согнутого в три погибели парня и две полторашки красной охоты рядом. Конечно, для него не было секретом, что Даня выпивает в свои восемнадцать: странно было бы, если бы он этого не делал. Однако вот так, в одиночку, в какой-то холодной пыльной церкви, да еще и ебучую охоту! Она же противная и крепкая до ужаса! Что ж за весенняя хандра у того? Тогда Руслан и представить себе не мог, что, подойдя ближе и тихо спросив: «Даня?», на его слова быстро поднимут голову, подскочат вплотную и жарко вцепятся в губы. Что, блять, происходит? Он пытался выбраться из захвата цепких рук, но его придерживали ладонями за щеки, не давая и шанса на побег. Тогда Руслан сдался. Да и что греха таить? Да, ему нравился этот рыжий парнишка, избивший его когда-то, а после приславший слюнявый подарок на день рождения. Просто понимать и принять — разные вещи, и он упорно молчал о своей симпатии. Мысли о том, что он буквально пользовался состоянием Дани, мучали его намного позже, а пока запах перегара и эти тонкие губы находятся так близко — он сдерживаться не планирует. Целовались тогда долго. Пока губы у обоих до комичного не опухли, и шутки про хуесосов так и лились из обоих. Даня вроде и протрезветь успел за это время, уже более понимающим взглядом смотря на взъерошенного Тушенцова. Они никогда не обсуждали этот день. Просто в миг, когда губы оказались в непозволительной близости, у обоих в головах пролетела мысль: «Взаимно, значит» Кашин тогда пьяно хмыкая, пел песни себе под нос, провожая Руслана домой, пока тот только влюбленно смотрел на парня, чье сердце так мечтал завоевать. — Я не в своей тарелке, — вдруг тихо шепчет знакомую строчку Даня. — Ну что ты пилишь меня, хорош, детка, — тут же подхватывает Руслан, поднимая взгляд на друга. Тот шел как-то отрешенно от всего, будто находясь одновременно в разных мечтах; или разговаривал с разными людьми по телефону, пытаясь уловить суть каждого слова. Но, несмотря на это, также шепотом продолжает: — Я не совсем спокоен, точнее, уже псих. Подходя к старенькому домику, они обнимаются на прощание, и Руслан впервые замечает такой меланхоличный взгляд в чужих глазах. Даня пытается улыбнуться, но получается жалко. В итоге он проговаривает на грани слышимости: — Как насчет прощального поцелуя? И Руслан соглашается. Прошел год с того момента, и они никогда не повторяли того опыта. Руслан не знает, почему, и развивать эту тему особого желания не было, поэтому он просто забил, продолжая общаться с Даней как ни в чем не бывало. Тот, на удивление, проявил себя точно так же, не упоминая той своей импульсивной выходки. Телефон издает звонкий звук. Рыжее быдло: можно к тебе? у меня пару вопросов есть да и на улце пиздец душно

Вы:

предки ток вечером с сенокоса приедут, залетай

Руслан улыбнулся, смотря на сообщение. Ну, возможно, и не погуляют они. Зато в карты сыграют или, например, будут смотреть какой-нибудь нелепый американский ситком. Может, девчонок по обсуждают. А если Даня принесет выпить чего-нибудь алкогольного, то Руслана еще и посветят во все сплетни из компании друга. Он хлюпал сделанным бабушкой чайным грибом, ожидая гостя. М-да, ожидание томительно, но стоит своего. Они не виделись уже три месяца — видеозвонки не в счет — и Руслан ну очень соскучился. Хочется прыгнуть на знакомую фигуру, обвить шею и смеяться, пока тот будет умолять отлипнуть и называть коалой. Резкий стук по металлу отвлек его от размышлений. Руслан, как ошпаренный, побежал открывать дверь калитки, из окна завидев силуэт друга. Однако, подмечая хмурое лицо Дани, он был потрясён. Конечно, Руслан видел его в разных ситуациях — даже успокаивал после расставания с девушкой и отговаривал поджигать её дом. Но на этот раз всё казалось гораздо серьёзнее. Даня, смотря куда-то в пустоту, без приглашения прошел по знакомому дворику, легко открывая деревянную дверь и привычно садясь на кровать Руслана с двумя матрасами. Тот шел за ним, смыкая брови к переносице, абсолютно не понимая, что происходит. Вроде травкой или спиртным от него не пахнет, проносится в мыслях у Тушенцова, пока он молча смотрел на Даню, сложившего руки на коленях и опустив на них голову. — Ты чего это? — все-таки нарушая тишину, шепчет Руслан. В ответ молчание. Даня долго смотрит в пол, что-то обдумывая. Напряжение в комнате могли бы почувствовать любые экстрасенсы мира; Руслан поежился. Вдруг Кашин резко поднимает голову, как-то оценивающе смотря на парня перед собой. В шортах чуть ниже колена, длинной футболке и привычных черных кедах. Кажется, из нового только стрижка, да и ту просто поправили в парикмахерской: челка кажется короче. Даня делает глубокий вдох и, не уводя пристального взгляда, безэмоционально спрашивает: — Помнишь что было год назад в церкви? По ебалу вижу, что помнишь, — не давая ответить, тараторит он. Руслан с открытым ртом хотел что-то сказать, но его снова опережают: — Тебе понравилось? Понравилось тогда целовать мужчину? — Блять, ты с этими вопросами ко мне приперся? Мы не виделись овердохуя времени и ты спрашиваешь этот ебучий бред? Может лучше расскажешь что-нибудь… — Ответь, сука! Не увиливай от темы, тварь ты ботанистая. Понравилось, а?! — медленно переходя на крик, злобно бурчит Даня. Руслан, он… в шоке? Может, у Дани есть брат-близнец, что решил доебаться до него снихуя? Но он все же спокойно отвечает: — Да. — Что «да», сука? Продолжай говорить. — Ты меня затрахал, правда, — закатывая глаза, бубнит Руслан. — Да, Данила Владимирович, мне понравился тот поцелуй в церкви в две тысячи… — Да завали ты ебало в конце концов! — Идиот? — закатывая глаза, спрашивает Руслан. — Сам пиздит сначала: «продолжай говорить, продолжай говорить», а теперь «ебало завали». Тебе в последней драке проникновение к мозгу сделали? И тут происходит то, чего представить и во сне не мог. Все что он запомнил, осталось в его голове четко, но одновременно так размыто. Он чувствовал чужие удары на своем лице. Затем по всему телу разлилась ноющая боль. Даня знал, куда бить, чтобы причинить боль. Он почувствовал металлический привкус на губах. Руслан попытался уклониться от непрерывных ударов, хотя и понимал, что сейчас не сможет опрокинуть своего обидчика на спину и дать отпор. Даня был выше, крупнее, сильнее и опытнее его. В очередной раз Руслан застонал от резкой боли после удара в нос и услышал истеричный крик. — Это ты меня пидорасом сделал, умник хуев. Ты знаешь что я пережил из-за тебя, уебище ты заморское? Понравилось ему, ха! Сейчас тебе понравится, извращенец хуев. — Да ты совсем ебанулся от своей травы? Отпусти, придурок, — сиплым голосом говорит Руслан. Пульсирующая боль протекает по всему телу. Наверно, только врожденная гордость не дает ему застонать от боли сейчас. — Я ебнулся? — зло прошептал Даня. — Я, блять, ебнулся? Ты даже представить себе не можешь, что я испытывал все это время. Сука! Дальше Руслан не хотел бы вспоминать, что произошло. Он молился потерять сознание или неожиданного приезда бабушки домой, но чуда не происходило. Шорты улетели в другой конец спальни. — Пиздец, ты слышал, что такое спортзал вообще? — злобно усмехается Даня, сжимая ляшки до синяков. Его прижали животом к матрасу, надавливая на поясницу, заставляя прогнуться. Хоть силы и были на исходе, Руслан пытался брыкаться, повернуться или, хотя бы, задеть Даню ногой. Тот лишь хмыкнул на его попытки. Тягание за волосы и злые проклятья на ухо заставляли сердце лихорадочно тарабанить по ребрам. Пару ударов пришлось по ушам, когда он не отвечал на очередной ебаный вопрос Дани. Голова кружится. Он ничего не ел, но чувствовал, как что-то хочет вылезти из него. Хотелось блевать. Хотелось закрыться и никогда больше не показываться этому миру. Руслан зажмурился, чувствуя горячую головку у входа. — Что, и звука не издашь? Он лишь смиренно закрыл глаза, кусая губу до крови. Кашин сжимал его волосы, чуть ли не выдергивая их. Дышать было трудно. Он беззвучно плакал. Плакал из-за того, что не понимал происходящего; плакал, потому что никто ему не поможет; плакал, потому, в конце концов, что Даня так поступает. Оба тяжело дышали: один — от злости и возбуждения, другой — от попыток не допустить того, что хотел человек, который на него навалился. — Не притворяйся невинным, блять. Я ещё пару лет назад подозревал, что ты из этих, но всё не решался спросить. Да перестань рыдать, сука! Разбитая губа саднила, тело казалось не принадлежало ему. Иногда Кашин с особенной силой вдалбливал его в подушку, из-за чего дышать было катастрофически невозможно. По бедрам Руслана текла горячая кровь. По лицу горячая слеза.

***

«Блять, Руслан! Уже десять утра! Ты, кусок шмотья коровьего, должен был приехать на работу к девяти! Девяти, слышишь меня?!» Руслан, слушая автоответчик, лишь стонет в подушку. Проспал, с кем не бывает? Почему так много негативных эмоций? Даже кофе ещё не выпил… Он проходится сонным взглядом по комнате. В девяти квадратных метрах мало что можно поместить, и он, выбирая из всех зол, купил сюда только тумбочку к кровати и небольшой шкаф, у которого стоит его черная гитара. Вспоминает, как играл одногруппникам ебучего «Кузнечика» семь тысяч раз, просто потому что им нравилось видеть, как он бесится с их просьб. Эта гитара, наверно, старше какого-нибудь школьника, пролетает у него в голове. Снова вибрация телефона. Он смотрит на него, мысленно готовясь к очередной тираде. Включил громкую связь, бросая телефон куда-то в подушки, пока сам старается встать с кровати. — Алло? — мужской голос отрезвил Руслана. И когда это контакт «Ариша работа» успел стать прокуренным голосом неизвестного мужчины? Он откашливается и отвечает: — Здравствуйте. Можно узнать кто со мной сейчас гов- На полуслове его обрывают. У человека по ту сторону, видимо, близкий человек помер, или Руслан не знает, почему его голос стал таким злым. — Предлагаю Вам приехать на Ваше рабочее место и самому всё узнать, — делая акцент на словах, четко проговаривает мужчина, сбрасывая трубку. Он узнает в голосе их «главного босса», как любил шутить Руслан. Главврач был похож на Чикатило, только еще хуже. Слабый, очкастый, почти беззубый, и лицо, полностью заполненное морщинами и волосатыми родинками. Одетый всегда в очень дорогую, но при этом грязную одежду. Были бы у мужика усы, Руслан, не сомневаясь, указал бы пальцем на допросе о совращении малолетних. Да что за день сегодня такой? Руслан вваливается на свою маленькую кухоньку, привычно включая маленький плазменный телевизор, чтобы хоть что-то говорило на фоне. Помимо мерзких мыслей в голове. В маленькой однушке холодно. Руслан не знает, это из-за никогда не закрывающейся форточки или очередная какая-то психосоматическая залупа. Даже думать об этом скучно. Он лениво подходит к холодильнику, чувствуя, как мурашки распространяются по всему телу после его открытия. Ну а что он ожидал здесь увидеть? Что-то кроме двух банок энергетика без сахара и питьевого йогурта? Все-таки зарплата не дает ему полную финансовую свободу. Вообще проходить практику его изрядно достало. Ходить в государственную больницу с графиком пять на два и мерить у старух давление, ставить клизмы, брать кровь и только, если повезет, присутствовать на операциях. Один раз ему даже дали побыть в роли анестезиолога. Руслан до сих пор гордится этим опытом. Если Ариша берет отгул, он, как настоящий джентльмен, к своим стандартным задачам помощника врача еще и бегает по палатам, записывая, как у кого настроение и не болит ли ножка после операции. Не об этом он мечтал, поступая в медицинский. В подростковые годы Руслан мечтал стать психиатром. Хотел научиться разбираться в частях человеческого мозга, его работы и функциях. К счастью, он выбрал другой факультет. Спасибо его матери, которая оказала на него влияние. Если бы не она, возможно, сейчас он был бы в каком-нибудь диспансере, обсуждая галлюцинации тридцатилетнего потного и грязного художника нудиста. Он бы анализировал его рисунки, назначал транквилизаторы и следил за тем, чтобы пациенты принимали лекарства. Или только в фильмах так изображают психушки? Чайник противно засвистел. Насыпая растворимого кофе в чашку и заливая все кипятком до краев, он уходит умываться, ставя чайник на плиту. Кофе, сигарета, ополоснуть лицо холодной водой, одеться и выйти — примерно такой план сейчас у него в голове. Ванна с тусклым, желтым, иногда мигающим светом, позитива особо не добавляла. Он осматривает помещение. Разбитое зеркало, бинты, бритва, шампунь, подаренный на двадцать третье февраля одногруппницами, заканчивающаяся зубная паста… — Ну и хуйня, — шепчет в пустоту Руслан, включая ледяную воду и споласкивая лицо. Сигарету он курил прямо на кухне, делая маленькие глотки черной горькой жидкости. В голове пульсирует боль. Тошнота, которая в последнее время стала такой привычной, усиливается. Давиду так и не удалось убедить его есть больше продуктов, богатых железом и другими полезными веществами. После первой затяжки перед глазами темнеет, а руки начинают дрожать. Он прикрывает глаза и откидывает голову на холодную стену. — Сука! — шипит он, когда трясущимися руками взял полную кружку кофе, обливая себя. А чего ты ожидал, ботаничка ебаная? Он не обращает внимания на ожог, не замечает звона в ушах, который мешает ему сосредоточиться на сигарете, и не замечает головокружения. Глотает маленькие горькие капсулы. Иногда казалось, что только они могли угомонить все те ебаные последствия в его жизни и заставляли ковылять дальше. После смерти бабушки в том доме он не появлялся, но даже если матушка просит проехаться до той деревушки, он говорит исключительно «нет». Мама — женщина не глупая, думает Руслан, и, когда услышала новости от свекрови о своем избитом сыне, причем в его же комнате, сразу купила билеты на ближайший рейс до Новосибирска, чтобы потом на поезде доехать до злосчастного поселка. Он едва заметно улыбается, вспоминая, как его мать пыталась выяснить, что с ним произошло. Три дня она пыталась добиться от него ответа, но он молчал. В конце концов, женщина устала от этой ситуации и, махнув рукой, увезла Руслана обратно в родной город, так и не узнав, что с ним случилось и кто его избил. Он не хотел анализировать свои чувства: стыд это или злость на самого себя не дали ему рассказать родному человеку о случившемся. На похороны бабушки он тоже не приехал. Сколько же новых слов он услышал от деда, когда Руслан сообщил ему, что не собирается даже смотреть в сторону того поселка… Но тогда он не жалел об этом. Поступив в медицинский в Санкт-Петербурге, Руслан еще долго не разговаривал ни с кем из группы. Знал бы, почему, — может, и объяснил бы, да вот только свои эмоции он понимает только в крайностях: радость или гнев, печаль или восхищение. И он до сих пор не может объяснить, почему люди сами к нему тянулись. То есть он, с постоянно хмурым ебальником, весь в черной, на два размера больше одежде, бледный и дергающийся на ярком свете, привлекал людей? Первые пару недель он был типичным студентом-первокурсником, что пытается выучить всё и вся, бегает по коридорам, ища преподавателей, и для которого опоздать на пары сравнимо с концом света. А после он на курилке познакомился с Колей — причудливым второкурсником со странной прической и, ну точно, попавшим сюда случайно. Тату на лице, яркая одежда, мелодичный голос — такого педиатра вы себе хотите? Тот-то и рассказал, каких преподов стоит избегать, а каким подлизывать. Где есть камеры, а где можно спокойно покурить электронку. Если бы не он, думает Тушенцов, стал бы я каким-нибудь изгоем-аутсайдером. С Колей можно было отвлечься. Тогда Руслан впервые покурил что-то крепче сигареты. Знакомился с новыми людьми, редко, но выпивал. В основном он любил накуриваться в своей съемной хате, любезно предоставленной мамой. И, по классике, делал это в одиночку, потому что стыд пробирает его до сих пор. Трава знатно давала расслабить нервы, но после нее Руслан ощущал такую аффективную вспышку, какую не ощущал ни один адреналиновый наркоман. Он громко рыдал, бил мебель, злился, а после сразу бился головой о стену от своей беспомощности. И даже это ничего, пока он не почувствовал тягу к боли. Дурь явно атрофировала какие-то участки его мозга, ибо он не может понять, как докатился до такой жалкой привычки. Ну не семиклассница же он, которую бросил парень? Взрослый, почти с корочкой человек занимается такими убогими вещами. Разного вида шрамы были по всему телу: от очередного битья кирпичной стены на улице и шрамов на костяшках пальцев, ожогов от бычков на запястьях до сгрызанных в мясо ногтей или губ, выдирания волос. Апогеем стало лезвие. Он усмехается, делая глоток горькой жидкости и затягиваясь, это выглядело бы жальче смерти Ани Носовой. Хотя навряд ли это была попытка сдохнуть. Наверно. Вскоре он завязал с курением. Как бы его не уговаривал Коля, Руслан настаивал на том, что хочет прожить еще хотя бы один лишний годок. С того времени они стали общаться реже, но одна компания все равно осталась. — Сказать бы спасибо ему, — усмехается Руслан. В последнее время Руслан чувствует себя всё хуже. Он почти готов согласиться на причудливое предложение одногруппника сходить на терапию. Апатия, параличи, кошмары и бессонница, а также постоянный тремор рук и ощущение холода во всём теле — всё это даёт его друзьям повод шутить о том, что ему скоро оформят местечко в Кащенко. Дорого слишком, глухо усмехаясь, думает он. Гул холодильника бьет по ушам, но Руслан пытается сосредоточиться на приятном голосе женщины с экрана телевизора, что вещала о новостях в городе. Он никогда не вникал в то, какая сегодня погода или где подрались местные бичи с Дыбенко. Просто ее голос успокаивал: он тихий, спокойный, но со всей строгостью говорит читаемые в прямом эфире слова. У некоторых его девушек тоже были такие вкусные голоса. Руслан обожал, когда ему что-то ласково шепчут на ухо или в простой домашней обстановке рассказывают, как прошел день. Он любил девушек ниже себя и с длинными волосами. Любил ненавязчивых, но с преданными глазами и функционирующими мозгами в голове. Ну или хотя бы умеющих рассуждать. Руслан даже как-то познакомился с такой. Волосы только короткие и выжженные черной краской были, но это стерпится. Правда, после пары свиданий, приведя ее к себе домой, та испугалась ползущего по стене его холодной квартирке таракана и деликатно отказалась от дальнейших отношений. В последнее время у него вообще не было новых знакомств. То ли время такое — осень, хандра, все такое, то ли он просто повзрослел и решил пока заняться карьерой и своим будущим. Тусоваться в барах и шумных компаниях он тоже долго не мог. На курсе третьем, конечно, он был той еще оторвой, но сейчас только смеется, вспоминая то время. Руслан тогда только восстановился от всех ебаных последствий его последних летних каникул и ушел в разгул. Декан никогда так часто не звонил его матери. Может, у них даже что-то и получилось бы, все-таки так долго общаются.

…по предварительным данным, 25-летний водитель BMW X5, при повороте направо с Большой Морской улицы на Исаакиевскую площадь в сторону набережной…

Доносится приятный женский голос. С полминуты он сидел, просто слушая ее, пока не понял, что речь идет не о запрете на вейпы. Он прибавил звук, услышав только конец:

В результате происшествия пострадали четыре человека. Сейчас устанавливается их личность…

Руслан выключил телевизор. Ну въебались и въебались — его какое дело? Если даже никто не сдох — это заведомо скучная новость. Только записи с камер его насторожили. Уж слишком знакомый силуэт они на носилках в машину скорой несли. Тушенцов усмехнулся самому себе. Да уж, мозг как будто сам ищет, из-за чего тревога будет в этот раз. Докурив и туша бычок об остатки кофе на дне кружки, он собирается на работу. Сколько же хуйни сегодня Руслан узнает про себя.

***

— Ну и где ты шарахался? Мы тут за тебя все спохватились! Думали, все, умер Руся, больше не от кого будет пахнуть твоей этой ядерной хуйней, — обнимая его и улыбаясь, говорит Давид. Он слегка дергает пальцами и, не вытерпев безэмоциональную рожу напротив, сказал: — У нас тут вообще-то новости есть! Даже в жопу никому ничего засовывать не надо. — Удивляй, — усмехнулся Руслан, накидывая больничный халат поверх черной футболки. Кому какая разница, в чем ходит практикант в государственной больнице? И только Давид открывает рот, чтобы рассказать, зачем ему трезвонили всё утро, сзади слышится громкий женский крик. Оба, не думая ни секунды, бросаются в сторону палаты, из которой доносился звук, и в приятном удивлении увидели просто-напросто Дашу, разволновавшуюся из-за редкого пульса какого-то старика. Она оборачивается на них и, чуть слышно шмыгая носом, бормочет: — Я думала, что убила его, — Даша отворачивается от них, записывая что-то в своем журнале. — Кто блять знал, что старики такие хрупкие? Я его чуть не придушила! Парни на пару закатывают глаза, переводят его на восьмидесятилетнего старика, который не может самостоятельно ходить в туалет и питается только через трубочку, возможно, проносится в голове Руслана, он не был бы против такого исхода событий. Даша, потирая глаза, оборачивается обратно на смотрящих на нее парней и наконец-то замечает Руслана. Сразу вешается ему на шею с вопросами «как ты?», «что ты?», «кушал сегодня?». Тот лишь закатывает глаза и монотонно на все отвечает. Знает же, падла, что хуево у него все. Будет комедию ломать до последнего, пока не попросит помощи. Она смеется от его серьезного лица и, отходя на пару шагов, поднимает голову, спрашивая: — Слыхал, какой у нас сегодня груз? Он отрицательно машет головой. Что ж, блять, успело произойти в этом прелестном месте, пока он пытался не сдохнуть от холода и болей в башке? Может, сам президент Индонезии приехал? Или почему все такие взбудораженные? Хриплый голос Давида вмешивается в диалог: — К нам привезли тяжело раненных из недавнего ДТП. Русь, ты вообще новости смотришь? Ариша там уже второй час пытается одного реанимировать. Вся остальная бригада тоже там тужатся. Руслан закатывает глаза, уже, кажется, десятый раз за день. А он тут зачем тогда, если всех уже распределили? Просто от нехуй делать позвали? Задавать эти вопросы, наверно, не слишком правильно, поэтому он решает махнуть на них рукой и уйти в подсобку курить — лучшее, что он может себе позволить. Еще и этот странный звонок от старика с телефона Арины не дает о себе забыть. Когда это последний раз Геннадьевич, собственной персоной, разговаривал с ним? Не через посторонних или смс, а так, чтобы связки свои тонкие напрягать. Одни ебучие ребусы. Он заходит в маленькую каморку с небольшим окошком. Снимает халат, достает свои дешманские сигареты и, приоткрывая форточку, закуривает. Еще полтора месяца просиживать штаны в этой больничке. И, судя по всему, питаться одной гречкой и хлебом, потому что платят меньше, чем на стажировке баристой. Руслан вздыхает, потирая переносицу. Мелькает мысль, что, скорее всего, он сейчас выглядит убого: слишком взлохмаченный, бледный, с синяками под глазами. В детстве он всегда хотел подружиться с компанией эмо и вступить в их ряды. Интересно, сейчас они его приняли бы за своего? Докуривая, он наливает в пластиковый стаканчик из кулера воду и садится на твердый диван, облокачиваясь на спинку. Достает телефон с пониманием, что ближайшие шесть часов будут проходить донельзя интересно. С сигаретой, орущей Дашей и ютубом. Так и произошло. Второй час он сидел, ничего не делая, просто втыкая в экран. Когда ощущает ком в горле, идет пить воду, курит — и так по кругу. С громким стуком распахивается дверь. Давид и Арина буквально вбегают в небольшую комнату, что-то быстро и неразборчиво говоря. Девушка хватает его за руку и бормочет что-то про «особого пациента», пока Давид подталкивает их, стараясь ускорить шаг. — Да блять! — все же придя в себя, прикрикнул им Руслан. Они, не останавливаясь и ведя его по тому же длинному белому коридору, посмотрели на него с немым вопросом. — Стойте, сука! — Мы не можем Русь, там босс тревогу устроил, искал тебя минут двадцать. — Что? — еле успевая шевелить ногами, ошарашенно произносит Руслан. Он — обычный практикант в этой какой-то там государственной больничке, нужен аж самому царю? Возможно, Тушенцов был бы польщен, если бы понимал, с чего такая честь попасть под прицел старика. — А хоть кратко? Давид опережает их, открывая дверь, ведущую к лестничной клетке. Они все чуть загнанно дышат и Руслан слышит наконец хоть какое-то пояснение. — Там один из пострадавших в утренней аварии тебя видеть хочет. Говорит, знает тебя еще давно и у тебя есть контакт его родственников, — хмыкает девушка, переводя дыхание. — Там тип какой-то мутный, пиздец. У него на руках часы, по ощущениям, стоят, как однушка в Тюмени. Геннадьевич, как узнал, что этот попадет к нам, так засиял, ты бы видел, — уже слегка смеясь, быстро пробормотала Арина. — А откуда… — Да вот мы тоже в ахуе, Русь. Просто мужик, как в себя пришел, спросил, есть ли у нас кто-нибудь с фамилией «Тушенцов», а дальше уже знаешь — старик бегал, искал тебя. Клянусь, у него такое ебло смешное было, пока он хмурился и шептал проклятья на тебя. Снова он проигнорировал рвотный позыв и, не останавливаясь, продолжал идти в послеоперационную палату, на ходу застегивая белый халат. Может, правда президент приехал? Хотя нахуй он, Руслан Тушенцов, практикант на пятом курсе и полный бичуган, нужен такому уважаемому лицу? Он хмурится, пытаясь вспомнить всех своих богатых знакомых из Питера, чьи номера матерей записаны в его телефонной книжке. И не удивляется, когда не вспоминает о таких. Может, просто однофамилец? Ну спутал дядя, с кем не бывает. Или не отошел еще от шока после аварии, анестетика и всей прочей хуйни, вот и спизданул лишнего. Руслан замечает, что они идут в сторону индивидуальных палат, и хмыкает. Какой брезгливый персонаж им попался. Или просто несговорчивый? Главное, чтобы мужик его за своего сына или какого-нибудь друга из бильярдной не принял, и Руслан сможет побыстрее уйти покурить. Однако когда дверь открывается, его все-таки рвет. Руслан не понимал, что происходит: последние пару дней он не ел твёрдой пищи, но от увиденного его желудок скрутило так, что, кажется, он захотел избавиться от желчи. Ноги становятся ватными. В глазах снова темнеет, а голова, по ощущениям, весит тяжелее его самого раз в десять. Человек, смотрящий на него оценивающе, до неприличного внимательно, приподнимает уголки губ и негромко хмыкает. — Давно не виделись. Блевать уже нечем. Он просто пытается развидеть человека, лежащего сейчас в полностью белой, чистой комнате. Эта комната нужна для людей, выживших после ножа на коже, а обвязанный бандажом рыжий парень сам кому угодно его вставит. Знал бы Руслан, кого спасает Арина, вырубил бы свет в больнице. Чувства вмиг перемешались: сначала ностальгия, потом ненависть, злость, страх, грусть. Он хотел кричать, но видя этот неморгающий взгляд, направленный точно на него, просто не мог. Давид и Арина подхватывают его, крича что-то, пока он медленно теряет сознание.