Разрушение.

Имен известной нам Сехмет очень много. Когда-то в столице всего Египта, в Мемфисе, её сравнивали с Мут - богиней мемфисской триады, ибо также сама Сехмет со своим мужем были хранителями столицы. Порой сидя за текстами о божествах политеизма, складываются мысли о том, что откуда бы не были боги, везде им найдутся аналогичные существа. Существа высшие, великие цивилизаторы. К примеру, Сехмет не только отождествлённый образ Мут, но также она образ злой и пьяной Хатхор, а помимо них есть ещё несколько львиц, которые также стояли на защите Египта, но все они были собирательными обликами всем нам известной Сехмет. Менкерот, Менхит и многие другие имена... В иных культурах, особенно когда Египет стал принадлежать Александру Македонскому, сравнивали воительницу солнца с шумерской матерью богов Иштар и с греческой богиней Астартой.

***

Бессонная ночь, проведённая в комнате покойного фараона не замучила Анубиса. Спал он только утром, а ночью бодрствовал. Его также томили мысли о том, что было при встрече с божествами войны. За оставшуюся ночь в списке пополнилось ещё несколько вопросов, которые не раскроет ему Осирис. Отец никогда не желал его слушать, да и смысла не было, ведь по словам бога возрождения Анубис появился для того, чтобы собирать проклятия Сета. Изначально был податливым и безвольным, казалось, что ничего не заставит его прийти к размышлениям о том, что он такое. Поступок Сета он воспринял как попытку спастись от Осириса, чтобы Анубис его не взял, а вот какая причина была у той женщины в маске льва? Возможно, она единственная, кто прольёт свет в истине, а сейчас придётся ждать её прихода, который неизвестно, когда произойдет. Хотя, зачем ей верить, она явно враг. Правду не от кого добиться. "Что же ты и все они скрывают от меня?" Бог мёртвых взял подозрительные свитки с не менее подозрительными записями отца и решил с ними отправиться обратно в Дуат, чтобы никто не смог из богов и прочитать их. Умный поступок. Если львица всё-таки явится обратно сюда, то она не найдёт то, что ей так нужно. Мужчина, глядя на свитки, решил посмотреть, что же там за записи. Открыв один из них, брови невольно поднялись. Быстро следя за иероглифами, бог мертвых смог лишь вслух прочитать одно четверостишье: Лишь видя образ твой живучий, Жгутся все мои желания Красный, цвет твоих волос... Красный цвет моего страдания. Темное покрывало прекращало стоять над Египтом, золотой диск Атон поднялся над землёй. Рождался новый день. Анубис прекратил следить за комнатой отца и вернулся обратно в Дуат. Наконец-то внутри пустого бога просыпалось какое-то чувство. Это было любопытство и желание узнать то, что не говорил Осирис. Вмиг бог-шакал нашёл цель и вопросы. Уже в Дуате мужчина расхаживал по улице. Вечный мрак, везде и повсюду ходят мертвые, завернутые в белых бинтах. И дети, и взрослые, и старики расхаживали без эмоций по улицам. Кто-то шествовал без причины, кто-то по своим делам. Этот мир схож с нашим, но только здесь не встретишь улыбающихся. Смерть всегда ассоциировалась с покоем, а египтяне смерть не страшились, а почитали. Мрачный мир без улыбок и чувств. Анубис уверенной и вальяжной походкой доходил до дворца отца. Стоявшие в ужасе мумии склонялись перед ним, стараясь не сделать что-то лишнего. Шакала уже поджидала стража, знающая, кто перед ними стоит. Они спокойно пропустили его и тот направился сразу в тронный зал. Трон Осириса как всегда был прикрыт ширмой. Мумия, сидевшая внутри трона, заснула тихо. Услышав жалкий шорох и звуки приближения, Осирис как параноик спросил: - Кто это? - Старательно произнёс с бесстрашием, но маленькая слабость была слышна, отчего Осирис искривил лицо, продолжая паниковать. - Анубис. - Бездумно произнёс мужчина, будто ничего не произошло, хотя внутри него было много вопросов, а также раздумий о том, сказать ли правду или нет. Словно камень с души упал. Облегчённо вздохнул бог возрождения, решил перейти к опросу, спросил на этот раз менее беспокойно. - Был кто-то? - Лаконично спросил. Анубис промолчал на несколько секунд, задумался, что же ответить? Сказать напрямую или соврать? Он, вероятно, и так узнает, но возникшее недавно любопытство настаивало на то, чтобы бог мертвых не говорил про неё. Ответил с замедление и однотонно, поэтому Осирис ничего не заподозрил: - Нет, отец, никого не было, но я взял свитки. - Произнёс он, сжав папирусы, зная, что в них. Бывший фараон приложил руку ко лбу. Горячую голову охладила большая ладонь. Радовало его лишь то, что Анубис догадался взять сам папирусы. Не планировал хвалить, лишь бросил холодно: - Иди спи. Анубис привычно кивнул, оставив свитки рядом с троном отца. Покинув место, мужчина снял маску, держа в руках. Внимательно рассмотрел свою маску, вспоминая слова Сета: "Ты сам подсознательно тянешься ко мне! Это маска с красными глазами, этот чёрный узел, который я завязал тебе, потому что ребёнку тяжело усех носить! Анубис, услышь меня!" "А ведь Осирис так не был добр ко мне, как Сет... Это была обманка! Конечно, отец проверял меня или Сет пытался меня обмануть. Он ведь бог зла. А что же тогда она говорила? Ты многого не знаешь, А-ну-бис. Меня разочаровывает то, что ты ничего не помнишь. Зачем она прикасалась ко мне? Кем эта женщина приходится мне?" Зайдя в свои покои, Анубис откинул маску и хекет в угол. Его тёмные веки тяжелели и он лёг на кровать. Внутри комнаты царила тьма - привычная вещь для мира мёртвых: всё чёрное, холодное, но богу мёртвых эта чёрная и мрачная атмосфера устраивала. Нет, он любил этот мир, он любил тишину, потому что её изначально навязал его отец. А тот без отказа влюбился в Дуат. Тот укрылся в чёрное покрывало, заснул моментально с мыслью: "Она обязательно явиться.

***

Птах заснул. Сладко спал, если бы не резкий грохот, который доносился из входной комнаты. Так как к нему никто не приходил почти, тот понимал, что это была Сехмет. Бог разума сразу закрыл глаза, слушая приближения звука. Кто-то явно не был в настроении, понятно было по резким движениям, по одному лишь грохоту и приближающихся шагов. Эта повадка Сехмет заставившая его невольно улыбнуться, потому что ни с кем другим она себя так не вела. Даже в таком чудовище есть то, что может быть в людях, это и подкупало Птаха в общении со своей женой. Сехмет не старается, но умеет быть искренней. - Птах! - шикнула она. - Просыпайся, есть разговор. Можешь глаза открыть, я всё равно в маске! Мужчина не поднял глаза, продолжая улыбаться, позже начал молвить: - Госпоже ужаса кто-то не угодил? - хихикнул мумия. В маске Сехмет сузила свои глаза и губы, подходя к лежащему мужу. В ней пыхало негодование, хотя она была уверена, что использовал все свои средства так, как она планировала. Шакал взял свитки. - Несмешно! Анубис взял эти свитки! Я была уверена, что использовала влияние и этот глупец не взял их, но нет! - Ты в накладке была, понятное дело. Так влияние у тебя слабое, когда ты в ней. Я всё ещё против твоей затеи, она может коснуться и меня, Сехмет. - О тебе уже никто не помнит, муженёк. - Скрестила руки богиня войны, поднявшись. - Брак условность, о ней никто не помнит. Все меня знают как ту, кто творит хаос во имя Ну... - Не успела произнести она, как... - Нуна и Наунет*, я помню. - Перебил её мужчина, сужая веки, он чувствовал, что в её действиях много иррациональности. - Ты стала другой, Сехмет, сколько неразумных поступков ты планируешь совершить? Женщина повела бровями и недоумённо поглядела на лежащего мужа. Что он имел в виду? Секунды размышлений шли медленно, всё-таки богиня войны спросила: - "Другой", "неразумные поступки"? Птах, хаос всегда не несёт в себе рациональность, но также хаос поучает. Я это делаю, потому что хочу отдать тот долг. - Позже она опять опустилась над лежащим. - А помимо долга, я заодно займусь своим хобби. Если ты любишь следить за людьми, то я люблю наблюдать за богами! - Ты пришла сюда для чего? - проигнорировал Птах слова богини. Сехмет спокойно вздохнула, улыбнувшись в своей привычной манере, начала рассказывать всякое, что недавно видела. Рассказала о разрухах, о своих перепалках с сёстрами, о том, что совсем недавно творилось в Гелиополе. Птах как бог, следящий ранее за Мемфисом, ужаснулся её рассказам. Хитрости и подлости, которые совершил Осирис и о последствиях его поступка ужаснули больше всего бога разума. Поведала о Горе, новом фараоне, внимание которого привлекает далеко не политика. Рассказывая об этом, львица внимательно смотрела на лицо бывшего правителя Дуата, который осуждёно вздыхал. - Божественный мир скоро умрёт. Как и говорил Джехути*: боги станут подобны людям. Птах говорил это с сожалением, но его жена скучающе кивала, потому что соглашалась с его мнением. Как существо древнее она не приветствовала, даже призирала слабых Нефтиду и Исиду, а над Сетом только и потешаться можно было, но из четверых детей большое призрение заслужил Осирис. Даже не из-за поступка с Сетом, а из-за того, что он сверг Птаха и совершил очень много ошибок. Одержимость породила в нём безумца, который не жалел тела усопших, лишь... - Нет у богов прежнего стержня, пора за это всем поплатиться. - Произнесла надменно Сехмет с привычной и людоедской улыбкой. - Карательница богов, - засмеялся Птах, - нам нет смысла в это втягиваться. То, чем ты занималась в прошлом, больше нет. Люди покорны богам, а ты решила переключиться к детям Нут и Геба. - Глупые они... Эти человечные боги. Помяни мои слова, Птах, ситуация повториться как тогда, когда я родилась. Тогда бог разума застыл. Он наконец-то понял истинные мотивы Сехмет. Не догадался бы сразу никто. Внутри госпожи ужаса творился хаос. Страшней любого разрушенного города, страшней любых распрей между детьми неба и земли. Неужели она родилась изначально с такими мыслями или они зародились в ней с какого-то определённого момента? - А ты... Ждёшь своей гибели, верно, жёнушка? - спросил бог разума. - Поэтому ты так торопишь всех? Сехмет поражённо посмотрела на лежащего и выгнутой бровью молчала: разговор явно шёл не туда, куда нужно, но Птах в ответе не нуждался, он всё и так знал. Львица поднялась, подошла к входной двери и на этот раз без сожаления, будто бы и диалога не было, произнесла, закрыв дверь. Оставила супруга наедине со своими мыслями: - Спасибо. "Со временем все забыли, кем являлась на самом деле Сехмет. Блюститель воли Ра и её верный воин, карающий за неповиновение. Рождение богини войны было достаточно необычным и мало ожидаемым событием. Она родилась тогда, когда обезумевший человеческий род захотел искоренить богов, свергнуть богиню Солнца. Люди творили хаос, не замечая, как все и вся рушилось. Таких времён давно не было. Таких, когда статуи и храмы богов рушили, таких, когда культ каждого божества превращался в ничто, таких, когда люди убивали себе подобных. В таких ужасных обстоятельствах Солнце подумала о том, может ли существовать безумное и страшное существо, которое можно контролировать и благодаря которому ей удастся сидеть на троне? Ра прекрасно наблюдала, как сильно действовало пиво на разум человека и на разум божества. Богиня Солнца решила напоить Хатхор пивом. Разум богини красоты ослабевал и из её милого личика и души вылезло другое божество, появление которого заставляло дрожать каждого человека. Мстительный взор, украшенный хмурыми бровями, пухлые красные как кровь губы, складывающиеся в зловещей улыбке, чёрные как смоль волосы, золотые глаза, как диски солнца, доказывающие принадлежность Сехмет к дочерям Солнца, в руках её было два хопеша. Ей удалось вернуть прежнее величие богов, распространив хаос и хворь. Люди не забыли этого и стали почитать облик жестокой, но справедливой львицы." Выйдя из дома мужа, богиня войны накинула чёрный капюшон. По пути, она посчитала нужным явиться к Анубису. Уверена была, что он взял их, никому это не нужно, потому что о их существовании знают единицы. Губы всегда сияли в улыбке, а вот остальное лицо было прикрыто. Никто и толком понять не могли, какие глаза, какие брови складывались в этой ухмылке. На пол пути след её простыл, она исчезла из виду.

***

Сразу переместившись с улицы на коридор знакомого дворца мёртвого царства, госпожа ужаса рассуждала о том, какой Дуат был до появления Осириса. Ничего не изменилось, кроме рокировки правителя и исчезновения некоторых мумий. В попытках найти комнату со свитками, Сехмет не нашла её, поняла, что они в покоях либо правителя Дуата, либо у бога мёртвых. В дворце как всегда было мрачно и толком разобраться, где и какая комната было невозможно. С горем пополам богиня войны всё-таки нашла комнату. Растворившись в воздухе, она переместила в комнату сына Осириса. Только появившись в спальне госпожа ужаса увидела прекрасную картину. На кровати спал юноша. Краски на его глазах были чёрными, практически сливались с волосами, если бы не бледная фарфоровая кожа. Волосы были распущенны и расположены так, что можно было увидеть только половину лица. Уже который раз богиня войны ловила себя на мыслях о том, как сравнивает этого щенка с Нут. Оба с утонченными чертами лица, оба черноволосых, оба спокойные и умиротворённые. Вдруг женщина опомнилась, что наблюдает за ним и потрепала голову, начала рассуждать, как его разбудить? Думала настолько серьёзно, что случайно уронила вазу, стоящую в углу комнаты. Резкий шум от битого стекла заставил львицу оживиться и она спряталась за кровать. От шума и Анубис проснулся, протирая глаза. промычав, мужчина поднялся с кровати и вышел из комнаты на минуту. Тогда богиня расположилась на ложе, ожидая, когда вернётся бог мёртвых. Вернулся, увидев её на кровати. С жуткой улыбкой, которая навивала животный страх, Сехмет поприветствовала его со смехом. - Ну здравствуй, - смягчённо спросила она, но позже живая и мягкая мимика стала каменной, - вопрос на миллион: где эти свитки? Глаза бога мёртвых округлились. Она пришла. Тот же прищур. Анубис был уверен, что помимо запоминающейся улыбки, под маской сокрыт прищур. Его насторожило такое резкое появление, но решил также спокойно ответить: - Мне казалось, что вопросы буду задавать я. Львица прикусила палец, понимая, что диалог идёт не в ту сторону, понимала, что это попытка перенять главенство в разговоре. Даже в таких пустяках богиня разрушений любила быть важной, первой. Сехмет поднялась с одра, поправила слабо скреплённую маску и приблизилась к юному богу: - Тебя используют в грязной игре, милый. - Произнесла она, положив свою руку на щёку, изредка нежно поглаживая, словно тот был ребёнком. Очередной раз ей удалось пробить на эмоции бога мёртвых. Зрачки сузились, слушая то, что шло из уст её. Каждое слово, предложение, перерастающее в полноценный рассказ грамотно вёлся, подводя к кульминации, но только бог мёртвых приложил ладонью ко рту болтунье Сехмет и сказал: - Вас подозвал Сет? Вы лжёте. - В глазах читалось отчаяние и недоверие. Он убрал руку львицы со своего плеча, пытаясь вглядеться. "Какой тупица! Неужели влияние настолько слабое, но маску снимать я не намерена." Богиня войны закатила глаза и тяжело вздохнула. Понимала, что с молодыми богами надо действовать иначе. Благо она отодвинула руку и продолжила говорить без красочных слов, с тоном злорадства, уже предвещая то, что на этот раз он поверит. Рассказывала по комнате, расхаживая и осматривая каждый уголок этой комнаты. Было тихо спокойно, поэтому госпожа ужаса решилась добавить больше эмоции и беспорядка: - Нет, Анубис. Сет воспитал тебя, а Осирис использовал. - Сехмет тут же быстро переключилась, будто бы разговор был несерьёзным. - Ну так что, где мои свитки, милый? Вижу, попал ты не в самое лучшее положение, поэтому я жду подробного алгоритма о том, как забрать свитки, не встретив твоего ужасного папшу, уже не прошу их у тебя! Бог мёртвых стоял в ужасе. Чёрные глаза, в которых ранее светилось безразличие, даже скука, стали живыми. На этот раз он точно поверил. Поверил в злорадную улыбку, которая с удовольствием рассказывала о произошедшем. Перемена её настроения вообще заставила его прибывать в дикий страх. Помимо страха, в голове образовывались разные эмоции. Чувство страха просто больше занимали места, нежели чем какое-то благовение или уважения к настойчивости в поступках Сехмет. Он до сих пор не знал её имени, поэтому посчитал нужным узнать, кто стоит перед ним. - Кто вы? Почему именно вы знаете обо мне больше, чем я сам? - сузив глаза, шакал скрестил руки. Тогда богиня войны выпрямила и напрягла спину, демонстрируя важность момента или мига. Она поправила тяжёлую часть своей накладки, которые скрывали её волосы. В голове формировала повествование, которое бы заставило и покорить собеседника, и ужаснуть. - Хм... У меня много имён. Кто-то считает меня Менкерот, Менхис - львиноголовыми богинями, кто-то думает, что я Хатхор, но нет... Все эти варианты устарели и они не верны. В Гермополе - Са́хмет, в Мемфисе и Фивах - Со́хмет, а в Гелиополе, хе-хе... Сехмет. А знаю я всё, потому что подобна своему родителю - везде присущая. Я знаю всё, поэтому мне нетрудно рассказать то, что я видела своими глазами. Мои уста глаголют истину. - Я не отдам вам их. - Резко, даже грубо отрезал Анубис, отпуская свои чёрные глаза вниз. Теперь он уже пытался испытывать терпение её. Грубый тон в голосе не менял лица черноволосого бога, кроме того, что тот начал смотреть в глаза львиной маски. Богиня застыла на месте. Пусть и шакал не видел её лица, но глаза её настолько широко раскрылись, что могли бы и вылететь. И в правду влияние действовало настолько ужасно, что на юного и слабого божка оно не действовало. Тогда терпя его реплики, женщина положила ладонь под маску, массируя уставшие веки. Её изрядно надоело такое положение дел, отчего даже мне, автору становилось весело. Комичность ситуации и раздражённое лицо львицы, которой с трудом удавалось сдерживать свои лицевые мышцы, лишь бы случайно не изобразить гнев. Ведь улыбка - символ уверенности, веселья и гордыни. Так видела себя богиня войны - смелая, уверенная, надменная и веселая. Только шутки смешили лишь её. Сжав свои кулаки, Сехмет решила всё-таки пригрозить, "наставить" на верный путь. Проговаривая все слова, Сехмет встала со спины и шептала над ухом, крепя свои руки над широкими плечами. - Я говорила и говорю это каждому, шакалёнок. Я ни-ко-го не боюсь, ни тебя, ни твоего отца, никакая линия дозволенного не сможет меня ограничить. Я достану их любой ценой, даже если она будет стоить жизни тысячи богов... Таких юных и глупых, как ты. Незримая знает всё о деяниях твоего отца, лишь ждёт, когда он раскаиться, но он этого не сделает, я это знаю, хоть у меня и нет дара премудрости. "Опять застыл. Она умеет пугать так, что даже мёртвый вернётся к жизни. Вечно довольная, даже если перед ней угрозы и лаконичные отрицательные ответы. Богиня страшна, но именно этим она цепляет. Как давно и вообще видели ли вы безумных воительниц? Вот я совсем недавно." Тактильные жесты порой истолковывают психологи, говоря: если к тебе тянутся чужие руки, то возможно, ты им дорог. В случае Сехмет это был психологический ход, с которым она проворачивала все свои козни. Прикосновения не знак близости, лишь ход психологии, который трактовать можно иначе. Её тянущиеся руки значили: "Я помогу тебе открыть глаза". Это ложь, львица просто чуть приврёт, скажет слова, которые породят неприятное чувство, а потом... Ты всё сделаешь сам, попав в ловушку. Именно так и повёлся Сет два раза. В первый раз он оказался рядом со своим братом, узнав о его чувствах, а во второй раз Сет оказался наедине с Гором. Она хороший психолог. Львица отпустила руки с плеч бога и с усталью вздохнула. Пора действовать самой. Если хочешь сделать что-то, то сделай это сама. Так она оставила бога мёртвых наедине с мыслями о предстоящем. Продолжение следует...