Конфигурация

1991

*** Лиза и Лина, участницы начинающей группы «Конфигурация», готовились к своему первому серьезному выступлению. В воздухе витала зловещая атмосфера, несмотря на кажущуюся радость продюсера Влада, который, казалось бы, оправданно гордился своим детищем. — Лиза, встретила я кое-кого, кто хотел бы нас услышать, — с искренним энтузиазмом произнес Влад, на мгновение поймав взгляд своих артисток. — Это известный авторитет, который, как знать, может нам помочь. Лиза, белокурая, с уже сгоревшими от многочисленных покрасок волосами, недоверчиво прищурилась. Химическая завивка подчеркивала её легкий бунт против судьбы и внутренние терзания. Она была одета в яркую майку с принтом и черные джинсы, которые стягивали её движения, но не скрывали уверенности. — Ты хочешь сказать, что мы будем выступать перед бандитом? — резко произнесла она, заставляя Лину, худощавую азиатку с длинными черными волосами, поджать губы. Лина была в розовом топе и юбке, которая ловко обрамляла её фигуру, отражая её оптимизм. — Ой, Лиза, не будь такой непримиримой, — поддержала её Лина, стараясь сгладить напряжение. — Может, это просто знакомое имя, оно не обязательно значит что-то плохое. — Я сказала, что он бандит! — скупая грусть и холодная решимость зазвучали в её словах. — Ты не можешь позволить нам оказаться в такой ситуации. Влад вздохнул, его глаза нахмурились от напряжения. Он понимал, что ситуация накаляется. — Если ты будешь так груба на свадьбе, это может плохо кончиться для нас всех. Слышала о моем отце? Он вложил целое состояние в нашу группу. Лиза посмотрела на него с недоумением. — Почему именно «Конфигурация»? У нас не вышел даже альбом, у нас всего пара песен! — Этот авторитет поддерживает меня. Понимаешь, он хочет дать вам шанс. Человеку нужен ваш молодой голос на его свадьбе. Группе не оставалось ничего другого, как готовиться к выступлению, пытаясь забыть о тревоживших их мыслях. В репетиционном зале царила атмосфера напряжения и ожидания. Лина и Лиза принялись проверять технику: они подключали микрофоны и настраивали звуковое оборудование. Лиза аккуратно настраивала свою скрипку, проверяя каждую струну, в то время как Лина настраивала гитару и пробовала разные аккорды. — Давай начнем с «Черный вечер», — предложила Лина, её голос звучал уверенно. Они начали петь, стараясь синхронизировать свои движения. Лиза добавляла мелодичные вставки на скрипке, а Лина поддерживала ритм на гитаре. Они репетировали снова и снова, прорабатывая каждую деталь: движения рук, выражения лиц и даже паузы между словами. Влад наблюдал за ними с гордостью и легким беспокойством. Он знал, что каждое выступление — это шанс, который нельзя упустить. — Мы должны быть более энергичными! — воскликнула Лиза после очередного прогонного исполнения. — Давайте добавим немного хореографии! Лина кивнула и предложила несколько простых движений: повороты и шаги в такт музыке. Они начали комбинировать танцевальные элементы с вокалом, смеясь и подбадривая друг друга. Лиза чувствовала, как уходит напряжение; музыка наполняла её душу радостью. На утро выступления они уже оделись в яркие костюмы: Лина выбрала легкое платье с цветочным узором, а Лиза оделась в облегающее черное платье с глубоким декольте. Они смотрели друг на друга в зеркале, поправляя волосы и нанося последний штрих макияжа. Когда Лиза и Лина прибыли на свадебное торжество, их глазам открылась картина роскоши, которая поразила воображение. Огромный зал, словно из сказки, был украшен золотыми и серебряными гирляндами, сверкающими в свете хрустальных люстр, переливавшихся, как звезды на ночном небе. Столы ломились от угощений: разнообразные закуски, изысканные блюда и сладкие десерты притягивали взгляды гостей, создавая атмосферу изобилия. На каждом столе стояли букеты из свежих цветов — розы, лилии и орхидеи, их ароматы смешивались с запахом дорогих духов и свежесваренного кофе. Люди в элегантных нарядах заполняли зал: мужчины в смокингах с блестящими галстуками и женщины в вечерних платьях, струящихся как вода. Слышался смех, разговоры и звуки бокалов, сталкивающихся друг с другом — атмосфера праздника была повсюду. Гости с удовольствием поднимали бокалы с игристым вином, обсуждая предстоящие события и делясь радостью. Лиза и Лина чувствовали себя крошечными на фоне этого великолепия. Их сердца колотились от волнения — они знали, что должны произвести впечатление на всех присутствующих. Поднимаясь на сцену, свет софитов ослепил их на мгновение. Зал замер в ожидании. — Готова играть? — с легкой улыбкой спросила Лина, наблюдая, как Лиза аккуратно располагает руки на грифе. — Конечно, я всегда готова к вызову. Но не думай, что мне это легко, — произнесла Лиза, ощущая, как её сердце бьется быстрее от волнения и страха. Её мысли метались между желанием показать себя и страхом перед возможным провалом. Группа «Конфигурация» отличалась тем, что совмещала хип-хоп и классическое направление благодаря навыку игры Лизы на скрипке. Это создавало уникальный звук, который мог покорить любую аудиторию. Когда весь зал погрузился в атмосферу праздника, Лиза отстранила свои страхи и вышла на сцену со своей подругой. — А как хоть зовут заказчика, ну жениха? — произнесла она нарочито весело, стараясь разрядить обстановку. — Белов! — раздался голос Влада из-за кулис. Лиза поморщилась; фамилия была знакома. Но мысли о ней почти сразу унесло желание сосредоточиться на выступлении. Когда они начали петь, Лиза заметила в толпе кого-то знакомого. Бывшая подруга Ольга Сурикова, скрипачка, с которой они порвали связи. Лиза замерла на мгновение; её сердце сжалось от неожиданности и ностальгии. — Это не может быть… — шепнула она, её голос был еле слышен над гремящей музыкой. Ольга тоже узнала её; её взгляд был холодным и отстранённым, что сильно смутило Лизу. Между ними словно возникла невидимая стена смущения. Лиза замерла возле микрофона, будто её притягивал мощный магнит. За свадебным роскошным столом она заметила ещё одного человека. Её сердце забилось быстрее, как птица, запутавшаяся в сетях. Это был Витя. Несколько секунд она не могла отвести от него взгляд, словно боясь, что он исчезнет, подобно миражу в знойной пустыне. Он вел беседу с другими гостями, попивая коньяк из хрустального стакана. И Лиза, с мучительной ясностью, поняла: Витя был свидетелем. Даже издалека Лиза увидела его рыжеватые кудри, которые раньше упрямо торчали во все стороны, а теперь были зализаны назад, словно пытались усмирить бурю эмоций внутри. Его голубые глаза, казалось, отражали небо, но в их глубине таилась тьма, полная неразрешимых вопросов и давних обид. Всё в нём было таким же, как прежде; только на лице, которое Лиза помнила юным и беззаботным, теперь лежал отпечаток времени и пережитых лет. Она знала эти глаза, знала этот взгляд, знала каждую черточку его лица, каждую морщинку, появившуюся на лбу, каждый взмах ресниц. В нём отражалось её прошлое, её ошибки, её боль. В груди поднялась волна тоски, ностальгии и боли. — Витя, — шепнула она с тоской в голосе, с надеждой, что он услышит её сквозь шум музыки и гомон гостей. Если бы Лиза сказала громче, никто бы не услышал из-за громкого звука колонок, но её голос был тихим, робким, словно мольба о прощении. Витя, словно почувствовав её взгляд, поднял голову. Их глаза встретились — и в этот миг все её мысли, все страхи и воспоминания нахлынули на неё. Она вспомнила всё и тот момент, когда всё изменилось... Слова, прозвучавшие в гримёрке, обещание себе самой вернуться домой, не были просто пустым звуком. Лиза действительно уехала. Она покинула Москву, словно сбрасывая с плеч тяжелый груз разбитых надежд и несбывшихся желаний. Она бежала в свой родной маленький город, где обшарпанные дома и узкие улочки одновременно казались и унылыми, и такими до боли знакомыми, словно отражение ее собственного внутреннего состояния. Там она прожила полтора года, полтора года, наполненных изнуряющим трудом, борьбой за выживание и болезненными размышлениями, полтора года, навсегда изменивших ее восприятие мира. Свадебные огни, музыка, многоголосый гомон гостей — всё это на мгновение ушло на второй план, словно растворилось в густом тумане, а в голове Лизы вихрем закружились воспоминания. Она словно вновь увидела себя, убегающую из Москвы, прячущуюся от мира и от самой себя в тишине провинциального городка. Она вновь ощутила, как на каждой из нескольких работ ей приходилось вырываться из последних сил, чтобы прокормить себя, и как она сама себя терзала, словно пытаясь наказать за прошлые ошибки. «Больше не беги, Лиза», — прозвучало в ее голове, как эхо, пронзительное и настойчивое. Она вспомнила, как работала уборщицей, официанткой, продавщицей на рынке, и где только не работала, как после каждого изнуряющего дня ее тело ломило от усталости, но ее душа оставалась несломленной. Никто не видел ее слез. Никто не слышал ее стонов. Все, кого она знала в Москве, потеряли ее из виду, словно она испарилась, растворилась в воздухе. Но это был ее осознанный выбор, и она не позволяла себе ни на минуту пожалеть о нем. Эти полтора года, словно кузнечный молот, закалили ее, превратив в сталь, и она уже не была той хрупкой и наивной девочкой, что когда-то мечтала о любви и счастье. Она научилась постоять за себя, научилась выживать в этом жестоком мире, и теперь была готова встретить любую бурю с высоко поднятой головой. Она больше не боялась теней прошлого, даже самого Вити. На сцене, в ослепительном свете софитов, увидев его, она не дрогнула. Она не убежала, не спряталась, не опустила глаз. Нет, она не позволила себе такой слабости. Она продолжила свое выступление, словно бросая вызов судьбе и своему прошлому. Она пела, и голос ее звучал сильно и уверенно, и в нем было столько боли, столько страсти, что каждый, кто ее слушал, ощущал, как она отдает себя музыке без остатка, словно в этом ее спасение. — Лиза, что с тобой? – прошептала Лина, заметив, что в ее движениях появилась какая-то отстраненность, словно в ее внутреннем мире что-то сломалось, – ты как будто не с нами. — Всё в порядке, — ответила Лиза, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — просто на секунду задумалась. И в этот момент, словно какой-то невидимый режиссёр нажал на кнопку «Старт», воспоминания вспыхнули с новой силой. Она вдруг вспомнила, как в канун Нового года ее пригласила мать, и как она тогда, скрепя сердце, приняла это приглашение. — Лиза, — прозвучал дрожащий голос матери, когда они встретились, и в этом голосе слышалось и отчаяние, и надежда, — я так рада, что ты вернулась. И как мать не смогла сдержать слёз, когда обняла свою дочь, и как сказала, что всё простила, что любила её всегда, и что ждала ее, и молилась за нее. И как Лиза с отчаянным усилием сдерживала слёзы, не позволяя им вырваться на свободу, и как она чувствовала, что между ними словно воздвигнута стена, которая всё еще не до конца разрушена. И как именно от матери она узнала о гибели Сергея. И о том, что это друг Вити убил его и избежал наказания, словно какой-то демон ускользнул из рук правосудия. И от этой новости в ее сердце не вспыхнула боль, скорее безразличие, ведь Сергей для нее был и тем, кто подарил ей счастье, и тем, кто отнял его у неё. Его смерть мало что для неё значила, но она знала, что она изменила Каверина, что его одержимость местью сделала из него совершенно другого человека. Но музыка звучала, и гости не должны были ничего заподозрить. Лиза отпустила прошлое и вновь вернулась в реальность. На сцене, под ослепительным светом софитов, она вновь была певицей, отдающей свою душу музыке. — Ты в порядке? — прошептала Лина, в ее голосе слышалось беспокойство, заметив, как Лиза словно на миг отключается, пока музыка плыла в припеве, окутывая их, словно волшебное заклинание. — Да, всё хорошо, — ответила Лиза, натягивая на лицо улыбку, словно маску, и ее голос звучал ровно, хотя внутри ураганом бушевали противоречивые эмоции, — просто вспомнила кое-что... из прошлого. И тут, словно по чьей-то команде, в ее памяти вновь всплыло то самое воспоминание. Она снова увидела себя, едущую обратно в свой маленький городок, и как, словно под гипнозом, увидела афишу фильма Ангелины. И как, поддавшись какому-то неясному импульсу, она купила билет, словно марионетка, чьи ниточки дергает невидимый кукловод. И как она сидела в зале, словно привидение, наблюдая за Ангелиной, за ее игрой, за ее успехом, и как ее сердце наполняла какая-то странная, щемящая зависть, которая не была злобной, а скорее отчаянной, словно крик утопающего. И как после премьеры, словно по злой иронии судьбы, она вновь, в который раз, встретила Влада. — Лиза, ты в порядке? — спросил тогда Влад, и от его голоса у нее словно замерло сердце, словно он коснулся какой-то тайной струны. — Ты какая-то грустная, что-то случилось? — Просто устала, — ответила Лиза, наспех пряча свою боль под маской равнодушия. — У меня был тяжелый день, и все эти выступления... Они изматывают. И тогда он, словно искусный соблазнитель, почувствовав ее тоску, словно хищник, учуявший запах крови, предложил ей выступать в его группе. И она, словно заколдованная, словно потерявшая волю, согласилась, поддавшись этому искушению. Она, словно мотылек, летела на его огонь, не видя опасности, не слыша предупреждений, отдавшись ему, словно какой-то странной и неизбежной судьбе. Она вновь начала выступать в группе «Конфигурация», она вновь вернулась в Москву, оставив свой родной город далеко позади, и понимала, что она, словно птица, не может остановиться на одном месте, и что ее постоянно тянет в небо, пусть даже на эти холодные и чужие высоты. — Лиза! — позвала Лина, дернув ее за рукав, словно возвращая ее к реальности. — Мы уже закончили! Куда ты снова улетаешь? Ты словно не здесь. Лиза встряхнула головой, словно пытаясь сбросить наваждение, и улыбнулась своей подруге, словно пытаясь убедить не только ее, но и себя, что все в порядке. — Всё в порядке, — ответила она, и ее голос звучал ровно, словно нить, протянувшаяся между прошлым и настоящим, — просто снова немного размечталась. — Ты всегда мечтаешь, — усмехнулась Лина, и от ее слов Лизе стало как-то неловко, словно Лина разгадала все ее тайны, — пошли, нас Влад ждет, и он наверняка уже придумал что-то новое. Лиза кивнула, и, оставив позади сцену, словно прощаясь с прошлым, она пошла за Линой, словно невидимая сила, словно злая судьба, вела ее, и она не могла ей сопротивляться. Она знала, что ждет ее впереди, но в глубине души, она ощущала какую-то странную, притягательную силу, которая манила ее, и она была готова ей подчиниться. Выступление стихло, словно отзвук далекой мелодии, и Влад, с довольной улыбкой на лице, словно сытый лев, подошел к девушкам, и его глаза светились от удовлетворения. — Девочки, это было просто великолепно! — воскликнул он, и его голос звучал с искренним восторгом. — Я ни разу не ошибся в вас, и в особенности в тебе, Лиза. Когда я пригласил тебя в группу, я знал, что ты особенная, что ты не такая, как все. И сегодня ты это доказала. Ты словно рождена для сцены, и она, кажется, ждала тебя все это время. Лиза слегка кивнула, сдержанно принимая его комплимент, и в глубине души у нее всё еще бушевали противоречивые чувства. Она ощущала одновременно и удовлетворение от того, как они выступили, и какое-то странное ощущение внутренней пустоты, словно чего-то не хватало. — Все были в полном восторге, — продолжал Влад, оглядывая девушек с какой-то гордостью, словно они были его личным достижением, — особенно от твоего голоса, Лиза, и от твоего соло на скрипке. Талант! Талантище! — Он с дружеской небрежностью хлопнул ее по плечу. — Я думаю, что все эти гости, которые сидели там, за столами, готовы были аплодировать вам стоя и просить вас выступить на бис. Лиза усмехнулась краешком губ. Ей было приятно слышать эти слова, словно бальзам на раны, но она понимала, что за этой показной похвалой скрывается какой-то расчет, и что за каждым его комплиментом стоит какой-то умысел, и что Влад никогда ничего не говорит просто так. — А знаете что? – воскликнул он, словно внезапно осенило. — Вам так понравилось выступать, и мне так понравилось на вас смотреть, что я предлагаю пойти отпраздновать это с гостями! Садитесь за стол, поедите, пообщаетесь, познакомитесь поближе, и, возможно, получите какие-то выгодные предложения. Ну, что скажете? — Я только за! — тут же откликнулась Лина, и ее глаза сверкали от предвкушения, словно она уже мысленно вела светские беседы и предвкушала новые знакомства и новых поклонников. Лина, как оказалось, попала в группу совершенно случайно. До «Конфигурации» она танцевала на шесте в каком-то ночном клубе, и там ее заметил Влад, который, как оказалось, был ее частым клиентом. Он был очарован ее пластикой, ее раскованностью и ее харизмой, и, узнав ее поближе, подумал: «Почему бы и нет?». И вот теперь она стояла рядом с Лизой, такая же полная надежд на будущее и так же наивно верящая в этот мир. Лиза молчала. Ей не хотелось никуда идти, не хотелось ни с кем разговаривать. Все ее мысли, словно маленькие пчелки, кружились вокруг Вити, вокруг той встречи и той боли, которую она вновь почувствовала. — Лиза, ты с нами? – спросила Лина, легонько толкнув ее локтем в бок, и от этого прикосновения Лизе стало немного не по себе. – Там же угощения, и, возможно, там будут какие-то интересные и красивые мужчины. — Да, конечно, — ответила Лиза, стараясь выдавить из себя улыбку, — но чуть позже. Я хочу немного побыть одна, чтобы прийти в себя. — Ну как знаешь, — ответила Лина и пожала плечами, словно не понимая ее настроения, — а я пошла! Там, говорят, очень вкусные десерты и мужчины. И она, словно бабочка, упорхнула, оставив Лизу одну. Лиза медленно побрела в гримерку и опустилась на стул, и ее движения были медленными и осторожными, словно она боялась разбить какое-то хрупкое воспоминание. Она села перед зеркалом и начала внимательно разглядывать свое отражение, словно пытаясь понять, кто же этот человек, смотрящий на нее из зеркала, и где же та Лиза, которой она была когда-то. Это была она, но какая-то совершенно другая. Ее волосы, которые раньше были темно-каштановыми и длинными, теперь были блондинистыми, сожженными от постоянных покрасок, и короткими, и они торчали в разные стороны, словно в знак протеста против ее прошлой жизни. Ее взгляд стал каким-то пустым, но в то же время и каким-то сильным, словно в ее глазах потух огонь, но внутри остался тлеющий уголек, словно в ее душе царил покой, но одновременно и бушевал ураган. Ее нос по-прежнему был курносым, и ее лицо было всё таким же знакомым, но всё равно каким-то чужим. Теперь она постоянно красилась, наносила яркий макияж, ее одежда стала вызывающей, и она сама стала какой-то другой, она превратилась в маску, но эта маска, как ни странно, устраивала ее. Она тихонько усмехнулась, и от этого взгляда, который она увидела в зеркале, ей вдруг стало смешно. — Как же забавно получилось, — прошептала она, глядя на свое отражение, — как же глупо я тогда поступила с Витей, как же я была наивна, и как же я ошибалась. Какая же я была дура. Но, наверное, я должна была пройти через это. Она посмотрела на себя в зеркало, и в ее глазах не было ни слез, ни истерик, ни отчаяния. Только спокойствие, принятие и какое-то понимание своих ошибок, и от этого она почувствовала некую лёгкость, словно она наконец-то приняла свое прошлое и была готова двигаться дальше. — Всё было не так, как я хотела, — сказала она, словно разговаривая с зеркалом, — но, наверное, так должно было случиться, и я не жалею ни о чём. Я просто должна была это пережить, чтобы стать той, кто я есть сейчас. И она вдруг замолчала, словно прислушиваясь к себе, и в ее глазах, что смотрели на нее из зеркала, было спокойствие и какая-то внутренняя сила, и от этого зрелища она почувствовала, что она справится со всем, что ждёт её впереди. Лиза медленно опустилась на стул, чувствуя себя чужой в этом бурлящем водовороте праздничной суеты. Она словно попала в какой-то чужой, искусственный мир, где все веселятся и радуются, а она, словно неприкаянная тень, наблюдает за всем со стороны. Лина, словно рыба в воде, уже вовсю общалась с новыми знакомыми, и ее смех, словно колокольчик, звенел среди общего гомона, и она, словно истинная светская львица, флиртовала направо и налево, словно родилась в этой атмосфере роскоши и беззаботности. Лиза почти ничего не ела, лишь иногда отпивала из бокала вина, пытаясь хоть как-то заглушить внутреннюю боль и тоску, и наблюдая за тем, как все вокруг веселятся и наслаждаются жизнью, словно нет ни боли, ни отчаяния. Ее взгляд, словно по своей воле, скользил по залу, блуждая среди гостей, пока не останавливался на Вите, и тогда ее сердце начинало колотиться, словно птица в клетке, словно кто-то нажал на курок. Теперь, когда она могла видеть его так близко и так отчетливо, она рассматривала его с какой-то особенной пристальностью, пытаясь понять, кем он стал и что же его так изменило. Он уже не был тем мелким рэкетиром, которого она помнила, и от этих мыслей у неё всё похолодело внутри. Теперь он был полноценным рэкетиром, человеком, который явно достиг определенного положения в этом мире и которого теперь, словно, нужно было бояться. Он сидел в дорогом на вид костюме, словно сошедшем с обложки модного журнала: черные брюки, серый пиджак, белая рубашка, и всё это сидело на нем так идеально, словно костюм был сшит по его меркам, но именно этот костюм почему-то делал его чужим, словно на нем была маска, скрывающая его истинную сущность. Он небрежно попивал коньяк прямо из горла, и его лицо было каким-то хмурым и отстраненным, словно тень, случайно забредшая на этот праздник жизни, и от этого зрелища Лизе стало не по себе. Также за столом сидели и Валера, и Космос, которые тут же ее узнали и с какой-то наигранной радостью приветствовали, словно они не видели ее полжизни. Но Витя, словно специально, отводил взгляд и делал вид, что не замечает ее присутствия, но Лизе казалось, что она ощущает, как его взгляд, подобно острому лезвию, буравит ее, словно пытаясь прожечь в ней дыру. — Лиза, ты чего такая кислая? – спросил Валера, подсев к ней поближе и заглянув ей в глаза, словно хотел увидеть в них все ее печали. – Может, тебе коньячку налить? А то ты какая-то не в духе, словно тебя на кол посадили. — Нет, спасибо, — ответила Лиза, стараясь улыбнуться, но в ее улыбке чувствовалась какая-то грусть, — я просто немного устала, и голова немного болит. — Да ладно, брось, — усмехнулся Космос, и его глаза с каким-то неподдельным удивлением уставились на Лизу, — ты же знаешь, что тут не устают, а только веселятся! А что это ты тут делаешь? Мы не знали, что ты еще и поешь, что ты, звезда, что ли, теперь? — Да так, – смущенно ответила Лиза, – иногда пою. — Да ладно! – воскликнул Валера, и в его голосе слышалась какая-то искренняя радость. – Я вот сразу знал, что у тебя талант и что ты обязательно добьёшься успеха! Ты знаешь, я так рад за тебя, Лиза, от всей души! Он посмотрел на Лизу с такой теплотой, что Лизе на миг стало как-то тепло, и она почувствовала себя не такой одинокой. — Да брось ты, Валера, — засмеялся Космос, — как будто ты ее знал всю жизнь. — Ну а что? — отмахнулся Валера. — Я же говорил, что она особенная, и она всё сможет, и нечего тут удивляться! Лиза, а почему ты нам ничего не сказала? Ты теперь певица, получается, да? Вот это круто, я так рад за тебя. Лиза лишь пожала плечами, словно пытаясь скрыть свое смущение, и, не желая поддерживать разговор, вновь устремила свой взгляд на Витю, но его взгляд по-прежнему был устремлён на Олю, и от этого Лизе стало грустно, и она опять почувствовала себя одинокой на этом празднике жизни. Ей до безумия хотелось заговорить с ним, спросить, как он и что он думает обо всем том, что произошло между ними, но ее больше всего удивило и поразило то, как он смотрел на Олю. Она заметила, что Витя словно следит за каждым ее движением, что его взгляд словно пожирает ее, и от этого Лизе стало невыносимо больно, словно он нанес ей удар ножом прямо в сердце. Она вдруг поняла, что пьет он далеко не за нее, а за ту, в которую, как оказалось, он влюбился, и от этой мысли ее сердце сжалось от боли, а тоска вновь наполнила её. Лиза вспомнила, как когда-то она была близка с Олей, как они были неразлучными подругами и как делились друг с другом всеми своими самыми сокровенными секретами, и она почувствовала укол ностальгии, но эта ностальгия была наполнена не только грустью, но и горечью и разочарованием. Теперь свидетельницей была другая подруга Оли, длинноволосая девушка с каштановыми волосами, в нежно-розовом платье, и она выглядела такой счастливой, словно она действительно на своем месте и словно она всегда была там. Лизе показалось ироничным, что на месте этой свидетельницы, возможно, должна была быть она, и как же всё могло бы сложиться по-другому, если бы не ее ошибки, но это всё в прошлом, и ничего уже нельзя изменить, а всё, что осталось у неё, — это лишь тоска и сожаление. Она также заметила, что Витя и свидетельнице тоже уделяет знаки внимания, обнимает ее за плечи, как бы невзначай, прижимает к себе, и от этого всего Лизе стало как-то особенно неловко и грустно, словно она стала лишней в этом празднике, и это так и было. Лиза всё ждала, словно завороженная, когда же Витя, наконец, посмотрит на неё, когда его глаза хоть на миг встретятся с её взглядом, когда он скажет ей хоть слово, но он, словно специально, продолжал игнорировать ее, словно она была пустым местом. Он лишь всё пил и пил, словно пытаясь забыться в алкогольном дурмане, и чем больше он пил, тем сильнее становились ее тоска и отчаяние, словно их сжимали невидимые тиски, не давая ей дышать. И каждый раз, когда она отводила взгляд и снова возвращалась к нему, она видела, как его глаза с какой-то странной страстью пожирают Олю, словно он хотел впитать ее в себя, и от этой картины её сердце наполнялось невыносимой болью. В тот момент, когда все гости уже начали расходиться, Лизу поразил свадебный подарок, который преподнесли Витя, Космос и Валера. Они, словно настоящие магнаты, подарили Оле и Саше квартиру. Лиза не смогла сдержать удивления. «Вот это да, как они разбогатели…» — подумала она, и от этой мысли ей стало ещё тоскливее. Когда праздник, наконец, подошел к концу, и все уже начали собираться домой, словно уставшие от игры актеры, группа Лизы тоже засобиралась, и Лиза, сделав шаг, чтобы уйти, почувствовала, что ей словно перекрыли кислород, и она не могла сделать и вдоха, как вдруг пьяного Витю словно прорвало, и он выкрикнул Лизе с какой-то нескрываемой ненавистью в голосе: — Вернулась, мол, опять? Забыла, что ли, где твое место? – и в его словах звучала такая ядовитая ненависть, что от нее у Лизы все похолодело внутри, и она почувствовала, словно ее ударили ножом прямо в сердце. Его слова были словно плевок в лицо, обидными и колкими, словно зазубренные стрелы, и от них у Лизы все внутренности словно заледенели, а на глазах невольно навернулись слезы. Но она не позволила себе ничего сказать, не позволила себе показать, как ей больно, не позволила ему увидеть ее слабость. Она просто посмотрела ему прямо в глаза, и в ее взгляде, который был полон боли и разочарования, и какого-то отчаянного непонимания, была такая тоска, что Витя, словно очнувшись от дурмана, на мгновение замолчал, словно он был поражен глубиной ее отчаяния. — А это кто? – спросила Лина, обернувшись на голос, и взглянула на Витю, словно на какое-то недоразумение, — это твой знакомый? Лиза не ответила, лишь покачала головой и, не произнеся ни слова, развернулась и ушла, оставив Витю позади, с его обидными словами и с его мучительными проклятиями. После свадебного вечера, словно смывшего с нее всю боль и разочарование, Лиза, с легким сердцем и надеждой в душе, направилась не домой, а к Ангелине. Она предвкушала эту встречу, как глоток свежего воздуха, и надеялась на тепло и понимание, которого ей так не хватало. В глубине души, она знала, что ей нужно отвлечься, и кто, как не Ангелина, сможет ей в этом помочь. Ангелина, как и было предсказано, превратилась в настоящую звезду кинематографа. Сбросив оковы прошлого, она, словно птица, взлетела высоко и теперь жила в собственном шикарном гнёздышке в самом сердце Москвы. Жизнь её била ключом, и она, словно сошедшая с обложки глянцевого журнала, всегда была безупречна. Её длинные, ухоженные блондинистые волосы, словно волны, ниспадали на плечи, дорогой велюровый халат, как вторая кожа, облегал ее идеальную фигуру, дорогие украшения и шикарная обстановка — всё это кричало о ее головокружительном успехе и о том, как далеко она ушла от прошлого, но, несмотря на это, она оставалась всё той же Ангелиной, с которой можно было поговорить по душам. Лиза поднялась на нужный этаж и нажала на кнопку звонка, и ее сердце забилось от волнения, но это было волнение не от страха, а от предвкушения радостной встречи. Дверь распахнулась, и на пороге возникла Ангелина, сияющая улыбкой, как и положено настоящей кинодиве, и от этой улыбки у Лизы на сердце стало тепло. — Лизка! – воскликнула она, и в ее голосе звучала неприкрытая радость. – Ну как всё прошло? А мы тут тебя уже заждались! – Она крепко обняла Лизу, и прикосновение ее губ к щеке Лизы было теплым и искренним, как в былые времена, и в этом поцелуе Лиза почувствовала, что не всё потеряно. Лиза едва успела что-то ответить, как вдруг, словно маленький солнечный лучик, из-за спины Ангелины выбежала маленькая девочка. Ее волосы, словно золотые нити, переливались белокуро-рыжими кудряшками, а глаза, словно два маленьких голубых озера, с любопытством и нежностью рассматривали Лизу, словно узнавая ее, и от этого Лизе стало радостно на душе. — Мама пришла! – радостно прокричала девочка и с неимоверной скоростью, словно маленький ангелочек, бросилась к Лизе, обвивая ее ноги маленькими ручками и обнимая ее так крепко, словно боялась, что ее мамочка исчезнет в одно мгновение, и от этой картины у Лизы сердце наполнилось любовью и нежностью.