Конфигурация

Осень 1988

Мокрый снег, уже крупными хлопьями, падал на асфальт, быстро тая, оставляя мокрые следы на моих черных лаковых туфлях. Я укуталась в тонкий плащ, стоя у входа в клуб, в ожидании Вити. Холодный ветер пробирал до костей, но мне было не до него. В голове крутились мысли о том, что произошло внутри, о том, как я была близка к тому, чтобы стать частью этого грязного мира. Внутри клуба еще гремела музыка, и я чувствовала вибрации даже снаружи. Не могла поверить, как быстро пролетел этот вечер. Казалось, вот только я вышла на сцену под аплодисменты зала, спела пару песен, а уже снова стою на улице, и все, казалось бы, закончилось. Но нет, этот день только начинался. Я вспомнила слова Каверина, промелькнувшие в голове во время выступления, о том, как эти «бычки» сплошь и рядом ошиваются в клубах, и уже не могла отделаться от чувства тревоги. Мне казалось, я их видела, они сидели в дальнем углу зала, все в черном, с мрачными лицами. Как будто хищники, выжидающие подходящий момент для атаки. Сбросив с плеч плащ, я решила пройтись, немного отвлечься от нахлынувших мыслей. Но, едва ступив на мостовую, почувствовала, как кто-то намеренно замедлил шаг, держась позади. Я прибавила темп, но чужая тень неизменно следовала за мной. Вот чёрт! Времени на раздумья не было. Резко свернув за угол, я прижалась спиной к стене, надеясь, что меня не заметят. На улице было полутемно, снег падал густо, и я могла различить лишь силуэты людей, которые спешили по своим делам. — Железный… Ты чего? — Слышишь, он говорил… Про «клуб» какой-то… — Ну, так и быть, но будь осторожен… — Да я сам знаю… — Да ты глянь… Да это же «Малышка»… Я напряглась, потихоньку выглядывая из-за угла. Три парня, одетых в кожаные куртки и с блестящими от пота лицами, остановились в паре метров от меня. Один из них, тот, что говорил в рацию, с усмешкой кивнул в мою сторону. — Ну, давай посмотрим, что она там делает… — Слышишь, «красавица»? Тебя что, вызывали? Я замерла, боясь дышать. Мое сердце колотилось в груди, будто вот-вот вырвется из заточения. Я не знала, что делать. Кричать? Бежать? «Малышка…» — повторил парень, по-звериному оскалившись. «А помнишь, как я тебе говорил, что ты мне нравишься?» Я чувствовала, как по щекам стекают холодные капли пота. Я молчала, не моргая. В глазах их было такое бешенство, такая жестокость, что я боялась даже вдохнуть. — Давай, рассказывай… Кто твой старший? — А что? Хочешь познакомиться? Они окружили меня, двигаясь всё ближе, заслоняя собой весь свет, исходящий от фонаря. Я чувствовала, как мои ноги отказываются служить, как тело сжимается от ужаса. — Ну что? — угрожающе спросил один из них, выдвигая вперед челюсть. — Не хочешь? Тогда мы тебя заставим! Я смотрела на их лица, полные угроз, и в глубине души понимала, что они могут сделать всё, что угодно. В такие моменты ты осознаешь всю свою беспомощность, всю беззащитность перед этой животной силой. Рэкетиры грубо потянули меня за собой в клуб. Последний этаж клуба был настоящим логовом беззакония. Когда я вошла, густой дым от сигарет окутывал пространство, создавая призрачную атмосферу. Мягкий свет неоновых вывесок пробивался сквозь облака дыма, освещая лица людей, которые выглядели так, будто были частью этого темного мира уже слишком долго. Музыка гремела, но в ней не было ни радости, ни веселья — только глухие ритмы, которые заставляли сердце биться быстрее. Один из рэкетиров толкнул меня вперед, внутрь неизвестного мне кабинета. «Постойте!» — раздался резкий знакомый голос. — «Отпустите ее!» «Сергей…» — прошептала я еле слышно. «Вы вообще, это ж моя двоюродная племяшка, дочка Каверина! — Сергей внезапно заорал на своих «друзей», как будто очнувшись от забытья. — Вы что, совсем ошалели?» «Ашалеть! Мы дураки, — затараторил тот самый, что угрожал мне. — Прости, «Малышка», мы не знали…» «Да, прости, мы дураки! Проси, что хочешь!» — подхватил другой. Я смотрела на них с недоумением. Только что они угрожали мне, а теперь в глазах их читался страх. «Ничего не нужно», — произнесла я, чувствуя, как замирает в груди тошнота. «Хочешь, я их накажу?» — Сергей достал из кармана пистолет, и холодный металл приятно лёг в ладони. Я никогда не видела его с оружием, и от этого зрелища меня прошиб холод. «Нет, не нужно», — быстро прошептала я, чувствуя, как меня бросает в дрожь. «Если кто-то еще раз посмеет ее тронуть, — Сергей передернул затвор, направляя пистолет на опешивших рэкетиров, — ему конец». «Выйдете!» — рявкнул он, и они, словно по команде, попятились назад, спешно покидая помещение. - Мы в долгу перед тобой, «Малышка», - проговорил один из них, оглядываясь на Сергея. - Всегда помни. Я молча смотрела им вслед, чувствуя, как по щекам бегут слезы, не от страха, а от стыда. — Ты как? — спросил Сергей, повернувшись ко мне. — Что ты такого сделала, что они тебя повели ко мне? Я растерялась. Не могла же я рассказать ему, что подслушивала их разговор. — Я... Я проходила мимо, — соврала я, чувствуя, как краснеют щеки. — Ну раз так, хорошо, — Сергей кивнул, но его взгляд оставался непроницаемым. — Не обижайся на них, на самом деле они парни хорошие. — Кому ты врешь! — вырвалось у меня. — Они готовы были меня убить! Он резко схватил меня за руку, притянул к себе и прошипел: — Ну ты учти, что они мне всё равно как братья, и плохо говорить про них не смей. Он погладил меня по щеке, успокаивая. — Давай тебя отвезу до дома? — Мне и того раза хватило, — ответила я, отстраняясь от него. В этот момент в кабинет вошла блондинка, одетая в вызывающе откровенный наряд. Она явно не просто так зашла. Она была вся в ярком, как будто только что сошедшем с обложки журнала «Советская мода», платье, которое едва прикрывало её стройные ноги. Оно было сделано из тонкой, блестящей ткани, напоминающей атлас, и украшено крупными блестящими пайетками, переливающимися разноцветными огнями. В декольте блестела тонкая цепочка с медальоном, а на запястье — яркий браслет с массивным камнем, который, казалось, сиял собственным светом. На ногах были ярко-красные туфли на высоком каблуке, идеально подходящие к её образу. — Ой, кажется, я не вовремя, — произнесла она, не уходя, а наоборот, пройдясь по кабинету с игривой походкой. Она остановилась возле нас, изучающе посмотрела на меня, с неким презрением в глазах, будто я «украла» у неё «хлеб» — внимание Сергея. — Сигарету дашь? — спросила она, обращаясь к Сергею. — Бери, — Сергей достал из кармана пачку сигарет и протянул ей. Блондинка, не церемонясь, схватила сигарету и повернулась к Сергею: — Дай огонька. Он зажег ей сигарету, и, пока держал зажигалку, она не сводила с меня глаз. Закусив сигарету, она произнесла: — Мы что, при ней начнем? Я смутилась от её слов. — Лена, ты что, это же моя племяшка, — ответил Сергей. — А, ясно, как тебя зовут... Лена, значит, — ответила я, чувствуя себя неловко. — Ты мне никогда не говорил, что у тебя есть племяшка, — заявила Лена, продолжая вести себя так, будто мы невидимы. Я почувствовала, что больше не могу находиться в этом душном, наполненном тяжелой атмосферой кабинете. Стоило мне только отвернуться, как блондинка оказалась на столе, прижатая Сергеем, а он уже был обхвачен её ногами. Тошнота подступила к горлу. — Я могу уже идти? — спросила я еле слышно. — А, ну да, конечно, — ответил Сергей, будто только сейчас заметил моё присутствие. Я ушла, не оглядываясь. Но за дверью послышались стоны и хихиканья. Когда я оказалась дома, в тишине своей маленькой квартирки, я наконец позволила себе расслабиться. «Точно, Витя...» — прошептала я, вспоминая о забытом мной свидании.

***

Снежная метель за окном превращала мир в белое, завораживающее полотно. Я сидела укутанная в теплый свитер и шарф, наблюдая за танцующими снежинками. На столе лежала гора фруктов, переданных Сергеем. После того инцидента я слегла с простудой, и он, видимо, решил меня подбодрить. В детстве у меня дома редко бывали фрукты, разве что яблоки да груши, которые бабушка с дедушкой покупали на рынке. А тут — целая корзина мандаринов, яблок, груш, даже виноград. Удивляюсь, что у Сергея всё это есть, ведь он не отличается особой щедростью. Может, это просто дань уважения? В дверь постучали. Ангелина. В её ярком пальто и с красной сумочкой она выглядела как живой праздничный фейерверк, в отличие от меня, которую, кажется, зима окончательно превратила в серое облако. — Лиза, привет, я тебе с передачкой, — улыбнулась она, заходя в квартиру. Я сразу подумала, что это, возможно, Витя что-то передал. Но Ангелина развеяла мои надежды: — Твоя скрипачка Оля передала задания из музыкалки твоей и апельсинов вместе с твоими музыкантами. — Зайдешь на чай? — предложила я. — Нет, не могу, подруга, не хочу заболеть, — ответила Ангелина, сразу же отказываясь от моего предложения. Я достала из корзины несколько яблок и мандаринов, протянула Ангелине. — Спасибо за передачку и что ещё сходила в колледж, узнала задания. — Да не за что, — ответила Ангелина и, помахав рукой, ушла. Через несколько дней я уже была на ногах. Я сидела в колледже в клетчатой юбке, как школьница, сдавая свои долги. Преподавательница была строга, и меня предупредили, что, если я не сдам все задолженности, то меня могут отчислить. «Отчислить...» — пронеслось в моей голове. Неужели моя мечта о юриспруденции рухнет так легко? Я, не раздумывая, бросилась бегать по колледжу, собирая задания, отказываясь даже от выгодного выступления в ресторане, о котором мне рассказал Виталик. Он говорил, что там будет продюсер, который может мне помочь. Но я не могла рисковать, сейчас на первом месте был колледж..... Вечером, когда я уже шла домой, у входа в колледж меня ждал Витя с букетом цветов. Я чувствовала себя неловко и стыдно перед ним, ведь мы не виделись целую неделю с того момента, как я не пришла на свидание, не сказав ему ни слова. Я знала, что должна объясниться, но слова застревали в горле. — С выздоровлением! — произнес он, протягивая мне цветы. — О, ты откуда узнал? — спросила я, слегка смутившись. — Мне птички напели, — с улыбкой ответил он. В этот момент начал идти снег. Одна снежинка, большая и пушистая, упала на его ладонь. Он поднес её к моему лицу, и она медленно таяла, оставляя на моей щеке холодный след. Мы стояли молча, наслаждаясь тишиной и первым снежком. В букете были белые розы, а среди них одна красная, словно сердце, бьющееся в ритме наших чувств. Красная роза… Как же сильно мне нравилась эта деталь. — Ну, может, прогуляемся? — спросила я, решая взять инициативу в свои руки. — Ты что, совсем что ли, только выздоровела? — спросил Витя немного обеспокоенно. Я замялась, собираясь с мыслями. Мне хотелось сказать ему о своих переживаниях, о том, как я волновалась и почему не пришла. Но вместо этого я лишь пожала плечами и улыбнулась. — Пошли лучше ко мне на чай, — сказал Витя через минуту, улыбаясь. — Хорошо, — ответила я. Вдруг Витя заметил мой рюкзак, который висел на моем плече. Словно настоящий джентльмен, он подошел ближе и, наклонившись, предложил: — Давай я понесу, — сказал он с легкой улыбкой. — Спасибо! — ответила я, чувствуя тепло от его заботы. В знак благодарности я быстро наклонилась и поцеловала его в щеку. Я знала, на что иду. Внутри меня что-то трепетало от волнения, но в то же время я чувствовала, что это именно то, что мне сейчас нужно. Витина квартира была маленькой, но уютной. На стенах висели постеры с рок-группами, а на полке стояли книги по истории и философии. — Чья квартира? — спросила я, осматриваясь. — Моя, — ответил Витя, ставя чайник. Витя достал из холодильника большой бисквитный торт, и мы сели за стол, чтобы пить чай и болтать. — Что у тебя с Марго? — спросила я, решившись на этот вопрос. — И кто была та блондинка? Он вздохнул, как будто этот вопрос его утомил. — Марго? — произнес он с неохотой. — Просто знакомая. А блондинка из клуба… Она не стоит твоих нервов. Девушка как девушка. Не больше. Я попыталась скрыть свою обиду. — А я для тебя? Тоже просто девушка? — спросила я, стараясь держать голос ровным. Витя посмотрел на меня с какой-то грустью в глазах, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее. — Лиза… — он долго не говорил, — ты… — он сделал паузу, — ты завораживающая. Тепло разлилось по всему телу, но в то же время я почувствовала, что он играет со мной. Он всегда знал, как говорить так, чтобы заставить меня чувствовать себя особенной. — А с родителями у тебя как? — спросила я, чтобы перевести тему. — У меня всё хорошо с родителями, — ответил он с теплом в голосе. — Они… — он замолчал, — они замечательные. Я заметила, как он сжал кулаки, и поняла, что между ним и его родителями не всё так просто. — А у меня с мамой… — я сделала паузу, — с мамой не всё так просто. — Расскажи, — Витя, казалось, хотел мне помочь, но не знал, как. — Она ушла, когда я была маленькой, — прошептала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — И бросила меня на бабушку с дедушкой. Только недавно объявилась… Витя наклонился ближе, его взгляд стал более интенсивным. — Я понимаю, — сказал он мягко, но в его словах ощущалась нотка доминирования. — Просто я очень люблю свою маму. И папу тоже. В его словах слышалось не только уважение к родителям, но и тоска, которая бывает у тех, кто рано ушел из семьи. Или, может, ему стыдно перед ними, что он выбрал такую грязную дорогу? — А ты поздний ребенок? — спросила я, пытаясь понять его лучше. — Да, — ответил он, — единственный ребенок. Мы долго молчали, погруженные в свои мысли. — Мне пора домой, — сказала я, поднимаясь из-за стола. — Нет, — Витя схватил меня за руку с неожиданной настойчивостью. — На улице метель, лучше будь со мной. Я понимала, что он прав. Витя раздвинул и накрыл себе постель на диване, а мне постелил на своей кровати. Он достал из шкафа свою футболку — большую и мягкую, и протянул мне. Но я колебалась, не решаясь переодеться. — И много девушек лежало на этой кровати? — спросила я, не задумываясь. Я сразу же поняла, какую глупость сказала. Витя сделал вид, что не услышал мой вопрос, но я заметила, как его губы слегка изогнулись в ухмылке. В этот момент он достал с полки толстую книгу в кожаном переплете и удобно устроился на диване. — А ты знала? — спросил он, открыв книгу, лежа на диване. — Что? — переспросила я, хотя мысли мои были заняты совсем другим: «А вдруг я тоже окажусь на его кровати?». — Про… — начал он рассказывать что-то историческое о битве при… Я не слушала, мои мысли блуждали в мире собственных фантазий. Витя продолжал, но его голос становился фоном, когда я заметила, как он бросает на меня взгляды. В его глазах была искра, которая распаляла во мне сомнения и желание одновременно. — Он продолжал, — ну и так далее, — он закрыл книгу, — а ты как думаешь? Я сидела на кресле, погруженная в свои мысли. Витина комната была полна хаоса: мой рюкзак, брошенный в углу, книги, разбросанные по столу, и фотографии, висящие на стенах. На одной из них он улыбался с друзьями, его рыжеватые кудри напоминали языки пламени, танцующие на ветру. И в тот момент, когда он произнес эти слова, мои ноги сами собой потянулись к нему, я села на край дивана и скользнула к нему. Я аккуратно приподняла юбку, села на его пресс, обняв его ногами, стараясь не смотреть в его глаза, мои щеки налились румянцем. «Боже, что я делаю?» — промелькнуло в голове. Щеки горели огнём, взгляд бросал он куда угодно, только не на его глаза. Они были такими… глубокими, проницательными. Я боялась, что он увидит всю мою растерянность, весь этот водоворот эмоций, который бушевал внутри. Он убрал книгу и, подняв брови, посмотрел на меня с интересом. — Ты знаешь, — начал он, — иногда стоит рискнуть. Он привстал, оперевшись на локти, а я, не в силах устоять, притянула его к себе, навстречу моему лицу. Я чувствовала только его тепло, его запах, вкус его губ... Он впился в них с такой жадностью, что мне стало не хватать воздуха. Его язык резко коснулся моего, вызывая во мне ещё больше трепет и желание.Его руки крепко обхватили мою спину, притягивая меня к себе еще ближе. Я ощущала тепло его тела, пульсирующее под тонкой тканью рубашки. Запах его одеколона, смешанный с сигаретами, опьянял меня. Его поцелуй был властным и полным нетерпения. Я отвечала ему с такой же силой, растворяясь в этом водовороте чувств. Я чувствовала его желание и понимала: он знает, как меня завести. — Ты не должна бояться этого момента, — прошептал он между поцелуями. — Я здесь для тебя. Я чувствовала, как он трепещет от желания, как его дыхание становится прерывистым, горячим. «Он хочет меня...» — подумала я, почувствовав под собой его твердость, и страх начал уступать место странному, но приятному волнению. Я проводила пальцами по его волосам, заставляя его голову склониться еще ниже. Он стонал, прося большего, и я давала ему всё, что могла. В тот момент, когда я начала расстёгивать пуговицы своей белоснежной блузки, он словно очнулся от транса. Витя смотрел на меня так, будто я была самым дорогим сокровищем на свете. Его глаза светились страстью и нежностью. — С тобой всё в порядке? — спросил он, отодвигаясь на мгновение, чтобы посмотреть мне в глаза. В его взгляде было столько нежности и тепла, но я всё еще боялась. — Да... Просто... немного волнуюсь, — призналась я. — Не переживай, — сказал Витя, слегка усмехнувшись. — Я не укушу, — Его слова звучали двусмысленно и смущали меня ещё больше. Когда последняя пуговица была расстёгнута, он стал покрывать мою кожу поцелуями, словно исследуя каждый её миллиметр. — Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он с искренним интересом в голосе. — Да, я хочу, — произнесла я едва слышно, и голос чуть дрогнул. Он целовал мои ключицы, шею, плечи, оставляя на коже огненные поцелуи. Я чувствовала, как моё тело отвечает ему с такой же страстью. Когда кружевной лифчик упал на пол, а Витя резко снял свою футболку, я ощутила прилив смелости. Он перевернулся так, что теперь оказался сверху. Я обхватила его ногами и мы сплелись телами. Его руки уверенно расстегнули ремень; я стянула юбку с колготками. Чем ближе мы были к моменту соития, тем сильнее становилось мое волнение, смешанное с трепетом и неким неуловимым страхом. Но взгляд Вити успокаивал, дарил уверенность. Я доверяла ему, доверяла его прикосновениям, его дыханию, его телу. Мы были голые, открытые друг другу, как никогда. Я чувствовала себя одновременно уязвимой и сильной, испуганной и возбужденной. «Это правильно? Это то, что мне нужно?» — крутилась в голове мысль.Но когда наши взгляды встретились, все сомнения растворились. В его глазах я увидела подтверждение: да, это правильно. Когда на нас не осталось ни единой вещи, он раздвинул мои колени и сжал их ладонями, наклонившись, потянулся поцеловать меня и медленно вошел. По телу пронзилась боль, я пискнула и собиралась отодвинуться, но Витя не дал и продолжал, боль постепенно перетекла во что-то, что до этого я никогда не ощущала, но ощущалась это так грязно. — Витя, — произнесла я, уткнувшись в его шею. Он тихо зарычал мне на ухо и рухнул на подушку рядом со мной. Нежность, страсть, боль и наслаждение слились в одно целое. В этот миг я осознала, что это не просто физическое соединение двух тел, а нечто гораздо большее — нечто глубокое и интимное, связывающее нас невидимой нитью. Возможно, это было лишь моим романтизированным восприятием, связанным с моим юным возрастом. Раньше я представляла себе всё совсем иначе. Когда всё стихло, мы лежали в полумраке, укрытые одеялом. — Ты такая красивая, — прошептал он, касаясь моего плеча. Мое сердце растрепалось от его слов, но в то же время возникла мысль: «А как насчет всех тех девушек, что были до меня?» — Витя, а кто… кто… — я начала было спрашивать про блондинку, но вовремя остановилась. Я не могла спросить. — Всё будет хорошо, — прошептал он, прижимая меня к себе. Я закрыла глаза, и, почувствовав, как он крепко обнимает меня, я знала, что сейчас всё будет иначе. Но как долго? Как долго эта иллюзия будет продолжаться? — Ты не думай о ней, — сказал он. — Она была всего лишь одним из моментов. — А я? — спросила я. — Я тоже буду одним из моментов? — Нет, — он посмотрел на меня, в его глазах зажглась искра, — ты… ты совсем другая. Я замерла, чувствуя, как его слова проникают глубоко внутрь. — Я… — Я не знала, что сказать. — Я просто боюсь, что… — Я замолчала. — Боишься, что я тебя снова брошу? — закончил за меня Витя. — Да, — призналась я, — боюсь. — Я никогда не брошу тебя, — сказал Витя убедительно. —А как же та, - я кивнула на дверь, - та, которая была в клубе? — Она была всего лишь временной. — ответил он так легко, словно она была чем-то пустым для него. Мне показалось это обидным на месте той девушки и неправильным. — А я? — Ты… — он сделал паузу, — ты… — он долго не говорил, — ты — вечность. Его слова заставили меня задуматься. Но я знала, что не смогу просто так поверить ему. — Давай просто насладимся моментом, — сказала я, надеясь на лучшее. — Давай, — ответил Витя, улыбаясь. Я понимала, что, возможно, я делаю огромную ошибку, но сейчас… Сейчас мне нужна была нежность и тепло.... Я проснулась от солнечного луча, который пробивался сквозь занавески. В комнате пахло кофе и сигаретами. Огляделась. Вити рядом не было. Сердце дрогнуло, я резко села. Что я наделала? Как я могла? Внезапно с балкона послышался кашель. Витя курил. Я выдохнула, облегчение прокатилось волной. Он зашел в комнату уже одетый, с сигаретой в руке.Лишь пресс видно — Доброе утро, — сказал он, улыбаясь. — Ты где-нибудь учишься? — вдруг спросила я. — Нууу, я зачислен в колледж по знакомым, могу не ходить, всё равно диплом дадут, — ответил Витя, пожав плечами. Меня охватило чувство отчаяния. «Вот он, мир, в котором мы живем. Мир, где все решается не знаниями, а связями...» — А мне надо было сегодня сдавать долги, иначе меня отчислят, — произнесла я холодно, отстранённо. — Ну хочешь, я знакомым пошлю, и тебя никто не отчислит, ты только скажи. — У тебя всё так просто... Плевать я хотела уже на этот колледж. Это не моё. — Я встала, одеваясь. — А что тебе моё? — спросил Витя. — Юриспруденция... — ответила я, задумавшись. — Наверное, это то, что меня действительно привлекает. Я вспомнила все унижения, все страхи, все свои горести. И я думала, что юриспруденция — это то, что мне нужно. — Лучше пусть на моё место попадёт человек, который действительно хочет быть юристом, — продолжала я, не отрывая взгляда от окна, где снег уже стих. Витя пожал плечами, его выражение лица было нечитаемым. — Ну как хочешь, — произнес он и вышел из комнаты. Я осталась одна. Перед мной открывалась новая дорога, и я не знала, что меня ждет.