В любви и ненависти мы утопаем

Люциус вернулся через полтора часа, весь взмыленный и дёрганный. Обычно идеально уложенные волосы были взлохмачены, а глаза лихорадочно бегали. Селина заметила его подрагивающие руки, которые дядя тут же спрятал под мантией. Драко и Селина всё это время ждали его в домашней гостиной, предназначенной исключительно для членов семьи. Здесь чета Малфоев с племянницей справляли праздники в кругу семьи после пышных банкетов и приёмов. Драко нервно метался по гостиной, безрезультатно пытаясь выведать у кузины, что произошло, но каждый раз натыкался на отказ. Селина не знала, как объяснить всё брату, не раскрыв при этом правду о возвращении Тёмного Лорда. Ей казалось, что об этом должен рассказать сыну сам Люциус. Но он постоянно откладывал этот разговор и в итоге дотянул до Чемпионата. Когда Малфой-старший появился в гостиной, с силой раскрыв двери, так, что те шумно ударились о стены, кузены синхронно вздрогнули и обернулись. – В мой кабинет, – скомандовал мужчина, глядя прямо в глаза сыну. Драко заторможено кивнул и последовал за отцом. Селина неловко поднялась с кресла и хотела пойти за ними, но строгий голос дяди её остановил. – Нет, Селина. Ты иди в свою комнату. Лестрейндж повиновалась приказу дяди и ещё час просидела в своей комнате, не решаясь лечь спать несмотря на позднее время и дикую усталость. Она знала, что после разговора с отцом Драко непременно придёт к ней. Кузен зашёл тихо и незаметно. Селина, сидящая спиной к двери за кофейным столиком, смотрела в окно, безрезультатно вглядываясь в темень на улице, и нервно кусала губы. Девушка заметила постороннее присутствие в её комнате только тогда, когда на её плечи опустились тонкие пальцы брата. Лестрейндж вздрогнула и откинула голову назад, упарившись макушкой в живот Драко. Он выглядел растерянно, если не сказать потерянно. – Ты рада? Селина не секунды не раздумывала над ответом на вопрос брата. – Да. – Почему? – Когда Тёмный Лорд вернётся, он вызволит моих родителей из Азкабана. Я наконец-то их увижу. Спустя столько лет! – немного раздражённо произнесла девушка, недовольная недогадливостью и заторможенностью кузена. Драко кивнул и, обойдя девушку, сел на стул напротив Селины. – А ты? Ты рад? Драко медлил с ответом. Он повернул голову в сторону окна и уставился в него, как до этого туда смотрела Лестрейндж. – С одной стороны я рад, что ты воссоединишься с родителями. Рад, что чистокровные волшебники вернут себе былое величие, то, что наше по праву… Но с другой стороны… – Что с другой стороны? – спросила девушка, когда молчание Драко затянулось. – Начнётся война. Голос парня ощутимо дрогнул. Селина почувствовала, как по спине пробежали неприятные мурашки от слова, которым последние четырнадцать лет пугали всех детей в магическом мире. И тем не менее, она не отступилась от своих слов и убеждений. – Если война – это цена за воссоединение с родителями, то я готова её заплатить. Эта фраза придала ей уверенность и как будто вдохнула в неё силу. Всё верно. Неважно, что случиться после возвращения Тёмного Лорда, важно то, что она будет вместе со своими родителями.

***

Бартемиус пришёл поздно вечером. Люциус с Нарциссой были на приёме у одного из членов Визенгамота и должны были вернуться далеко за полночь. Драко весь день упражнялся в квиддиче с друзьями и сильно устал, поэтому, проводив гостей, сразу же завалился спать. Селина, забравшись на кресло с ногами, читала в Малой библиотеке, когда рядом с ней с хлопком появилась Кирти и пропищала о нежданном госте. Девушка переместилась вместе с домовичкой к Краучу, чтобы поприветствовать его и провести во всё ту же библиотеку. Вечер был на удивление холодным и ветреным, в отличие от первой солнечной половины дня. Барти тихо шмыгал носом и незаметно растирал побелевшие пальцы. Селина, заметив это, сказала Кирти принести чай. Крауч благодарно кивнул и плюхнулся в мягкое кресло. Девушка опустилась на кресло напротив, с интересом рассматривая гостя. Он был всё таким же худым и нервным, а круги под глазами явно не планировали исчезать. Растрёпанные светлые волосы стали короче и теперь едва достигали плеч, появилась щетина и пара царапин на правой скуле. Крауч-младший вызывал в девушке неподдельный интерес. После их первой встречи она покопалась в газетах начала восьмидесятых годов, чтобы побольше разузнать о нём. В газетах о нём писали много, но в основном не по существу. Единственное, что девушка узнала о его деятельности в рядах Пожирателей, это пытки Лонгботтомов. В остальном журналисты лишь обсасывали сенсационный суд над последователями Тёмного Лорда, на котором и вскрылась связь сына председателя суда с Пожирателями, и публичное отречение Крауча-старшего от Бартемиуса. Не найдя больше полезной информации, Лестрейндж расспросила Люциуса. Дядя тоже не сильно помог. От него девушка узнала, что Барти не был частым участником рейдов Пожирателей и больше действовал скрытно. Например, поставлял информацию из Министерства, так как получил должность в Отделе магического правопорядка сразу же после выпуска из Хогвартса. Распространённая практика среди детей высокопоставленных работников министерства, однако в случае Бартемиуса Крауча-младшего, это было заслуженно. Девушка раньше видела его имя в списке студентов, сдавших на отлично все двенадцать СОВ и ЖАБА. Также Люциус подтвердил предположения Селины о способностях Барти. Оказывается, на тренировочных спаррингах Бартемиус блистал, раскидывая всех кроме Долохова и мамы Селины. Снейпа он побеждал через раз. Люциус рассказал, что среди Пожирателей даже делали ставки на их бои. – Я похитил Грюма. Селина в шоке уставилась на собеседника, не в силах осмыслить услышанное. – Аластора Грюма? Легенду Управления мракоборцев? Самого яростного борца Министерства, поймавшего большую часть Пожирателей, которые теперь отбывают срок в Азкабане? Человека, который поймал её родителей. – Да, – криво усмехнувшись, ответил Бартемиус. Селина по-новому взглянула на Крауча. Она знала, что он силён, но думала, что годы в Азкабане, а после и в заключении дома под Империусом, сказались на его способностях. Вот уж правда говорят, талант не пропьёшь. Вдруг в дверь постучали и за ней раздался тоненький голосок домовички, оповещающий о том, что та принесла чай. Селина разрешила ей войти, и Кирти, отворив дверь, вкатила в комнату передвижной столик с сервизом. Мужчина и девушкой подождали, пока домовичка разложит всё на кофейном столике перед ними и разольёт чай в чашки, и продолжили разговор только когда за Кирти хлопнула дверь. – Как? – поддавшись вперёд, с живым интересом спросила Селина. Крауч расправил плечи, сев ровнее. На лице его читалось неподдельное удовольствие от восхищения девушки. – Я следил за ним неделю, изучал его быт и круг общения. А также дожидался момента, когда он будет наиболее уязвим. Несколько дней назад Грюм изрядно напился, он и до этого часто прикладывался к бутылке, но в тот день решил довести себя до беспамятства, – Бартемиус скривился. – Тогда-то я и решил действовать. Я зашёл в его дом почти беспрепятственно, снял защиту всего за пару минут. Старый пьянчуга давно её не обновлял, и та ослабла, а я в свою очередь всегда был хорош в чарах и рунах. Грюм валялся в старом потрёпанном кресле, в полубреде бормоча себе что-то под нос. К тому времени он вылакал две бутылки спиртного, но всё же кое-как сумел выхватить палочку и швырнуть в меня пару режущих заклятий. Но это его не спасло. Селина злорадно ухмыльнулась. Вскрывшиеся нелицеприятные подробности жизни ненавистного ей мракоборца вызывали в ней жгучую смесь эмоций. Она испытывала отвращение от понимания того, что этот жалкий никому не нужный калека в отставке был тем, кто сумел поймать её родителей, одних из самых искусных и сильных тёмных магов в рядах Пожирателей, и вместе с тем она определённо чувствовала радость и воодушевление от того, что Грюм наконец-то получил по заслугам. Селина не сомневалась, что в плену мракоборца ждали несколько часов пыток. – Позавчера я напоил его зельем Правды и всё это время узнавал его привычки и повадки, – продолжил рассказ Крауч. – Оборотное зелье будет готово как раз к началу учёбы. Я сварил его примерно на полгода, позже придётся сварить ещё партию. Только сейчас Селина поняла, что Аластора Грюма пригласили на должность преподавателя ЗОТИ в этом году. Вот почему Барти его похитил. Это означало, что девушка будет видеть пусть и не настоящего, но ненавистного ей мракоборца практически каждый день. Хотя осознание того, что это её союзник под личиной врага явно будет её успокаивать. Девушка не хотела даже представлять расклад, при котором весь этот год один из основных предметов вёл реальный Аластор Грюм. Скорее всего она не вытерпела бы и пару недель. Действовать в открытую она конечно же не стала бы, зато попыталась бы отравить ему еду или подкинуть какой-нибудь проклятый предмет. – Почему вы не взяли зелье у дяди? – удивилась Селина. – Или из запасов вашего отца? Бартемиус стушевался. Он отвёл глаза в сторону, а плечи его заметно опустились. – Я не мог появляться в родовом поместье, чтобы не привлекать к себе внимание. Когда я взял отца под контроль и сбежал, то сильно наследил там. Наш дом находится под надзором у мракоборцев уже лет двадцать, отец всегда был слишком помешан на безопасности, особенно когда был Главой Отдела магического правопорядка. Они засекли мощные всплески магии, когда мы дрались, и отправили отряд для проверки. Я еле успел уйти и приказать отцу ответить им, что всё в порядке и это просто он решил поупражняться в боевых чарах. Но ему не до конца поверили и усилили слежку за домом. Думаю, через пару недель они всё же успокоятся, а через какое-то время чтобы не вызывать подозрений я прикажу отцу отказаться от защиты мракоборцев. – Тогда почему вы не попросили зелье у дяди Люциуса? – повторила вопрос Лестрейндж. Крауч поморщился. – Мы с твоим дядей не особо ладим. – Я заметила, – усмехнулась Селина. – Это из-за того, что он не искал Тёмного Лорда? Барти кивнул, в его глазах зажёгся яростный огонёк. – В его оправдание могу сказать, что дядя действительно считал, что Тёмный Лорд погиб в ту ночь. – Всё равно! – Крауч вцепился пальцами в подлокотники и поддался корпусов вперёд. – Он должен был! Должен был искать! Хотя бы намёк на то, что Тёмный Лорд жив, что он может вернуться! Некогда красивые черты лица мужчины снова исказились в безумной гримасе. Селина приложила все усилия, чтобы остаться в том же положении, хотя первой её мыслью было отпрянуть и вжаться в спинку кресла. – Тогда как вы смогли сварить зелье? – поспешно произнесла Лестрейндж, стремясь отвлечь Бартемиуса. – Многие ингредиенты, входящие в его состав, очень дорогие. Селина видела только один выход, если только Крауч не прихватил из дома кругленькую сумму, что было маловероятно, так как по рассказу мужчины, ему явно было не денег при побеге из дома. Реакция Барти подтвердила догадку Селины. На его скулах ярко расцвёл румянец, а ноздри начали широко раскрываться, когда он шумно вдыхал воздух. Барти украл ингредиенты. И для него, как для аристократа, это было постыдным поступком. – Но, что более важно, как вы заставите Кубок выбрать Поттера в качестве чемпиона? – Селина решила перевести тему, чтобы не смущать Крауча. – Я прочитала правила проведения прошлых Турниров. Каждого чемпиона выбирает Кубок, а не школа, от которой вызывается участвовать ученик. – Конфундус, – просто ответил Барти, пожав плечами. – Мощный Конфундус. Это вполне мне по силам. Я заставлю Кубок забыть о том, что в турнире принимает участие только три школы, и брошу имя Поттера от несуществующей четвёртой школы. А так как больше участников оттуда не будет, Кубку ничего не останется кроме, как выбрать его чемпионом. Девушка задумчиво кивнула. Если мужчина так уверен в том, что он в силах одурачить такой магический артефакт, как Кубок Трёх Волшебников, то она ему верит. Девушка уже убедилась, что Бартемиус Крауч-младший действительно сильный волшебник. – Есть ещё кое-что, – Крауч залез во внутренний нагрудный карман своего плаща. – Вот. Держи. Мужчина протянул Селине тёмно-коричневый слегка потрёпанный ежедневник. Лестрейндж взяла его и с удивлением покрутила в руках. – Попробуй догадаться, что это, – усмехнулся Бартемиус, откинувшись на спинку кресла. Лестрейндж заинтересованно прищурилась. Вызовы она любила. Девушка положила ежедневник на колени и достала палочку. Применив Опознавательные чары, она стала сканировать тетрадь. – Здесь точно есть привязка к ещё одному объекту, – начала девушка. – Скорее всего к такой же тетради. И нить тянется к вам, значит она сейчас у вас. Барти довольно кивнул и похлопал себя по груди. Видимо, вторая тетрадь тоже находилась в его внутреннем кармане. Селина раскрыла тетрадь и провела палочкой над пустыми страницами. – Исчезающие чары, – спустя несколько секунд определила она. – Предполагаю, это средство связи. То, что написано в одной тетради, появляется в другой. А после окончания диалога написанное исчезает. – Именно! – воскликнул Барти. Мужнина смазано дёрнулся. Глаза его лихорадочно засияли, а губы, растянувшиеся в жуткой кривой улыбке, мелко дрожали. Годы под империусом не пожалели Крауча. Разум его уже был тронут безумием, и это сказывалось на его поведении и внешнем виде. Селина ещё не привыкла к его всплескам эмоций, которые несколько лет покоились в глубине мужчины, не имея возможности пробиться сквозь постоянный контроль разума. – В Хогвартсе будем встречаться в подземельях или в Выручай-комнате, чтобы нас не видели вместе. Но если вдруг нам понадобится срочно связаться, будем использовать тетрадь, – объяснил Бартемиус. – Также иногда я буду оставлять тебя на отработки. – На отработки? – удивлённо переспросила девушка. – Мне их ни разу не назначали. Я никогда не отставала по программе и не нарушала порядок в аудитории. Не будет ли странно, если начну это делать сейчас? – Почему бы и нет, если это предмет, который ведёт человек, поймавший твоих родителей, чем поспособствовал их заключению в Азкабан? Лестрейндж понятливо кивнула. – Ну конечно, – она хитро улыбнулась. – Я могла бы игнорировать ваши задания и отпускать колкости. Тогда естественно у вас будет полное право оставить меня после занятий. Крауч усмехнулся и отсалютовал ей чайной чашкой, после того как сделал глоток. Селина повторила его жест. Они точно сработаются.

***

Селина поморщилась от громкого гудка поезда. На Кинг-Кросс как всегда было шумно и многолюдно. Слева худощавая бледная женщина с глазами навыкате никак не могла отпустить своего сына, постоянно поправляя ему рубашку, уточная, всё ли тот взял, и каждые секунд десять душа в объятиях. Мальчик наконец-то сумел вырваться из цепких рук родительницы и побежал к поезду, прокричав прощание через плечо. Женщина порывалась кинуться за ним, но была остановлена мужем. Она тихо шмыгнула носом и промочила влажные глаза услужливо подданным ей платком. Селина скривилась и попыталась проигнорировать больно кольнувшее сердце. «Уж лучше вообще без матери, чем с такой гиперопекающей», – подумала девушка и отвернулась. Нарцисса тихо переговаривалась с Драко, точно также поправляя ему воротник рубашка, как та женщина, но делала это гораздо спокойнее и степенее. Лестрейндж закусила губу и скомкала рукой подол юбки. – Селина, – позвал её Люциус. – Удачи тебе в этом году. Хорошо учись и зарабатывай баллы для факультета. Девушка посмотрела на дядю, и тот раскрыл руки для объятий. Ведьма сделала шаг вперёд и улыбнулась, почувствовав тяжесть рук на своих плечах и лопатках. Она слегка приобняла мужчину в ответ и зарылась лицом в его мантию. От Малфоя пахло чем-то древесным и терпким. Селина любила этот запах. В детстве она часто вдыхала его, когда обнимала дядю или сидела рядом с ним, прислонившись к его плечу и слушая, как тот читает вслух. По мере взросления таких моментов становилось всё меньше и меньше. Излишняя тактильность считалась дурным тоном, непозволительным для леди её происхождения. Теперь Люциус обнимал девушку только провожая и встречая на вокзале, а также по большим праздникам. Лестрейндж любила эти моменты, бережно храня каждый в своей памяти. Иногда она размышляла, какими бы были объятия её отца, как бы от него пахло, ощущала бы она их так же, как объятия дяди. Девушка пыталась достать эти воспоминания, но это было бесполезно. Она была слишком маленькой, чтобы помнить об этом. Омут памяти тоже не помогал, всё было размытым и нечётким. – Будь осторожна, – ухо девушки обжёг шёпот дяди. – Постарайся выполнить задание, но в первую очередь думай о себе. Мужчина ослабил хватку, и девушка выскользнула из его объятий, сделав шажок назад. Между бровей Люциуса появилось пара глубоких складок. В его взгляде Селина прочитала тревогу. – Поняла. Спасибо, дядя, – улыбнулась она. Люциус кивнул и отступил, повернувшись к сыну. К Селине же подошла Нарцисса. – Селина, береги себя, – тётя взяла её руки в свои. – Это твой предпоследний год учёбы. Усердно учись, но и об отдыхе не забывай. Веселись с друзьями, как только выдастся свободное время. Нарцисса тепло улыбнулась и порывисто обняла племянницу. Кладя руки на спину тёти, Селина поняла, что Люциус так ничего и не рассказал жене. До этого она была не уверена, но не решалась спросить у дяди напрямую. Но сейчас всё стало очевидно. Из них четверых, о возвращении Тёмного Лорда не знала только Нарцисса. Лестрейндж тихонько хмыкнула. Это не было проявлением недоверия со стороны Люциуса. Наоборот, он защищал жену и не хотел её тревожить. – А дядя, наоборот, всю последнюю неделю говорил мне отложить гулянки и заняться учёбой, – насмешливо хмыкнула девушка, когда отстранилась. – Не слушай его, – заговорчески зашептала Нарцисса. – Он сам не следовал своему совету, когда учился в Хогвартсе. Селина прыснула. Тётя, улыбнувшись, приложила палец к губам, но вскоре посерезнела, снова превратившись в степенную и безупречную Нарциссу Малфой. – Пойдём, Селина, – тронул её за плечо кузен, закончивший разговор с отцом. – До свидания, отец, матушка. – До свидания, – кивнула им Лестрейндж и последовала за Драко. Малфой пробивался сквозь толпу, держа Селину за руку, чтобы не потеряться в толкучке. Дойдя до поезда, он лихо забрался по лесенке сам и подал руку кузине, помогая ей подняться. – В каком купе вы договорились встретиться? – спросил Драко, имея ввиду друзей Селины. – В тридцать девятом. А ты? – В тридцать втором. – Отлично. Нам по пути. Пробираясь по поезду между снующими туда-сюда людьми, Селина заметила знакомую блондинистую макушку вдалеке. Амос Робардс, увидевший подругу, махнул рукой и показал на купе, рядом с которым он стоял. Селина же показала на брата и его купе, до которого они успели дойти. Амос кивнул и скрылся за дверью. Драко между тем отошёл в сторону, позволяя Селине зайти первой, и шагнул в купе за ней. Там уже сидели Винсент, Грегори и Блейз, бурно обсуждая Чемпионат. Селина чуть не фыркнула. Чемпионат закончился неделю назад, за это время парни виделись раза два, но у них до сих пор один квиддич на уме. – Привет, мальчики, – поздоровалась Лестрейндж. Четверокурсники ответили ей на приветствие, и пододвинулись друг к другу поближе, освобождая место для Драко и Селины. – Не стоит, я пойду к своим. – Оставайся, пока поезд не тронулся, – предложил Малфой, обмениваясь с друзьями рукопожатиями. – Сейчас все толпятся в коридоре и ищут места. Пойдёшь, когда все рассядутся. – Хорошо, – легко согласилась Селина, присаживаясь рядом с братом. Кребб с Гойлом, оказавшиеся напротив девушки, отвели взгляды. Грегори сразу же уставился в окно, а Винсент смотрел то на дверь, то на потолок, и наконец остановился на созерцании своих ботинок. Лестрейндж не первый раз замечала, как они краснели и терялись в её присутствии, а Драко пару раз с большим недовольством рассказывал ей, как те обсуждали Селину, соревнуясь, кто подберёт больше эпитетов в описании её красоты. Её однокурсница с Ровейнкло и хорошая приятельница Кристин Уордфилд как-то обмолвилась, что друзья её младшего брата тоже обсуждают Кристин в таком ключе. Подростковая влюблённость в старших сестёр своих друзей забавляла Селину. Она даже могла нарочно уделить побольше внимания одному из мальчишек, наслаждаясь его растерянным видом и недовольным сопением Драко. – А где Милисента и Пэнси? – спросила Селина. – Они решили ехать с другими девочками, – ответил Блейз. – Нам же лучше, – фыркнул Драко, сложив руки на груди. – Больше места, да ещё и глупых разговоров не будет. – Ах вот как, – возмутилась Селина. – Может мне всё же стоит уйти, чтобы не утомлять вас своими глупыми разговорами? Драко мгновенно растерял весь свой напыщенный вид и растерянно посмотрел на кузину. – Нет, я не это имел ввиду… – Селина, а какие задания будут на четвёртом курсе по Древним рунам? – вовремя перевёл тему Блейз. Лестрейндж решила не продолжать перепалку и схватилась за вопрос Забини. Её рассказ закончился как раз, когда поезд тронулся, и девушка решила идти к своим. Попрощавшись со всеми и кинув напоследок укоризненный взгляд на кузена, который тут же ещё раз извинился, Селина вышла из купе четверокурсников. – Привет, Селина, – раздался сзади неё знакомый голос, когда девушка закрывала за собой дверь. Лестрейндж вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стоял запыхавшийся Теодор. Видимо, он успел на поезд в последний момент. Насколько Селина знала, у миссис Нотт в последнее время сильно подорвалось здоровье, и мистер Нотт с сыном часто сопровождали её на процедуры в Больницу св. Мунго, а на зимних каникулах планировали съездить на лечение на побережье Балтийского моря. Возможно, Тео так припозднился потому, что опять был в больнице с матерью. – Напугал, – беззлобно пожурила его девушка. – Как себя чувствует миссис Нотт? – Ей лучше, – натянуто улыбнулся Тео. – Передавай ей мои искренние пожелания скорейшего выздоровления. И хорошей поездки тебе, Теодор. – Спасибо. И тебе. Селина кивнула и развернувшись, пошла дальше по вагону к купе, которое заняли её друзья. Подойдя ближе к искомому купе, через стекло в верхней части двери, неприкрытой заслонкой, Лестрейндж увидела своих подруг, Ариадну Булстроуд и Элизабет Пратт. Они тоже заметили её и весело помахали рукой. – Наконец-то! Почему так долго? – воскликнул Амос, как только Селина вошла в купе. – У меня такие новости, но я не мог их рассказать без тебя! Садись скорее. Парень немного подвинулся, чтобы Лестрейндж могла сесть рядом с ним. – Ничего себе, – хмыкнула Лестрейндж. – Интригующе. Амос Робардс, сын заместителя главы Управления мракоборцев. Красивый высокий сероглазый блондин с античным носом и ямочками на щеках заставлял сердце многих девушек биться чаще. Селина с Адиадной и Лиззи уже устали считать сколько девушек с их курса, а также с курсов помладше и постарше призналось ему в любви. Что удивительно Амос, как один из главных дамских угодников Хогвартса, к своим подругам никогда не оказывал романтических знаков внимания, объясняя это тем, что настолько сдружился с ними с первого курса, что начал воспринимать их как сестёр. Ровно насколько его отец был суров и нелюдим, настолько Амос был дружелюбен и весел. У них с отцом вообще было мало чего общего, кроме цвета глаз. Особенно разным у них было мнение с кем Амосу следует общаться, а с кем нет. И если к Ариадне и Элизабет у Гавейна Робардса вопросов не было, то к Селине их была уйма. Как высокопоставленный мракоборец, мистер Робардс не мог принять дружбу своего сына с дочерью Пожирателей Смерти, с которыми в своё время он сражался и не раз. Селина вначале тоже не хотела иметь ничего общего с сыном мракоборца, но у Амоса было другое мнение на этот счёт. Открытый миру и не делящий всё на чёрное и белое Амос ещё на распределении заметил Селину и вознамерился во чтобы то ни стало с ней подружиться. И к концу первого курса всё же добился этого. Лестрейндж до сих пор не до конца осознавала, что именно её подкупило. Нескончаемый оптимизм Амоса вкупе с его неумолимым дружелюбием, несмотря на грубость с её стороны, или то, что Робардс всегда давал ей списать задания по Травологии, на которую девушка часто забивала, отдавая предпочтение другим предметам. – Потом обниметесь, – нетерпеливо протараторил парень, когда увидел, как девочки хотят обняться. – У меня такие новости! – Никакая новость не стоит того, чтобы мы не обнялись, – недовольно стрельнула глазами в Амоса Элизабет прежде чем с визгом накинуться на Селину с объятиями. Следом настала очередь Ариадны, та делала это намного спокойнее, но дольше, из-за чего со стороны Робардса послышались приглушённые ворчания. Селина усмехнулась в плечо подруги и мягко отстранилась. Дэррику Эштону, сидевшему рядом с Амосом у окна, девушка просто махнула рукой и сказала «привет», на что парень ответил тем же. Он был новеньким в их компании, Селина и другие начали с ним близко общаться только с середины прошлого курса. В устоявшийся квартет его притащил Амос. Он, как когда-то это было с Селиной, внезапно воспылал стремлением подружиться с тихим пареньком Дэрриком, постоянно утыкающимся в книги при любом удобном и неудобном случае. Как, впрочем, и сейчас. Селина не то чтобы недолюбливала Эштона, наоборот, она часто беседовала с ним по учёбе и считала очень умным и способным магом, но всё упиралось в то, что с Дэрриком поговорить можно было только по учёбе. В остальных случаях, когда друзья обсуждали что-то другое, идя по коридорам Хогвартса или сидя в гостиной Слизерина, парень либо читал, либо находился в прострации, лишь иногда открывая рот и только когда к нему непосредственно обращались. Лестрейндж знала, что наедине с Амосом Эштон был разговорчивее, видела их издалека за беседой, когда сама общалась с другими ребятами. У Дэррика даже возникало на лице выражение похожее на интерес, несмотря на то, что общались они явно не по учёбе, с Амосом было невозможно говорить об учёбе. Селина предполагала, что, находясь в компании девушек, Дэррик попросту стеснялся и поэтому был таким тихим. – Ну рассказывай уже, – сказала Селина, опускаясь на сидение рядом с Амосом, который с видом высшей степени оскорблённости сложил руки на груди и вскинул голову вверх, отвернувшись от девушек. – И почему эту новость надо рассказать именно при мне? Амос не смог долго изображать обиду. Его серые глаза зажглись знакомым Селине огоньком, тем самым который всегда появлялся, когда Амос слушал или рассказывал всякие сплетни из школы или с работы его отца. Амос был живым доказательством, что парни тоже могли быть теми ещё сплетницами, и мог побороться за звание главного сплетника Хогвартса даже с сёстрами Патил и Лавандой Браун с Гриффиндора. Занимавшая это почётное звание Натали Говард с Хаффлпаффа выпустилась в прошлом году, но её дело продолжало жить. – Потому что ты точно захочешь узнать что-нибудь про Аластора Грюма, – хитро прищурившись, протянул Амос. Селина смогла сдержаться и не вздрогнуть от знакомого имени. Сердце пугливо забилось в грудной клетке. Девушка понимала, что Амос ничего не знает про то, что Грюм сейчас находится в плену беглого преступника Бартемиуса Крауча-младшего, который под личиной старого мракоборца будет преподавать им ЗОТИ этот год. Но несмотря на это понимание, тревога накрыла Селину с головой. Только сейчас она поняла, что это чувство будет преследовать её весь шестой курс. – И что же там с Грюмом? – Селина как обычно, когда они говорили о Легенде Управления мракоборцев, вложила в голос максимум неприязни и скривилась. – Помните о случившемся на Чемпионате мира по квиддичу? Все встрепенулись. Даже Эштон отложил книгу и заинтересовано посмотрел на Амоса. – Конечно, помним! – фыркнула Лиззи. – Это был кошмар! Нам повезло, мы с семьёй успели уйти ещё до того, когда всё только началось. Говорят, что многих задело боевыми заклинаниями! Хорошо, что обошлось без летальных исходов. – У выпускника с Хаффлпаффа отец провёл неделю в Мунго, – добавила Ариадна. – Кажется, его задело Адским огнём. – Ужас! – воскликнула Элизабет, покачав головой. – Так что там с Грюмом? – настойчиво повторила Лестрейндж, смотря прямо на Амоса. Парень, довольный тем, что так заинтересовал подругу, растянул губы в широкой улыбке. – После сучившегося он пришёл в Управление мракоборцев и пытался пробраться в кабинет Скримджера, крича всякие оскорбления и матреясь. Мол Управление уже не то, не только не смогли предотвратить нападение, да ещё и не поймали ответственных за него. Его, конечно, успели скрутить и попытались привести в себя, но тот начал отбиваться с помощью магии. Скримджера в тот момент не было на месте, и к нему вышел мой отец, завёл в свой кабинет. Уж не знаю, что они там друг другу наговорили, отец не признаётся, но оба явно не остались довольны беседой. Мой старик ещё несколько дней был суровее обычного, а Грюма, как говорят, в тот день видели шатающимся по улицам пьяным. – И этот человек – некогда Легенда Управления мракоборцев? – фыркнула Ариадна. – Как жалко и низко. Правда, Селина? Лестрейндж заторможено кивнула. Она размышляла о том, что именно этот инцидент, по всей видимости, и привёл к тому, что Барти смог застать Грюма врасплох и похитить. Из того немного, что Селина знала об Аласторе Грюме, было то, что мракоборец в отставке был всегда начеку из-за развывшейся у него в последние годы паранойи. Он бы не стал напиваться особенно после произошедшего на Чемпионате, но подобный приём на бывшем месте работы и неприятная беседа с замом Скримджера должно быть выбила его из калеи. – Ты чего такая тихая? Я думал, тебя повеселит эта новость, – недоумённо смотря на подругу, спросил Амос. Парень тоже не питал к Грюму особой любви, но по другой причине, нежели Селина. Когда его отец ещё не занимал должность зама главы мракоборцев, а был обычным рядовым сотрудником, Грюм, будучи тогда на пике своей карьеры, был его старшим коллегой и в какой-то степени начальником. По рассказам Амоса, Грюм два раза писал на Гавейна Робардса рапорт, где рекомендовал того к увольнению. Дело в том, что мистер Робардс, как истинный выпускник Слизерина, метил на самые высокие посты и прибегал к не всегда честным методам для продвижения по карьерной лестнице. Грюм, видя это, в свою очередь, как истинный выпускник Гриффиндора, испытывал к таким методам отвращение и хотел избавиться от неприятного подчинённого. Но сам его уволить не мог, так как несмотря на то, что Арастор Грюм несомненно был не последней фигурой в Управлении мракоборцев, но солидной должности никогда не занимал из-за своего характера, нетерпимости к изворотливости и неспособности идти по головам ради амбиций. По иронии судьбы, именно эти качества и привели к увольнению Грюма. Грубый правдоборец не нашёл с начальством общего языка, а из-за своих постоянных выпадов в их сторону и критики в конце концов встал им поперёк горла. На его фоне спокойный, пусть и несколько угрюмый Гавейн Робардс, умеющий играть по правилам людей в больших кабинетах, выглядел куда приятнее. Грюм не забыл бывшего подчинённого, ставшего теперь вторым человеком в Управлении мракоборцев, и, когда встречался с коллегами, поливал того грязью. Всё это, конечно же, доходило до объекта сплетен, который по долгу положения не мог также рьяно отвечать на выпады Грюма, и вместо этого припоминал его «добрым словом» в кругу семьи. Отсюда Амос и знал подробности давней вражды отца и мракоборца в отставке. – Да-да, – немного невпопад ответила Селина. – Я просто в шоке. Амос подозрительно прищурился, но растерянный вид Лестрейндж убедил его в правдивости её слов. Робардс подхватил разговор девушек о случившемся на Чемпионате, Лиззи никак не могла успокоиться, понимая, как ей и её семье повезло уйти до начала атаки. Селина почувствовала на себе посторонний взгляд. Обернувшись на Дэррика, она увидела, что тот внимательно на неё смотрит. В голову девушке снова пробралась иррациональная мысль, что он всё знает. Вскоре Эштон вернул всё своё внимание книге, и тревога отпустила Селину. Это просто паранойя.

***

В Большом зале было, как всегда, шумно. Особенно в первый день. Распределение первокурсников уже закончилось, и директор возвестил о начале ужина. Лестрейндж лениво разрезала мясо, поглядывая в ту часть стола, где расселись младшекурсники. В этом году их факультет пополнился на пятнадцать студентов, что было довольно много для Слизерина. В прошлом году новичков было всего восемь. На других факультетах первокурсников было стабильно десять-пятнадцать человек. Селина из всех запомнила два имени, Малькольм Бэддок и Грэхам Пичард. Первого, из-за того, что Люциус рассматривал его старшего брата в качестве возможной партии для девушки, а второй был младшим братом Кларис Пичард, студентки на курс младше Селины, с которой Лестрейндж неплохо общалась. Внезапно ставший громче шум в зале заставил Селину отвлечься от своих мыслей и заозираться по сторонам. Дамблдор, стоявший на трибуне, призывал всех к спокойствию и тишине, но у него это не выходило. В итоге, старый волшебник добродушно улыбнулся и замолчал, ожидая, когда на зал опуститься тишина. – Да-а, – протянула Ариадна, сидящая слева от Селины. – Не повезло выпускникам. Последний год учёбы, экзамены на носу, а тут такое большое событие. Лестрейндж поняла, что директор рассказал ученикам о возобновлении Турнира Трёх Волшебников. – Хотя бы проводить его будут в нашей школе, – пожала плечами Лиззи. – Если бы пришлось ехать в другую страну, совсем бы тяжко было. Так весь настрой учиться собьётся. – Ну вы и зануды, – хмыкнул Амос. – У нас проводят Турнир Трёх Волшебников, а они недовольны. – Да довольны мы, довольны, – Пратт закатила глаза, и оттого слова её прозвучали не особенно убедительно. – Просто седьмой курс жалко. Тем временем гомон утих, и директор продолжил свою речь о Турнире. Но внезапный скрип открывающихся дверей снова прервал Дамблдора. Все начали оборачиваться назад, чтобы увидеть, кто же так сильно опоздал в первый день. Амос, привставший со своего места, чтобы получше разглядеть человека, тут же плюхнулся обратно и тихо выругался. Он ошеломлённо посмотрел на Селину, и та, нахмурившись, тоже приподнялась и вытянула шею, глазами ища новоприбывшего. Как она и ожидала, это был Грюм, а точнее Крауч под Оборотным зельем. Лестрейндж сжала челюсти и шумно выдохнула. Сейчас надо было показать друзьям, как она взбешена появлением мракоборца. Благо, играть практически не пришлось. В душе девушки бушевал пожар ненависти и злости. Сегодня она впервые вживую увидела этого человека. Пусть под его личиной скрывался её союзник, что Селина прекрасно помнила, но эмоции всё равно взяли над ней вверх. До этого она видела Аластора Грюма только на фотографиях в газетах, где его всячески хвалили и благодарили за поимки опасных преступников. Девушка и тогда испытывала не самые светлые эмоции, глядя на изображение изуродованного хмурого мракоборца, но сейчас они буквально бурлили в ней. Остальные слизеринцы тоже успели разглядеть мужчину и бросали жалостливые и настороженные взгляды на Селину и других детей Пожирателей. Ариадна мягко дотронулась до предплечья подруги и закусила губу, не найдя подходящих слов. Селина повернула голову направо и сразу же поймала взгляд семикурсника Касиуса Руквуда, сидящего ближе к концу стола. У Касиуса и так был острый ястребиный взгляд глубоко посаженных карих глаз, а сейчас им, казалось, можно было убивать. Но Селина видела, что гнев Руквуда направлен не на неё. Грюм участвовал в задержании отца Касиуса после суда, на котором Игорь Каркаров выторговал своё помилование, сдав нескольких товарищей. И Август Руквуд был в их числе. Как и Бартемиус Крауч-младший. Рядом с Касиусом сидел Бертрам Мальсибер, его лучший друг, чей отец также отбывал наказание в Азкабане. Бертрам не смотрел на Селину, он неотрывно следил за «Грюмом», идушим к столу преподавателей. Парень выглядел так, будто бы в любую секунду был готов вскочить и выхватить палочку, чтобы кинуть в спину мракоборцу убивающее заклинание. Селина отвернулась. – Ты как? – спросила Ариадна. – Нормально, – сухо ответила Селина, выискивая глазами тучную фигуру «Грюма». Сильно прихрамывая и опираясь на посох, мужчина тем не менее стремительно пронёсся между столами к кафедре, за которой стоял Дамблдор. Они пожали руки и судя по шевелящейся белой бороде директора, о чем-то быстро переговорили. Дамблдор сделал приглашающий жест в сторону преподавательского стола, и мракоборец, прохромав к нему, уселся на свободный стул рядом с директорским. Селина заметала, как вращающийся магический глаз мужчины вперился в Снейпа, сидящего с другой стороны стола. Профессор на это только сильнее нахмурился и отвернулся. – Прежде чем продолжить речь о предстоящем Турнире, я бы хотел представить вам нового преподавателя по Защите от Тёмных искусств, Аластора Грюма! Сказав это, Дамблдор радостно зааплодировал. Его хлопки подхватила едва ли четверть людей. Все были крайне поражены выбором нового профессора и просто удивлённо пялились на мужчину, которого такой «тёплый приём» ничуть не смутил. Стол Слизерина не аплодировал. – Ну а теперь, – как ни в чём не бывало продолжил директор. – Вернёмся к Турниру… Селина уже не слушала Дамблдора. Она внимательно смотрела на Крауча, который своим крутящимся глазом проходился по всему залу. Когда он дошёл до стола Гриффиндора, то замер. Лестрейндж не надо было переводить взгляд, чтобы понять на кого смотрит Барти. На Поттера. Следовало отдать должное выдержке Крауча. При всей своей фанатичной ненависти к врагам Тёмного Лорда, он не скривился и никак не показал свои настоящие эмоции. Вскоре глаз продолжил свой путь, ни на ком более не задерживаясь, до тех пор, пока не наткнулся на Селину. Девушка позволила себе поддержать зрительный контакт с «Грюмом» несколько секунд, а после отвернулась. Друзья напряжённо наблюдали за Лестрейндж, не решаясь сказать что-либо. – Кто-нибудь уже попросил у старшего курса конспекты по Рунам? – спросила Селина, через силу им улыбнувшись. Напряжение, повисшее в воздухе, тут же улетучилось. Лиззи первой присоединилась к обсуждению конспектов, а за ней подключились и остальные. Лестрейндж больше заторможено кивала и изображала заинтересованность в разговоре, чем действительно слушала ребят. Она почему-то дико устала за сегодняшний день. А ещё поняла, что этот год её будут беспокоить две вещи. Паранойя из-за боязни раскрытия их с Барти плана. И то, как она будет взаимодействовать со своим сообщником, пока он находится под личиной самого ненавистного ей человека.