Инстинкт

— Сатору-сама сегодня не приехал? — слегка удивлённо спросила Кейко-сан. Кейко-сан, насколько понял Сугуру, вообще мало чему удивлялась. А если и удивлялась, то именно что слегка. Впрочем, не только удивлялась: её эмоции все выражались спокойно и несколько отстранённо, а оттого и взаимодействие женщины с миром было несколько слабым. Живя здесь всю свою жизнь, от рождения до сего момента, Кейко-сан ни разу не покидала поместье Годжо. Узнать об этом было нетрудно, но немного шокирующе. Возможно, именно поэтому она была такой, какой и была. Мало что могло заинтересовать её, мало что могло вызвать удивление, мало что могло привлечь внимание, потому что в клане Годжо было тихо, спокойно и так умиротворённо, что никакие внешние проблемы не казались проблемами или тем, на что стоило бы обратить внимание. Да и внутренние тоже. На каждый приезд своего сына она реагировала точно так же, как и прямо сейчас на то, что он не приехал. — У Сатору возникли кое-какие дела, — спокойно ответил Сугуру, слегка виновато улыбаясь. Он понятия не имел, расстроена ли Кейко-сан, что Сатору не приехал; или рада; или ей вообще всё равно. Он ставил на последнее — женщину не интересовало в мире вообще ничего. Она не занималась никакими делами целыми днями, и на её месте Сугуру бы уже давно сошёл с ума от безделья; но, словно специально именно для подобных ситуаций, в клане Годжо многие люди целыми днями возносили молитвы. Кейко-сан была ответственна именно за это. Она подготавливала храм, святила воду, стояла на коленях у статуи их Бога ещё до рассвета и оставалась там ещё долгое время после заката. Слушала соклановцев и молилась Богу от их имени, прося ещё одного спокойного дня, как вчера, позавчера и многие дни до этого. Если же дни случались неспокойными, то она благодарила Бога за доставленный опыт и клялась вытерпеть любые испытания, посланные им специально для неё, для их клана и для всех остальных людей — пусть и невежественных, но также поклоняющихся Богу клана Годжо. Сам Сугуру, к счастью, поклонялся этому Богу всего лишь час в день. Это было обязательно с понедельника по пятницу — не столько обязательно из-за того, что он не может отказаться, сколько из-за собственных чувств вежливости и приличия, — но в субботу и воскресенье, когда Сатору был здесь, его никогда не приглашали, считая это более правильным действом. Но в эти выходные Сатору не приедет. Точнее, он должен был приехать в пятницу, то есть вчера вечером, но он позвонил и сказал, что в этот раз не сможет, потому что у него «наметилось одно дело», которым нужно срочно заняться, так что… Так что, видимо, в эти выходные Сугуру придётся потратить ещё два часа своей жизни на то, чтобы, сидя на коленях, возносить молитвы. Личное мнение Сугуру о богах явно не сходилось ни с кем из здешних; впрочем, даже если и так, то это всё равно не имело значения. Некоторые в клане явно не верили конкретно в богов, но всё равно возносили молитвы, потому что верили, как бы парадоксально это ни звучало. Ну, не то чтобы у них не было причин не верить. И не то чтобы Гето настолько интересовался конкретно этой темой. Чуть больше его интересовало, что именно случилось, что Сатору не смог приехать. На данный момент, насколько он понял, идёт как раз спад проклятий, а потому у него должно было быть больше свободного времени, а не меньше. Более того, говоря о своём странном деле, Годжо звучал более чем странно — совершенно не подозрительно. Впрочем, даже это интересовало Сугуру постольку-поскольку. — Я думала, что, возможно, он навестит вас сегодня утром, — чуть более задумчиво сказала Кейко-сан. Сугуру на это оставалось лишь пожать плечами, всё ещё сохраняя вежливую, немного виноватую улыбку на лице, словно это он был виноват в том, что Сатору не приехал. Хотя в этом совершенно точно не было его вины. — В таком случае, не хотите ли присоединиться со мной к послеобеденной молитве? Как он и думал — Кейко-сан снова звала его в храм. — С радостью составлю вам компанию, — спокойно ответил он, давя в груди усталый вздох. В какой-то мере было даже нетрудно просидеть на удобном татами один час; к счастью, из-за беременности ему было разрешено менять позу в своё удовольствие, к тому же слишком долго сидеть на коленях ему также не разрешалось, а потому и можно было уделить этому занятию лишь час. Несомненным плюсом также шло то, что Кейко-сан никогда не настаивала слишком сильно. А ещё это являлось, пожалуй, их самой главной причиной взаимодействия. — Благодарю вас, Гето-сан, — женщина сделала церемониальный благодарный поклон с той же спокойной улыбкой. Сугуру вместо ответа положил ладонь на живот. Тот на данный момент оставался плоским, но уже не плоским-плоским, а скорее плоский-полный. Плод был маленький, но он был и уже чувствовался, и, как говорили всё те же врачи, рост каждого плода является делом уникальным и ничего критического нет. Потому и ставили прогнозы на шестой месяц беременности, мол, уж тогда-то точно захочется вернуть телу былую лёгкость движений. После полученного ответа Кейко-сан не задержалась надолго — у неё были многочисленные дела в храме, куда она и направилась. Однако стоило лишь ему побыть минуту в тишине, как с той стороны сёдзи вновь постучались. Это был один-единственный стук, скорее уведомление о госте, чем разрешение войти внутрь — и гость этот разрешения и не спрашивал, открывая створки сразу же, не давая звуку рассеяться в воздухе. — Ямато-сама, — улыбнулся Сугуру, не меняя позы ещё с прихода Кейко-сан. — Рад вас видеть. Пожилая женщина привычно смерила его взглядом и кивнула вместо приветствия. Она вошла внутрь и плавно села напротив. Её внимательные глаза остались равнодушны к остальной части комнаты Сатору, но мельком посмотрели на чашку, что осталась после прихода матери Сатору. — Вижу, Кейко-сан в этот раз меня опередила, — сделала вывод нынешняя глава клана Годжо. По какой-то причине женщины никогда не приходили вместе и довольно часто разминались с друг другом буквально на минуту. Если первой приходила Кейко-сан, то буквально через минуту можно было ожидать Ямато-сама. Если же первой приходила Ямато-сама, то через пять-десять минут можно было готовиться к приходу Кейко-сан. Это никак не могло быть случайностью — возможно, первый, второй или даже третий раз поверить в такое ещё можно. Но не на протяжении нескольких месяцев, когда женщины буквально ни разу не сталкивались с друг другом нигде, кроме как во время приёма пищи — и то лишь тогда, когда сам Сугуру изредка, из приличий, соглашался разделить это время с ними двумя. Всё же каждый раз отказываться было бы весьма невежливо. — Кейко-сан спрашивала меня о планах на ближайшие дни, — честно сказал он, не собираясь ничего скрывать. — Я собираюсь составить ей компанию в послеобеденных молитвах сегодня и завтра. — Послеобеденные молитвы весьма важны, — легко согласилась женщина, после чего нахмурилась. — Жаль, не все это понимают. Весьма явный укор в сторону всех остальных членов клана. Послеобеденные молитвы были теми молитвами, во время которых присутствовала только сама Кейко-сан, Гето, да несколько остальных служителей храма. Остальные в это время, вероятно, были действительно заняты — ведь в любое другое время храм никогда не оставался столь пустынным. Даже ночью. Сама Ямато-сама, к слову, за всё время прибывания Сугуру ни разу в храме не была, что не могло не привлечь его внимания. Но своё любопытство он предпочёл скрыть, прекрасно понимая неуместность. — Вы ведь посещаете утренние молитвы? — спросила Ямато-сама. — К сожалению, нет, — плавно сказал Сугуру, прекрасно помня, что именно из-за этой женщины он вообще стал посещать молитвы, поддавшись её подначивающим вопросам и решая пойти на уступку весьма близким родственникам Сатору. — В это время я занимаюсь лёгкими физическими упражнениями, которые были рекомендованы врачами. Об этом женщина просто не могла не знать, к слову. Ямато-сама была из тех, кто, казалось бы, всегда знал, что и почему происходит на вверенной ей территории. На её территории. Другое дело, что ей было всё равно, кто и чем занят. — Сходите на них в свободное время, — махнула та рукой, словно тем самым отодвигая его планы прочь. Как глава клана, женщина привыкла иметь власть и считала, что все будут беспрекословно подчиняться её словам. К ещё большему сожалению, все действительно подчинялись. Сугуру, не желая вступать в конфликт, чаще поддавался этому, но иногда были ситуации, когда ему приходилось делать вид, словно он не понял её указаний. В этой ситуации было легче притвориться дурачком, чем говорить прямое «нет», которое женщину не то что не обрадует или оскорбит, а сделает настоящим врагом. — С удовольствием схожу на них, когда будет свободное время, — тем не менее сказал он. Женщина едва заметно кивнула, считая это согласием. — Сатору-сама не приедет в эти выходные? — спросила та. — Боюсь, что нет, Ямада-сама, он будет занят и не сможет этого сделать. — Занят? Чем? Сугуру и самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос. Это ведь не Сатору приходится каждое утро проходить одно и то же, день за днём, выхватывая редкие перерывы именно тогда, когда тот приезжает. Даже вопросы вызывали скуку однотипностью. Правда, в этот раз не «приедет ли Сатору сегодня вечером, в будний день?», а «почему не приехал, сегодня же выходной?». — Это мне неизвестно, — спокойно ответил Сугуру, пожимая плечами. Его рука на животе чуть съехала вниз. Пальцами он провёл по краю кимоно, а потом вновь расслабил руку, не желая привлекать к жесту лишнее внимание. Ямато-сама не нахмурилась, словно была выше этого жеста, но моргнула. Не медленно, но каким-то образом так, чтобы другой человек мог осознать её согласие с вынужденной ситуацией. Скорее даже принятие. — В любом случае, — продолжила та как ни в чём не бывало. — Я хотела поговорить о другом. Сугуру никак не отреагировал. Он уже знал, что Ямато-сама об этом спросит. Он уже знал, что она спросит это сегодня. И он прекрасно знал, что именно она собирается спросить. — По какой причине вы не хотите узнать пол ребёнка? — спросила та. Гето вновь пришлось подавить усталый вздох в груди; вместо этого его губы сложились в виноватую улыбку. Было так привычно виновато улыбаться. Он это ненавидел. Не лгать, а осознавать, что его навык лжи и притворства отточен без его на то желания. Когда ему постоянно приходится притворяться и лгать, настолько постоянно, что теперь это выходит слишком легко. Это заставляло задуматься, когда же у него наконец-то появится место, где он сможет, чёрт побери, расслабиться и просто быть собой. Злость, тем не менее, была бессильной. У Сугуру было слишком много мыслей и слишком много скелетов в шкафу, чтобы так просто взять и скинуть все свои проблемы, чтобы настолько открыться и быть тем собой, которым он даже понятия не имел, как быть. Более того, быть кем-то, кем он даже понятия не имел, кем именно. Он так часто откладывал всё, что так и не смог по-настоящему что-то испытать. — Ещё слишком рано, — выдавил он, притворяясь смущенным. — Сейчас — самое время, — твёрдо сказала женщина. Так, словно ставила его перед фактом. Потом её выражение лица немного смягчилось; глаза, отметил Сугуру, по-прежнему оставались холодны. Сочетание, которое всегда заставляло что-то в его душе параноидально оглядываться назад, словно готовясь отпрыгнуть, увеличить расстояние, начать защищаться. — Как только родится ребёнок, он потребует много времени и сил, поэтому мы должны быть готовы к его рождению. Сугуру кивнул, сохраняя улыбку на лице. Она казалась ему глупой, какой-то деревянной, но Ямато-сама не обратила на это никакого внимания. — Возможно, вы хотели бы сделать это вместе с Сатору-сама, — задумчиво вздохнула женщина. — Я понимаю, но, Гето, Сатору-сама не всегда может быть рядом. Однако отныне мы одна семья и будем заботиться друг о друге. Даже если его нет рядом, какая-то его часть всегда будет с вами. «Гето», ещё пару месяцев как сказавший, что с ним могут общаться менее формально и звать по имени, просто улыбнулся — уже другой, более мягкой, как будто бы тронутой, улыбкой. С Ямато-сама всегда было тяжело. Она говорила правильные вещи, но каким-то образом никогда не делала ничего, что могло бы действительно иметь значение, чтобы её слова имели смысл. Вес. Кейко-сан же, несмотря на то, что постоянно была в храме, каким-то образом всегда была на стороне Ямато-сама. Общаться с кем-то из них было не так уж и трудно. Общаться с ними двумя одновременно или же нет было тоже не особо тяжело. Совсем другое дело, когда это было постоянно. Каждый божий день одно и то же, одни и те же смыслы, но разными словами. И Сугуру постоянно приходилось подбирать слова, чтобы мягко отказывать, делать из себя дурака и пытаться избегать намёка на любой конфликт. Просто потому что он — он не мог иметь его. Он не мог иметь с кем-либо из них ссоры. Он не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы сказать кому-то из них твёрдое «нет». Он не мог отказать им. Он не мог вообще ничего сделать и чувствовал себя бессильным, а Сатору рядом не было, потому что сегодня он был чем-то там занят! И дело было даже не в том, чтобы пойти против клана Годжо, нет. Дело было в том, что сказать кому-то из двух женщин «нет» значило бы сказать это самое «нет» матери или бабушке Сатору. Сказать «нет» тем, кто его родил, кто воспитал, вырастил. Сказать это самое «нет» его кровной семье. Как Сугуру мог испортить отношения с матерью или, уж тем более, бабушкой Сатору? И, казалось бы, ну что такое это самое «нет»? Ну, одно, второе. Может быть даже третье! Разве имеет это значение? Увы, но оно имело. Здесь оно имело действительно большой вес, потому что мама Сатору, увы, была слишком робкой, слишком — не сказать, чтобы неуверенной, но — себе на уме. А бабушка Сатору — слишком властная, полная противоположность. Отказать кому-то из них было определённо возможно, но только в очень узкой границе допустимого. А её Сугуру, увы, прекрасно видел и чувствовал. Потому и не смел нарушать, зная, что иначе может настроить членов семьи Сатору против себя. Было бы легче, будь рядом Сатору. Но его не было. Да и если бы он был, то он всё равно бы в это не полез. Он как будто не видел — и, скорее всего, действительно не осознавал, что положение Сугуру в клане было несколько шатким и неуверенным. Не в клане. В семье, куда его привели и, ну, где его принял Сатору, но не Кейко-сан или Ямато-сама. Конечно, Сатору твёрдо дал понять каждому, что теперь Сугуру — его партнёр, папа их ребёнка, опекун — пусть и не по документам — для двух девочек-близняшек, но… Но Сугуру просто не мог вот так взять и поссориться с мамой Сатору или с бабушкой Сатору. Хуже всего было то, что были ситуации, когда ему приходилось сдаваться. Как сейчас. С этим вот вопросом про пол ребёнка. Сатору сказал, что хочет девочку. Клан Годжо дал понять — точнее, Ямато-сама в одном из разговоров, мельком, — что желательна именно девочка. Кейко-сан тоже пару раз намекнула, что хотела бы именно внучку, а не внука, а ведь она практически не интересуется ничем, кроме храма и сына! Но Сугуру хотел мальчика. И у него не было никаких инстинктивных порывов считать, что будет девочка. Наоборот, что-то внутри него просто кричало, что будет именно мальчик. Все его инстинкты буквально вставали на дыбы, твердя одно и то же. А теперь Ямато-сама уже второй раз говорит ему пойти на УЗИ и узнать пол ребёнка. Первый раз был буквально вчера, в обед, когда планировалось, что вечером приедет Сатору; но потом Сатору не приехал, и Сугуру не может не переживать по этому поводу. Проблема в том, что в клане Годжо нет врачебной тайны. А если она и есть, то не касается конкретно Сугуру. И Сугуру уже сказал об этом Сатору. Но Сатору, явно слишком привыкший к подобному положению дел в собственном клане, никак не отреагировал. Гето даже не мог злиться на это, потому что Годжо Сатору был совершенно не виноват в том, как его воспитали. Ведь действительно, как он мог видеть странность в том, что было задолго до его рождения? Вот же… В конечном итоге выходило, что Сатору явится только ровно через неделю. Сам Сугуру не может отказываться от УЗИ целых семь дней, когда он уже отказался вчера. Гето не может притворяться настолько глупым, потому что это может повлечь за собой конфликт или чьё-то оскорбление, а ему хотелось бы избежать этого. Проблема в том, что если проверка покажет, что там не всеми ожидаемая девочка, то Сугуру понятия не имел, что делать. Он чувствовал, что там мальчик. Там нет девочки. Но все почему-то ждут именно её, как будто Сугуру выбирал этот чёртов пол — чего он не делал, даже если ему и хотелось бы иметь именно мальчика. Если бы только Сатору был рядом, то всё это не казалось бы ему настолько тяжёлым, но Сатору рядом не было. Сатору работал — и поэтому на него даже нельзя было нормально разозлиться. — Я знаю это, Ямато-сама, — сказал он, после чего опустил взгляд вниз, на стол. Пришлось униженно сгорбить плечи и подавить волну гнева на что-то, чему он даже не мог дать объяснения, но что просто было, потому что это то, что происходит тогда, когда внутри тебя постепенно растёт ещё одно живое существо и сильный внутренний конфликт. — И всё же мне бы хотелось, чтобы Сатору был рядом в такой важный момент. Возможно, не прямо сейчас, но буквально через неделю? Последнее вышло с небольшим вопросом, но достаточно уверенно. Оставалось лишь надеяться на то, что Сатору приедет в следующие выходные. В конце концов, словно подтверждая его план, женщина не стала прямо противодействовать: — Как вам будет угодно. Однако помните, Гето, что лучше не затягивать. То, что до рождения ребёнка было ещё целых три месяца, видимо, никого не волновало. Он послушно кивнул, всё ещё не поднимая глаз от стола и мысленно отсчитывая минуты до ухода Ямато-сама. Обычно та никогда не задерживалась слишком надолго, имея много других обязанностей. Впрочем, Ямато-сама также была очень пунктуальна и требовательна, а потому всегда имела возможность использовать в сутках дополнительное время на что-то другое, насколько он понял. Другое дело, что она этим не пользовалась. Именно поэтому у неё и было время. Пунктуальность, опять-таки. Когда Ямато-сама встала, плечи Сугуру немного расслабились. Он не поднял глаза вверх, оставляя их на столе, однако его голова стояла ровно. Женщина стояла несколько коротких секунд, после чего развернулась и молча вышла. Сугуру, как и всегда, не стал ей кланяться. В конце концов, нет в мире такого человека, из-за которого он склонил бы голову. Стоило сёдзе закрыться, как веки тут же опустились ниже. Его голова была пуста и полна одновременно, мыслей слишком много, чтобы иметь возможность сосредоточиться хоть на одной. Правая рука отодвинула край кимоно. Пальцы коснулись кожи чуть выше пупка, прежде чем плавно опуститься вниз. Кисть упёрлась в пояс, сдвинула его ниже; рука прошлась по небольшому уплотнению, очерчивая круг. Сугуру убрал руку с нервным вдохом. Чувствительная грудь — это одно. Но постепенно растущий живот? Совершенно другое. Он сглотнул, собираясь с мыслями. Напомняя самому себе, что нервничать нельзя, что ничего, по сути своей, не случилось… Инстинкты принимать подобное отказывались. Они не разрешали чувствовать себя в безопасности, сколько бы времени не прошло. А тут ещё, как назло, всем нужна девочка. «Мальчик», — подумал Сугуру; то была первая связная мысль за долгое время. — «У меня будет мальчик». Его рука снова легла на живот, в этот раз поверх ткани. Он снова прикрыл глаза, утыкаясь носом в высокий ворот. Поглубже вдохнул чужой аромат, желая утонуть в феромонах Сатору. Почему все так сильно хотели девочку? Почему никто не говорит о том, что может родиться мальчик? Как будто это невозможно. Как будто Сугуру может взять и решить, кто у него появится! Это так не работает! Разве Ямато-сама и Кейко-сан не должны знать об этом лучше остальных? В конце концов, они тоже были беременными, они тоже рожали в своё время; так почему же… Сугуру упёрся большим пальцем в лоб, чувствуя напряжение от подобных переживаний. А ведь было нельзя волноваться понапрасну. Он устало вздохнул и наконец-то встал из-за низкого стола. Несколько успокаивающих шагов по комнате; взгляд вверх, в потолок и на свисающие звёзды, что слегка покачивались по кругу, на одном месте. Перед глазами сразу же предстала другая картина: как Сатору входит в комнату, останавливается на месте, сделав всего пару шагов. Как он смотрит по сторонам, словно впервые видит эти стены, а потом поднимает свой синий взгляд вверх, да так и замирает, совершенно точно не ожидая такого. Губы сами собой невольно растянулись в улыбке. Покачав головой своим мыслям, Сугуру стянул с руки резинку, собрал волосы в пучок. И, снова оглянувшись на их с Сатору комнату, вышел. Его ноги спокойно шли вперёд. Одинаковые коридоры, неожиданные повороты. Уже не лабиринты, но ещё не совсем полностью знакомая территория, даже несмотря на то, сколько раз он уже ходил по этим деревянным доскам. Сделав последний поворот, Гето открыл сёдзи в другую комнату и вошёл внутрь. Улыбнулся. — Вы хотели видеть меня, Кото-сан? Мужчина улыбнулся в ответ. Он встал с места, низко кланяясь в ответ; Сугуру ответил той же любезностью, приветствуя человека, прежде чем пройти вперёд и сесть за стол. — Рад видеть вас в добром здравии, Гето-сан, — снова преклонил голову мужчина. Сугуру проглотил «не стоит», вместо этого привычно осматривая гостя. Было немного дико видеть кого-то, кто так сильно походил на Сатору, но в то же время им не являлся. Форма глаз, носа, рта — но тёмные волосы и глаза, низкое телосложение, пусть тонкое и всё ещё подтянутое. Более нарядные кимоно, но в рамках приличий, не слишком броско и ярко. Но что больше всего привлекло внимание Сугуру, так это запах. Годжо Кото-сан пах почти точно так же, как и Сатору. Наверное, именно поэтому Сугуру в первый же день заметил его. Ещё до того, как познакомился с мамой и бабушкой Сатору, краем сознания, но всё же. Впрочем, всё это сходство было совершенно неудивительным. Ведь перед ним сидел дядя Сатору.