Дуэт безумия

Билл привёл их в старое, сырое помещение, расположенное глубоко под землёй. Проще говоря, это был подвал. Тот самый тайный подвал, где создавался портал. Ещё мальчишкой Диппер мечтал исследовать здесь все, до чего мог дотянуться. Исследования, которые проводил его прадядя Форд — великий, как он считал, человек, открыли ему новый неизведанный мир, полный невообразимых существ и явлений, которые не поддавались логике. Это было море знаний, недоступное для большинства людей, и Пайнс нырял в него снова и снова, словно бесстрашный аквалангист, всегда мечтавший о жабрах, чтобы никогда не покидать это чудесное место. К сожалению, для Пайнса подвал был под запретом. Форд запретил посещать его темную обитель, обосновывая это как «опасное для детей место». Но кому, как не детям, хочется познать, попробовать на вкус «запретный плод», несмотря на все предостережения взрослых? В этом возрасте все слова подвергаются сомнению, и нужно всё испытать на себе, даже если нельзя. Но Диппер был послушным мальчиком и пытался решить всё словами: упрашивать, умолять, доказывать, какой он взрослый и ответственный, лишь бы ему дали возможность потрогать всё своими руками. Сейчас он жалеет, что был таким послушным и прилежным. В помещении было несколько шкафов, полки которых были заполнены различными старыми книгами и странными предметами, назначение которых было трудно угадать, основываясь только на их внешнем виде. Как бы парню не хотелось рассмотреть всё поближе и потрогать, сейчас у него была более важная задача — не умереть. После телепортации Диппера снова вырвало, и если Билл не поторопится, то, по ощущениям парня, следующим, что выйдет из желудка, будет не желчь, а сам желудок. Быстро осмотрев полки, Билл остановился на одной, где хранилось множество склянок и колбочек с разноцветными жидкостями. Хотя на них были надписи, со временем они выцвели, и прочитать текст было сложно. Во всяком случае, похоже, что демона это не беспокоило. Сайфер с уверенностью достал пробирку с мутной желтоватой жидкостью и тщательно встряхнул её. Затем он поднес пробирку ближе к глазу, вероятно, чтобы проверить срок годности, и только после проведённых манипуляций, убедившись в качестве, передал её Дипперу. Пайнс предположил, что это было нечто вроде противоядия, созданного его прадядей. В своём третьем дневнике он упоминал о случае с гремоблином и о том, как тогда пострадал Макгакет. Когда-то Диппер воспринимал написанное по-другому, чем в данный момент, когда он оказался в подобной ситуации. Макгакету повезло иметь надёжного коллегу и верного друга, готового прийти на помощь без толики сомнения. А Пайнсу приходилось довольствоваться обществом безумного демона, к которому он не испытывал ни малейшей симпатии, не говоря уже о доверии. Размышляя об этом, парень не заметил, как закрыл глаза. — Сосна, не отключайся, — демон говорил спокойным тоном. — Тебе нужно открыть рот. Диппер уже с трудом различал слова, произносимые электрическим голосом, звучавшие словно эхо в его голове. Он не мог понять, чего именно хочет от него Сайфер. Его сознание начало угасать. — Как же хлопотно. Билл понимал, что юноша больше не способен двигаться самостоятельно, поэтому ему пришлось открыть рот и влить в него жидкость. — Глотай, — приказал демон. С большим трудом, пролив часть противоядия, но всё же успешно, Пайнс выпил его. — Должно пройти какое-то время до полного восстановления. Я своё дело сделал, дальше ты сам, — произнес демон и уже хотел уйти, но остановился. — Ты… ещё… н-не свободе-ен… — прохрипел Диппер и потерял сознание. Несмотря на свое состояние, Диппер напомнил демону их уговор, что вызвало у Сайфера сильное раздражение. Мальчишка был не прост и явно не обделен умом. Возможно, это наследственное. Однако Билл лишь бросил презрительный взгляд на его бледное тело, сдерживая желание разнести всё вокруг в щепки из-за дерзкого замечания Пайнса.

***

С трудом открыв глаза, Диппер увидел белый потолок, состоящий из квадратных панелей. К счастью, свет был приглушенным, и его глаза не ослепило. Он медленно повернул голову, осматривая комнату: нежно-голубые стены, белесые тюлевые жалюзи, запах антисептиков и лекарств. Справа от кровати располагались обычные капельница и аппарат ИВЛ, от которого к нему тянулась трубка, помогающая дышать. Вопрос о том, где он находился, не возникал — Пайнс был в больнице. Хотя он и не помнил, как сюда попал, но точно знал, что произошло с ним до того, как он оказался в этом месте. Для большей уверенности парень решил восстановить ход событий. «Я наконец нашёл Сайфера в лесу, а затем на меня напал гремоблин и ранил. После этого я заключил сделку с Биллом, и он перенёс нас в подвал. Но что было дальше, я совершенно не помню...» — бормотал он, погружаясь в свои воспоминания. Внезапно Диппер резко вскочил: — Чёрт! Где Билл? — воскликнул он и, не успев опомниться, схватился за предплечье. До этого момента юноша не осознавал, насколько сильно болит его рана. Дискомфорт распространялся по всему телу, и после сна боль в руке казалась менее ощутимой, смешиваясь с общим плохим самочувствием. — Ах, я совсем забыл... Как же больно! — простонал он. — Еще бы не было больно! Радуйтесь, что вы вообще остались живы. Диппер, вздрогнув, повернулся на звук чужого голоса. У двери в палату стояла медсестра, державшая что-то в руках. Вероятно, это был антибиотик для капельницы. Она быстро прошла к кровати Пайнса, положила лекарство на тумбочку рядом и нажала на кнопку вызова врача. — Как вы себя чувствуете? — спросила она, с интересом осматривая парня, словно пытаясь оценить его состояние своими глазами. — У меня всё тело болит, будто я с непривычки занимался спортом. Немного кружится голова, и ноет рука, — признался Пайнс, хотя его самочувствие оставляло желать лучшего. Но, несмотря на это, он не чувствовал себя разбитым или подавленным. Всё было так, как после его вечерней подработки, когда, придя домой, ему приходилось заниматься учёбой. Он уже сталкивался с подобным и знал, что это не самое страшное, хотя раньше бывало и лучше. В целом, ощущения были похожи, за исключением боли в руке. — Больше ничего не беспокоит? — спросила женщина. — Нет, — ответил он. Из коридора доносился быстрый, но тяжелый топот. В палату стремительно ворвался взрослый мужчина в белом халате и очках. Он был так взволнован, что, казалось, бежал изо всех сил. Его дыхание было прерывистым и сбивчивым. Он взволнованно спросил: — Пациент очнулся? — Как видите, — ответила медсестра. Мужчина, не обратив внимание на дерзость коллеги, быстро подошел к больничной койке: — Как вы себя чувствуете? — он поправил очки. — Мне обязательно повторять? — произнес парень, не желая отвечать на одни и те же вопросы. Пайнс обратил внимание, что врач, похоже, был не столько обеспокоен состоянием своего пациента, сколько заинтересован в нём как в объекте научного исследования. Как будто на нём провели эксперимент и теперь внимательно следят за изменениями в надежде получить нужный результат. Несмотря на попытки скрыть это, его интерес был очевиден. — Да, — произнес врач, с нетерпением ожидая ответа. — У меня кружится голова, болит рука и ноет всё тело. На этом всё, — уверенно ответил Диппер. — Удивительно! Кхм, я очень рад, что вы чувствуете себя хорошо. Хотя то, с чем вы к нам попали, просто невероятно, что вы остались живы. И несмотря на то, что вы провели три дня в коме, ваше состояние просто поразительно! — с восхищением воскликнул врач. — Мисс Оруэл, пожалуйста, обновите капельницу и свяжитесь с опекуном. — Постойте, три дня? — Диппер был шокирован. — Сейчас я осмотрю вас. Медсестра засуетилась, но не как новичок, а как настоящий профессионал своего дела. Она уверенно и чётко выполняла свою работу. Диппер, наблюдая за ее работой, отметил, что, несмотря на ее прямолинейность и резкость, ее поведение не создавало напряженной атмосферы. Многие люди могут подумать, что для медсестры это не самые лучшие качества, но Диппер был с этим не согласен. В жизни бывают разные ситуации, и в некоторых из них очень важно иметь сильный характер, и эта женщина, безусловно, сталкивалась с такими ситуациями. Она быстро заменила капельницу и покинула палату. Спустя некоторое время, после того как парень сдал все необходимые анализы и прошел терапию, он остался один в унылой белой комнате и, погружённый в свои мысли, с тяжелым взглядом смотрел в окно. Как назло, снаружи царила облачная, даже слегка пасмурная погода, что лишь усугубляло состояние Диппера. Чувство слабости, которое он испытывал, было отвратительным, несмотря на то, что врачи были поражены его быстрым восстановлением. Однако, как бы он ни старался, его рука не могла восстановиться так же быстро. На некоторое время он будет ограничен в своих действиях, и даже самые простые бытовые дела станут для него настоящим испытанием. Но больше всего юношу беспокоила не физическая, а моральная слабость. Беспомощность заставляла его обращаться за помощью к другим людям, напрягать и отвлекать их. Диппер, всегда стремившийся стать опорой для окружающих, теперь сам в ней нуждался. «Что ты можешь сделать? Как можно помогать другим, если сам ни на что не способен?» — эти мысли не оставляли Пайнса, и ему приходилось прикладывать все усилия, чтобы перестать думать так о себе и начать верить в свои способности. И всё же парень испытывал что-то вроде отвращения, считая себя жалким, слабым и бесполезным. «Только и создаю другим людям проблемы», — подумал Пайнс. «И что с того?» Парень был очень удивлён вопросом, который внезапно возник в его голове. Он сам задал его или же это было подсознательное побуждение? Тем не менее, он всё же решил ответить на этот вопрос. «Тогда мое существование не имеет никакого смысла». «А в чём смысл существования?» «В пользе для окружающих. Если я не могу принести пользу обществу, то моя жизнь не имеет смысла. Я пытался найти пропавших людей, но безуспешно. Зато успел побеспокоить своих близких не единожды». «Кто сказал, что смысл жизни заключается в том, чтобы приносить пользу окружающим? До сих пор никто не дал однозначного ответа на этот вопрос, а ты сразу же ответил на него». «Просто потому, что это логично. Люди — существа социальные, они живут в группах. Если кто-то не может быть полезен, то становится обузой и нахлебником». «Значит, преступники, старики, инвалиды и душевнобольные люди — это бремя для общества? Если их существование не имеет ценности, то нужно их уничтожать?» «Конечно, нет! Это было бы негуманно. Каждый человек имеет право на жизнь». «Но тогда ты противоречишь сам себе, нарушая свою же логику. И в итоге мы возвращаемся к тому, с чего начали. В чём же тогда смысл существования?» «Я… Я считаю, что должен помогать другим». «Ты хочешь верить, что жизнь должна быть посвящена помощи другим людям. Альтруизм в его чистом виде, не так ли? Но действительно ли это так? Ты боишься признать, что в тебе есть эгоистичные мотивы. Ты всегда старался жить так, как хотят другие, отказываясь от своих желаний. Ты оправдывал это общепринятыми нормами морали, которые утверждали, что такой образ жизни — правильный. Даже когда ты устал от этого и сбежал из дома, где тебя заставляли жить по чужим правилам, ты продолжаешь ругать себя. Признай, что тебе безразлична жизнь этих людей, и ты начал расследование только потому, что тебе самому стало интересно». Диппер не стал продолжать этот "диалог с самим собой". Все стало гораздо сложнее. Чувства смешались и превратились в какое-то непонятное месиво. Было трудно разобраться, из чего оно состоит и как его назвать. Но и продолжать вариться в нем — тоже не вариант. Если не обращать на это внимания, то со временем все наладится само собой. Поэтому ему оставалось только лежать в кровати, уставившись в одну точку. Но это продолжалось недолго. Примерно через час в палату с криком влетел Зус: — Чувак, как ты? Ты умираешь?! — Зус, я не умираю. Конечно, рука ужасно болит, но я обязательно поправлюсь, — произнес парень с легкой улыбкой, стараясь убедить своего друга в своем хорошем самочувствии. Здоровяк сел на стул рядом с больничной койкой и закрыл лицо руками. Диппер, кажется, услышал как тот шмыгнул носом. — Я так переживал за тебя! Перед глазами до сих пор стоит картина: ты лежишь без сознания на крыльце, а на руке у тебя ужасная рана. Я думал, что ты уже не жилец! — Зус действительно плакал. — Диппер, я даже боюсь спрашивать, что с тобой произошло. Ты же обещал быть осторожнее, говорил, что всё будет хорошо! «Ты ужасный друг, Сосна», — со смешком прокомментировал голос в голове. Пайнс ощущал глубокую вину и не знал, как себя вести. Для него самый надежный и проверенный способ — извиниться. — Прости меня… — ему было стыдно даже смотреть на своего друга. Он мог бы пообещать, что подобное больше не повторится, но не хотел обманывать ни его, ни себя. Диппер понимал, что подобные ситуации могут повториться снова. Он придвинулся ближе к краю, чтобы обнять плачущего Зуса. Они ещё некоторое время разговаривали по душам. Пайнс поделился своими наблюдениями о том, что в лесу происходит что-то неладное: встретить волшебных существ становится всё труднее, а если и удаётся, то они ведут себя агрессивно. В свои двенадцать Диппер мог без труда поймать опасное чудовище, например, того самого гремоблина, но сейчас встреча с ним могла бы стоить ему жизни. Вновь возникла необходимость задуматься о безопасности Хижины на случай непредвиденных обстоятельств. — Аха-ха-ха, построим железную стену с лазерами и датчиками движения? Макгакет справится за два дня. — предложил Рамирез. — А на входе поставим сканер, чтобы вычислять гуманоидов, ах-ха-ха! Превращать всё в шутку — действительно великое умение. «Может, подойдут волосы единорога, как тогда?» — подумал Диппер, но его мысли были серьезными. После этого они стали решать более насущные вопросы, касающиеся Диппера: когда его выпишут из больницы и как правильно ухаживать за рукой. Рамирез взял на себя заботу об этом и отправился к врачу, оставив Диппера отдыхать в палате, чтобы тот не беспокоился и мог спокойно восстанавливать силы. Зус был очень серьезен и внимателен в этот момент, словно какая-то часть его личности изменилась. Возможно, это было связано с тем, что произошло с его бабушкой. Он часто посещал больницу вместе с ней и общался с врачами по поводу ее здоровья. Люди всегда замечают изменения в своих близких, особенно если долго не виделись. Это вполне нормально, ведь разные события влияют на формирование личности и поведения. Получив опыт, человек начинает вести себя иначе, чтобы в похожей ситуации достичь лучшего результата. Диппер заметил, как сильно изменился его друг: он стал более зрелым и ответственным, как бы странно это ни звучало. Зус стал для него как старший брат, которого у него никогда не было. Осознание того, что дорогой тебе человек изменился, было непривычным и немного пугающим. Ведь ты всегда знал его одним, а теперь у него появились новые черты, и он стал словно другим. Но Пайнс не сказал бы, что ему было некомфортно. Он тоже изменился, и, вероятно, Зус тоже это заметил. Время не пощадило никого из них, но важно принять это и продолжать двигаться вперёд с гордо поднятой головой. Пока Рамирез беседовал с лечащим врачом, к Пайнсу пришли полицейские. Этот визит стал для него полной неожиданностью. Их интересовало, где мальчишка мог отравиться таким опасным веществом. Но понимая, насколько нелепо звучит его история, Диппер объяснил, что просто гулял по лесу, изучая флору Гравити Фолз для летнего школьного проекта. Он ещё школьник и может оправдать свои действия подобной отговоркой. Дальнейшие события остались в его памяти как в тумане. Это была ложь. Но иногда ложь не является чем-то плохим, иногда она может быть даже необходима. В лучшем случае, его историю воспримут с юмором, а в худшем — оставят в больнице еще на несколько дней, так как отравление, видимо, сказалось на его рассудке. «Я становлюсь плохим парнем». Пайнс быстро шёл на поправку, даже отшучивался, что на нём всё заживает как на собаке, и спустя несколько дней его выписали из больницы, чему он был несказанно рад. Перед выпиской лечащий врач, пользуясь случаем, ещё раз осмотрел парня. Он подробно рассказал, как делать перевязки руки в домашних условиях, и предупредил, что необходимо вернуться в больницу для снятия швов. В этот день Диппера забрал Зус, оставив все свои обязанности на Ноа, которая не была этому особенно рада. Дорога домой должна была занять около часа, но в компании Рамиреза время всегда пролетает незаметно. Они обсуждали все, что приходило им в голову, вспоминали разные моменты того лета и рассказывали друг другу о своей жизни после него. Как же прекрасно иметь рядом такого человека, как Зус. С ним можно говорить обо всем, забывая о своих проблемах. Он всегда готов выслушать и помочь, просто быть рядом, несмотря ни на что. И Диппер очень ценил это. К сожалению, употреблял он слово «ценил» в прошедшем времени, потому что теперь Рамирез иногда оказывал на него давление, внезапно заговаривая о том, как важно поступать правильно и по-взрослому. — Ты говорил со своими родителями? Они знают, что с тобой случилось? — начал Зус, резко сменив тему разговора. — Нет, не связывался, — Пайнс равнодушно ответил, глядя в окно автомобиля. Погода по-прежнему оставалась хмурой, но на этот раз были явные признаки скорого дождя. — Как же так? Мейбл тоже не в курсе? — Никто, кроме тебя, — ремень безопасности словно стал сдавливать тело. — Это не круто, Диппер. Они твои близкие, ты должен был их уведомить о произошедшем. — Я думал, это сделал ты. — У меня нет номера твоих родителей, а Мейбл… Честно говоря, так распереживался, что сам забыл, — здоровяк слегка смутился. — Вот и я такой же, — с лёгким сарказмом произнес Диппер. — В любом случае, позвони им, когда вернемся. — Зачем? По итогу со мной всё хорошо, так зачем их беспокоить? — парень так и не рассказал из-за чего он вернулся в Гравити Фолз, не желая говорить о своих проблемах дома. Диппер был в ссоре с семьей, и если его родителям, вероятно, уже было все равно, что с ним происходит, то Мейбл могла сильно переживать и приехать сюда, хотя с ним уже все было в порядке. К тому же обстановка в городе была напряженной, и он не хотел подвергать ее опасности. — Диппер, так нельзя. Представь, если нечто подобное произойдет с Мейбл. Как ты себя будешь чувствовать? Если ты не расскажешь, то это сделаю я. Ты, конечно, мой лучший друг, но и Мейбл мне небезразлична. — Хорошо-хорошо, я тебя понял, — произнес Пайнс, хотя и не хотел никого беспокоить и обсуждать эту неприятную ситуацию, которая произошла по его глупости. Его больше беспокоило другое. С того дня в голове больше не было никаких голосов, как бы смешно это не звучало. Диппер, вспоминая тот день, пришёл к выводу, что это была не его вторая личность, абеспордоныйдемон по имени Билл. Возможно, из-за их договора между ними возникла телепатическая связь, или «что-то типа того», благодаря которой Билл мог общаться с ним мысленно. Однако, казалось, эта связь работала только в одну сторону. Находясь в больнице, Диппер пытался мысленно связаться с Сайфером, но ответа не было. Хотя демон и говорил с ним, но не лично, а через мысли, это не могло не беспокоить. Похоже, Билл сам решал, когда им общаться, и это вызывало у парня недовольство. Он не знал, где находится Билл и чем занят. Из-за невозможности контролировать Сайфера, Пайнс начинал представлять себе ужасные ситуации, на которые он не мог повлиять, и при этом считал, что был бы к ним причастен. Тем не менее Диппер продолжал надеяться и даже почти уверовал в Бога, молясь, чтобы в его отсутствие не произошло ничего плохого. «Наступит ли момент, когда я перестану о нем думать? Это уже порядком надоело». «Придётся привыкнуть», — ответ прозвучал незамедлительно. «Конечно, именно сейчас ты соизволил ответить. Где ты?» — Пайнс нахмурился. «Приедешь и узнаешь». Диппер ощутил на себе злорадную улыбку демона, и по коже пробежала дрожь. «В смысле? Это не ответ», — но демон молчал. На улице уже начал раздуваться ветер, а мелкие капли дождя предвещали сильный дождь. Старенький пикап со скрипом остановился, и как только Зус заглушил мотор, Пайнс поспешно выскочил из машины и помчался к Хижине. — Диппер, что-то случилось? — встревожился Зус. — А-э, я просто очень сильно захотел в туалет, — оправдался Диппер, не сбавляя темпа. Он вошёл в дом через домашний вход и, словно заранее зная, что Сайфер находится в его комнате, быстро поднялся по лестнице на верхний этаж. Слабость всё ещё чувствовалась в теле, но она не могла остановить его. В душе юноши смешались страх, волнение, смятение и предвкушение. За последнюю неделю произошло столько событий: он сбежал из дома, оставил сестру, неудачно сразился с гремоблином и заключил договор с Биллом. Не каждый подросток может похвастаться таким количеством свершений. Но страх постепенно отступал на второй план, уступая место любопытству. Интерес к тому, что будет дальше, пересиливал здравый смысл. Но был ли в его ситуациях здравый смысл? Пайнс не считал себя безумцем, готовым на всё ради знаний и острых ощущений, которые заставляли его чувствовать себя живым. «Не считал или не признавал?» Диппер распахнул дверь в свою комнату и увидел его, парящего у окна с руками, скрещенными за спиной. А за окном всего за пару мгновений мелкий дождик превратился в сильный ливень, который, словно злое существо, пытался ворваться в дом, яростно стуча по стеклу. — Ты здесь! — воскликнул Диппер. — И все же пока не признал, — медленно повернувшись к вошедшему, произнес Билл, и его электрический голос звучал как-то неестественно спокойно. Диппер, держась за дверь и тяжело дыша, стоял на трясущихся ногах, но на его лице играла улыбка. — Давно мне не были рады в этом доме, я польщён! Пайнс, не обратив на это внимания, прошел внутрь комнаты. — Где ты был?! — парень не спрашивал, а требовал объяснений. Дверь за ним с силой захлопнулась, но Диппер даже не обернулся. — Любишь же ты испытывать мое терпение, Сосна. Поверь, оно не безграничное. — У нас с тобой договор. — Но ты не указал, что я должен всегда быть рядом с тобой. И если тебе интересно моё мнение, то я предпочту чтобы именно ты бегал за мной хвостиком. — П-ф-ф… — юноша закатил глаза. Не обращая внимания на саркастичный тон Пайнса, который, возможно, даже был вызывающим, Билл всего лишь промурлыкал: — Не переживай, я буду рядом столько, сколько потребуется. Демон, изящно обогнув юношу, уменьшился в размерах и с невозмутимым видом устроился прямо на его макушке, с комфортом расположившись на кудряшках, словно на тёплом и уютном месте. Пайнс не знал, было ли это сделано просто так, из прихоти, или же в этом был какой-то скрытый смысл, но он всё равно воспринял это как унижение со стороны Билла. — Что ты делаешь? — Пользуюсь своим персональным человеческим мешком с костями, —ответил Сайфер, наматывая локон на палец. —С какой стати? — Сосна, тебе точно нельзя доверять подписывать важные документы. Я же говорил, что в обмен требую твою жизнь, а не смерть. Проще говоря, теперь ты моя марионетка, почти как тогда. Иронично, не правда ли? — Хах, а я всё гадал, какая же тебе польза… — Диппер потёр переносицу. — Ты не расстраивайся, — сказал Билл, нежно поглаживая его по голове. — Я буду хорошим хозяином. И запомни: «Где кнут, там и пряник». Это я на будущее говорю. — Похоже, ты тоже забыл об условиях. Ты должен помочь мне с моими проблемами, но я не говорил, с какими именно, а их у меня завались. Нам предстоит большая работа, Билл. Так что ты застрял здесь примерно на 50 лет! Уж я постараюсь прожить подольше... Ай-ай! — демон резко потянул Диппера за волосы, не дав ему договорить. Сайфер мгновенно преобразился в размерах. Он стал таким огромным, что почти заполнил собой всю комнату, а его кирпичная кладка окрасилась в яркий алый цвет. Рука, которая раньше нежно поглаживала Пайнса, теперь крепко держала его за волосы и подняла его тело так, что ноги перестали касаться пола. Парень ощутил невыносимую жгучую боль, словно с его головы вот-вот снимут скальп. Билл впился в него взглядом, и его огромный глаз, наполненный чернотой, словно отображал всю глубину его злости. Воздух завибрировал, атмосфера давила, а освещённая комната погрузилась в темноту. — НИКЧЕМНЫЙ ЧЕЛОВЕЧИШКА! ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТИХ ЖАЛКИХ 50 ГОДАХ. ДУМАЕШЬ, ЧТО ОБХИТРИЛ МЕНЯ? Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ СТОЯТЬ НА КОЛЕНЯХ И СЛЁЗНО МОЛИТЬ О ПОЩАДЕ! — его голос понизился на несколько тонов, придавая ему угрожающий оттенок. — Если уж мы заговорили о нашем договоре… — Диппер чувствовал сильную боль, но старался не показывать виду, продолжая вести себя уверенно. — Ты уже нарушил один из его пунктов — тот, в котором говорилось о недопустимости причинения боли. Но Билл лишь крепче сжал его волосы, не собираясь отпускать: — Ах, ты имеешь в виду, что мне нельзя причинять вред другим, используя тебя и других? — Нет, я не… — Ты сам установил такие условия, так что будь умницей и не пытайся поставить себя выше меня. Ты глубоко заблуждаешься относительно своего положения. Пайнс наконец понял, в чём была его ошибка. Неужели он снова проиграл Биллу? Опять поддался на его сладкие речи о помощи, и теперь ему предстоит расхлебывать последствия своих действий. Но на этот раз рядом не было сестры, и он не знал, к кому обратиться за помощью. К Зусу? Хотя это было неприятно признавать, но он не мог помочь в данной ситуации. Прадяди Форда тоже не было рядом, а ведь он всегда находил решение любой загадки. Но парень не такой, как он. Диппер вспомнил все предупреждения, которые он получал: из дневника, из последствий Странногедона и, наконец, из своего собственного печального опыта. Он спрашивал себя: «Что делать? Как мне быть? Где найти выход из этого положения? Думай!». В очередной раз мальчишка начал осознавать, что совершил ошибку, и начинал сдаваться даже не попытавшись добежать до финиша. «Не в этот раз. Нужно рискнуть, ухватиться хотя бы за это», — подумал он. — Ты ошибаешься, — с усмешкой произнес Диппер, глядя в глаз демона и вновь обретая уверенность. — Возможно, мне и придётся страдать, но и ты не являешься хозяином положения. Как ты можешь использовать меня в своих целях, так и я могу использовать тебя. Мы находимся в одной лодке, и, поверь, я не уступлю тебе. Сайфер едва заметно повел бровью, подтверждая догадку. В отличие от демона, Пайнс не мог читать мысли, но даже без этого он убедился, что нашел слабое место в их договоре и использовал его в своих интересах. Несмотря на ужасные обстоятельства, ведь теперь он был заложником Билла, Пайнс всё же ощущал триумф. Вкус победы опьянял его, но ему ещё предстояло завершить свою роль. Раздался стук в дверь, но их зрительный контакт не прервался. Они продолжали пристально смотреть друг на друга, словно пытаясь сказать: «Ты проиграешь!» — Диппер, у тебя всё хорошо? — за дверью раздался женский голос, и, судя по всему, это была Ноа. — Я слышала чей-то голос. И заключительный удар. — Знаешь, Билл, у меня проблема, — с улыбкой сквозь боль произнес Пайнс. — Я не могу допустить, чтобы о твоем возвращении узнали другие люди. Пожалуйста, скройся. И он послушался. Демон разжал руку, и Диппер с глухим стуком упал на пол. Наблюдая, как треугольник растворяется в воздухе, он потирал голову, вспоминая то выражение эмоций, которое Билл изобразил своим единственным выразительным глазом. И хотя у демона не было лица, Диппер всё понял.