Mutabor

      Морган не вздрагивает, когда дверь туалета снова хлопает, не убирает протянутые к ней руки и ничего не говорит, продолжая намыливать пальцы. Она скребёт ногтями ладони, потом переходит на лицо и спускается к шее. Вода расплескивается на зеркало, размазывается по кафельной стене и, наконец, оседает невзрачной, мыльной лужей на полу. А Чонгук всё не успокоится: хватает её то за плечо, то за запястье в попытке отстранить от умывальника и внимательнее разглядеть ущерб. Матерится, шипит, ерошит волосы и снова матерится, никак не решаясь взять в толк, что её прямо сейчас проще отпустить, не трогать, дать смыть с себя грязь чужих рук.       — Успокойся, — ровным тоном одёргивает младшего Чимин и возвращается в исходное положение, опираясь спиной о дверной каркас.       До спокойствия Чонгуку, который краем глаза замечает новые синяки на тонкой шее, ещё очень далеко. Он нетерпеливо лезет к вороту форменной рубашки Морган, отодвигая его и почти залезая руками внутрь. Щупает кожу, гладит наливающуюся синеву и в жесте тотального бессилия, наконец, опускает руки.       — Убью, — рычит на выдохе, разворачиваясь, чтобы рвануть следом за Тэхёном, но тормозит, как только ему меж лопаток прилетает ледяным и спокойным голосом.       — Убей, — произносит Морган. Закрывает кран и медленно поднимает голову, чтобы они, наконец, оценили весь масштаб катастрофы: красное от ледяной воды лицо; крупные капли, стекающие вниз, смазывают очертания ссадин (уже и не различишь где новые, а где старые). — А потом убейся сам. Ты Тэхёна за что убить собираешься? За то, что он ко мне с помощью шантажа в трусы лезет или за то, что силой взять пытался? У меня для тебя плохие новости, Чонгук, ты делал со мной то же самое.       — Ты че несё… — макне не успевает вскинуться, как меченая обрывает его.       — Хотя, если так подумать, то ты меня всего лишь опоил и поцеловал, видимо, ещё не дорос до того, чтобы совать в девушку пальцы против её воли. Ничего, всё впереди, — застывшая серебром стали радужка её глаз режет без анестезии, вскрывая всё самое безобразное, что троица успела продемонстрировать.       Морган не бьёт, но разбивает словами до основания, будучи при этом до ненормального спокойной, чем, кажется, ставит Чонгука в тупик. Но только не Чимина, который отчетливо видит нарыв подступающей истерики. Стеклянный взгляд ведьмы не пугает и не путает, вынуждая мысли хаотично метаться по черепной коробке, он ворошит что-то фундаментальное внутри, заставляя прорываться на поверхность смущающие чувства. Такие как стыд, горький привкус вины и сожаление.       — Ты ахуела? — выдыхает почти бесшумно Чонгук и встряхивает её за плечи, словно ждёт, что из неё, как из пиньяты, вывалится знакомая Морган, потому что эту младший очевидно не узнает. — Дура, я же… черт!       Чонгук, схватившись за волосы, вылетает из туалета, как пробка из бутылки с дорогим шампанским — бесшумно и безвозвратно, с фантомным звоном бездарно проебаных денег. Морган лишь кривит губы в ухмылке настолько ядовитой, что на секунду кажется, будто с её губ вот-вот начнёт капать серная кислота. Неожиданно Чимин видит в этом нечто невероятно красивое и честное, что забывает как дышать секунд на пять. С ним никогда ещё такого не было.       Впервые кислород перекрывает на две секунды, когда отец дарит ему на день рождения магический амулет, выигранный в Охоте.       Когда он первый раз укладывает в постель девушку, которую так сильно хотел, что чешутся десна, у Чимина перехватывает дыхание на целых три секунды. Три секунды ощущения абсолютной власти, вседозволенности и всемогущества — он мог всё в эти три секунды. Со временем чувства притупляются, восторг смазывается в бесформенное послевкусие. Но никогда раньше всё его естество не замирало на целых пять секунд.       Пять секунд напротив Морган.       Пять секунд предвкушения, восторга и осознания — сейчас он настолько близко к её сокровенному, что ему ничего не стоит протянуть руку, схватить и раздавить. На это ему потребуется даже меньше пяти секунд. Но он остаётся стоять недвижимо и вглядываться в её лицо, четко понимая, что меньше всего на свете ему хочется сломать её, когда она ещё и половины своих возможностей не продемонстрировала. Ему не хочется — ему нужно увидеть всё, что он позже заберёт себе.       — Ждешь своей очереди на разнос? — фыркает Морган, зачесывая мокрыми пальцами волосы.       — Если Чонгука тебе было недостаточно, — в жесте тотального спокойствия Чимин пожимает плечами. — Если же ты закончила отводить душу, то я бы послушал, что ты собираешься делать дальше.       Морган задумчиво разглядывает собственные руки, как делает это всегда перед важным решением, и поднимает на него взгляд холодно-серых глаз.       — Твоё предложение всё ещё в силе? — она втягивает воздух носом. — Если я соглашусь, ты сделаешь так, чтобы Ким Тэхён больше никогда меня не потревожил?       — А ты ляжешь под меня? — удивленно вскидывает бровь Чимин.       — Только в том случае, если тебе самому будет окей хоть что-то совать в меня после того, как там побывали его пальцы, — ровный голос Морган на контрасте с острыми словами заставляет Чимина поджать губы. — С другой стороны, ты получишь то, чего так хотел — я стану твоей сукой, которая выполняет команды своего хозяина.       Он мечтал об этом, фантазировал — как поставит её на колени и услышит заветные слова. Воображал, как после будет выжигать отпечатки собственных губ на её бархатной коже, вытягивая по стону за каждый новый след. У него получилось. На Морган отпечатки губ и пальцев, но не его. Морган произносит все слова в правильном порядке, но почему-то теперь они закручиваются удавкой вокруг шеи. Морган на коленях, но ноющую боль от унизительного соприкосновения с полом чувствует Чимин.       Что ж, сегодня Чимин, наконец, понимает весь смысл известной фразы про «бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться».       — Мне это не нужно, не так, — сам не верит в то, что говорит и от чего отказывается, но язык не желает выворачиваться в другую сторону. Он отдирает себя от дверного косяка, цепляя рукой чистое полотенце из корзинки, и подходит к Морган, чтобы аккуратно, придерживая за затылок, стереть остатки воды. — Тэхён больше тебя не потревожит, считай это моим извинением.       Морган не двигается и, кажется, даже не дышит, напрягаясь буквально каждой клеточкой своего тела. Ещё двадцать минут назад его бы это позабавило; сейчас до скребущихся по черепу когтей бесит, потому что меньше всего ему хочется, чтобы ей были противны его прикосновения. Пугали — возможно. В какой-то иррациональной степени возбуждали — да, ведь с этим можно работать, это можно изменить.       — На этом дурацкий спор окончен? — неожиданно спрашивает Морган, заглядывая ему в глаза. Чимин горько улыбается, качая головой.       — Нет, но теперь я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне.       — Думаешь, я выберу тебя?       — Ты уже выбрала. Ещё до того, как сказала, что способна переспать со мной, — смахнув последнюю каплю со скулы, он придвигается к её уху, убрав руки за спину, лишь бы не коснуться случайно и не сорваться. — Ты выбрала меня, когда показала себя настоящую пять минут назад.

***

      Вообще, сваливать в конце семестра за пределы Академии не принято, тем более не в законные выходные и когда экзамены уже дышат в затылок. Для этого нужен серьезный повод и, как минимум, звонок от старших семьи с подтверждением: мол, реально нужен такой-то студент, без него никак. Исключений в Академии не делают даже для троицы наследников — ну или думают, что не делают. Ещё на третьем курсе Чимин понял, что не так уж и важно, кто из семьи звонит, главное — сам факт звонка. В тот же год им была установлена крепкая и взаимовыгодная дружба с собственным зятем Ли Тэмином: тот звонит в администрацию, наводя туман расплывчатыми формулировками, а Чимин в ответ закидывает круглую сумму денег на скрытый от жены офшорный счёт родственника. За всё время схема ещё ни разу не давала осечек.       Не даёт и во вторник, когда они с Чонгуком, предварительно обсудив все детали прошлым вечером, хватают Тэхёна под локти и почти выкидывают того в портал до Сеула. На их квартире, которая служит им укрытием от родни и всего мира, уже ждёт алкоголь, шеф-повар, специально выписанный из мишленовского ресторана, пара официантов и девушки, очень много девушек, чья задача сводится к одному — стать приятным громоотводом для Тэхёна.       — Мне уже не шестнадцать, чтоб это реально подействовало на меня, — скептически замечает Тэхён, закидывая в себя уже четвертый шот и отодвигая в сторону настойчиво липнущую к его плечу девушку. — Алкоголь и девочки? Серьезно?       — Времени было мало, — спокойно пожимает плечами Чимин, ни разу не обидевшийся на колкое замечание друга.       — А бить тебя бесполезно, — подводит черту Чонгук, не глядя поглаживая острую коленку другой девушки. — Поэтому, хён, хорошо напейся, ещё лучше потрахайся и будь здоров.       — Зачем, если уже в эту субботу я собираюсь выиграть в нашем маленьком споре, разложив меченую? — Тэхён тянет губы в такой липкой ухмылке, что макне непроизвольно покрепче сжимает кулаки.       — Думаешь, мы засчитаем победу, взятую шантажом?       — В общем-то, мне плевать, — пожимает плечами Тэхён, но улыбка всё же трансформируется из самодовольной в квадратную, ту самую, которая искажает губы в случае острого желания Тэхёна свернуть собеседнику шею. — Если подумать, то так даже будет приятнее: знать, что кто-то из вас двоих трахнет её после меня — бесценно.       Чимин впивается внимательным взглядом в младшего, стараясь понять, готов ли тот с рыком рвануть вперед, чтобы начистить морду своего второго хёна во имя задетой гордости. Готов-то он был ещё вчера, упрямо не желая слушать доводы, почему бессмысленно лупить Тэхёна, но Чимин не зря из них троих считается самым хладнокровным, предпочитая давить на логику. Только у каждой логики есть предел, перейдя который от перелома чужого хребта не спасёт ни один подорожник.       — Никто никого не трахнет в эту субботу, — ровным, но оттого не менее звонким голосом произносит Чимин и протягивает Тэхёну мобильник. — Для тебя есть занятие поинтереснее.       Эмоции одна за другой сменяют друг друга со скоростью двадцать четыре кадра в секунду, пока Тэхёнов взгляд скользит по строчкам текста. Два простых пресс-релиза, один хуже другого, нацеленных лишь на одно: занять делом слетевшего с катушек друга. За долгие годы дружбы Чимин неплохо изучил обоих своих друзей, и знает наверняка, как нужно действовать в критические моменты.       С Чонгуком всё решается достаточно просто и прозаично: бухло, спорт и трехдневная поездка в магический бордель рядом с тайским посольством, который предоставляет невероятно широкий спектр услуг ввиду того, что подчиняется законодательству Тайланда, находясь на их территории. Стоит ли говорить, что ограничения на магию там очень относительные и допускающие возможность сотворения нескольких темных ритуалов?       С Тэхёном же никогда не угадаешь, что сработает лучше всего. В прошлый раз, после разборок с несостоявшейся невестой, они улетели на летние каникулы в Лондон. До этого всё обошлось походом в бар, который после их посиделок пришлось купить, ибо это было проще, чем разбираться с изможденным и местами покалеченным стаффом. А ещё раньше всё заканчивалось на недельных соревнованиях по боевым чарам, на которые они его отправляли.       В этот раз они решают действовать наверняка.       — Что это? — хмурится Тэхён, протягивая руку за стопкой с новой порцией, кажется, текилы.       — Пресс-релизы твоей семьи.       — Это я понял, почему их два?       — Второй — это подстраховка на случай, если ты не согласишься следовать первому, — слегка ведёт плечом Чимин, когда на него приземляется маленькая девичья ладошка. — Твоя семья решила, что раз ты скоро женишься, то созрел для полноценной работы в компании, поэтому ты начнешь стажировку в отделе планирования, присоединяясь к Сокджину. Будешь кататься пару раз в неделю в офис, брать поручения и совмещать с учебой. Естественно, к полноценной стажировке тебя допустят только после успешно закрытой сессии. В противном случае твою свадьбу перенесут с мая на январь.       — По-твоему, это мне как-то помешает трахнуть Морган? — фыркает почти безразлично Тэхён.       — Нет, если ты решил всё-таки жениться на Соён, ибо пресс-релиз о твоей стажировке выйдет уже завтра, а второй про скорую свадьбу дропнется в субботу, если ты хоть пальцем тронешь меченую,— шумно хмыкает Чимин и едва заметно кивает Чонгуку, который всё это время внимательно наблюдает за диалогом друзей. Макне достает собственный мобильник из кармана куртки и, разблокировав, протягивает Тэхёну. — Но если ты всё же не очень хочешь жениться на Соён и у тебя ещё есть терпение, то вот.       — Это, — Чонугк кивает на свой телефон, перехватывая инициативу разговора у Чимина, — только начало. Времени у нас было мало, сам понимаешь, поэтому наши люди смогли достать только страницу из теневой бухгалтерии компании, которая принадлежит отцу Соён. Ничего важного там нет, но есть пара интересных зацепок, раскрутив которые, можно сломать твою помолвку.       — Выбирай сам, Тэхён, — равнодушие в голосе Чимина режет слух. — Заняться учебой и стажировкой, чтобы родители ослабили поводок и дали возможность накопать компромат на Соён и её семью, а также всё-таки попытаться поучаствовать в Охоте, или свадебный марш в январе со строгим брачным контрактом, запрещающим тебе приближаться не только к Морган, но и вообще к кому-либо женского пола, кто не Соён. Ваши родители страсть как хотят получить внуков, поэтому готовы прислать своего человека в Академию, чтобы тот проследил за тем, чтобы до свадьбы в ваших кроватях не оказался кто-то лишний. Естественно, никто никого не пришлёт и не выложит пресс-релиз, если в субботу ты останешься в библиотеке Академии, чтобы подтянуть хвосты к зачетной неделе. У тебя, кажется, в очередной раз затык по маг-ботанике?       Возможность прямо сейчас победно растянуть губы в довольной ухмылке ничего, по сути своей, им не стоит. Сокджин согласился помочь сразу, достаточно было красочного рассказа про эпизод в туалете. Чимин старается не думать о причинах, по которым старший наследник семьи Ким так впрягается за Морган. Хотя бы потому, что в первую очередь он сам делает это ради Тэхёна.       Со стороны может показаться, что они с Чонгуком наказывают друга, но на самом деле они спасают его от самого себя. Будучи эмоционально чувствительным, Тэхён из них троих самый человечный и уравновешенный, поэтому его обратная сторона самая тёмная, густая и вязкая. И тащить из неё ведьмака становится всё труднее с каждым годом. Пусть сейчас Тэхён сцепляет зубы и смотрит на них волком, но уже через пару недель, когда его нервы перестанут гудеть оголтелым желанием рвать на куски не глядя, он скажет им спасибо, молча кивнув на внимательный взгляд в его сторону.       В одном себе Чимин всё-таки не может отказать — в острой фразе, продиктованной собственным иррациональным желанием укусить друга за звено хрупкой цепочки позвонков. Потому что под веками, стоит их закрыть, выкипает водянистая плёнка серых глаз Морган, смотрящих на него в туалете.       — Ну что, — злая интонация расставляет акцент за Чимина, припоминая Тэхёну его же ядовитое определение для Морган, — меченая дырка стоит твоей свободы?

***

      — И их осталось двое, — шумно ухмыльнувшись произносит Хосок, и отрывает взгляд от окна, где минуту назад стояла машина, в которую сели Тэхён с Сокджином. — Вот уж не думал, что первым слетит именно Тэхён.       Морган прикрывает веки, устало сжимая переносицу пальцами. В прошлые выходные никто за ней не приехал и даже не пришел, знакомым коротким стуком в дверь комнаты оповестив об очередной схватке. Это одновременно радует и пугает. Радует, потому что не придётся ломать все планы. Пугает, потому что меньше всего на свете ей хочется быть должной Пак Чимину, и Хосок видит это даже сквозь наглухо приклеенную к лицу маску равнодушия.       — Почему бы тебе не порадоваться? — староста перевёртышей встает боком, фиксируясь взглядом поверх каштановой макушки, чтобы было удобнее следить за проходом. — Не, в глобальном смысле я понимаю почему, но в локальном, — едва слышно цыкает. — Чем больше ты закрываешься от маленьких радостей, тем туже завязываешь удавку вокруг собственной шеи, а следовательно, скорее помрешь от недостатка серотонина в организме. Мор, не отказывай себе в короткой улыбке, когда хочется и есть реальный повод. Никто не умрет, если заметит, что в эти дни ты дышишь чуть спокойнее, чем обычно.       — До спокойствия ещё очень далеко, — качает головой Морган.       — Что опять случилось?       — А ты не выкупаешь? — ведьма вздёргивает подбородок повыше. — Если Тэхён понял про меня и Юнги, то вопрос времени, когда все остальные поймут. Я уже молчу о том, что им не так уж и много времени понадобится на то, чтобы соединить концы и понять, что я осведомлена об Охоте не меньше, чем они сами. И если с Тэхёном сейчас пронесло, то лишь на время. Сколько он будет сидеть на месте прежде, чем снова начнет копать? И как глубоко он может докопаться с доступом к связям компании? А Чимин?       — Тебе нужно продержаться до каникул, а это всего пара недель. Ко всему прочему, они сейчас ослабят хватку, ибо будут заняты сессией не меньше твоего, — со спокойствием удава рассуждает Хосок, изо всех сил стараясь не подать вида, что сам беспокоится не меньше, затылком чувствуя скорый пиздец.       Она шумно вздыхает, растирая пальцами лицо, и поворачивается спиной к окну. Складывает руки под грудью, упирается стеклянным взглядом в каменную плитку пола и крепко задумывается.       Хосок, хорошо знакомый с её настроениями, входит в режим ожидания, зная наверняка, что беспокоить Морган бесполезно. Пока она не закончит систематизировать происходящее, наклеивая стикеры: желтый — ключевые события, которые уже случились; зеленый — важные отметки из текущего таймлайна; красный — любые действия, которые впоследствии приведут к неутешительному концу. Судя по сморщившейся в гармошку кожице на переносице, красных стикеров непозволительно много.       Подгоняемый не столько привычкой всегда утешать, сколько реальным желанием помочь, Хосок мягко тянет её за локоть на себя и крепко обнимает, заставляя неловко уткнуться ему в ключицу. Он ласково гладит, перебирает чужие волосы, всё ещё замирая на короткой длине, и произносит мягко.       — Послушай, мы уже на том самом этапе, когда не получится переиграть и начать сначала. Остается лишь подстраиваться под скорость течения и следовать направлению, поэтому отпусти ситуацию. Ослабь поводок контроля и сконцентрируйся на том, что ты ещё можешь изменить: сессия, тренировки с Юнги и каникулы. К следующему семестру надо избавиться ещё от одного.       На последних словах Морган замирает на коротком выдохе, выпутывается из рук и позволяет разглядеть, как хитин её защитного панциря обрастает ядовитыми иголками. На мгновение в воздухе между ними виснет давящая бетонным прессом тишина. Хосок не уверен в том, смотрит ли она на него или сквозь, но чувствует, как внутри что-то крошится. То ли корсет рёбер, то ли высохшее от отлившей крови сердце, потому что Морган пугает его. Оттянувшийся уголок губ в ухмылке пугает хитрым, хищным оскалом.       — Есть идея.       Хосок мысленно клеит на чужие слова красный стикер.       — Слушаю.

***

      Время растягивается невыразительную тянучку из подготовки к зачетам и экзаменам. Кажется, вся Академия замирает и объявляет перемирие на этот период: загробники прикрывают лавочку со ставками; перевертыши активно пьют зелья для лучшего контроля обращений; кайдзю закрываются в своем общежитии, где леса, подземелья, море и не жалко что-нибудь сломать; а троица наследников временно перестаёт сторожить Морган. Не то, чтобы учеба для них действительно так важна, но ни одному не хочется снижать планку и дарить старшим родственникам лишний повод для нотаций.       Неделя зачётов напоминает марафон из сидения в библиотеке, двухчасового сна и постоянной зубрежки, когда забываешь не просто поесть, а как маму родную зовут.       — Сдал! — выдыхает довольный Тэхён, выходя из кабинета по зельям.       — Ну как? Сложно? — нетерпеливо напирает Чонгук, которому идти в кабинет профессора Ки уже через час, сразу за шестым курсом.       — Ничего сложного, я просто дыхнул на неё и она сдалась сразу, — фыркает старший, ероша затылок в попытке вспомнить, когда он в последний раз мыл голову. — Я зубы не чистил сутки. Вчера как пришел с библиотеки, так и решил, что лучше пять минут сна и нудные лекции дантиста, чем чистые зубы. А утром вообще было не до этого, потому что я проспал.       Чонгук морщит нос и неосознанно отступает на шаг — он пока к таким подвигам не готов.       — Ты сейчас куда?       — В библиотеку и зубы чистить. Через пару часов зачет по магической борьбе, там хоть в душ будет время сходить, — Тэхён монотонно ворочает языком, пока цепкий взгляд карих глаз скользит по макушкам студентов, выискивая одну конкретную.       Морган выглядит до неприятного и завистливого чувства между рёбер хорошо. Ещё бы, для неё ведь не меняется ровным счётом ничего — она в таком режиме существует весь семестр, поэтому пара дополнительных часов в библиотеке никак не расшатывают её распорядок зубрилки. Спокойная, сосредоточенная на чтении книги, и с чистой головой она до зубовного скрежета бесит.       — Даже не думай, — проследив за чужим взглядом, осаживает его макне.       Тэхён мотает головой, поправляя отросшие волосы, и отворачивается. Его почти отпустило, по крайней мере в груди уже не гудит так громко, что кажется — ещё секунда и содержимое вывернется наружу. Учеба и стажировка выметают из головы и сердца всё лишнее, отрезвляя и очищая сосуды от ядовитого наваждения.       — И не думал, просто бесит, что даже в такой момент она собрана и спокойна, как удав.       Чонгук на это только фыркает невнятным смешком: за пять минут до того, как из кабинета по зельям вышел Тэхён, он прекрасно видел, как Морган нервно то покусывала кончик карандаша, то пыталась им же подобрать волосы — движение само по себе обычное, но при внимательном взгляде можно увидеть легкую рябь на кончиках пальцев, которую так тщательно пытаются скрыть.       — Хён, — тяжело вздыхает Чонгук, растягивая театральную паузу, — иди почисти зубы, а?       Демонстративно закатив глаза, Тэхён всё-таки уходит и младший сильно надеется, что до борьбы тот всё-таки успеет последовать его совету. Иначе все соперники Тэхёна слягут ещё до начала спарринга и Чонгук в том числе. Зачёт по зельям макне сдаёт почти безболезненно, в последний момент уложившись во время со своей настойкой бодрости. В запасе остаётся ещё час, и он решает убить его на тренировку, удивленно тормозя на пороге зала, где уже на матах в позе звезды разложилась Морган.       — Давно тут? — склоняется он над меченой, даже не пытаясь скрыть ухмылку, когда она, сонно сморщившись, в ленивом движении приоткрывает один глаза. Тоже не досыпает — это приятно.       — Полчаса, — короткий выдох, означающий, что его не сочли за достаточный вид угрозы, чтобы лишний раз шевелиться. — Надеялась подремать.       — Какие подремать, нуна? У тебя же по борьбе самые низкие показатели среди пятых и шестых курсов. Вставай, я переоденусь и потренируюсь с тобой, — безапелляционно заявляет Чонгук, которого очень бодрит потенциально близкий и тесный контакт с ведьмой.       — Я вообще-то с Юнги занималась много, — бурчит куда-то себе под нос Морган, усаживаясь в позу йога.       — До меня и моего первого места тебе всё равно далеко, — отмахивается макне, исчезая за дверьми раздевалки.       Краем глаза выхватывает объявление о том, что в мужской душевой работают только три лейки в связи с ремонтными работами, и мысленно делает пометку — надо успеть раньше основной толпы, которая сюда набежит после зачета. Тэхёна такой расклад точно не обрадует. Чонгук в голос ухмыляется и быстро заканчивает с переодеванием, чтобы ближайший час с оттяжкой и придушенными у корня языка вдохами валять по всем матам Морган.       Она, на удивление, почти не сопротивляется: движения всё ещё мягкие, читаемые, и с легкой задержкой, что заставляет младшего под конец недовольно насупиться — а точно ли она с Юнги занимается тут магической борьбой? Чонгук, вечно сталкивающийся с хёном на соревнованиях, лучше прочих знает, какой из Юнги требовательный учитель.       — Что-то не похоже, что ты с Юнги-хёном занимаешься, — не выдерживает, цокнув языком, и всё-таки высказывает вслух свои подозрения.       — Просто я деревянная, когда до спорта доходит, — спокойно признается Морган, слегка пожимая плечами и разворачивая голову в сторону двери, в которую уже вовсю ломятся студенты пятых и шестых курсов.       Их разделяют на группы: мальчики — направо, девочки — налево. Чтобы получить зачёт, необходимо победить трёх соперников, используя только магическое оружие и три допустимые боевые руны, — это им объясняет учитель, пока над ухом Чонгука недовольно ворчит Тэхён, который очень надеялся на часовой душ, а придётся довольствоваться пятиминутной помывкой.       — Мыться надо было раньше, а не дрыхнуть, — Чимин будто читает мысли младшего.       — Тебе хорошо, у тебя своя ванна, а у нас на этаже общая и туда вечно очередь вечером, — морщит нос Тэхён. — Я лучше посплю на двадцать минут больше, чем буду стоять в этой очереди.       — Ну, тогда не ной, а просто сдай всё побыстрее и вали в душ, лично я так и собираюсь сделать, — заявляет Чимин, не глядя выдёргивая из толпы рандомного однокурсника для первого спарринга.       — Или ты можешь подождать. Сегодня последний день из зачетной недели, а значит, очередь сама собой рассосется, — хмыкает Чонгук и выискивает взглядом Хёнджина, с которым всегда встает в пару на зачетах.       Тэхён ещё что-то недовольно бурчит, но потом всё-таки сдаётся и кивает подошедшему к нему ведьмаку, соглашаясь на бой.       Чонгук на секунду прикрывает глаза, делает вдох и забывает обо всем, отпуская мысли в свободное плавание по пространству черепушки. Физическая нагрузка оказывается до разгружающего приятной, дающей возможность освободить не только голову, но и легкие для полного вдоха. Они заканчивают почти одновременно: Тэхён нарочно выбирает кого-нибудь, кто не будет долго сопротивляться; Чимин продолжает рандомно цеплять из толпы соперников; а Чонгук берёт тех, с кем хоть немного интересно. Уже у двери в раздевалку все трое разворачиваются на женскую половину, чтобы глянуть на Морган.       Плавность чужих линий завораживает, путает и смещает фокус внимания от самого главного — Морган выигрывает. Траектория движений кажется обманчиво хаотичной и случайной: уворот вправо и неловкий взмах ноги при ближайшем рассмотрении расшифровываются, как нарочный уклон от атаки с последующим продуманным нападением — она целится в уязвимые точки, ослабляя противника с каждым новым ударом, пока её соперница, проводя слаженные атаки, думает, что ведёт в спарринге.       — А из Юнги неплохой учитель, — цыкает Чимин, толкая дверь.       — Да уж, — дергает головой Чонгук, чувствуя на языке вкус досады, что не понял этого раньше. Всю тренировку Морган лишь прикидывалась, позволяя ему валять её по матам в то время, как при желании легко смогла бы его положить, банально вымотав.       — Пофиг, хочу в душ, — на ходу сдергивает с себя тренировочную форму Тэхён, игнорируя смешки друзей.       Долгожданная горячая вода встречается блаженно прикрытыми глазами и громким вздохом наслаждения на грани с отчаянием со стороны Тэхёна. Чимин с Чонгуком, не глядя друг на друга, продолжают перебрасываться короткими комментариями на тему новых способностей Морган.       Первым голос подаёт Тэхён, заставляя остальных замереть.       — Йобаный йожик, — загробным тоном объявляет тот.       — Ты че? — продрав сквозь мыльную пену глаза, спрашивает Чимин и мгновенно замолкает. Чонгук от такого напрягается ещё больше и быстро умывает лицо, чтобы посмотреть на то, что там так удивило друзей.       А удивляться есть чему. Например, позеленевшей полосами коже Тэхёна и покрывшемуся такими же болотными пятнами Чимину. Из макне непроизвольно вырывается громкий смешок.       — Йа! — вскрикивает Тэхён, кидаясь в мелкого банкой с гелем. — Ты на себя посмотри — чисто косплей на Болотную тварь.

***

      — …Что ты задумала? — прищурившись, спрашивает Хосок.       — Ничего серьезного, — отмахивается Морган, — просто небольшой розыгрыш, но нам понадобится Санхёк.       — Слушаю, — скрещивает руки на груди староста перевертышей.       — Ты же знаешь, что слюна имуги имеет чернильное свойство с той лишь разницей, что хрен отмоешь змеиные чернила.

***

      Чонгук растопыривает пальцы и жадно вглядывается в изумрудные пятна, расползающиеся по коже с пугающей скоростью. Скрипящий рядом вентиль крана приводит в чувства, заставляя его отшатнуться от воды и выключить свой кран. Губы механически складываются в немое «данунахуй». В последний раз такие шуточки они проворачивали на первом курсе, чтобы прищемить беспричинно раздутую самооценку однокурсницы.       — Не оттирается, — стонет Тэхён, скребя пальцами по коже.       — Это не краска, — сквозь зубы, но всё ещё ровным голосом произносит Чимин, принюхиваясь и толкаясь кончиком языка в запястье. — Это чернильная слюна имуги.

***

      — Как ты планируешь сделать так, чтобы под душ попали все трое одновременно? — задумчиво чешет затылок Санхёк, когда они встречаются втроём на следующий день.       — Вы сами рассказывали, что тут творится настоящая жесть в неделю зачётов и не всегда успеваешь или даже помнишь о том, чтобы помыться. У нас в расписании магическая борьба стоит самым последним зачётом, так что они наверняка не станут терпеть и побегут мыться. Надо лишь сузить выборку до трех леек, — постукивает пальцами по подоконнику ведьма. — Я могу прийти пораньше и повесить там табличку.       — Это всё равно не гарантирует тебе, что они все втроем пойдут в душ, — давит логикой Хосок.       — Эта троица занимает первые места на пятом и шестом курсе, они наверняка захотят побыстрее сдать зачет и свалить в душ, пока не набежит толпа. На худой конец придется тебе, — она оборачивается к Санхёку с хитрой улыбкой, — трижды поплевать в воду.       — Всё может пойти по пизде, — продолжает ворчать староста перевертышей, сворачивая карту со схемами водоснабжения Академии, которую он поручил достать «птичкам» пару дней назад.       — Кто не рискует, тот не пьёт, — пожимает плечами Морган. — Ты сам сказал, что нужно сосредоточиться на том, что я могу контролировать, а уж цвет их настроения я могу не просто контролировать, но и продемонстрировать всей Академии.

***

      — Сука! — шипит Тэхён, придерживая дверь, в которую уже начинают ломиться другие студенты, успешно сдавшие зачет.       Чонгук, разглядывающий в зеркале свой новый цвет волос, полностью солидарен с хёном. Черные волосы из-за змеиных чернил превратились в тёмно-синие, вот тебе и краска с отливом в синеву. С другой стороны — это лучше, чем пятнистая, зелено-черная окраска Тэхёна или ржавая, болотно-канареечная Чимина. Хотя волосы — это ещё полбеды, ибо самой главной проблемой остается кожа, превратившаяся в полосато-зеленую шкуру, которую ни содрать, ни отмыть.       — Уверен, что это Морган? — хмурится Чонгук, натягивая капюшон толстовки и отворачиваясь от зеркала.       — А кто ещё у нас имеет в друзьях детства имуги? — недовольно тычет в факты Чимин. — Сам сказал, что она тут уже была, когда ты пришел. Значит, у неё было время повесить табличку о ремонте и наверняка было время отписаться Санхёку.       — Я придушу эту змею недоделанную, — шипит Тэхён, пряча зеленый нос в вороте свитера.       — Для этого надо отсюда выйти и показаться целой толпе однокурсников, — обреченно рыкает Чонгук, пиная скамейку носком ботинка.       Минут через пятнадцать им действительно приходится выйти, потому что в раздевалку стучит уже сильно злой учитель. Правда, весь его запал смывается, когда он видит три позеленевших в прямом смысле слова, от злости морды.       Первые смешки кажутся несмелыми и тихими, не верящими в то, что кто-то реально посмел это сделать с наследниками, но после они перекатываются в откровенный, хоть и недолгий, хохот. Потушить всеобщее веселье получается парой тяжелых взглядов, но вот ярость на прячущую ухмылку Морган — нет.       — Ты забыла о запрете общения с другими факультетами? — хватает её за запястье Чимин, разворачивая к себе лицом.       — Нет, — сквозь смешок произносит Морган.       — Тогда ты будешь не против, если я накажу Санхёка? — щурит глаза староста школы, пока двое его друзей сжимают пальцы рук в кулаки, чтобы не придушить девчонку.       — Да мне как-то пофиг, какие у вас там с ним разборки, — пожимает плечами та, ни капли не смущаясь и не тушуясь под весом чужой пассивной агрессии. — Я к этому, — она обводит пальцами их зеленые макушки, — никакого отношения не имею.       Морган легко стряхивает с себя чиминовы руки и, пригнувшись, вырывается из плотного круга наследников, чтобы обернуться через плечо, оттянуть уголок губ в ухмылке и подмигнуть.       — Хотя я бы сказала этому человеку «спасибо» за наглядную демонстрацию вашего настоящего нутра.