Mutabor

      Тэхён не может поверить.       Морган вся его.       Нет Чонгука, вечно норовящего уложить какую-нибудь свою конечность на ведьму. Нет Чимина, обволакивающего давящей атмосферой, а от Сокджина она теперь сама бегает, как от прокаженного. Одним словом — делай что хочешь. Только вот единственное, чего хочется — прибить. За то, что сговорилась с хёном. За то, что Чимин так легко заставил её отвернуться от старшего. За то, что целовалась у всех на виду с Чонгуком. За то, что она всё и сразу, но только не с ним, не с Тэхёном, и не ему, что ещё хуже.       И даже сейчас, когда она к нему сама подходит, склоняет голову в своем извечно вежливом приветствии с обязательным «Тэхён-ши» на конце — даже этот момент он не может просмаковать, разложить на атомы и насладиться. Потому что в голове так и ползёт склизкий червь ехидного «не искренне», «заставили», «по чиминовой указке».       С ней так всегда, когда начинаешь копать глубже — покер-фейс, ледяное марево почти прозрачных глаз и ноль реакции, будто с роботом разговариваешь.       — Я собираюсь в библиотеку, не хочешь со мной, Тэхён-ши?       И только он собирается открыть рот и рявкнуть «а мне какое дело?», как резко прикусывает язык. Что? Он что? Не хочет ли он пойти с ней? Прям вот сама спросила и даже так, чтобы не перекорёжило всю?       — Ну пойдем, — ошарашено тянет воздух сквозь зубы Тэхён.       Тэхён не может поверить.       Морган вся его.       Не полностью, конечно, права свои заявлять ещё рано, но на остаток недели за исключением четверга — она принадлежит только ему. И книжкам, в которые она привычно падает, когда оказывается в библиотеке, но внезапно это не напрягает, как раньше. Может быть потому, что она не дергает плечом, неосознанно стараясь отдалиться, когда он садится на соседний стул особенно близко, почти соприкасаясь коленями с ней. Может быть потому, что он укладывается на стол и разворачивает голову, размазываясь взглядом по Морган, а она даже не фыркает.       Девичье лицо кажется безмятежным, пока глаза скользят по строчкам книги, и лишь иногда можно заметить легкое напряжение. После минут двадцати внимательных наблюдений Тэхён крепко связывает чужой дискомфорт с телефоном. Когда Морган открывает новое сообщение, лицо каменеет по-особенному сильно, заостряясь от усилия не выплеснуть всё наружу. Ему, конечно, интересно, кто или что заставляет её так напрягаться, но он знает наверняка, что хрен она ему скажет и уж тем более покажет — закроется или вообще объявит очередной бойкот. Поэтому он лениво-текучим движением поднимается, огибает рукой и цапает телефон.       — Верну, когда закончишь заниматься, — отвечает на немой вопрос в её глазах, расплываясь в довольной улыбке и убирая телефон в карман брюк.       Морган шипит что-то невнятное на японском и отворачивается обратно к книге, а Тэхён — в изначальное положение наблюдателя. Редкие для ноября солнечные лучи, просеиваясь сквозь витражное окно в библиотеке, греют макушку тёмных волос, и он не замечает, как проваливается в дрёму, убаюканный теплом и скрипом её ручки о листы тетради. Когда Тэхён снова разлепляет глаза, первой жалит голову мысль о том, что Морган наверняка сбежала, с неё станется бросить его одного. И поэтому он замирает, упираясь взглядом в спящее лицо ведьмы напротив.       Каштановые волосы в свете желтых ламп библиотеки отливают рыже-сиреневым, падая непослушными прядями ей на лицо. Нижняя губа очаровательно оттопырена вперёд, словно ребёнок обиделся на родителя за не купленную шоколадку. Сердце Тэхёна отчего-то ухает вниз. Отчаянно хочется прикоснуться: убрать волосы за ухо, скользнуть пальцами по скулам, пересчитать ресницы и чмокнуть в губы, вытягивая чужой сон по капле. И вместе с тем будить её не хочется совсем, хочется застыть в мгновении обманчивого ощущения, что он может себе позволить потревожить Морган прикосновением чуть более интимным, чем просто друг, знакомый, однокурсник.       Морган вся его.       Тэхён не может поверить, потому что его с детства учили не обманываться. Обманывать можно и иногда даже нужно, но самому ни в коем случае — этот урок он, к собственному сожалению, усвоил на отлично.       Но почему-то всё равно не сдерживается — касается. Мягко обнимает пальцами плечо, придвигаясь к уху и задевая подбородком чувствительную шею. Её кожа мгновенно покрывается мурашками, заставляя его оттянуть уголок губ вверх.       — Просыпайся, спящая красавица, — бархатный шепот заползает в ухо и запечатывается легким касанием губ о щеку.       Первым делом испуганные серые глаза обдают холодом, а после заметно смягчаются на её шумном выдохе. Морган потягивается, как бы между прочим скидывая с себя его руку, чем внезапно очень бесит. Тэхён не концентрируется на плохом изо всех сил, поправляя лезущую в глаза челку, и квадратно улыбается.       — Чего вдруг осталась, а не ушла?       — У тебя мой телефон, — спокойно отвечает Морган, складывая учебники в ровную стопку. — А будить не хотелось, потому что выглядел ты немного уставшим.       — Последние дни выдались тяжелыми, — и ни разу ведь не врёт, в конце концов, очень тяжело два дня кряду пытаться не убить её за каждый взгляд по отношению к хёну. — Тебе бы тоже спать побольше, скоро сдача зачетных проектов и сессия, там вообще не до сна будет.       — Знаю, но у меня спорт, и я всё ещё пытаюсь подтянуть пробелы по некоторым предметам, — она поднимается и подходит к стеллажу, чтобы составить туда книги. С первыми двумя справляется легко, аккуратно возвращая их на место, с последней у неё начинаются трудности: полка слишком высоко, а лесенку кто-то из студентов уволок на другой конец библиотеки.       Тэхён секунду-другую залипает на бесполезные попытки девушки дотянуться, вылизывая взглядом вытянувшиеся мышцы стройных ног, и всё-таки подходит к Морган со спины. Он едва задевает носом волосы, вдыхая пряный запах вишни с миндалём, аккуратно касается пальцами чужой ладони, скользя выше и перехватывая книгу. Чувствует, как она рядом с ним вся замирает, но не напряженно, а выжидающе, и это забавляет.       Чего она ждет? Что он набросится на неё прямо тут — бесстыдно нагнёт у стеллажа с магической литературой, прихлопнет рукой рот, скомкает юбку и отымеет по-животному быстро, рьяно, грязно, кусая за кожу на затылке? Да, пожалуй, он мог бы. Кипяток, разливающийся от низа живота к паху, точно сигнализирует о готовности воплотить фантазию в реальность.       Тэхён впихивает книжку на полку резче, чем хотелось бы, и нагибается к ней.       — Так откажись от тренировок в пользу ещё двух часов сна.       — У меня суровый тренер, — хмыкает Морган, разворачиваясь к нему лицом. Видимо, она хотела так отстраниться или отстранить, вытянув руку, но идея проваливается, когда Тэхён зажимает её в очередной кабэдон.       — Кто твой тренер? Может, я поговорю с ним? — лукавая улыбка липнет к его лицу, пальцы неконтролируемо водят по девичьей линии челюсти, едва касаясь кожи.       — Хорошая попытка, Тэхён-ши, узнать кто мой тренер, — она неторопливо убирает чужую руку с лица. — Но я не скажу, ибо прекрасно понимаю, что ты его в ту же секунду перекупишь, и я останусь без спорта. А мне надо подтянуть маг-борьбу.       — Я?! Перекуплю?! Да ни за что, — картинно возмущается Тэхён, вскидывая ладони в «я вообще сама невинность» жесте. — И вообще мне это неинтересно нисколечко.       — Вот и хорошо, — текучим движением Морган огибает его, хватая сумку со стола, и двигается к выходу, бросив через плечо лукавую улыбку с вежливым:       — Спокойной ночи, Тэхён-ши.

***

      Выкупленный Чимином вечер четверга подкрадывается до невозможного быстро. Тэхён о планах хёна знает примерно столько же, сколько и сама Морган — одежда строго вечерняя и порт-ключ, открытый администрацией Академии, с конечными координатами недалеко от одного из самых дорогих ресторанов Сеула.       Изначально он не собирался провожать парочку на свидание, но любопытный и не затыкающийся весь вечер Чонгук хватает его за локоть и тащит на небольшой балкончик, которым заканчивается самая верхняя лестница. Оттуда открывается прекрасный обзор на холл общежития магов.       Чимин ленивым движением поправляет громоздкие и дорогие часы, оттягивает манжеты рубашки и смотрит на лестницу, расплываясь в улыбке. Тэхён выворачивает шею, чтобы хоть как-то разглядеть то, что видит друг, но всё без толку. Ему остается лишь посильнее стиснуть пальцами перила балкона и ждать.       Морган спускается с последней ступеньки и попадает под прицел жадного взгляда Тэхёна. Волосы уложены небрежными волнами, пара передних прядей сплетены косичками и соединяются в хвостик сзади. Вариация на тему маленького чёрного платья заставляет потерять дыхание: верхняя часть легким кружевом облегает грудь, перевязываясь в тугую петлю под ребрами и изыскано открывая полоску кожи; пышная короткая юбка; и, как жирная точка, открытые лопатки, обрамленные кружевным краем. Тэхён прикрывает глаза, изо всех сил стараясь не забывать дышать, потому что только это сейчас мешает не представлять себя рядом с ней. Не представлять, как пальцы считают позвонки, пальпируют ребра, забираясь под кружево, как ладонь скользит по мягкому капрону чулков под пышной юбкой, вытягивая из неё румянец на щеках и смущенное «перестань», ведь они в машине, а на переднем сиденье водитель, которому плевать. Равно как и Тэхёну, ведь он внезапно оказывается ужасным кинестетиком по отношению конкретно к Морган.       Вот только…       Чонгук под боком не то стонет, не то рычит, падая лицом в ладони. А Тэхён немеет, покрываясь паутиной трещин, когда Морган позволяет Чимину накинуть на плечи пальто, пройтись пальцами по позвонкам и задержаться ладонью у поясницы, подталкивая вперед.       …она поедет в машине совсем не с ним.       Морган шагает к выходу, а Чимин задирает голову кверху, сталкиваясь взглядами со своими друзьями, и довольно расправляет губы в улыбке перед тем, как исчезнуть следом за ведьмой.       — Мне не помешает выпить, — произносит Чонгук спустя минуту. — Не хочешь со мной?       — Нет, — морщится Тэхён. — Мне нужно что-то потяжелее.       Он убирает руки в карманы брюк и, пока макне не успел завалить его вопросами, спускается вниз, малодушно сворачивая на этаж женского общежития к той, кто наверняка принадлежит ему.

***

      Как только они садятся за столик у окна, который от основной массы гостей скрывает высокий стеллаж с винными бутылками, Чимин заказывает виски. Морган без намёка на какие-либо эмоции изучает барное меню, никак не реагируя на то, что внимание посетителей приковано именно к ней.       — Тоник и несколько оливок отдельно, пожалуйста, — вежливо улыбается официанту ведьма, и Чимин прячет ухмылку за стаканом. Первая улыбка за вечер, которая потенциально может стать и последней. Если только она не решит улыбнуться метрдотелю, когда они будут выходить.       — Боишься пить со мной? — позволяет сорваться шпильке с губ.       — Какой смысл в страхе, если при желании ты можешь меня заставить пить с тобой? — парирует Морган, слегка пожимая плечами. — Разбазаривание эмоциональных ресурсов. Я предпочитаю тратить их разумно.       — Например?       — Впечатления, — коротко отвечает девушка, и Чимин понимает, что более глубоких объяснений он от неё хрен добьётся. По крайней мере, конкретно в данный момент времени.       — По тебе и не скажешь, что ты очень впечатлительная, — шумно хмыкает ведьмак, делая ещё один глоток и отставляя стакан в сторону, чтобы позволить официантам поставить блюда с закусками.       — Так ничего впечатляющего и не случилось ещё, — едва дёрнувшийся уголок рта выдает с потрохами её злорадство, сдерживать которое по отношению к Чимину девушке всё-таки сложно даже сквозь плотную маску равнодушия. Это внезапно очень приятно. Любая эмоция от Морган, а тем более личная, приравнивается к маленькой победе.       Закуски перемалываются в тягучем молчании, которое ведьма запивает сухим тоником вприкуску с оливками. Основные блюда подают минут через пять, сменяя её пустой бокал новым и полным. Чимин растягивает губы в улыбке, терпеливо поглаживая указательным пальцем рукоять столового ножа. Закончив со стейком, Морган отворачивается к окну. Пусть смотрит, не зря же он бронировал столик с видом на Сеул. Происходящее её, кажется, не напрягает вовсе: она не пытается натянуть обязательно-вежливый разговор, коротко отвечая на редкие вопросы, и не старается фальшивить, умасливая его самолюбие. Хотя могла бы, и Чимин бы даже с радостью позволил, ведь интересно ужасно, как это будет в её исполнении.       — Вкусно? — спрашивает Чимин, когда им подают десерт.       — Вполне.       Чимин в очередной раз улыбается и делает глоток виски, слегка отодвигаясь. Щёки Морган очаровательно порозовели после еды, движения приобрели ленивую тягучесть, а спина окончательно расслабилась, когда она сложила локти на подлокотники стула.       Время пришло.       — Сыграем в игру? — спрашивает он.       — В какую?       — Правда или действие.       — И как ты поймешь, что я говорю тебе правду? Шантаж в этом тебе не поможет, — слегка нахмурившись, цепко смотрит на него Морган, и Чимину кажется, что в свете ресторанных ламп он видит меж серых клякс желтоватые пятна страха в глазах.       — Не поможет, — кивает он, нарочно медленно растягивая губы в лукавой улыбке. — Зато поможет порошок правды.       Морган порывается встать, но Чимин тормозит её, с силой надавив ладонью на её руку, подкрепляя движение грудным «сидеть, чаги». Растерянный и теперь наверняка испуганный взгляд девушки мечется по столу и огрызкам десертов на тарелках, пока он смакует момент настоящей власти. Да, шантаж с матерью был хорошо разыгранной подножкой, но это… здесь он победил.       Или?       — И нет, правила у нашей с тобой игры будут не стандартными. Порошок будет действовать ещё, — быстрый взгляд на часы, — минут двадцать. У тебя есть лишь одна возможность использовать действие, на все остальные вопросы придется ответить, чаги.       — А то что?       — Ты и так всё знаешь, — мягко и даже немного ласково улыбается Чимин, смакуя на языке пряный вкус односолодового виски.       Морган сцепляет зубы и откидывается на стул, смиряясь с собственным бессилием. Подчиняясь чужим правилам игры.       — Вопрос первый: что на самом деле ты натворила в Японии?       — Занималась некромантией, — через силу неохотно выталкивает Морган, слегка кривясь лицом. Очевидно, ей ужасно не нравится говорить правду, раскрывая собственные карты. Чимина же, наоборот, приятно радует чужой дискомфорт, и он жадно впитывает каждую эмоцию, каждое движение. Любая мимика лица фиксируется им и откладывается в ящик памяти имени Морган.       — Зачем?       — Искала ответ на интересующий меня вопрос, — после недолгих раздумий наконец отвечает ведьма.       Чимина расплывчатая формулировка чужого ответа выбивает из колеи, и он делает очередной глоток. Она же просто играет на его нервах, отвечая честно, но совсем не так, как он ждал. Ну почему, чёрт возьми, с этой девчонкой он никак не может испытать абсолютный вкус победы? Это ведь так просто. Он всё рассчитал, наказав персоналу приправить всю еду, что ей подавали. Дозировку выверил так, чтобы хватило наверняка. Так почему же язык не поворачивается даже мысленно сказать «поставил на колени»?       — Что за вопрос? — резче, чем хотелось бы, спрашивает Чимин и убирает стакан. Пить больше не стоит, ему нужно быть трезвым, иначе он может навредить ей. Хотя, кого он обманывает? Он ей и трезвым легко сломает шею.       — Что бывает с человеком после смерти, — довольно хмыкает Морган, прекрасно понимая, что это совсем не та сакральная тайна, на которую так надеялся ведьмак.       — Почему ты поступила в Академию?       Морган замирает, в очередной раз тщательно подбирая верные слова, а Чимин от этого лишь сильнее бесится. Она натурально играет с ним, испытывая его на прочность и одновременно оттягивая время.       — Быстрее, — торопит её парень. — Не старайся, у тебя не получится оттянуть время. Ведь если я не услышу ответы на все интересующие меня вопросы, то просто запихаю порошок тебе в глотку и продолжу допрос.       — Тогда не мог бы ты, Чимин-ши, выкатить весь список вопросов, чтобы мы побыстрее закончили с этим, — нервно огрызается ведьма, ёрзая на стуле. — Я поступила в Академию потому что так решила мать.       — Почему такая хорошая дочь, отличница и просто умница-красавица решилась на запрещенный ритуал, когда у неё отец находился при смерти? Ты ведь прекрасно понимала, что только добавишь проблем.       Морган прикусывает губу, опуская взгляд к собственным пальцам, которые плотно сцеплены в замок. Чимину требуется секунда, чтобы разглядеть влажную плёнку на серых глазах, и это первая, реальная эмоция за весь вечер. Она не прячется, не пытается юлить или играть, ей жаль. И ему кажется, что горький привкус на языке вовсе не от виски, а от её чувства вины.       — Может, я не такая уж хорошая дочь, какой хотела всем показаться? — она неожиданно поднимает взгляд на него, смотрит не отрываясь, прямо, укоризненно, остро.       В горле внезапно пересыхает. Все колкости разом застревают поперек голосовых связок, и Чимин невольно отводит взгляд первым. Он рассчитывал разворошить чужое грязное белье, нарисовать карту всех уязвимых точек. И когда короста уже сорвана, несвойственное чувство вины ухает куда-то вниз, следуя за слезой, падающей с её щеки. Чимин вдруг понимает, что всё происходящее до этого она могла бы забыть, простить, но это — Морган не забудет ему примерно никогда. И от осознания данного факта почему-то становится ужасно тошно, хочется запить происходящее ещё одним стаканом виски, а лучше сразу всей бутылкой.       — Конкретнее, — но если уж решил ковырять, то до последнего. До хлюпающего звука и вязкой слизи на кончиках пальцев.       Морган оттягивает край платья, оставляя на ключице розовые полосы от ногтей, и сцепляет зубы. Отступить сейчас, прикрывшись безопасным «действие» значит дать ему повод копаться дальше, глубже. Всё равно, что скинуть геолокацию собственного дома (хотя и она уже есть у Чимина). Но Морган на удивление не сдается, шумно выпуская воздух из легких.       — Ладно, хорошо, — она закатывает глаза. — Я влезла в этот несчастный ритуал, потому что думала, что смогу помочь отцу. Я сознательно пошла на этот риск. Танака не оставил нам другого выбора, вставляя палки в колеса и не давая вернуть к жизни отца. К сожалению, ритуал не удался примерно совсем, и в итоге я пошла под суд и оказалась в Академии, потому что моя мать не хотела, чтобы её дочь закончила свою жизнь среднестатистической гадалкой в салоне, куда заглядывают школьницы от нечего делать.       Взгляд серых глаз становится тяжелым и вместе с тем уязвимым. Замирает в крайне опасном состоянии, когда чуть надавишь не там и обязательно рванёт — польётся вся желчь вместе с правдой, а поток будет таким мощным, что она не сможет его взять под контроль. И Чимин, только и ждавший, решает давить уже не до хруста — до костяной крошки.       — Ещё раз, почему выбор пал на Академию? Насколько я знаю, у твоей матери неплохие связи с итальянским колледжем.       — Даже её связей не хватит, чтобы пристроить меченую дочь, и поэтому она обратилась за помощью к семье Санхёка. Они рассказали, что в Академию иногда принимают таких студентов.       — Кто, кроме Санхёка, тебе помогает в Академии? — Чимин запрещает себе прямо сейчас обдумывать чужие слова. Времени осталось совсем мало, а отфильтровать всё можно и потом.       — Юнги-ши, — выпаливает Морган, недовольно морщась, замирая взглядом на столе. — Он тренируется со мной.       А вот это интересно, но тоже потом.       — Почему ты ещё ни разу не попыталась пожаловаться в администрацию Академии на меня или на Тэхёна с Чонгуком?       — Чего? — удивленно поднимает глаза Морган, заставляя его оттянуть уголок губ в улыбке. Приятно, что он всё ещё может удивить её и, одновременно с этим, поставить в тупик.       — За тобой активно бегает троица парней и жмёт тебя к стенке, с одинаковой силой стараясь облапать и прибить, а тебе хоть бы что. Это странно, как минимум. Если только, конечно, не знаешь причину, — он впивается в неё внимательным взглядом, а внутри всё замирает, даже дурацкое сердце, в ожидании ответа. Морган растягивает губы в улыбке, а Чимина разбивает острая боль в районе коренных зубов, словно их прихватили щипцами, намереваясь выдрать все разом. — Знаешь?       — Знаю, — кивает она, наконец. — «Птички» сказали, что вы поспорили: кто первым уложит меня в койку до конца семестра.       И ведь не врёт. Они и правда поспорили, пусть и не сразу, пусть она и не знает, что награда в споре — владение её магической силой.       — И кого ты выберешь?       — Я обязательно должна выбирать? — вопросительно вздергивает бровь Морган, и Чимин теряется окончательно. Кто здесь под порошком правды, кто ломает чужой хребет, а кто жертва стечения обстоятельств?       — К твоему сожалению, тебе придется. Поэтому лучше отве…       — Действие, — резко прерывает его девушка.       Чимин с тоской смотрит на стрелки часов, указывающие на то, что через минуту действие порошка пройдет окончательно. Все-таки срывается и делает один большой глоток.       — Один поцелуй, — произносит он. — Можно не сейчас, лучше не сейчас, — слегка кривит губы в горькой усмешке. — Но сама, по собственной воле и не просто приложилась губами, а обычный поцелуй.       — Твою ж Кришну, — неожиданно вскидывает руки Морган, разряжая воздух звонким смехом. — Зачем тебе это? Ты мог попросить что угодно, даже это своё любимое «скажу, и ты раздвинешь ноги», а ты просишь поцелуй? Ты просто не мог не выебнуться, да?       Чимин смотрит на её беззлобную улыбку и улыбается в ответ также — искренне и от души.       — Не мог, — кивает он. — Говорят, что то, как целуется человек, может многое рассказать о нём. Мне интересно, что твой поцелуй скажет о тебе.       Морган закатывает глаза, продолжая улыбаться, а Чимин думает только о том, что всё-таки последнюю улыбку он смог отвоевать у метрдотеля.

***

      Воздух на улице приятно трезвит, вымывая прохладным ветром из головы весь алкоголь. Мысли одна на другую наскакивают, прикидывают варианты, советуются с интуицией и строят бесконечные планы по захвату меченой. Чимин настолько сильно уходит в себя, что не замечает, как Морган отстаёт на шаг от него, чтобы у машины резко дернуть за плечо, разворачивая, и пришпилить к дверце, закрывая её чужими лопатками. Он офигевше смотрит на неё, чувствуя, как пальцы сминают под собой пальто, и вопросительно выгибает бровь. Морган тратит секунду-другую на тяжелый вдох, и на выдохе приближается.       Ладонь восковой печатью скрепляется с шеей, пальцы скребут линию роста волос, ресницы подрагивают. Она впервые добровольно настолько близко к нему, что следующий вдох они делят на двоих. Запах спелой ягоды с горечью тоника оседает на чиминовой глотке, отдаваясь приятным покалыванием в губах. Морган укладывает вторую руку ему на плечо. Одежда шумно цепляется краями и мешает Чимину насладиться моментом полноценно. Хочется содрать её, чтобы ещё теснее, чтобы ладонь на талию и смять, но ещё больше хочется узнать, что Морган будет делать дальше.       Морган и власть — коктейль сам по себе опасный, но тяжело отрицать, что вместе с тем — крайне любопытный.       Её ладонь слегка смещается на затылок, а корпус повинуясь рефлексу ещё сильнее приближается. Кончик носа едва касается кожи, губы почти соприкасаются, оттягивая неизбежное. И Чимин чувствует, как его натурально ведёт. От затягивающегося желания, которое горячим песком забивается в сосуды, он пьянеет быстрее и хлеще, чем от виски. Хочется уже плюнуть на фант, нагло оборвать её игру и оголтелым поцелуем впиться в её губы.       Она обжигает дыханием нервные окончания, что пульсируют в районе рта, и влипает в него. Морган целует мягко и даже немного лениво. Соприкасаясь губами, аккуратно толкаясь кончиком языка между. Тягучими движениями размазывает расплавленный воск по полости, слегка сжимая волосы у корней. И Чимину на двадцать втором году жизни впервые хочется заскулить, как девчонка. Нет, даже как сука. Как те, что обычно скулят под ним.       Говорят, от перемены мест слагаемых сумма не меняется.       Пиздёж.       Вот он махнулся с Морган местами, а в груди уже всё трижды перекрутилось морским узлом.       Чимин не выдерживает, укладывая ладонь на её лицо с целью перехватить инициативу, углубить поцелуй, но Морган аккуратно и крепко сжимает его запястье, не позволяя, запрещая. Словно прочерчивает стоп-линию, за которую нельзя. Зря. Потому что он вмиг трезвеет. Магия момента исчезает, оставляя горчащий привкус и запах жареного миндаля. Теперь он чувствует, что близость была нарочито выверенной, почти фантомной — между ними целомудренный десяток сантиметров и пара слоев из одежды. Морган близко и далеко одновременно. И пальцы в его волосах не более, чем отвлекающий маневр от самого главного — она почти не двигает губами. Все силы уходят на контроль. А сам поцелуй сплошь состоит из «лишь бы»: лишь бы потом этого не делать, лишь бы не оттягивать пытку, лишь бы на своих условиях.       Сука.       Чимин отлипает от неё и с усмешкой смотрит за тем, как он пальцами поправляет смазанный контур карандаша для губ. Открывает ей дверь, позволяя сесть в машину, и нагибается к её уху резко, быстро, чтобы не успела увернуться и позволила укусить за мочку.       — А ты, оказывается, та ещё актриса, чаги, — хлопает дверцей Чимин, а хотелось бы её хребтом.

***

      — Ну и что опять с твоим лицом, хён? — спрашивает уже хорошо пьяненький Чонгук, поворачивая голову к Чимину. Они с Тэхёном почти прикончили бутылку виски, припрятанную старшим у себя в комнате, когда он вернулся со своего свидания и первым делом допил остатки прямо из горла.       Обычно всегда безэмоциональное выражение на лице Чимина считать невозможно, поэтому они давно перестали играть с ним в покер. Но вот уже раз третий они могут наблюдать крайне редкое по природе своей явление — живые, неподдельные, бьющие через край эмоции со знаком минус. И сразу понятно, откуда у этого растут ноги, красивые причём. Особенно в форменных гольфах-чулках и с туфлями на тяжелом каблуке. Видимо, ими Морган и наступила Чимину на хвост.       Чонгук лениво-смазанным движением поднимается, принимая сидячее положение на диване, и растирает лицо ладонями, готовясь выслушать очень интересную историю. Тэхён демонстративно закапывается в телефон, делая вид, что ему не интересно, и вообще они тут все слепые, не видят очевидного — он в одном шаге от фатального «втюхаться в меченую».       — В общем, я повел её на ужин в один из лучших ресторанов в Сеуле. Естественно, она не сильно-то впечатлилась, но мне и не нужно было. Мне нужна была возможность вывести её на честный разговор, — с грустью посмотрев на пустую бутылку в руках и отставляя её на стол, отвечает Чимин.       — И как?       — Поговорили, — кивает сам себе ведьмак, поднимаясь с кресла, чтобы дойти до шкафа, где спрятана ещё одна бутылка (вообще, три, но сейчас и одной хватит). — Я сделал всё, чтобы этот разговор состоялся. Повара даже в десерт порошок правды запихали. У неё не было и шанса.       — Но? — отвлекается от телефона Тэхён, насмешливо выгибая бровь.       — Всё было нормально. Я предложил сыграть в «правду или действие», и объяснил правила: я задаю вопросы — она отвечает и может лишь один раз использовать действие. Я полагал, что она воспользуется им, чтобы не отвечать на особенно неудобный вопрос и тем самым даст мне повод начать копать в ту сторону. Но она отвечала, — со вздохом произносит Чимин, наливая себе порцию виски в стакан. — И отвечала так, что лучше бы, блять, молчала.       Чонгук сдерживает смешок, а вот Тэхён нет, за что и получает в свою сторону недовольный взгляд.       — Так, и что ты спрашивал? — макне пристально вглядывается в своего хёна.       — Что за ритуал провернула и зачем, если знала о ситуации в семье, почему оказалась в Академии.       — А она?       — …Она точно не могла соврать и понимала это, поэтому максимально размывала правду, скрупулезно подбирая слова, что под конец с одинаковой силой хотелось и придушить, и поаплодировать, — заканчивает свой краткий пересказ Чимин, делая очередной глоток.       — Ты пробовал сформулировать вопрос так, чтобы она была вынуждена ответить кратко и честно? — спрашивает Тэхён, укладывая подбородок на ладонь.       — Пробовал.

***

      — Я почти выкрутилась. В конце концов, порошок правды не отрубает способность думать и не подавляет волю, позволяя крутить правду, как тебе удобно, — возмущенно закатывает глаза Морган, стараясь игнорировать отчего-то смущающий факт близости к Юнги.       Тесная кладовая, доверху забитая постельным бельем и принадлежностями для сна, и Сокджин, совершающий обход общежития, не оставляют им выбора. Темнота так же давит на грудь, заставляя ту тормозить на каждой попытке вдохнуть. Юнги не видит, но слышит, как та регулярно застывает и перестаёт дышать, и это заставляет его губы растянуться в ухмылке. Кончики пальцев аж зудят от желания прикоснуться, почувствовать жар кожи, выдрать очередную реакцию, а после малодушно свалить всё на обстоятельства, в которых они вынуждены разговаривать. Но её «когда этот гребаный день закончится?» вид, когда он поймал Морган в коридоре женского этажа, заставляет убрать руки за спину, плотно обхватив запястье пальцами.       Никто не обещал, что будет просто.       — А потом он спросил, кто мне помогает в Академии, кроме Санхёка.       — И ты сказала?.. — чужие слова обжигают скулы, сигнализируя о крайней степени вмешательства в личное пространство, заставляя Морган снова замереть.       — Я сказала, что ты мне помогаешь с тренировками, — на одном выдохе кается ведьма.       — Ну хоть так.

***

      — Думаешь, это дело рук Сокджина? — Чонгук обращается к Тэхёну.       — Вряд ли, он бы скорее сам взялся её тренировать. Хотя, может, это часть его хитровыебанного плана, — сердито пожимает плечами ведьмак. Последний разговор со старшим братом всё ещё неприятно саднит резким «не твоего ума дела». — Он прямо не сказал, что будет принимать активное участие в Охоте, но и не отрицал. В любом случае, ему только дай повод нас подергать.       — Тебя, — уточняет макне, почти очаровательно, но больше гаденько, хихикнув. — Мы ему нафиг не сдались.       — В любом случае, надо бы зажать нашего сонного хёна и лучше это сделать с утра, когда у него в руках будет чашка кофе. Нам нужны гарантии того, что Юнги будет нас слушать и слышать, — игнорирует чужой выпад Тэхён и снова разворачивается к Чимину. — А ещё что-нибудь ты спросил?       — Спросил, — очередной кивок. — Спросил, что она знает про нас и почему её не удивляет тот факт, что мы достаточно агрессивно жмём её.       — А она?       — Она призналась, что знает о нашем споре. «Птички» рассказали сильно отшлифованную версию событий — Морган думает, что мы поспорили, кто первым уложит её в койку до конца семестра. Но корней этого спора она не знает.       — И что она думает по этому поводу? — в один голос спрашивают друзья, жадно вглядываясь в Чимина.       — Пыталась упираться, — недовольно морщится тот, чувствуя, как виски в моменте теряет во вкусе, превращаясь в пресную жижу. — Но потом я заставил её сделать выбор, ибо эффект порошка начинал уже сходить на нет.       — И-и-и-и-и? — нетерпеливо ёрзает на диване Чонгук.       — Выбрала действие.       Тэхён с Чонгуком молча смотрят друг на друга, потом переводят взгляд на старшего и разбиваются в приступе неконтролируемого смеха.       Пока они тут строят планы по её завоеванию, придумывают очередную манипуляцию, чтобы поставить на колени, Морган выбирает действие.       Три ноль в пользу меченой.