Аффлюэнца

      Наверное, нетрудно представить, что испытала Остролистая, когда Воробей вернулся домой с видом, будто ничего и не происходило и говорил с ней совершенно обыденно. Остролистая терпеть не могла, когда подобное происходило — когда перед ней не признавали собственных ошибок и того, как неправильно с ней обращались; высшая степень наглости, как минимум. Воробей, конечно, тоже тот ещё адепт гордыни, но он мужчина, а «сильный пол» должен уступать «слабому» и не стесняться переступать через собственные принципы ради женщин, особенно дорогих сердцу; пускай слабой Остролистая себя и не считала, это не умаляло её женской привилегии обиженно дуть губы и ждать тысячи извинений. Она даже и не помнила, чтобы они с братом вообще хоть раз в жизни вот так серьёзно ругались — но всё бывает в первый раз, и кто-то должен сделать шаг к примирению и начать опять говорить о дурацком предсказании; и этот шаг будет точно не от Остролистой.       Она открыла на своём Макбуке вкладку с первым попавшимся магазином мистических товаров в округе Лос-Анджелеса и задумалась. Крепко. Ассортимент магазина заставил её усмехнуться и навёл на мысль о том, что люди, продающие это, на самом деле ни черта не знают. И даже Щербатая ни черта не знает, хотя старается помочь и как-то же смогла обнаружить сверхспособности. Для них жжёные травы с их смрадом, странные силуэты на воске, картонки каких-то там старших и младших арканов, порчи и проклятия, магические шары, спиритическая доска, глаз Фатимы и общение с «духами умерших» являются высшим проявлением мистики; хотя на самом деле такие как она и её братья и являются самой настоящей мистикой. Какая-нибудь среднестатистическая гадалка наверняка сидит и думает о своём могуществе, что она может проникать в чужие мысли и вершить судьбы — а потом придёт Воробей и расмеётся ей в лицо за такие идиотские фантазии, зная прекрасно, что только он так умеет. Его слова о том, что у сестры никаких способностей нет, Остролистая решила постараться забыть и надеяться, что собственные силы она однажды в себе обязательно откроет, и будет использовать их на благо собственного государства; как и было сказано в том предсказании Огнезвёзду. Только вот эта Голубка с её странным слухом не давала покоя… У неё, видно, просто шарики за ролики заехали, а ведь далеко не всякое проявление чудачества является «сверхспособностью»! Или она действительно чем-то обладает? Хотелось бы спросить, конечно, чтобы прояснить картину, хотя бы для самой себя; и тем более, что Воробей оказался отчасти прав, когда сказал, что Голубку нужно обследовать у Щербатой; только вот гордость мешала, вместе с лёгким пренебрежением к девушке, которое, наверное, передалось от Искры и её жалоб. Да, Голубка определённо была ни любимой сестрой-близняшкой, ни любимой кузиной. Почти что единственные аспекты её жизни, в которых она не преуспела. Отличница, красавица, мамина любимица, выдающаяся модель, покорительница подиумов и чужих сердец, отхватившая себе неплохого парня, готового для неё горы свернуть, живущая в богатом районе и имеющая много друзей и знакомых из самых разных областей деятельности — только вот со слишком чувствительной психикой и явным неодобрением со стороны таких крутышек как Искра и Остролистая. И если бы не её частые разъезды по модельной работе; на которые учителя всё равно закрывали глаза; то последняя была бы настороже не только насчёт Верескоглазки, но и насчёт Голубки — обе с одинаковым успехом могли запросто столкнуть её с её школьного трона. Хотя… Плевать. Даже если бы и столкнула — долго бы там не продержалась. Может, у Остролистой нет высокого роста, модельной фигуры, милых черт лица и блондинистых волос; зато у неё есть сила духа, амбициозность, непробиваемость и способность сражаться за место под солнцем. Ей всегда было смешно с того, что Голубка, которая, казалось бы, за годы моделинга должна была отточить такие же навыки стервы, их не отточила — так бывает, если человека «пропихивают» куда надо через связи, а не он сам топчет себе дорогу к успеху. Разумеется, и сама Остролистая тоже была из разряда людей, которых «пропихивают» по причине влиятельных родственников, однако и без своей семьи она бы многого добилась — потому что характер подходящий. И вообще, Остролистая еще и более сообразительная. Например, раньше она лишь пользовалась тем, что её с братьями считали крутыми только из-за дедушки, и купалась в лучах славы без особых усилий. Однако повзрослев, поняла, что она не может быть вечно простой «внучкой президента» — безликой, без собственного стержня — она должна быть Остролистой Эррера-Файер, которую знают, уважают и боятся; которая из себя представляет не просто «что-то», а «что-то невероятное». От старого образа мышления у неё теперь остались только фразочки вроде «Вы знаете, кто мой дедушка?!» и «Я сейчас папе позвоню!». Она пыталась донести это и до Искры, чтобы та не оставалась тенью собственной сестры и заявила о себе громче — однако, видимо, её советы поняли неправильно, и Искра заработала себе репутацию не самой порядочной девушки.       Репутация, в общем-то, та ещё сука — сложно поддаётся дрессировке и страдает буквально от дуновения ветра. И то, как раньше с пренебрежением Остролистая относилась к ней, аукнулось сейчас — Остролистую знают не просто как хитрую стерву, но и как задиру, а исправить это и доказывать всем, что она не такая теперь очень сложно. Сейчас, когда ей нужно особенно усердно держать лицо перед Гарвардом, ничего не выходит, — и это ужасно раздражает. Ещё Сплетница и скандалы, связанные с Воробьем добавили поленья в кострище, и оставалось лишь молиться на то, что люди вскоре забудут о произошедшем, а Сплетница закроет рот. С одной стороны, Остролистая наслаждалась этим «черным пиаром» — он напоминал ей о беззаботных временах, когда ей достаточно было просто сказать, из какой она семьи; но с другой, ей хотелось, чтобы её репутация была белоснежно белой — как у депутата партии республиканцев, как снег на Аляске или как её собственная кожа.       Кажется, что-то ещё эдакое приходило на ум — но девушка даже не разобрала этот клубок мыслей, настолько всё было сложно, запутанно и в больших количествах — хотелось отключиться, чтобы гул мыслей в голове тоже затих. Она подумала, что неплохо бы помедитировать, или спуститься в их домашний спортзал на минус первом этаже, чтобы с помощью духовной практики либо какой-никакой физической активности очистить голову, а потом, может, сходить перекусить фруктом, а после засесть за очередную подготовку к экзаменам… не успевает додумать дальше; всё внезапно прерывает обыкновенно бесцеремонный Воробей, зашедший к ней в комнату.       — Что? — Остролистая взглядом следит, как брат проходит от двери до кровати. Интонация её голоса ровная, как водная гладь во время штиля, а лицо и тело расслаблены от мягкости подушки и пледа, на котором лежит.       — Ну не притворяйся, — Воробей не присаживается к ней хотя бы на край кровати, а встаёт рядом.       — Что? — повторяет она. Всё еще без эмоций, а ноутбук уже давно отложен в сторону.       — Ну хватит. Я даже перед Иглогривкой так не унижаюсь.       — Скажи нормально. Я не понимаю, о чём ты.       Отчасти, Остролистая и правда не понимала, что еще он там ей собирается сказать; и тем не менее знала, на какую именно тему. Однако элемент игры тоже присутствовал — она не хочет выкладывать все карты на стол, а тем более в открытую говорить, что обиделась. Токсично ли такое поведение? Когда она задумывалась над этим, то ей казалось, что да; но потом она вспоминала какого-нибудь условного Ветерка и его папашу, которому абсолютно наплевать на него, и ей становилось легче и приходило понимание того, что на фоне этого у неё с братьями очень даже чудесные здоровые взаимоотношения. Всё в мире поддаётся сравнению.       — Остролистая. Я сказал тебе… неприятные вещи довольно злым тоном. Я признаю это.       «Он признал свою ошибку! Мама дорогая, да такими темпами в нашей долине вечного лета завтра снег повалит, а ежи начнут летать!».       Взгляд Остролистой стал более заинтересованным; более самонадеянным, она будто бы говорила ему что-то вроде «давай, продолжай». Она вспомнила про его способность и представила у себя в мыслях то, что хочет услышать.       — Да я понял, что тебе нужно.       — Воробей, мы же воспитывались в одинаковых условиях, только вот почему тебе, в отличие от нас, настолько тяжело сказать «Прости меня»?       Кажется, Воробей даже на секунду опешил от такой прямолинейности. Он немного потупил взгляд на стоявшую у кровати тумбочку.       — Ой… ну… Прости, — он прозвучал, как школьный хулиган, которого директор заставил прилюдно извиниться перед тем, кого он обидел.       — Так-то лучше, — легко улыбнулась она, — Исправляйся, а то такими темпами за тебя никто замуж не выйдет.       — Я и не стремлюсь жениться.       Остролистая представила, как, наверное, неприятно было бы Иглогривке услышать подобное.       — Я подумал… всё-таки, это намного логичнее, если ты окажешься третьей, — он присел на край кровати, около ног Остролистой.       — Согласна.       — Но тебе нужно внимательно следить за собой. Неизвестно ещё, как проявится твоя способность и какой она будет.       Его слова, казалось, звучали весьма легко; однако создавалось некоторое ощущение, будто бы он сам не до конца верит в то, что говорит, будто бы выдавливает из себя желаемое, делая вид, что это действительное. Девушка пыталась не надумывать себе лишнего — и без того хватило.       — Да, я понимаю.       — Я ещё поговорю с Голубкой. С ней происходят странные вещи.       «Ну и говори, а я лично этого делать не собираюсь».       — Львиносвет, кстати, мне не до конца поверил. Он сказал, типа, что он просто такой сильный из-за спорта. Но он же не спортивный фанатик и качается немного, и занимается всего лишь баскетболом. Неоткуда ещё взяться такой силе, кроме как от сверхспособностей.       — Логично. Только вот, предсказание звучало так, что трое помогут государству своими способностями. Как может помочь Львиносвет? — не понимала Остролистая. Не то, чтобы она преуменьшала возможности брата, но его сила не идёт на пользу никому, кроме него самого. Хотя какая польза — если он переборщит, то запросто может убить и не заметить, даже если шла всего лишь драка на кулаках.       — Ну слушай. Если начнётся обстрел Белого дома, допустим, то его можно поставить живым щитом. Ему ж, получается, ничего не будет, либо он быстро восстановится, — предположил Воробей.       — Возможно, — согласилась она, — Я надеюсь, ты не будешь проверять, действительно ли он не пострадает от сотни пуль? — девушка вопросительно посмотрела на брата.       — Кто знает, — усмехнулся он.       — Воробей, ты свихнулся уже на этой теме! — фыркнула Остролистая, — И не смей ничего такого с ним делать!       Парень пропустил слова сестры мимо ушей и встал с постели.       — Ладно, пойду я. И не говори о том предсказании ни с кем и не рассказывай родителям! — кинул он напоследок и вышел.       «Почему не рассказывать? Они что от нас, откажутся из-за такого? Да и остальные… Мне кажется, наши друзья только порадуются, что мы такие особенные!» — думала Остролистая, — «В конце концов, мы же стали ещё круче! Мы особенные дети!».       Тем не менее, она приняла для себя решение пока молчать, хотя и искренне не понимала, что такого секретного было в их сверхспособностях. Почувствовалось урчание в животе, и девушка подумала, что пора бы и поесть что-нибудь лёгкое — как раз наступало время ужина. Домработница зашла в её комнату сменить постельное белье на свежее, а сама Остролистая вышла, прихватив с собой телефон и спустилась вниз. У входной двери стояла Белка — она вернулась с родительского собрания, где наверняка как обычно напару с какой-нибудь Милли громче всех кричала и недовольствовала.       — Мамочка, как прошло собрание? — Остролистая натянула улыбку. Ей бы хотелось, чтобы учителя отозвались о ней как о прилежной ученице, а не о скандалистке как в прошлом, — У Львиносвета было много жалоб? Ты всё-таки будешь его ругать? — она следовала за ней в пути к гардеробной в нетерпении.       — Юная леди, ты бы лучше молилась, чтоб на тебя саму никто не пожаловался, — ответила Белка, — Всё на ужине услышишь.       — Здорово! А что обо мне сказали? Папа там был? Что он думает?       Белке собственная дочь показалась надоедливой мухой.       — Я же сказала, всё на ужине, — раздраженно бросила она, положив свою сумку на одну из полок гардеробной, которая была отведена специально под сумки и обувь, — Там папа должен был следом зайти, иди его подоставай, — мать попыталась таким образом выгнать Остролистую из гардеробной и отвлечь.       — Ну ладно.       Такой тон разговора мог означать одно — кому-то точно крышка. Остролистая любила братьев, безусловно, но для неё было некоторым удовольствием слушать, как на них ругаются. Главное, чтоб на неё также не ругались; хотя какой повод? Учёба на «отлично», стычек ни с кем не было в последнее время, а еще она является жертвой Сплетницы — ни единой претензии. Даже наоборот, можно если что надавить на жалость, мол, странный аноним пишет про неё гадости. Кстати, интересно, говорили ли учителя и руководство на собрании о Сплетнице, и спрашивала ли Белка про этот блог? Поскорее бы накрыли ужин, чтобы всё разузнать!       Остролистая с улыбкой предвкушения вернулась в главный коридор, где встретила Ежевику и крепко обняла его.       — У меня, кстати, отпуск, — сказал он, улыбнувшись.       — Замечательно! Полетим на выходных в Нью-Йорк?       — Думаю, сможем… — он задумался на секунду, — Да, думаю, не проблема. Что хочешь там поделать?       — Навестим наш пентхаус, я давно там не была… Купишь мне одну винтажную сумочку? Я дам адрес, где она продаётся. И полетим на нашем личном джете, пожа-а-а-алуйста? — попросила она, заискивающе заглядывая отцу прямо в глаза.       — Чем тебе не нравится бизнес-класс? — с удивлением спросил Ежевика.       — Я от него отвыкла уже, в последний раз на нём мы летали в Дубай в июне! А ещё там люди. Ну полетим?       — Хорошо, хорошо, — он потрепал дочь по голове, — Только вот раз такое дело, то его нужно подготовить уже сейчас. Я пойду займусь этим, встретимся на ужине, — Ежевика совсем легонько поцеловал Остролистую в макушку и пошёл по направлению в свой кабинет.       «Красота!» — подумала она и даже подпрыгнула на месте от того, как всё отлично складывается, — «Может, кого-нибудь из девочек еще пригласить…».                     Аромат блюд раздавался по всей столовой с высокими потолками и выходящей во внутренний двор террасой. Несмотря на стремительное приближение сентября, днём бывало всё также жарко и иногда даже душно, а вечером тепло и чуть ветрено. Дверь на террасу была нараспашку открыта. Лёгкий восточный бриз задувал в комнату, освежая и слегка приподнимая прозрачные, будто воздушные занавески от пола.       — Ну так вот, детишки, — начала Белка, когда сервировка стола была окончена и можно было приступать к трапезе, — Мы с папой ходили на ваше ежегодное родительское собрание в школе. Обсуждали выпускной и этот блог со сплетнями.       — Что про нас говорили? — спросила Остролистая.       — Я уж лично к каждому вашему учителю не стала подходить, но у директора спрашивала, он сказал, что с вами проблем нет. Я только с ним слегка повздорила, правда… — она чуть замялась и отпила из своего бокала.       — Мама просто накричала на него, когда он объяснял ей, почему Остролистую уволили из школьного студсовета, — быстро пояснил Ежевика.       — Да это не «новый устав», а филькина грамота какая-то! Нельзя было вот так в одночасье всё поменять! Ему просто чем-то не угодила моя девочка! — проворчала Белка, — Ещё с этой Сплетницей вообще что-то странное. Я вам скажу по секрету, я неделю назад уже ходила к этому… прости Звёздное племя, горе-директору, он сказал, что руководство наймёт частного детектива и быстро выяснит, кто ведёт ту страницу. Так они так ничего и не выяснили! Мы куда деньги платим?!       — Проверь, не купил ли директор себе новую тачку на деньги для нанятого детектива, — отшутился Львиносвет. Он понял, что мать ничего не рассказала отцу про его похождения в «Сумрачный Лес» и заметно повеселел. И всё-таки был плюс в том, что Ежевика не пользовался соцсетями.       — Львёнок, лучше ешь давай, пока я рассказываю! — наказала Белка и продолжила, — В общем, я на него еще и за эту Сплетницу накричала, чтоб живее работал. Я ж уверена, он так никого и не нанял! Выдача дипломов будет как обычно, шапки, именные ленты и мантии уже шьют в ателье. Оргкомитет собрали, я в него тоже вхожу. Пригласительные, сказали, будете сами делать, приглашать кого хотите. Бал хотят сделать в Калифорнийском Капитолии, где у нас семейные праздники часто бывают, сказали, что это из-за того, что в параллели учатся внуки президента… Ну и ладно. Мы всё равно пока оплатили только начальный взнос, а остальное директор получит только тогда, когда узнает, кто ведёт страницу Сплетницы! Это чтобы мотивация была. Для костюмов и платья нам уже в декабре нужно снять все мерки и сделать макеты, чтобы к выпускному всё успело.       — Мама, у меня вес скачет! Можно мы с моим платьем поработаем чуть позже? — попросила Остролистая.       — Но ты же вроде хотела, чтобы его расшили кристаллами Swarovski, а если мы закажем платье позже, то его могут не успеть сделать! Там же ручная работа, милая.       — А вдруг я в него не влезу!       — Ну тогда постарайся и держи вес на одном уровне после снятия мерок, что я могу тут посоветовать, — ответила Белка, — Может, у вас уже есть пожелания, к каким дизайнерам вы хотите обратиться?       У Остролистой от такого совета даже пропал аппетит. Действительно, она и так боится поправиться, а тут еще и было важно влезть в выпускное платье и не раздуться до размеров бегемота в день бала.       — Хочу что-нибудь от Сен Лоран, — чуть обиженным тоном откликнулась она и отодвинула от себя тарелку.       — Львиносвет, ты что выберешь? — тихо спросил Воробей у сидящего неподалёку брата.       — Не знаю пока, — просто ответил он, не отрываясь от еды.       — Ну мне тоже самое что у Львиносвета, — чуть громче сказал Воробей, обращаясь к родителям, — Либо спрошу у Иглогривки, какой бренд сделает её платье.       — Какой ты у меня милый джентельмен! — Белка улыбнулась, подошла к сидению сына и потрепала его по голове, на что тот фыркнул и убрал её руку со своей головы.       — Белка, а что это за страничка такая? Ты мне так и не показала, — спросил Ежевика, когда женщина вернулась на своё место.       Та вспомнила, что за прилежное поведение обещала не выдавать Львиносвета отцу и неловко замолчала. Сам Львиносвет тоже напрягся. В блоге Сплетницы ведь как раз красовалась новость о том, где он был на выходных — со всеми фотодоказательствами.       — А… Да там… Я тебе со своего телефона попозже покажу, — сообразила с ответом она, — Ты не волнуйся, я ж тебе говорю, быстро прикроют это желтушное издательство.       — Может, я подсуечусь? Спрошу у нужных людей, чтоб узнали, кто это пишет всё и удалили. Так явно побыстрее будет.       — Папа, не волнуйся, мы отлично справляемся сами! — неожиданно встряла Остролистая, — У нас там свои методы борьбы. Я контролирую.       — Вот как. Но всё равно, этот аккаунт вредит вам.       — Никакие сплетни не могут очернить нашу репутацию больше, чем факт существования родственников с твоей стороны, — довольно равнодушно заметил Воробей и встал со стола, — Спасибо, я наелся, — он ушёл к себе.       Остролистая едва не прыснула от смеха, Львиносвет удивился такому дерзкому ответу и тихо рассмеялся в ладошку. Ежевика с укором посмотрел на Белку, прекрасно понимая, от кого они могли услышать такое мнение о его семье.       — Дорогой, ну… Видишь, устами младенца истина глаголет, — криво улыбнулась она, усмехнувшись, — Пускай дети сами разбираются, а детектив работает, ты не волнуйся главное, — он продолжал молчать, серьёзно глядя на жену, — Не надо делать вид, будто ты с ним не согласен!       — Ты бы лучше их вообще в это не втягивала, — холодно ответил Ежевика, мельком взглянул на детей и вернулся к Белке, — Мы еще об этом поговорим.       У Остролистой кровь в жилах застыла от такого тона, и улыбка вместе с подавляемым смехом мигом исчезла с лица.       — Ну, я тоже пойду, — быстро сказала она и встала со стула, — Спасибо.       — Одну меня тут оставляете разбираться! — фыркнула Белка, — Львиносвет, вот ты сам вообще-то… — сказала она сыну, который тоже стремительно вставал со стола.       — Мама! — будто бы пригрозил Львиносвет, — Пожалуйста, — чуть спокойнее и тише добавил он.       — Так уж и быть. В последний раз, — пообещала Белка, на что парень с благодарностью улыбнулся, сказал «спасибо» за ужин и следом за сестрой покинул столовую.

***

      Позже Остролистую настигло недомогание, и на пару дней ей с температурой пришлось остаться дома. Тем не менее, к выходным ей стало лучше, и поездка в Нью-Йорк состоялась — вместе с винтажной Dior и положительными эмоциями от времяпровождения с отцом. Но и дома Остролистая не позволяла себе прохлаждаться; читала учебники, решала тесты и добавила к просмотру «Американской истории преступлений» ещё и сезон другого сериала, «Как избежать наказания за убийство». Не было ничего удивительного в том, что ей нравились юридические драмы и всякие расследования. Такой досуг позволил ей ещё и забыть о том странном пророчестве, даже несмотря на то, что доказательства его существования маячат у неё перед глазами каждый день — в виде её братьев и её собственного отражения в зеркале.       Позитивный настрой помог ей вернуться в школу с несвойственной ей искренней доброй улыбкой; кажется, ученики Саут Хиллз даже начали думать, что Остролистую подменили. Будто за время отсутствия она умерла, ей быстренько сделали клона и отправили гулять по коридорам Академии с винтажной сумочкой Диор и в компании свиты, которую она выдаёт за друзей. Ко второму уроку Остролистая начала замечать странности в поведении Ледосветик, своей девушки, хотя правильнее сказать подруги — по крайней мере потому, что об их отношениях знало только ближайшее окружение, а в последние месяцы у них не было даже намёков на романтику. Увы, из-за круговорота событий в жизни и всяческих проблем Остролистая даже не заметила, когда эта романтика пропала — впрочем, а получится ли заметить, когда ваши любовные отношения мало чем отличаются от дружеских? Ледосветик чему-то улыбалась в телефоне, избегая при этом показывать, что там такого. Остролистая, конечно, могла не заметить перехода из романтики в платонизм; но такую странность пропустить мимо себя точно не могла. И при этом она даже не имела оснований для наезда или серьезного разговора, чтобы не прослыть параноидальной истеричкой. Но что-то точно не так.       — Лисохвост, ты знаешь, с кем Лед могла бы говорить по телефону? СМСиться? — спросила она, когда ей удалось перехватить Лисохвоста.       Тот лишь хлопал перед ней глазами, кажется, не понимая сути вопроса.       — Знаешь или нет?       — Ты решила спросить это именно у меня? — удивился он.       — Вы живёте с ней в одном доме, — огрызнулась девушка.       — Я не видел. Может, новая знакомая какая-то. Или даже парень. Ты ревнуешь?       — Какой нахрен парень? — едва ли не кричала она.       — Я же просто предположил. Успокойся. Но она в принципе мало грустит. Я хрен знает, чему она там может в очередной раз улыбаться. Кстати, видела, как она смотрела на Львиносвета?       — На кого?! — она нахмурилась.       — Спроси уже напрямую. Мне пора, — Лисохвост живо ушёл — и от ответа, и в буквальном смысле.       — Повтори, на кого! — крикнула Остролистая ему вслед.       Минуту она смотрела в сторону, в которой скрылся Лисохвост и думала, как бы так осторожно выведать нужное. Не будет же она, в конце концов, красть её телефон и проникать в него. А ещё было бы интересно узнать, причём здесь Львиносвет. Очень и очень интересно. Когда Остролистая увидела на другом конце коридора как раз тех, кто ей нужен, то быстро направилась к ним. Может, зрение её иногда и подводило, но она точно разглядела, как те мило ворковали. Они никогда не общались настолько близко прежде. Паззл в голове тут же сложился.       — Спрошу прямо — что между вами? — глаза метали молнии.       — Остролистая, я… мы… — встрепенулась Ледосветик.       Львиносвет откашлялся. Его чуть потряхивало.       — Остролистая, успокойся. Мы думали, что ты не будешь против…       — Что вы там думали, ты, идиот?! Не забыл кое-что?! — под «кое-что» она имела ввиду «Ледосветик моя девушка», но вокруг уже собрался народ.       — Прости. Пожалуйста, мы можем поговорить в спокойной обстановке? — попросила Ледосветик каким-то ещё более писклявым чем обычно тоном.       — А ты лучше бы вообще молчала, — шикнула Остролистая и в ту же секунду успела влепить той пощёчину, пока её не оттащил Львиносвет.       Ледосветик взвизгнула от неожиданного неприятного удара и стала потирать щёку, а Остролистая брыкалась и пыталась вылезти крепкой хватки.       — Да я вас обоих прикончу!       — Прошу, успокойся! Я не хотел, чтобы так вышло! — добавил он чуть тише.       — Ты не хотел?! Не хотел, значит? — она знала, что это бесполезно, но стала бить и царапать Львиносвета, выплёскивая всю злобу наружу.       Кто-то из учителей подбежал и начал разнимать конфликтующих. Среди тех, кто наблюдал со стороны, были и Верескоглазка — под руку с верным пёсиком Ветерком.       — Какая же дура, — усмехнулась она, — И потом будет у меня просить помощи очистить репутацию.       — Звёздное племя, да я даже не знаю, что хуже — иметь адвоката как она или в принципе факт попадания в тюрьму?       — Да она скорее сама сядет, — Верескоглазка немного отошла в сторону и крикнула Остролистой, — Остролистая, тоже хочешь сесть за убийство как и брат?! — она рассмеялась.       Ответа не последовало, лишь кто-то из толпы подхватил её смех. Затем все действующие лица остросюжетной драмы школьного коридора скрылись где-то в кабинете завуча по воспитательной работе, а Верескоглазке навстречу попалась Осока.       — Оу, привет, милая, — прощебетала она и девушки легонько обнялись, — Как тебе под предводительством Голубки? Устраивает репрессии?       — Вопрос немного странный, честно говоря, — не поняла Осока.       — Ладно. Перефразирую. Голубка — это Гитлер в юбке по типу Остролистой или же живое подтверждение стереотипов о тупых блондинках? — она быстро поправила себя, когда заметила, что взгляд собеседницы скользнул по её волосам, — На меня не смотри. Я-то крашеная, а она, кажется, натуральная.       — Я пока не могу судить, она только сегодня вступила на пост президента студсовета, — ответила Осока, — Но в целом, Голубка довольно приветливая.       — А Мглуша так и осталась в суфлёрской будке? Представляю, как ей обидно было проиграть, еще и с довольно большим отрывом, когда из-за внезапной отставки Остролистой на неё временно взлегла тонна обязанностей. Особенно бал…       — Не волнуйся, мы смогли разделить все обязанности поровну между всеми участниками студсовета. И вообще, никто не поменял своих полномочий… Ну, кроме Остролистой.       — Миленько, — улыбнулась Верескоглазка, — Придёшь со мной пообедать на полянке во время длинного перерыва?       — Оу, да, я как раз свободна в это время.       К девушкам подошёл Ветерок, услышавший разговор.       — Вереск, а мы разве не собирались с тобой…       — Слушай, мне что, с подругой время провести нельзя? — огрызнулась она и тут же повернулась обратно к Осоке, — Отлично, тогда увидимся.       — Увидимся, — Осока улыбнулась в ответ и ушла.       И ещё одно важное событие, которое пропустила Остролистая — переизбрание президента школьного студсовета. Голубка смогла отложить модельную карьеру и решила заняться более организационной и менее творческой работой — но все такой же требующей определённого порядка и соблюдения норм, пускай и других; и в моделинге, и здесь требовалось держать себя в форме, чтобы никто не мог в тебе усомниться. Ожидалось, что из-за какой-никакой связи с Воробьём её осудят и не воспримут, но, видимо, Голубка успела сколотить себе имя и репутацию еще до его ареста; или же сыграла на руку недостаточно близкая степень родства. Впрочем, а «колотила» ли она? Ей ведь даже стараться особо не нужно было, а отличная учёба и милый характер и так давались легко. Вот бы ещё странные громкие звуки и головные боли непонятного происхождения не беспокоили!              Ну а что сказать про Ледосветик и Львиносвета? Временное отсутствие Остролистой, видимо, пробудило в них какие-то чувства друг к другу. Львиносвет, вообще, ей весьма давно нравился — а кому он, впрочем, не нравится? Разве что слепым или людям без вкуса, или же слепым людям без вкуса. Ледосветик не очень понимала, особенно в последнее время, в чём смысл отношений с Остролистой, если на публику они играют подружек, каковыми и являлись до зарождения их первой романтики. И изначально она не слишком её любила в этом плане… Ей просто нравилось такое нежное и пристальное внимание кого-то крутого, а ещё они очень давно знакомы и дружат. А вот её брат был совсем другим делом. С ним было более реальным ходить за ручку при всех, целоваться, а потом и пожениться. И Дым бы более охотно дал своё благословение на брак с таким юношей… И Ледосветик даже не приходил в голову факт того, что она натурально и очень трусливо предала Остролистую. «Остролистая зла… ОЧЕНЬ! Она не гнушается избить даже свою подругу и брата — надо же! Милая, по какой такой причине? Ты не могла дождаться прихода домой, чтобы поговорить с ними там? Или ты просто жадная до внимания и тебе нужна публика чуть живее, чем дорогие картины и статуи в доме? В любом случае, возвращение вышло триумфальное. Кто как считает? P.S. И не забудь, Остролистая, что твои рекомендации для поступления уже в процессе написания. Уверена, что еще есть желание скандалить? Ладно, ваша Сплетница пошла ждать вестей про новую правительницу студсовета, чтобы тут же написать сюда. Целую.»

***

      Остролистая и не знала, куда себя девать и что делать. Инцидент был тут же замят — к счастью, Ледосветик быстро признала себя виноватой, поэтому дальше кабинета воспитательной работы это никуда не пошло. Виноватой она и не была; разве что в какой-то степени и с какой-то из сторон; но всем троим стало сравнимо легче после её признания и когда они вышли от завуча. Остролистая уже пожалела, что так прилюдно накинулась на них. Когда-нибудь публичность её точно добьёт.       — Остри… — тихо позвала Ледосветик. Они беззвучно стояли в коридоре неподалёку от кабинета. Остролистая опиралась о стену и размышляла, а двое остальных стояли у стены напротив.       Ей никогда не доводилось испытывать те чувства, которые испытываешь, когда твоя девушка, по сути, изменяет тебе с твоим же братом — она и не думала, что такое вообще может произойти хотя бы в теории, поскольку Ледосветик и Львиносвет казались уж слишком несовместимыми элементами одного целого, и никто не мог представить их вместе, а уж тем более знать о симпатии Ледосветик. Видимо, недостаток опыта позволил той догадаться, что сначала стоит закончить с прошлыми отношениями, а потом только вступать в новые. А ещё Остролистую почему-то раздражало то, что они даже не стали препираться и отнекиваться, а почти сразу, можно сказать, сознались во всём. И почему Львиносвет на неё повелся? Он что, так быстро забыл Пеплогривку, хотя плакал о ней почти что ежедневно? Как его вообще ничего не смутило в этой истории? Почему Ледосветик изначально, еще тогда, давно, не могла отказать Остролистой и сказать, что ничего к ней не испытывает в романтическом плане? Недопониманий и вопросов было так много, что из-за этого обилия Остролистая только и могла, что стоять и молчать — не знала, с чего именно начать.       — Не попадайся мне на глаза, пожалуйста, — наконец смогла выдавить она со вздохом неподъёмного груза.       Львиносвету казалось, что она однажды задушит их во сне подушкой. Или застрелит. Или задушит прямо голыми руками. Или зарежет ножом.       — Остролистая, — повторила Ледосветик. Её лицо было таким невинным и искренне непонимающим, будто бы и не было всей той произошедшей грязи. Остролистая сверила её таким тяжелым взглядом, что мурашки сами поползли по коже.       — Я уйду, уйду… — она засобиралась в другую сторону коридора, — Я хотела бы поговорить с тобой. Напишешь мне, когда будешь готова? — огонёк надежды затеплился в её глазах.       Остролистая даже не кивнула в ответ, но Ледосветик всё равно всё поняла и быстро ушла. О чём эта инфантилка собралась с ней говорить? Пускай ждёт от неё СМС после дождичка в четверг. Ещё и первой ей соизволить написать… Даже затошнило.       — Ты чем думал, я не понимаю? — спросила она у брата, смотря прямо на него, — Каким местом, точнее? Кобелина.       — Остр…       — На земле мало девок ходит помимо моей девушки, или чего тебе еще блять не хватает? Еще и за моей спиной, грязная тварь. Ты можешь вообще хоть как-то внятно объясниться?       Остролистая была так несвойственно холодна. Не рвала и не метала, даже не плакала. Видно, была в ступоре и в шоке, но от этой реакции Львиносвету было ничуть не легче. Лучше бы устроила истерику, это, как бы странно ни звучало, было более предсказуемым и понятным; привычным.       — Остри, правда, я… Она говорила мне, что… между вами ничего нет, поэтому мы… могли бы… я давно ей нравился, — как сбивчиво он говорил; увидь такую картину игроки его сборной, то не поверили бы, что перед ними их капитан.       — Врёшь? — довольно просто спросила она.       — Нет…       — Хорошо. Ощущаешь ли себя жертвой обстоятельств, если это действительно правда?       Львиносвет аж застопорился.       — Я не… Я не знаю. Я могу всё прекратить, это… не проблема. Но я не хотел делать тебе больно. Хотя и сразу признаться… тоже не мог…       — Потому что тогда я бы от вас и мокрого места не оставила?       — Да.       — И поэтому ты выбрал действовать скрытно… Ты довольно догадливый, но в то же время ужасно недальновидный мальчик. И что получается, это Ледосветик тогда злодейка?       Он тряхнул головой, действительно не зная, что сказать.       — Я не снимаю с себя ответственности, — наконец выдал он. Остролистая всё это время выжидала — будто хищник добычу.       — Как мило. И еще раз. Считаешь себя жертвой в таком случае?       — Я должен признаться?       — На тренировке все мозги отбили? — фыркнула она. Львиносвет даже почувствовал облегчение, когда увидел у неё хоть какую-то отличную от стального равнодушия эмоцию.       — Выходит, я… Ни в чём не виноват.       — Не виноват. Просто соображаешь туго. Ты поверил какой-то подружке из окружения, а не родной сестре. Понимаю, что и с ней мы долго знакомы, но это не должно доходить до абсурда. И где ты у меня вообще видел признаки того, что я рассталась? И ты бы тем более узнал одним из первых. Совсем соображать не умеешь?       Львиносвет только молча соглашался с каждым словом.       — И говоря о вере. Воробей уже говорил с тобой о том предсказании дедушки?       — Да, — коротко выдал он и обрадовался смене темы.       — Он не врёт, у тебя действительно есть сверхспособность, как и у него и у меня. Сосредоточился бы лучше на себе и на том, куда бы эту способность применить, а не на беге за юбками. На нас лежит большая ответственность. И не заставляй меня доказывать тебе, насколько это серьёзно, — Остролистая вздохнула и, не дожидаясь ответа, ушла в свой класс.       Разумеется, она не могла злиться на брата. И даже не умела этого делать, честно говоря. Он, очевидно, оступился и повёл себя некрасиво; но у девушки стоял выбор — близкий человек или какая-то подруга-любовница, пускай и тоже не самая дальняя? После прояснения деталей и выяснения виновных и невиновных не осталось сомнений в том, что предпочтение следовало отдать первому.       Почему-то захотелось подойти именно к Пеплогривке и позвать её где-нибудь пообедать за разговором обо всём и ни о чём. Не с целью нажаловаться на Львиносвета, а с целью абстрагироваться от того, чья она там бывшая и побыть простыми подругами. Самыми замечательными и дружными — как раньше.       Вот бы всё было так просто — как раньше. Без глупых драм, выяснения, кто с кем спит и, главное, странных сверхспособностей. С тем же большим кругом друзей и знакомых и шумной вечеринкой в особняке, без ареста Воробья, мёртвого Огнехвоста, осуждения общества, груза ответственности и Сплетницы — как раньше.