Искусство смерти

Два билета — и ничего больше в мире для Коры не существовало. Она смотрела на выведенное красивым каллиграфическим почерком имя, подавляя в себе желание отказаться от всей авантюры. В её голове поход в галерею представлялся слишком нервирующим событием, и дело заключалось далеко не в картинах, которые поднимут с глубины души затаившийся страх. Волновал в большей степени Скорпиус, их ежеминутные перепалки и та неловкость, возникшая после отказа. Малфой прекрасно дал понять — нельзя рисковать, подвергать жизнь опасности и, что самое подавляющее, — чувствовать. И как будто в подтверждение этих слов, его отношение внезапно стало достаточно холодным, возникла дистанция — Эдемс ничего не имела против неё, но отчего-то чувствовала себя подавленной. Она злилась, игнорировала взгляды в свою сторону и по большей части стала прятаться в комнате. Вчера, после разговора с Гарри Поттером, чуть не завязалась очередная ссора, причём её причина была до ужаса нелепой. Скорпиус просто попросил выйти и хоть что-то поесть, на что Кора ответила молчанием. Её слегка пристыдили, сравнили с ребёнком, который выражает протест голодовками, хотя аппетита после сыворотки в действительности особо не было. Зелье и общее негодование в итоге привели к перебрасыванию колкими словами через дверь. Утром Малфой отсутствовал, зато оставил записку, что ушёл в дом Альбуса за портретом. Долго так продолжаться просто не могло. Кора сильно уставала, выматывала себя морально от их противостояния, которое сама же каждый раз возобновляла просто потому, что равнодушие её пугало гораздо сильнее. Раздражённо сомкнутые губы, нахмуренные брови и сияющие серые глаза говорили хоть о каких-то эмоциях. Не было этой высокой стены отрешённости, через которую невозможно пробиться. Да и, как показала практика, чем больше Эдемс рушила границы, тем более непроходимыми те становились. Всё это бессмысленно, и, как бы сильно ни кричало внутреннее чувство несогласия, стоило просто смириться с тем фактом, что все жесты и слова она могла себе надумать. Ей нужно оправдание тяги к Малфою? Или за желанием вытянуть из него симпатию к себе она стремилась всеми силами скрыть свою? «Вряд ли он ничего не понял, — скривилась Кора, пододвигая к себе билет. — И злость я вымещаю, потому что чувствую себя отвергнутой? Но я ни в чём не признавалась!» Мысли утягивали в пучину безнадёжности собственного положения. Ведь прежнего общения больше не будет, а когда злость и негодование стихнут, появится неловкость — ещё более нервирующее чувство, чем все остальные вместе взятые. Тяжело выстраивать только рабочие отношения, когда шепчущий голос разума насмехается над отстранённостью и вынуждает интерпретировать каждое действие Малфоя не как простое человеческое беспокойство, а как нечто большее. Кора уткнулась лицом в руки, потеряв силы рассуждать и бороться с диаметрально противоположными чувствами. Лучшим решением было просто поставить всё на паузу, отстраниться и не подпускать размышления слишком близко. Они не приводили ни к чему хорошему. — Кора? — донёсся обеспокоенный голос Малфоя. — Всё в порядке? Он стоял возле камина, держа в руках обмотанную в тряпку картину. Смотрел пристально, выискивая на лице хотя бы один признак плохого самочувствия или подкрадывающейся истерики. Эдемс лишь качнула головой, стараясь больше не пересекаться взглядами. Может, Скорпиус сам того не понимал, но его глаза отличались большей красноречивостью, чем он сам. И как при этом верить словам? Не зацикливаться и не думать? «Выматывает», — вздохнула Кора, поднимаясь из-за стола. Тяжелее всего ей было не обращать внимания на портрет. И пусть он был скрыт тканью, мозг прекрасно справлялся с тем, чтобы подкидывать воспоминания о лице, красующемся на полотке, и красной краске, густыми каплями сползающей вниз и падающей к ногам Малфоя. От подобной чёткой картинки в голове неприятное чувство охватывало всё тело, как если бы что-то завозилось под кожей. — В полном порядке, мы сначала наведаемся в волшебные лавки художественных принадлежностей? — До выставки ещё пара часов. — Скорпиус взглянул на наручные часы. — Только будем интересоваться у магловских колористов. Знаешь какие-нибудь популярные или очень старые, но востребованные магазинчики? — Я мало интересовалась искусством. — Кора достала телефон, чтобы посмотреть адреса на карте. — Думаешь, те смогут определить краску? А насчёт стиля письма так вообще большие сомнения. — Ну… — Малфой слегка поднял картину, словно хотел ещё раз внимательно её осмотреть, но передумал. — Я уверен, что материал — это масляные краски. Никаких гарантий, что мы найдём их марку, а потом по ней выйдем на покупателя, нет. Художник мог вполне использовать простые материалы или закупать их анонимно. — Но? — Кора уловила в голосе сомнение. — Не знаю. Лелею надежду на человеческий фактор. Хотя бы маленький просчёт. — Сомневаюсь, что здесь может играть роль нечто подобное, когда портрет нам буквально передали в руки, как подарок. Только лентой обернуть забыли. — Карие глаза с неприязнью покосились на картину. — Ну да, подарок на миллион, — невесело усмехнулся Скорпиус. — В любом случае, если обычные мастера ничего сказать не смогут, придётся идти к волшебникам. — Почему не пойти к ним сразу? Малфой выразительно выгнул бровь, словно спрашивая: «Серьёзно?» Кора скривилась, но быстро поняла, что покупка настолько дорогого лота не прошла бесследно для магического сообщества. Эту ситуацию успели осветить в газете, и лишний раз привлекать к себе внимание не лучшее решение. Наверное, Скорпиус решит подкупить потенциального информатора, чтобы тот держал язык на замке. Правда, знать наверняка, поможет ли это на все сто процентов, Кора не могла. Ну и конечно, обливэйт имел более строгие ограничения в отношении магов, чем маглов. — Понятно, — она кивнула, — значит, стоит переместиться куда-то близ Чаринг-Кросс-Роуд. Там есть подходящий магазин. — Может, лучше на такси? Вдруг опять пойдёт кровь. — Мы всё равно не будем кататься с одного места в другое, это займёт слишком много времени. К тому же спустя столько аппараций у меня наверняка выработалось привыкание! Нет, не выработалось, и после перемещения не только кровь пошла из носа, но и желчь подобралась к горлу настолько близко, что пришлось прислониться к стене. Глубокие и часты вдохи не помогали, а мужская рука, бережно и очень аккуратно поглаживающая по спине, совсем не успокаивала. Слёзы так и наворачивались от унизительного положения. И даже хоть как-то развеять атмосферу не получалось, потому что любое слово вырвется из глотки только с выпитым утром кофе. Сопение и частые громкие выдохи, казалось, было слышно на весь безлюдный переулок. Скорпиус подал платок, вызывая у Коры ироничные мысли, что он носит его при себе только для таких случаев, но пошутить не вышло, потому что тошнота всё-таки оказалась сильнее. — Прости, — вырвалось у неё, когда спазмы наконец отступили. — Тебе не за что извиняться. — Наверное, поездка на такси всё же лучший вариант. Эдемс выпрямилась, морщась от неприятного першения в горле, а привкус вынуждал дышать через рот. Её карие глаза встретились с глазами Малфоя, но тут же опустились на собственные слегка дрожащие пальцы. Прикосновение руки к лопаткам запускало разряды по телу, поэтому Кора повела плечами, избавляясь от соприкосновения. — Идём? — прохрипела она. — Сначала зайдём в Дырявый котёл. — Скорпиус сунул руки в карманы джинсов, устремляя взгляд на конец узкой улочки и высматривая что-то. — Зачем? — непонимающе нахмурилась Кора, делая первые шаги по направлению к оживлённой аллее. Воспоминания о её последнем визите в забегаловку волшебников были не самыми приятными. Если хорошенько подумать, то с Дырявым котлом не было связано ни одного спокойного момента. То опьянение и опустошённый желудок у ног Малфоя, то инцидент с дракой. Вероятность, что в этот раз ничего не произойдёт, была слишком мала. — Хочу узнать новости. — Почитай газеты. Скорпиус не стал отвечать. Без единого слова пошёл, куда ему нужно, прекрасно понимая, что Кора не станет долго оставаться на месте и в итоге всё равно догонит. Она и шагу не могла ступить без Малфоя, опасаясь за свою жизнь. Чем ближе они находятся друг к другу, тем больше шанс, что какое-нибудь проклятие, неожиданно выпущенное из-за угла, удастся отбить или обезвредить. Поэтому Кора установила себе конкретное расстояние — ровно четыре шага до Скорпиуса. Такая дистанция не слишком беспокоила, не затрагивала струн души и не сбивала дыхание от резко охватывающих чувств, а также была вполне безопасной в случае возникновения угрозы жизни. Улица встретила громким шумом проезжающих мимо машин и спешащих по своим делам прохожих. Летнее солнце щекотало лицо своими солнечными зайчиками и иногда отражалось от окон, ослепляя на пару секунд. Было достаточно жарко, никаких признаков грозовых туч на лазурном небе не проявлялось, поэтому почти на каждом углу можно было увидеть детей или подростков, неспешно гуляющих большими компаниями. Хорошая погода совершенно не сочеталась с настроением Коры, а в некоторой степени даже угнетала. Понимание того, что ещё не скоро получится вот так пройтись по улице, расстраивало и не давало насладиться хотя бы парой часов нахождения не в четырёх стенах. Ухудшало состояние ещё и навязчивое чувство слежки. Будто со всех сторон за Эдемс наблюдают, преследуют её, вынуждая сокращать установленную дистанцию со Скорпиусом. Кора постоянно оборачивалась, иногда спотыкалась из-за этого, отставая от Малфоя, потом быстрым шагом его нагоняла, и так по кругу. В итоге она столкнулась с проходящей мимо толпой школьников, окружившей со всех сторон и не позволяющей вырваться из этого скопления людей. Кора запаниковала, пытаясь маневрировать между подростками, но в какой-то момент просто остановилась, учащённо дыша и надеясь, что непонятно отчего взявшаяся паника быстро угаснет. Чужие разговоры и смех заглушали голос Скорпиуса, и, только когда его рука обхватила запястье, тревога испарилась и получилось услышать чёткое: «Пожалуйста, не исчезай так внезапно». «Я могу исчезнуть, — подумала Кора, совершенно не вовремя начиная новый круговорот угнетающих мыслей. — Больше не буду существовать в этом мире, перестану чувствовать, просто умру». Остановить бурный поток уже было просто невозможно, и Эдемс постепенно тонула в собственном разуме, подкидывающем с каждой минутой всё более чудовищные картинки безвольного окровавленного тела. Как долго мозг может думать о смерти и не травмировать себя этим? В какой момент душа пострадает настолько, что собрать её по кусочкам не получится? Можно рассуждать о конце совершенно спокойно, лишь когда вокруг не сконцентрирована ядовитая опасность. Та была настолько осязаема, что создавалось ощущение, будто глубокие воды поглощают и сжимают своим чудовищным давлением. — Кора. Скорпиус звал, но не видел никакой реакции. Кора просто застыла на месте, расфокусированным взглядом буравя его пуговицы на рубашке. Он и представить не мог, что выглядит именно так пугающе ужасно, когда теряется в недрах своего разума. — Я… просто задумалась, — соврала Эдемс, постепенно приходя в себя. Она всеми силами старалась не поддаваться охватывающему чувству безнадёжности. Конец жизни всегда у всех один — смерть, но вся пугающая его составляющая заключалась во внезапности. Когда человек начинает постоянно думать о том, что может умереть в любую секунду, пропадают мысли о том, как прожить этот, следующий и все дальнейшие дни. Теперь Кора прекрасно понимала, что страшны не сиюминутные и достаточно редкие мысли о убегающем времени, а рассуждения, как лучше в эти самые секунды уместить целую жизнь до её прекращения. Быстро втянув носом воздух, Эдемс несколько раз зажмурилась. Попыталась сконцентрироваться на собственном дыхании и окружающих вещах, например на старой вывеске, красивых антикварных безделушках за витриной, на картинах со старомодными рамами. Кора вздрогнула, когда заметила знакомое изображение танцующей в руках смерти девушки. Всё тот же мрак, то же податливое женское тело, но теперь отчего-то черты незнакомки походили на её собственные. — Наверное, мне лучше пойти одному, я отведу тебя домой. — Нет! — Эдемс тут же отвлеклась. — Не хочу снова сидеть дома. — Взглянув обратно на картину, Кора поняла, что на ней не было ни танцовщицы, ни смерти. Просто чёрно-белые абстрактные фигуры на полотне. — К тому же в деле с портретом я должна непосредственно участвовать. — И лишний раз тревожить себя? — Меня много что тревожит, но если бы я всего избегала, то окончательно перестала бы выходить из комнаты. — Как будто это совсем не так. — И кто в этом виноват? Малфой поджал губы, а Эдемс громко цокнула, понимая, что сболтнула лишнее. В попытке очередной раз уколоть она сама же себя сейчас подставила. Скорпиус определённо понимал причину избегания, но, когда слова ему бросили прямо в лицо, они будто приобрели больше значимости. В них содержался тот смысл, который ни в коем случае нельзя было озвучивать. — Нужно идти, — раздражение пришлось проглотить, — иначе мы ничего не успеем. Кора обогнула Малфоя, широкими шагами направляясь вперёд, вспоминая, где примерно был вход в Дырявый котёл. К счастью, спутник не стал продолжать спор. Примерно через минут десять они наконец достигли нужного места и теперь стояли перед голой стеной без единого признака двери. Вернее, не видела его только Эдемс, и от понимания, что нужно снова взять Скорпиуса за руку, на её лице расползлись красные пятна недовольства. Впрочем, Кора всё равно схватила ладонь, полностью абстрагируясь от своих внутренних чувств. Состояние походило на корабль во время шторма, который бросало из стороны в сторону: то они мирно разговаривают, то снова начинают конфликт, пусть и не доводя его до крайней точки. Дырявый котёл встретил привычной обстановкой. Тихие разговоры посетителей, неприятный кислый запах алкоголя и пота, а также приглушённый свет, из-за которого некоторые столики не было видно в темноте. Когда несколько любопытных пар глаз устремилось на Кору, та потеряла всякое желание отпускать руку Малфоя. Сейчас ей было здесь страшно. И это чувство даже рядом не стояло с тем, когда пьяный волшебник направил палочку, пытаясь решить конфликт дуэлью. — Ты не хотел идти в волшебную лавку, но вот так просто пришёл в публичное место с картиной наперевес, — озвучила она свои мысли, недовольно морщась. — Ещё и в компании меня. Как же слухи, о которых ты беспокоился? — Здесь рождается много сплетен, но все они лишь чужие домыслы. — Скорпиус поудобнее перехватил портрет, опуская взгляд на своё крепко сжатое предплечье. — Колорист же может узнать больше деталей, а потом разболтать их всем подряд. — Давай скорее здесь закончим. — Она вертела головой по сторонам, а потом зацепилась за знакомую сгорбленную фигуру у стойки. — Мистер Линкольн? Итан обернулся, держа в руке стакан виски. Его взгляд был совсем уж измученный и потерянный, но стоило ему заметить Малфоя, как на лицо тут же наползло недовольство. Скорпиус предчувствовал, как сейчас его начнут поучать или даже отчитывать. На это, впрочем, имелось достаточно оснований. — Меня не уволили, — быстро сказал он, опережая своего напарника. — Зато я готов увольняться из-за того количества бумаг, которых ты по своей неразумности решил набрать! — Линкольн громко поставил алкоголь на стол. — Я уже во снах вижу, как перебираю очередную гору. — Вам удалось найти что-то интересное? Кора перевела непонимающий взгляд на Малфоя, а потом, спохватившись, опустила наконец его предплечье. Итан же махнул на парня рукой, отворачиваясь. По его виду было прекрасно понятно, что работа уже поперёк горла стоит. — Ради Мерлина, избавь меня от своего дела и возись с ним сам. — Я бы с радостью, но у меня теперь нет доступа. — Не мои проблемы. Малфой облокотился на стойку, показывая хозяйке паба два пальца. Как поняла Эдемс, он заказал виски. Ей пить сейчас совершенно не хотелось, поэтому она собиралась возразить, но Скорпиус вновь повернулся к коллеге. — Разрешите угостить вас? — Вот прицепился же! — недовольно заворчал Итан. — Если тебя отстранили, это не значит, что ты можешь выпрашивать информацию и нарушать правила. Пожалуй, это сильно поумерило желание Скорпиуса что-то выведывать у напарника. Только он всё равно с неожиданной уверенностью сказал: — В любом случае никто не узнает. От собственных слов было смешно, потому что знало о происходящем уже слишком много людей. — Я тебя такому не учил! Малфой лишь неестественно улыбнулся. Действительно ли ему сейчас нужно знать, происходили ли ещё убийства после Мунго или до него? Возможно, это помогло бы зацепиться за что-то, найти хотя бы малейшую подсказку. Правда, надежда на стоящую информацию крайне мала. Убийца слишком филигранно действовал и выдавал подсказки сам. Скорпиус даже опешил от подобных мыслей. Почувствовал себя фигуркой на игровой доске, которую передвигают к финальному полю постепенно и продуманно. Он не самостоятельно идёт к цели — его буквально ведут под руку к разгадке, дозированно выдавая крупицы знаний, помогающие докопаться до правды. Сначала коридор, потом картина. Не просто показатель схожести, а умелое манипулирование. — Ваш виски. — Хозяйка заведения поставила два стакана, а потом обратила внимание на Кору, медленно растягивая губы в широкой улыбке. — А вам, мисс? Может, кофе? Или чего покрепче? — Нет, спасибо. — Зря, мой кофе стал намного лучше, чем был раньше. — Женщина хотела уйти, но заметила картину, и в её глазах вспыхнул интерес. — Это ведь оно? — Конкретизировать она не стала. Очень благоразумно, хотя брошенный на Эдемс взгляд был красноречивее любых слов. Скорпиус вмиг переключил своё внимание с Линкольна на хозяйку. Всё-таки он пришёл сюда не из-за коллеги, а чтобы получить информацию, послушать слухи точно так же, как он это делал раньше. Правда, в те времена им двигал простой интерес, а не нужда. — Верно. — Он кивнул, бросая быстрый взгляд на Эдемс. Та села рядом, подперев рукой щеку. Она всеми силами старалась делать вид, будто начавшийся разговор нисколько не трогает её душу. — Об этом много говорят? — Чудовищно много! Чего только стоят посетители из обанкротившихся знатных родов и… — Наступила тишина, а хозяйка прищурилась, догадавшись, что у неё пытаются выведать. — И? — Даже не знаю, нужно приложить усилия, чтобы вспомнить. Тяжело вздохнув, Скорпиус выложил пару монет, которые Кора, раскрыв рот, возмущённо окинула взглядом. Словно это её сбережения, которые она тщательно прятала в закромах, и теперь на её глазах их бесстыдно тратят. — Они говорили, что раньше уже где-то видели похожую по письму картину, но автора никто не знает. — Где видели? Скорпиус слегка наклонился ближе, чтобы чётко слышать каждое слово. Даже Эдемс навострила уши. — Хм-м, — протянула женщина, из-за чего Малфой с громким хлопком положил достаточно крупную купюру, вынудив Кору вздрогнуть. Линкольн повернулся, внимательным взглядом изучая происходящее, хотя до этого не показывал никаких признаков заинтересованности. — Возможно, выставки, личные коллекции знакомых. Они сами не могли определиться. — Рука потянулась к бумажке, но ладонь крепко прижимала деньги к столу, лишая всякой возможности припрятать те в кармане, точно так же как и монетки. — Что-то ещё? — Мистер Гиперион, чётче формулируйте ваши вопросы. Жадный взгляд не отрывался от лёгкой наживы, только Малфой прекрасно понимал, что ему больше ничего дельного не скажут. Поводят вокруг да около, а может, даже дезинформируют, поэтому он очень спокойно и непоколебимо убрал купюру обратно в карман. Итан потянулся за купленным для него напитком, покачав головой. — Привлекаешь лишние уши, Малфой, — подметил тот. Скорпиус залпом осушил стакан, протяжно выдыхая через нос. Если бы хозяйка паба что-то знала, он бы, вероятнее всего, вгрызся в неё, вытаскивая нужные ему сведения по кусочку. Такой настрой пугал и говорил о потере контроля. Кора отодвинулась от стойки, осматривая помещение. В целом, даже если на них и смотрели, то делали это слишком скрытно. Открытого любопытства никто не проявлял. Эдемс не знала, что ей стоит сделать или даже сказать. Вид теряющего себя Скорпиуса поднимал в душе бурю тревоги, поэтому Кора начала говорить вообще обо всём, что приходило на ум. Ведь это она умела делать лучше всего! — Гиперион — это, получается, твоё второе имя? Малфой нахмурился, не понимая, к чему вообще ведёт Кора. Запоздало кивнул. — Прямо как название спутника Сатурна! — воодушевилась Эдемс, удачно зацепившись за новую и отвлекающую тему. — Так занимательно, что маги дают имена в честь космических тел и изучают астрономию, но, наверное, даже не подозревают, насколько это обширная наука, интересующая человечество. Скорпиус отметил про себя, что Кора всеми силами старается завести непринуждённую беседу, и не смог на это не улыбнуться. Хоть её попытка и выглядела слегка глуповатой, она всё равно помогла перейти мыслям в другое русло. — Любите звёзды, мисс Эдемс? — поинтересовался Линкольн, кажется тоже намеренно меняя суть беседы. — Конечно люблю! — быстро ответила она не задумываясь, а потом с ужасом уставилась на Малфоя, понимая, насколько двусмысленным получился ответ. — Ну… космос ведь очень загадочен и притягателен. — Выходило только хуже, Кора сама себя топила. — Тут с какой стороны посмотреть, — ответил Итан, не замечая, как пристально Скорпиус смотрит на Эдемс, а та делает всё возможное, чтобы не пересечься взглядами. — Всегда пугало то, что в один миг наша планета может перестать существовать из-за какого-нибудь астероида или с солнцем что-то произойдёт. — Мы и правда очень зависим от звёзд… — Кора буравила столешницу. — Порой они действуют совершенно не так, как мы ожидаем. Линкольн нахмурился, бросил взгляд на Скорпиуса, а потом понимание отразилось на его лице, что не проскользнуло мимо Малфоя. — Нам пора, Кора. И та, ловко спрыгнув со стула, последний раз посмотрела на Итана. — Хорошего вам дня! — И вам не найти ещё больше проблем. — Но его, конечно же, уже не слышали.

***

Старенькая лавка на углу улицы походила на мастерскую, где художники, поддаваясь влиянию вдохновения, творили произведения искусства. В каждом углу стояло по незавершённой картине, а вокруг них творился полный беспорядок из художественных принадлежностей. На полу можно было заметить несколько пятен краски, а глаза постоянно натыкались на кисточки и грязные тряпочки. Несмотря на этот хаос, полки, уставленные вещами на продажу, были очень чистыми и сильно диссонировали с окружающей обстановкой. Кора с интересом наклонилась к витрине, рассматривая красивые перьевые ручки с серебряной гравировкой на корпусе. В голове сразу возникла картинка, как Скорпиус сидит за массивным столом в роскошном кресле и подписывает какие-нибудь документы в своём родовом поместье. Потом взгляд переместился на кисточки, и теперь фантазия очень некстати подбрасывала тёмный силуэт «художника», сидящего напротив её портрета и вырисовывающего кровь на разодранном горле. По спине пробежали мурашки, и Эдемс обернулась, чтобы посмотреть на Малфоя. Тот разворачивал картину, перебрасываясь фразами с хозяином лавки. Внезапно мужчина удивлённо уставился на Кору, иногда опуская глаза к нарисованному лицу и обратно. — Это… — Голос дрогнул. — Искусство смерти, — спокойно ответил Скорпиус, хотя по напряжённым на спине мышцам Кора прекрасно видела, в каком состоянии пребывает её спутник, и это была далеко не безмятежность. — Мы просто хотим узнать, какими материалами написали портрет. Может, вы встречали раньше подобный стиль или краски? — Нет, сэр… я не… — Холст, рама — что угодно, — продолжал Малфой. — Подпись. — Кора подошла к прилавку с опущенной головой, будто это могло ей помочь скрыть волосами лицо. — Быть может, под слоем краски есть инициалы или ещё что-то. Скорпиус нахмурился, понимая: это совершенно невозможно, но отрицать не стал. Им нужно, чтобы хозяин лавки провёл хоть какую-то исследовательскую работу над картиной. — Мы заплатим любую цену. Мужчина неуверенно покосился сначала на предоставленное ему в распоряжение искусство, а потом на пришедших. В его голове, кажется, образовался огромный ворох вопросов и опасений, но деньги всегда многое решали в жизни, поэтому вскоре послышались неуверенные шаги в другую часть помещения, а портрет пропал с прилавка. Эдемс прикусила щёку, напряжённо переступая с одной ноги на другую. Наверное, ей не стоило заходить вместе со Скорпиусом сюда, но предчувствие подсказывало, что, если обнаружится нечто очень важное, Малфой может об этом умолчать или недоговорить правды. — Надеюсь, он не вызовет полицию. Скорпиус запустил пальцы в волосы. Если это действительно произойдёт, ему придётся применить обливэйт или воспользоваться магловскими документами. Можно было уже, конечно, привыкнуть к постоянным нарушениям правил, но список с каждым разом пополнялся и вскоре грозился стать длинным свитком, озвучивать который перед вынесением приговора будут около часа. Одним меньше, одним больше, но Малфой стремился к тому, чтобы в будущем минимизировать незаконные проступки. Учитывая, что главный аврор сейчас может не спускать с него глаз, действовать нужно очень осторожно. — Мы ведь ему не труп на проверку принесли, а просто картину. — Нет… — испуганно прошептала Кора. — Она не простая, а волшебная. Я ведь вылила на неё добрую часть химикатов, а та восстановилась. Если с неё сейчас начнут стирать краску… Скорпиус дёрнулся в сторону, где скрылся хозяин, но заметил его выходящим из подсобки. Лицо стало ещё бледнее, чем было раньше, а метающиеся в разные стороны глаза, кажется, лихорадочно искали, на чём можно сконцентрироваться. Портрет вернулся на прилавок, и теперь на нём красовалась надпись латинскими буквами: «Memento mori». Она была совсем маленькой и располагалась в самом углу. Эдемс скривилась, пристально вглядываясь в слова. Ей будто напоминали ни на миг не забывать, что происходящее на полотне может стать реальностью. Один лишь взмах палочки, минимальные усилия — и рана появится на шее с разорванными артериями и хлещущей из-за давления кровью. — Наверное, это авторская подпись, — неуверенно объяснил мужчина. — Тебе знаком подчерк? — Нет, — покачал головой Малфой, а когда заметил, что надпись начала быстро исчезать, набросил на картину ткань. — И… видимо, ваш недоброжелатель очень плохой человек, я бы советовал обратиться в полицию. Кора и Скорпиус непонимающе посмотрели на него. — Понимаете, — хозяин достал платок, вытирая свой вспотевший лоб, — рана на шее нарисована не краской. Это кровь.