Гримм и его Некромант

«…иноки, наверно, полагают, что в аде, например, есть потолок.

А я вот готов поверить в ад, только чтобы без потолка»

Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы»

10 декабря 1993 год

      В детстве Сириус Блэк обожал декабрь, как и любой нормальный ребенок. Рождественская ярмарка в магическом квартале Лондона завораживала своими огнями, они с Регулусом бегали между палаток, пытаясь выклянчить у родителей все сладости, которые только видели. Именно в эти недели им прощалось и «недостойное аристократа поведение», и увиливание от учебы.              Теперь же, когда Сириус Блэк вырос, набрался мудрости и познал все прелести взрослой жизни, он декабрь ненавидел до зубного скрежета.              Близилось двадцать первое декабря, на которое в этом году выпало зимнее солнцестояние; маги всегда были неразрывно связаны с природой в любых ее проявлениях. Когда Сириус узнал о циклах, о зимнем и летнем солнцестоянии, о луне и звездах, то думал, что это не могло появиться само по себе, такая страшная и всепронизывающая закономерность наталкивала на мысли о том, что древнегреческая мифология была абсолютно права в своих изысканиях. Только Демиург, всемогущий творец, мог создать магглов и магов из хаоса, протянуть нити, что связывали бы все в мире, но матушка очень быстро обрубила его теологические измышления. Маги были весьма атеистичны по своей сути и сам концепт бога-творца не принимали. Для них Госпожа и сама Магия были чем-то, что неотъемлемо существовало, являлось плодом мира, но никак не создателем. Да и далеко не все вообще верили, что Смерть — это что-то, что может существовать вне концепта «умирания». Тем не менее, Сириус усвоил четко, что время с летнего солнцестояния до зимнего — это время темных родов, тот самый период, когда твое колдовство мощнее, когда получаются определенные ритуалы, когда можно позволить себе чуточку больше, чем после декабрьского исхода. Однако, один из дней декабря был точкой, когда наступало время светлых, и Сириусу нужно было успеть напитать камень рода на полгода вперед. Он проводил по два ритуала в сутки, а потом падал от истощения прямо на опал и отсыпался столько, сколько мог себе позволить.              А еще декабрь — это тот месяц, когда страдают абсолютно все маги, хоть темные, хоть светлые, ведь конец года — это уже не предвкушение рождества и праздника, а настоящее испытание на выносливость. Бесконечные рабочие отчеты, заседания в Палате Лордов, заседания в попечительском совете, планирование годового бюджета и прочее, прочее, прочее… А налоговые декларации? А отчетность по капиталовложениям? А инвестиции? И вот таких «а» было настолько много, что Сириус начинал неиронично сходить с ума. Неделю назад пришло письмо от поверенного Поттеров, который, о ужас, вспомнил о своих прямых обязанностях и решил проинформировать Сириуса о том, что ему надлежит посетить Гринготтс, чтобы выступить в роли регента рода! Значило это то, что ему придется разбираться не только с делами Блэков, но еще и с делами Поттеров.       Сириусу хотелось взвыть и, если появится такая возможность, забиться в угол и умереть, но можно было бы и просто поспать. Как он был наивен, думая, что вхождение в попечительский совет поможет ему обезопасить Гарри! Ничерта не помогло: Люциус Малфой козлил, Оуэн Гринграсс воздерживался, Розалинда Забини хитрила, а Августа не могла в одиночку подписать документ. Зато, о, зато! Что он только не пережил в попечительском совете… И разборки по поводу цветовой гаммы новогодних украшений, и критику школьного меню, и обсуждение методики преподавания Снейпа! Писем о последнем приходило огромное количество, Сириус, будь его воля, уже давно бы уволил мерзавца к дементорам, но «слизеринская когорта», в лице вышеназванных троих, только мило улыбалась и отказывалась подавать прошение.       Наличие Беллы в мэноре вообще не помогало хоть как-то облегчить жизнь: беглую преступницу вместо себя не пошлешь на заседание. Зато Белла прекрасно справлялась со своей главной задачей — отравлять жизнь Сириусу Блэку. Она так и не научилась закрывать свой поганый рот и постоянно, почти ежесекундно, отпускала мерзкие комментарии. Сириус мог бы приказать ей как глава рода, но тогда, он был уверен, сестра нашла бы еще более отвратительный способ мотать ему нервы.              Сегодняшняя пятница была омрачена не только тем, что Белла в очередной раз отпустила шуточку про то, что Сириус настолько отчаялся, что готов платить за секс всяким шлюхам, но и тем, что ему пришло премилое послание от главы Аврората — Сириуса снова вызвали на допрос, но на этот раз обозвали его «деловой встречей». Он узнал об этом рандеву, когда выбрался из Арки в четвертый раз; начальник отлевитировал письмо.        — Сириус, ты же соизволишь пройти со мной? — Айзек курил вишневые сигариллы, примостившись на краю каменной скамьи.        — А выбор у меня имеется? — Сириус вертел в пальцах пергамент с печатью Аврората.        — Ну, смотри, — Мар стряхнул пепел на пол. — Ты можешь отказаться, но тогда у Робардса появятся закономерные вопросы, а можешь согласиться и избежать ненужных выводов.        — Разве я уже не дал показания? — Сириус наложил на себя третье очищающее, но характерный затхлый запах так и не ушел. — Конечно дал, кто же спорит? — Мар махнул палочкой, но это тоже не помогло. — Тебя не для этого зовут.        — Зачем же еще? — Сириус стащил черный свитер. — Мар, одежды не найдется? Вляпался в какую-то хтонь за Гранью.              Он решил тактично умолчать о том, что хтонь — это не совсем точное определение. Сегодня ему посчастливилось встретиться с инферналами, которые непонятно каким образом оказались там. Больше всего интересовало, что за выдумщик сотворил такое, а главное, каким образом. Наличие оживших мертвецов настораживало, протащить трупы за Грань мог только безумец, наделенный огромной силой.        — Мне кажется, что тебе стоит пойти именно так, — Мар скользнул взглядом по черным татуировкам. — Тогда Робардс точно забудет о своих глупых вопросах.              Недавно Сириус наконец-то понял, что начальник добивается от него отношений, которые точно не укладывались в рамки рабочих. Хотел он дружбы или чего-то большего — значения не имело, потому что Сириус не завязывал близких контактов на работе из принципа.        — Я могу это расценивать как домогательство? — Сириус прищурился.        — Упаси Мерлин, Блэк, если бы я домогался, то уж точно не таким способом, — он хрипло рассмеялся. — Кто мужчину обедает, тот его и танцует.        — Я бы сказал, что в такой концепции есть логическая несостыковка, — Сириус поежился от громкого завывания сущи под потолком. — Мы достаточно часто обедаем вместе.        — Не вижу тут логической несостыковки.              Глаза Айзека, как обычно, не выражали ни единой эмоции, и Сириус решил проигнорировать последнюю фразу от греха подальше:        — Так что Робардсу угодно?        — Только Мерлин знает, на что готов пойти Глава Аврората, когда не может раскрыть дело. — Мар пожал плечами и улыбнулся, его безгубый рот превратился в щель.        — Что насчет одежды?        — Может, стоит выдать тебе форму на четвертый месяц работы?

***

      «Цугцванг… Шаг вправо, шаг влево — расстрел. Прыжок приравнивается к попытке улететь», — Сириус сидел в черном балахоне невыразимцев и думал о том, что в Азкабане было лучше: ему предстояло обмануть и пустить по ложному следу Гэвэйна Робардса и Айзека Мара.              Как бы он ни любил шутить в давние времена про «тупых солдафонов», которые годились только на то, чтобы мешаться под ногами у Ордена и ныть от малейшего намека на сложное дело, Сириус признавал, что нынешний глава сделал из этой шайки «боевых плащей» реально что-то стоящее. Гэвэйн прошел войну, переловил недобитых пожирателей под начальством Грюма и уж точно не подходил на роль идиота, что было весьма некстати. Мар же, в свою очередь, был фигурой весьма важной не только с точки зрения страны, но и с точки зрения хранителя тайны. Род Блэков был повязан клятвой с каждым главой Отдела Тайн, подразумевавшей взаимовыгодное сотрудничество. Сириус подумывал о том, чтобы ввести начальника в курс дела, но маловероятно, что Айзек вообще мог согласиться покрывать сбежавшую преступницу, будь она хоть трижды Блэк.              На стене висела доска с информацией о Белле, на столе лежала карта с предполагаемыми укрытиями, в пальцах тлела вторая сигарета за десять минут. Нужно было срочно придумать какую-нибудь мало-мальски правдоподобную ложь, но в мыслях упорно вертелась только строчка из давнишнего анекдота про объяснение значения слова «нюанс».              Ситуация, да.        — Сириус, ты знаешь ее лучше всех, у тебя есть идеи? — Робардс искоса глянул на Мара.              Сегодня Робардс выглядел до неприличия дурно со своими запавшими глазами, Сириусу даже стало жаль его, но всего на минуту, потому что он вспомнил, что Робардс так и не взял в работу дело Хвоста.        — Вам бы следовало обратиться к ее мужу, который, следует заметить, проходил по делу о пожирателях. — Сириус мечтал о большом куске пирога с почками, чтобы Англия могла спать спокойно.        — Мы его уже допрашивали, мэнор Лестрейнджей находится под круглосуточным наблюдением. — Робардс активировал самопишущее перо. — Давай, Лорд Блэк, расскажи о Бэлле. Все, что помнишь: привычки, пристрастия, особенности ведения боя…              Мар, подпирающий стену, не издал ни звука с начала встречи.        — Мы общались ровно до того момента, как я поступил на первый курс Хогвартса. Вам интересны подробности о том, каким она была ребенком? Мне не сложно рассказать, конечно, ведь это совершенно точно поможет в расследовании.              Часы на стене громко тикали.        — Что поможет, а что — нет, уже я буду решать, — Гэвэйн сжал ладонь в кулак.        — Она подвержена легендарному безумию Блэков, я бы даже назвал его недугом, — Сириус прикрыл глаза. — Дерется по всем канонам темной магии, бросается авадами, круцио и прочим, любит доводить противника до бешенства, а потом хохотать как чокнутая. — Сириус затянулся. — Хотя, почему как? Она и есть чокнутая, больной человек, сами понимать должны.        — Ты хочешь сказать, что она просто больна и ее нужно пожалеть? — Гэвэйн цыкнул.              Мар сложил руки на груди. Было даже хорошо, что он прятал лицо за маской, потому что Сириус бы не выдержал еще одного пытливого взгляда и точно бы взорвался. Его бесили допросы, он буквально чувствовал, как Гэвэйн пытался залезть ему под кожу. Наверное, будь у него возможность, аврор бы просто влил пузырь сыворотки правды Сириусу в глотку и не церемонился.        — Я хочу сказать, что она злобная, больная и жестокая мразь, начальник. А, ну и еще, Белла любит черничные кексы, — Сириус оскалился. — Вы просили рассказывать все, вдруг это знание поможет делу, вот вам и идея для приманки.        — Сириус, — Мар предупреждающе покачал головой.              Блэк еще не до конца понимал, какую цель преследует его непосредственное начальство. Айзек явно недолюбливал главного аврора, но почему-то дал добро на спектакль, хотя мог спокойно отклонить приглашение.        — О, конечно, глава. Как скажете, глава! — Сириус показушно залебезил.              Сириусу нужно было выбраться из цугцванга, чего бы ему это не стоило. Любая фраза могла ухудшить ситуацию, требовался ход конем, но чтобы разыграть троянскую трагедию, нужен был хотя бы час, но времени не было. Смотря на то, как Гэвэйн медленно звереет, а Мар все сильнее вплавляется в стену, он глубоко вздохнул и, призвав всю свою удачу, облокотился на стол.        — Чисто теоретически, вероятно, я могу вам помочь, — Сириус скучающе зевнул.        — Другой разговор, Лорд Блэк, — Гэвэйн хищнически улыбнулся. Мимические морщины в уголках его глаз напоминали паутину.        — Белла, конечно замужем, но род Блэков так просто не отдает своих женщин, — Сириус затянулся так сильно, что в легких резануло. — Она все еще привязана ко мне, хотя и достаточно слабо. Я могу провести поисковой ритуал, но имейте в виду, что сохранился только флакон ее крови, а значит, попытка будет одна, да и ритуал покажет только примерное местоположение, а не конкретное. — Сириус посмотрел в упор на Робардса. — Есть еще один маленький нюанс… Дело в том, что, как вы можете догадаться благодаря богатому опыту, в котором я нисколько не сомневаюсь, — издевательски протянул, — ритуал слегка темный. Ну как слегка… Весьма темный, а темная магия у нас находится под запретом.              Мар наконец-то соизволил отлепиться от стены:        — Может, поделишься названием?        — Ритуал четырех даров, — Сириус снисходительно ухмыльнулся, верно расценив характерную физиономию Гэвэйна. — Не слышали? Неудивительно.        — Я поясню, — Голос Мара дрогнул. — Суть достаточно проста — это сделка с Госпожой, а как известно, даме нужно оказать почести.              Он подобрал недостаточно верное слово, почестями можно было бы назвать что-то из разряда редких цветов или, быть может, стандартные подношения, но никак не слезы единорога, кровь арахнидов, кожу нага и сердце шелки.        — Дам положено ублажать, конечно, но сделка с Госпожой? Чушь мне не прогоняй, Первый, или какой ты там, — Робардс скривился. — Я поверил в ваши детские сказки только потому, что Министр в этот бред верит. Смерть он призвал, ну да, конечно, а я с Мерлином вчера бухал.        — Вы слишком ограниченно смотрите на магию, Робардс. — Мар тихо выдохнул. — Если не хотите воспользоваться шансом, то мы будем вынуждены откланяться.        — Отчего же не хочу? — Гэвэйн поправил свою алую мантию, собравшуюся складками на груди. — Мне без разницы, что ты будешь делать, Лорд Блэк, главное, чтобы без жертвоприношений. Человеческих, естественно.              Айзек бесшумно подошел к Сириусу и положил руку на плечо.        — Что ж, тогда я пришлю вам сову с местоположением Беллы, где-то через недели две, — Сириус поднялся со стула, намереваясь как можно быстрее свалить от этой частной компании.        — Не так быстро. Я прекрасно помню девиз Блэков. Род превыше всего, да? — Как-то очень нехорошо пробасил Гэвэйн. — Так вот, Блэк, я не верю тебе ни на сикль, так что ритуал ты будешь проводить в моем присутствии.        — Ты хоть понимаешь о чем просишь? — Сириусу хотелось приложить этого необразованного идиота головой об стол. — Я не пущу никого в ритуальный зал.        — А я и не прошу, Сириус. Это приказ начальника Аврората.        — Он не ваш подчиненный, Робардс, — Мар зашипел из-под маски. — Сириус Блэк — это сотрудник Отдела Тайн, вы не можете приказывать ему, а врываться в святая святых мэнора…        — Меня, блядь, не волнует. Веришь, а? — Гэвэйн саданул кулаком по столешнице. — Хуевы аристократы со своими идиотскими…        — Вам придется получить одобрение министра, Робардс. — Воздух вокруг Мара заискрился.        — Не разводи, а? Истерики гражданских — не моя зона ответственности, можешь написать жалобу Министру, а ордер я получу, начинай готовить ритуал, Лорд Блэк.              Ситуация — цугцванг.

***

9 декабря 1993 год

       — Гарри приедет двадцать третьего декабря и останется до вечера пятого, — Сириус провел ладонью по карманному зеркальцу.        — Что будем делать? — Белла болтала ногами, возвышаясь на подоконнике.        — Будешь безвылазно сидеть в своей комнате, — Сириус вернулся к варке кофе.        — Две недели? Уволь, братец. Давай я с ним познакомлюсь? — она мечтательно вздохнула.        — Ты запытала родителей его друга.              Черная жижа запузырилась в турке.        — Лонгботтомы? Какая потеря, очень жаль, — Белла поскребла ногтем по столу, — что твой щенок общается с их бездарным сыном. Ой, прости! — Она вскинула руки в примирительном жесте. — Твой хозяин, конечно же.              Сириус закатил глаза.       

***

      

10 декабря 1993 года

             Сириус испепелил пергамент с ордером и предписанием. Хотелось убить не только Робардса, но и Министра. Желательно с особой жестокостью и отягчающими обстоятельствами. В состоянии аффекта. Кто в здравом уме подписывает такую важную бумагу за три часа? Фадж, к сожалению, был явно болен на голову или недостаточно образован, потому что иного объяснения у Сириуса не было. Никто, абсолютно никто из аристократов не подпустит чужака к своему ритуальному залу, потому что сердце рода — это самое уязвимое место, которое только можно представить.              Он смотрел на бархатные тяжелые портьеры, почти черные, к которым боялся прикоснуться уже полгода, но сейчас ему нужна была поддержка. Щеки Сириуса горели от лихорадочного жара разрывающей душу черной тоски. Ощущение пустоты внутри было невыносимым. Он потер лицо ладонями, попытался вдохнуть поглубже, но непрошенные слезы встали комом в горле. Сириус устал от вечной гонки и борьбы, он не хотел всего того, что окружало его, он не хотел быть тем, кем был, не хотел быть привязанным к ребенку, не хотел ходить за Грань, не хотел подпускать чужака к самому дорогому, но был вынужден. Ответственность, работа и любовь, которые он не выбирал, душили. Наверное, как раз в этом и был порочный смысл жизни и пресловутой взрослости. Именно в том, что выбора как такого не существовало на самом деле, хотя Сириус и понимал, что такой вывод продиктован только тем, что он измотан нескончаемым потоком проблем и дел. Он любил Гарри, но хотел бы, чтобы он был взрослым, перед которым не нужно держать маску. Сириусу нужен был кто-то рядом, кто-то, кто мог бы понять его, кто бы знал не понаслышке, что Сириус испытывает, чем живет и как это ему дается. Именно из-за этого он стоял перед портретом Вальбурги.              Он осел на пол, привалившись к стене, шевельнул указательным пальцем, и шторы медленно разъехались в разные стороны.              Она была великолепна, как и раньше: темные черные кудри ниспадали на покатые бледные плечи, острый подбородок с маленькой родинкой у нижней губы, большие глаза, отливающие сталью, и темно-бордовое платье, расшитое кружевом. Вальбурга держала в тонких пальцах фарфоровую чашку.        — Ты долго, — она грустно улыбнулась.        — Не мог собраться с мыслями, — его голос дрожал. — Мне стоит извиниться, я не…        — Не стоит, Сириус, — Вальбурга отставила чашку на столик. — Ты плохо выглядишь, что случилось?              Сириус выцепил и до боли знакомый жест, то как она сжала край этого извечного платья, и кольца Венеры на шее, и седую прядку у виска. Безнадежность переполнила его до краев, о которых он когда-то даже и помыслить не мог — у Сириуса Блэка не должно быть пределов. Все, что он так долго нес в себе, когда сбежал, все, что он закапывал глубже и глубже с каждым днем, забурлило внутри, вспенилось и зашипело.        — Ты всегда боялся показать что-то, кроме гнева, — Вальбурга снова пробежалась пальцами по ткани. — Сириус, я тоже была главой рода и, поверь мне, точно так же сидела перед портретом твоего деда.              Он уткнулся лицом в сложенные на коленях руки, чтобы не смотреть на нее, но голос, которого он так долго страшился, не прекращал говорить те вещи, которые Сириус одновременно и не хотел слышать, и желал услышать больше всего на свете.              В конце концов, у каждого должен быть человек в жизни, которому можно показать все. Даже если это не человек, а портрет давно умершей матери, которая выжгла с гобелена, швырялась проклятьями и угрожала отлучением от рода. Наверное, только она и могла понять Сириуса, потому что они стоили друг друга. Он любил и ненавидел ее. Ненавидел за политику чистой крови, за тиранию, за жестокость, за упрямство, за каждую едкую фразу, за ее ненависть к оборотням, за ежедневные магические дуэли без права на ошибку, за дистанцию между ними, за нарциссизм, за бескомпромиссность и самоуверенность, за холод в голосе, за сталь в глазах. Он любил ее за то, что она пыталась быть матерью, за прощение, за странную и извращенную заботу, за защиту от Ориона, за мягкие руки, за три сказки на ночь, за чай, который она заваривала для него во время болезни, за игру на скрипке, за упорство и честолюбие, за то, что она всегда его слушала, даже если они ссорились, даже если он пытался ее убить, даже если он ненавидел ее. Она слушала все, что он говорил, все без исключения. И она всегда отвечала. На каждый выпад, каждый укол, каждую жалобу и каждое проклятье в спину. В нем было намного больше истинно-блэковского, чем он думал. И это, в сущности, не делало его плохим человеком.        — Держи друзей близко, а врагов еще ближе, — ответила Вальбурга. — Дай зеркалам запомнить его отпечаток, дай им насытиться его мерзкой магией, дай предкам посмотреть на того, кто позарился на самое дорогое, кто посмел нарушить традиции и обеты. Дай ему увидеть темную магию такой, какой задумало ее мироздание, дай ему почувствовать, чего стоит наш род. Дай ему ощутить касание Госпожи, сделай ему такой подарок и увидишь, что случится с ним, а что до Беллы… — она усмехнулась. — Отправь ее туда, где была написана первая книга мертвых и пошли его в погоню.        — Я не хочу подвергать ее опасности.        — Она сама подвергнет опасности кого угодно, да и, Сириус, неужели ты забыл, что она всегда обыгрывала тебя в прятки?