Колдун одиннадцатого мира

      10 февраля, 2011 год от рождества Христова.       Две недели спустя, после объявления условий наследования.       Рядом с кофейней Бредбери, Пятая авеню, Центральный парк, Манхэттен, Нью-Йорк, США.       — …только будь осторожней. Да, твой японский хорош, но ты иногда забываешь использовать приставочные суффиксы, а это могут счесть оскорблением. Люди там темпераментные, могут за меч взяться. — Говорил я, быстро шагая сквозь плотную толпу туристов. Несмотря на середину буднего дня улицы Большого Яблока как всегда были полны народу, спешащего по своим делам. Кто-то бежал на обед, кто-то опаздывал на работу, а кто-то просто гулял, направляясь в Центральный парк. — Нет, нормально я тебя опекаю. Да, помню что тебе уже 31 год. Да, ты уже не маленькая девочка. Да, с Каспером у меня была точно такая же беседа. Да, буду тебя доставать пока ты не скажешь «Хорошо, буду аккуратна».       Февральский Нью-Йорк вообще малоприятное зрелище: городские власти уже убрали рождественские украшения, отгремели новогодние праздники, а целый месяц работы уже успел вытянуть из большинства людей даже намек на былую жизнерадостность. Сейчас же, когда с неба не переставая шел мокрый липкий снег и между небоскребами дул противный промозглый ветер, настроение у большинства людей было сильно ниже плинтуса. Тем страннее для них было видеть меня — широко улыбающегося мужчину в бежевом английском пальто, быстро идущего по улице, не обращая внимания на лужи.       — Вот, можешь же когда хочешь. — Сказал я, услышав заветные слова. — Тогда до встречи через пару дней. Привези мне из Японии моти и вагаси с красной бобовой пастой. Да-да, я плохой человек, я люблю адзуки.       Сейчас на мне был новый мой новый постоянный облик — подтянутый мужчина, лет 30-40, с короткими седыми волосами, завязанными в пучок, и густой щетиной и усами. Так теперь выглядел миллиардер, филантроп, но далеко не плейбой Виктор Хекматьяр, прошедший процедуру омоложения и излечения от всех старых болячек. Теперь мне не нужно было изображать из себя старую развалину, жившую лишь на лекарствах и голом упрямстве. Отныне среди людей я мог быть самим собой, широко шагая вперед и не пытаясь строить из себя невесть кого. Особенно если новый облик почти никто не узнавал. Еще не сложилась в головах обывателей мое имя и новая внешность.       — Все, пока. Целую и обнимаю. Береги себя доченька. — Сказал я, повесив трубку и заметив как несколько женских взглядов в толпе из задумчивых резко стали грустными. Да-да, не видя на мне обручального кольца они видимо хотели познакомиться, но узнав про наличие детей резко передумали.       «А то, что я выгляжу как взрослый и состоятельный мужик их не смутило?» — Ухмыльнулся я и, проведя взглядом по вывескам, коих на Пятой авеню, туристическому центру Нью-Йорка, было великое множество и быстро найдя нужную, направился на вход в кофейню.       Буду честен, сначала я не поверил в правдивость письма. В препятиях последних лет, а особенно недавних событий, таких как становление Старк Железной Леди, приезд Ирины из России, случайное столкновение с Ксавьер и всех сопутсвующих проблем, связанных с презентацией ослабленной версии Extremis-а, имя Стефании Роджерс как-то забылось.       Да, я часто вспоминал это добрую и никогда не унывающую блондинку, но не по своей воле. Капитан Америка была не просто медийной и реальной героиней Второй Мировой Войны, сделавшей многое для победы над одной из самых опасных организаций Рейха.       Благодаря стараниям пропагандистов и сотням, если не тысячам американских солдат, вернувшихся домой и рассказавшим о ее подвигах своим детям, а затем внукам, Стефания на следующие 70 лет стала символом США, наравне с Вашингтон и Армстронг. Из-за этого ее имя звучало везде — на уроках истории, в книгах, фильмах, играх, в предвыборных компаниях политиков, даже в рекламе кукурузных хлопьев. Ведь Роджерс еще во время войны отказалась патентовать свое имя, из-за чего им завладело государство и теперь продавало в пользование всем, у кого было достаточно вечнозеленых на счету.       Как говориться, героиня героиней, а деньги не пахнут.       Однако хорошенько подумав и выдав себе профилактическую пощечину, я быстро нашел в интернете одну из записок Стефании и сравнил почерк. Да, письмо было рукописным. Все совпало. Или кто-то решил надо мной пошутить, либо это реально был почерк Роджерс.       Чтобы успокоить свою паранойю пришлось звонить нескольким людям в правительстве и узнавать, не было ли недавно в районе Арктики шевеления одной организации со сложно выговариваем названием. Те, конечно, пожали плечами, но сказали что проверят, исчезнув на насколько дней, а после позвонили и сказали «Да, не знаю откуда ты об этому узнал, Виктор, но ЩИТ был там и почему-то очень сильно это скрывает».       Этого, в купе с прочтением моих старых записей, в которых говорилось что Капитан очнулся за год до событий Мстителей в 2012 году, окончательно убедило меня. Письмо написала именно Роджерс.       «Так, где она?» — Подумал я, зайдя в битком набитую кофейню. Бредбери уже давно стала знаковым местом для туристов, прославившись своим кофе и несколькими культовыми фильмами, снятыми в этих стенах. Но кэп наверняка выбрала это место по другой причине — это кафе существовало с 1941 года и застало еще молодую и обделенную силой Роджерс, любившую выпить тут кофе вместе со своей подругой Бекки Барнс. — «Вот ты где…»       — Стефани, как я рад тебя видеть! — Громко сказал я, в несколько широких шагов пройдя к одному из маленьких столиков в центре зала, за которым сидела высокая голубоглазая блондинка.       — Мистер Хекма… — Пролепетала она, широко раскрыв глаза, но я громко бухнулся на второй стул, заглушив окончание фразы.       — Давай просто Виктор. — Сказал я, продолжая улыбаться и, слегка перегнувшись через столик, прошептал. — Без фамилии, если хочешь нормально поговорить, без толпы журналистов и скучающих зевак.       — Есть. — Быстро кивнула она, едва не встав смирно сидя, но вовремя смогла остановиться. Вот что значит армейская выправка. — Прекрасно. — Еще шире улыбнувшись и, подняв руку вверх, сделал заказ подошедшей официантке., ответил я. — Милая, мне черный чай с каким-нибудь сладким вареньем, с собой.       — Так, черный чай с вареньем с собой. — Повторив вслух заказ и черканув его в порядком истрепанный блокнот, сказала молодая девушка, а после повернулась ко все еще замершей Стефании. — А вы что будете, мистер?..       — Мне кофе. Черный кофе с молоком.– Ответила ей героиня, своим голосом сильно удивив работницу кофейни.       Причина ее недоумения была проста. Роджерс была одета в стандартную выходную одежду военных прошлого столетия — плотную хлопковую рубашку, бежевую жилетку и строгие черных штаны, со стрелками. Вкупе с привычкой плотно перевязывать грудь, которая была широко распространена во всех армия мирах до появления биндера, и высоким ростом, даже по меркам нынешнего поколением акселератов, это делало ее похожим на молодого парня. Да, смазливого и невероятно женственного, но парня.       — Вам капучино, латте или флэт уайт? — Уточнила девушка, придя в себя, но заставив уже Стефанию глупо зависнуть.       — Эм-м-м…       — Сделайте ей латте. С карамелью и миндальным молоком. — Пришел на помощь к капитану я, под конец добавив. — И если вам, не сложно, то можно побыстрее?       И «незаметно» засунул ей в карман формы 50 долларов.       — Конечно. Сделаем по высшему разряду. — Просияла девушка, опытным взглядом поняв мою щедрость и пулей унеслась к стойке, быстро прошептав что-то на ухо баристе.       — Фух… — Выдохнула героиня, устало опустившись лицом на стол.       — Еще не успела привыкнуть? — Понимающе спросил ее я, облокотив голову на руку и став с интересом рассматривать старую знакомую.       — Ничего не говорите. — Сказала она, обреченно подняв на меня взгляд. — Все слишком сильно поменялось. Язык, одежда, техника, еда… Даже кофе уже не просто к кофе с молоком, а этот… Как там его?       — Латте. — Подсказал я, по-доброму усмехнувшись краешками губ. — Мир сильно поменялся, Стефания. Каждый день подносит всевозможные чудеса. Вон, недавно миллиардерша-кутежница начала лететь в Афганистан спасать местных от террористов, огромная зеленая баба разгромила часть Центрального парка, а пару минут назад на я видел как между небоскрёбами проносились две девочки, раскачиваясь на паутине как на качелях.       — Пф-ф… — На что блондинка лишь очередной раз фыркнула. — По сравнению с этим мое внезапное появление вас ни капельки не удивило.       — Почему же? — Спросил я, приподняв бровь. — Знала бы ты сколько связей я напряг, чтобы проверить правдивость твоего письма. Наша общая одноглазая знакомая постаралась на славу, чтобы про тебя почти никто не узнал.       — Вы про Фьюри? — Произнесла Роджерс, опустив взгляд на столешницу. — Сначала я тоже была рада, что она меня вытащила. Пока не узнала, сколько лет прошло…       — Слишком сильно все поменялось? — Сразу понял я причину ее упаднического настроения, от чего сам невольно опустил плечи и сгорбился.       Ведь я сам живу на этом свете уже три сотни лет. Три длинных и насыщенных событиями века. За это время я побывал почти во всех уголках Земли, увидев сотни, если не тысячи уникальных и неповторимых мест и явлений. Своими глазами лицезрел как создаются и уходят в небытие целые государства. Встречал по настоящему потрясающих и безумных в своей гениальности людей, таких Эйнштейн, Тесла, Старк, Пим, Пикассо, Флеминг и прочие деятели, навсегда вписавшие свои имена в историю этого мира.       И все они, рано или поздно, уходили, оставив после себя только одинокую могилку на каком-нибудь знаменитом кладбище и мировую память, на которую мне было глубоко плевать. Ведь я знал самого человека, а не поверхностное мнение его потомков о нем.       — Кроме вас. — Отвлекла меня от грустных мыслей гостья из прошлого, которая должно быть заметила мое настроение и попыталась хоть немного подбодрить, впервые с нашей встречи улыбнувшись самым краешком губ. — Когда я попыталась узнать хоть о ком-то из моих старых знакомых, то почти сразу всплыло ваше имя. Особенно ваш последний проект. Поздравляю вас, мистер Хе…       — Кхм… — Кашель напомнил ей о моей ранее озвученной просьбе.       — Поздравляю вас, Виктор. — Слегка смутившись, поправилась Стефания, сцепив руки под столом. — Вы совершили невероятное.       — Спасибо, Стефания. — Ответил я, распрямив спину и вернув былую осанку. — Хотя ты сама совершила не меньший подвиг. Я слышал от Картера о самолете и том, что там произошло. Если бы не ты, то я бы давно в аду вместе с чертями в пасьянс играл.       — Да, Грэг… — Ой, зря я упомянул парня. Капитан опять на глазах сдулась, опустившись головой на стол.       «Нужно что-то делать» — Подумал я, заметив как народу становиться все больше, а царивший в кафе шум стал неприятно резать ухо. Но увидев на стоящем рядом столике только поданный легкий десерт, состоящей из простых панкейков с медом и орехами, вспомнил об одном особом месте, в котором я однажды ужинал с Сильвией.       — Так, вставай, Роджерс. — Сказал я, быстро встав со стула и накинув на плечи сползшее пальто. — Поехали. Нам нужно в одно место.       — Какое? — Непонимающе спросила героиня, положив голову набок.       — Узнаешь. — Ответил я, сделав к ней шаг и, пользуясь своей сверхчеловеческой ловкостью, закинул не ожидавшего такого девушку на плечо. Оставалось лишь вынести ее на улицу, под обалдевшими взглядами посетителей, в процессе забрав свой заказ, быстрым движением расплатившись с официанткой.       — Мистер Хекматья… Кхак! — Роджерс хотела было что-то воскликнуть, но я просто встряхнул ее, от чего она чуть не прикусила язык.       — Ничего не говори. — Сказал я, с ноги раскрыв дверь и, чуть не прибив ей какого-то рыжего пацана в компании нескольких девушек, вышел на улицу, где мы сразу поймал такси.       Как там говорила Седовласая при нашей предыдущей встрече?       Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то чтобы растопить женское нужно покорить ее язык.

***

      Пол часа спустя.       VIP-кабинка, бар «Белоснежная королева», Верхний Манхеттен, Нью-Йорк, США.       — Мистер Хекматьяр? — Непонимающе спросила у Стефания, смотря на целую гору различных сладостей и десертов, которые работницы бара перестали заносить пару минут назад. До этого она молчала, самостоятельно пытаясь понять, что здесь происходит и допивая порядком остывший кофе.       — Ешь. — Сказал я, сам взяв кусочек шоколадного торта и с удовольствием положив себе целую ложку в рот. Столовую, не чайную.       — Но…       — Ешь. — Повторил я, в несколько движений опустошив тарелку. — Тебе нужно. Тебя когда разморозили?       — Три недели назад. — Ответила капитан пожав плечами, но все же взяв одну из вазочек с мороженным и неуверенно попробовав один из шариков. Чтобы спустя мгновение начать уверенно, по армейски, орудовать ложкой.       — Через врачей ЩИТ-а уже прошла? — Продолжил я задавать вопросы, за обе щеки уплетая следующий десерт. Это, наверно, была одна из моих самых больших слабостей — я был тем еще гастрогедонистом, любящим хорошо поесть и выпить. Спасибо проклятию Трости Рао, однако все это многократно окупалось получаемой взамен защитой от любых видов телепатии.       — Два раза. — Устало сказала Роджерс, невольно вздрогнув и закинув себе в рот небольшую тарталетку. — Выкачали из меня несколько литров крови и других жидкостей, соскребли немного кости, кусочек мозга и даже пару яйцеклеток взяли. Все, через что мне пришлось пройти после опытов доктора Эрскин.       — А психиатр? — Уточнил я, заметив как повысилось настроение Стефании. Сахар вообще был идеальным антидепрессантом, которым наши предки пользовались еще во времена своей жизни на деревьях.       — Не пошла. — Ответила героиня, взяв со стола горячий брауни с мороженным и начала поочередно класть их себе в рот, аж зажмуриваясь от удовольствия. — Чтоб я к этим последовательницам Фрейда ходила? Не в жизнь.       «Мда, тяжелый случай» — Подумал я, припомнив в каком состоянии находилась мировая психология во времена Второй Мировой Войны. Выходила очень плачевная картина, ведь главными лицами психологии той эпохи были Фрейд и Юнг, долгое жившие и работавшие в Германии. Из-за этого их достижения долгое время отрицали, несмотря на всю важность их изысканий для душевной науки.       — Зря. — Сказал я, взяв со стола простую вафельную трубочку со сгущённым молоком. Да, да, настоящую советскую вафельку со сгущенкой. Именно этим в прошлый раз зацепил меня этот бар. Его хозяйка, престарелая итальянка, привезенная Манфреди из Италии, была женщиной поистине уникальной судьбы.       Почти всю свое детство и молодость она с матерью провела в постоянных переездах, кочуя из одной страны в другую. Италия времен Муссолини, Заковия, Латверия, Югославия, Греция, Румыния, Болгария, СССР, Швеция, Дания, ГДР, Англия, Франция, Испания, Марокко, опять Италия и наконец Америкаю Такой путь впечатлил даже меня. Да, в каждой стране она не задерживалась дольше чем на пару месяцев, максимум год, но этого хватило чтоб хоть немного проникнуться местной культурой и узнать рецепты ее истинной страсти. Сладостей. — С тех пор многое изменилось. Психиатрия стала гораздо мягче и точнее.       — Человек должен сам решать свои проблемы, мистер Хекматьяр. — Ответила Стефания, серьезно нахмурившись. Правда весь эффект портил кусочек сливочного крема на щеке. — Перекладывая свои неприятности на других я не только не решу свои проблемы, а переложу их на других. Психологи тоже люди. Они не заслуживают того груза проблем, который на них сваливается.       — Ты слишком добрая, дорогая. — Сказал я, смыв приторную сладость черным горячим чаем. — В нынешнюю эпоху тебе будет очень тяжело.       — Не думаю. — Ответила она, тоже аккуратно пригубив немного ароматного напитка. — Может декорации сменились, но люди остались такими же. Добрые, злые, алчные, преданные… Мне просто нужно к этому привыкнуть…       — Это будет нелегко. — Заметил я, пододвинув к ней вазочку с песочным печеньем, ведь в речи Роджерс опять прорвались нотки грусти и апатии. — Люди может не поменялись, но их мировоззрение претерпело невероятные изменения. Поверь, встретить такую как ты и раньше было не просто, а сейчас…       Вздох…       — Не думаю, что хоть кто-то остался. — Сказал я, еще раз окинув взглядом доедавшую последнюю печеньку блондинку, которая дожевав ее, ополоснула рот чаем и спросила:       — Но вы же остались, мистер Хекматьяр?       — О-о-о-о… — Протянул я, откинувшись на спинку кресла. — Ты меня с собой не сравнивай. Ты всего лишь молоденькая девочка из спальных районов Бруклина, которая стала первой и единственной суперсолдатом, победительницей Гидры и других нацистов. Я же Виктор Хекматьяр. Единственный и неповторимы.       — Пф-ф-ф… — Едва не рассмеялась героиня, вовремя прикрыв рот ладошкой. — Почему-то слушая вас я в это верю. Хотя заметить, что с нашей последней встречи вы сильно изменились.       — Чем же? — Заинтересованно спросил я.       — Стали менее серьезным. Как будто ожили. — Ответила она, слегка пожав плечами. — Раньше из вас даже смешинку было тяжело вытянуть. Вечно ходили с серьезным выражением лица и смотрели всех как на врагов народа, а сейчас улыбаетесь и даже шутите.       — Так мне уже 111 лет. — Ответил я, еще сильнее ухмыльнувшись и взял в руки вазочку с мороженным, которое благодаря замороженной посуде еще не успело растаять. — Я уже в том возрасте, когда нужно сидеть в углу комнаты и ворчать на внуков, говоря что в мое время такой ерунды не было. Но дети в наше время… Вон сын недавно невесту нашел, свадьба летом. И то, мне пришлось ему ради этого хорошенько пригрозить.       — У вас есть дети? — Сильно удивилась Стефания.       — Да. А что в этом такого? — Уточнил я, приподняв правую бровь.       — Просто вы всегда были известным… холостяком и никто не думал, что найдется женщина, которая сможет вас окольцевать. — Чуть замявшись ответила Роджерс, смущено закрутив непослушную прядь меж пальцев.       — Такой и не нашлось. — Ответил я, отведя взгляд и почесав затылок. — Ты, наверно до этого еще не дошла, но 40 лет назад моя компания сделала открытие. Искусственное оплодотворение. Это позволило женщинам иметь детей без участия мужчин. Позднее я сам ей воспользовался и теперь у меня есть двое прекрасных наследников, Коралин и Каспер.       — Поздравляю вас. — Искренне, а это я в людях научился определять давно, улыбнулась мне капитан, сложив руки в молитвенном жесте перед грудью. — Я тоже хотела завести семью после войны. Даже назначила свидание Грэгу… Вот только где он сейчас?       — В Англии, в Уэльсе, наслаждается заслуженной пенсией в окружении многочисленных детей и внуков. — Ответил я, пожав плечами и, увидев расширившиеся глаза кэпа, с сомнением уточнил. — Неужели Фьюри тебе не сообщала?       На что Стеф лишь отрицательно покачала головой.       — Ясно. — Задумчиво сказал я, ненадолго прикрыв глаза и начав обдумывать поступок директрисы. Специально она вряд ли это скрыла, ведь сейчас Роджерс как никогда нуждалась в знакомых ей людях, даже постаревших и обзаведшихся семьями. Ведь эмоциональные качели, которые мне последние пару часов демонстрировала капитан, были признаками той самой эмоциональной нестабильности. Даже ее невероятная, по всем меркам, воля, закаленная войной и тяжелым детством, не справилась с тем ударом, который нанесло ей внезапное пробуждение.       Добровольно отказаться от жизни, пережить собственную смерть и ожить, оказавшись в другом месте и в другом времени, где ты всего лишь легенда, а все твои друзья и знакомые исчезли, не оставив после себя ничего, кроме пары памятников и свежих воспоминаний.       Да, я тоже терял людей. Сотни, если не тысячи, за последние триста лет. Вот только все они были максимум близкими знакомыми и воспитанниками, с которыми я специально поддерживал определенную дистанцию, чтобы слишком сильно к ним не привязываться. Однако, даже это не спасало меня от слез и нескольких алкогольных запоев в первые годы жизни в Бостоне.       Стабильно, пару раз в год, нести на своем плече гроб с женщиной или мужчиной, которого ты знал 20, 30, 40, 50, а то и больше лет… Никому такого не пожелаю. Особенно когда ты сам свеж и полон сил, а лежащего в ящике покойника ты встретил таким же, если не моложе.       Сейчас из меня сложно, если вообще возможно, выдавить даже самую маленькую слезу. Как бы не старался, внутри я давно очерствел, превратившись в старого и засохшего сухаря, почти не способного на настоящего эмоции. В последние годы лишь Коко и Каспер смогли хоть немного меня расшевелить, да внезапное появление Роджерс стало хорошей встряской. Ведь такой внезапный гость из прошлого стал приятным сюрпризом, давший вспомнить прошлую эпоху.       Но самой героине пришлось гораздо хуже. Все описанное мной ранее ей пришлось пережить мгновенно, разом.       «Бедная девушка» — Подумал я, еще раз окинув голубоглазую блондинку, которая расстегнула пару пуговиц на рубашке и сейчас с удовольствием поедала какой-то крупный кекс .– «С другой стороны, Фьюри могла просто не знать о Картере. Как бы не была велика ее власть, но с влиянием первого директора ей трудно конкурировать»       Сам я знал про жизнь Грэга благодаря ему самому. Ведь под старость лет, кроме меня и еще нескольких живых членов Ревущей команды, у него не осталось тех, с кем можно было встретиться, вспомнить времена войны и поговорить о своей «погибшей» во льдах Арктики первой любви.       — Ничего удивительного, что ты не знала. — Сказал я, дождавшись когда капитан доест свой десерт, чтобы ей не пришлось говорить с набитым ртом. — После наступления мира именно Картер и Филипс, вместе с Ревущей командой и Стратегическим научным резервом, основали ЩИТ, после того как узнали о нескольких отколовшихся отделениях ГИДРЫ.       — ГИДРА еще жива? — Сразу встрепенулась капитан, потеряв любой намек на былую расслабленность.       — Нет, нет. — Успокоил ее я, подняв ладони. — Многого я не знаю, но всего было три отделения. Одно сбежало с их тайной базы Греции в США, где их спустя пару лет нашел и ликвидировал ЩИТ, а два других отправились в СССР и Японию, где были сразу уничтожены. Там свои "тайные" организации были.       — Слава Богине. — Сказала Роджерс, снова расслабившись. Ее реакция была понятна, ведь это сейчас ГИДРА лишь страшная "история", упоминаемая лишь на страницах учебников, но для капитана это вчерашние враги, силу и коварство которых она испытала на собственной шкуре.       — У меня есть телефон Картера. Если хочешь, то я могу с ним связаться и устроить встречу. — Предложил я, наливая себе и ей уже третью чашку горячего напитка.       — Благодарю, мистер Хекматьяр, но не нужно. — Тихонько кивнула в ответ Стефания, немного опустив голову. — Я понимаю, что у него есть жены, дети и внуки, но появления призрака прошлого может стать для него неприятным событием. Он может подумать, что предал меня.       — Давай дадим ему самому решать, что для него важнее. — Сказал я, достав из кармана телефон и, быстро найдя на нем нужный номер, отправил короткое и емкое сообщение. — Все, скоро он сам с тобой свяжется. — Мистер Хекматьяр! — Возмутилась было девчушка моим самоуправством, на что я только хмыкнул и спросил: — Что мистер Хекматьяр? Знаю я тебя. Стеснялась и мялась бы, как молодой мальчик на первом свидании. Так что давай, доедай десерты и собирайся домой. Сейчас в Лондоне уже ночь, так что думаю твой ненаглядный с тобой свяжется к вечеру.       Это был удар ниже пояса. Роджерс покраснела. Роджерс побледнела. Потом опять покраснела. После чего пошла крапинкой?.. и со всей силы ударила по подлокотнику кресла, в котором что-то протестующей треснуло.       — К черту все! — Сказала она, махнув рукой. — Давайте все еще по два раза, а той горячей штуки с мороженным три!       — Вот так! — Поддержал я ее, нажав на кнопку селектора и вызвав официантку. — Теперь я тебя узнаю. Веселая, озорная, готовая ввязаться в любой кипиш. До сих пор помню, какой вы дебош вы с Барнс устроили в Лионе, когда я приехал туда как часть делегации.       — Не нужно наговаривать, мистер Хекматьяр! — Возразила улыбнувшаяся Стефания. — Тогда во всем была виновата полковник Филипс. Откуда мы с Баки могли знать, что вместо вина она найдет марсалу?       — Но это не значит, что нужно было взбираться на крышу мэрии и петь там похабные песни…       В баре мы просидели еще несколько часов, прежде чем за Роджерс приехала машина ЩИТ-а, а я решил на своих двоих прогуляться до дома.       Настроение, впервые за долгие годы, было на невероятной высоте. Даже бурная ночь со Штофф не подарила мне столько удовольствия. Ведь несмотря на войну, Стефания в душе осталась такой же робкой, веселой и доброй девчушкой, которая когда-то запала мне в сердце. Общие воспоминания о событиях давно ушедшей эпохи, старые шутки, похабные и нет, только нам понятные слова и слухи... все это приносило в мою уставшую душу давно потерянный душевный покой.       С ней мне просто было хорошо.       Очень хорошо.