Неудобные

      Лес всё ещё навевал страх, но вместе с этим казался ничем по сравнению с приятным воодушевлением, клокочущим в груди.       — Если я однажды попаду в прошлое, — фантазировала Гермиона, — то найду тебя и скажу, что мы целовались.       — Платиновые волосы не седеют, Грейнджер, — закатил глаза Малфой.       — Поэтому я рассчитываю на обморок, — улыбнулась она, на мгновение оглянувшись.       С самого утра, пока они шли, перед глазами не возникло ни одной галлюцинации, и их не разбудило создание, планирующее убийство. Будто они очнулись не в лесу, подпитываемым магическим артефактом, а всё там же в Лондоне.       — Я так нравлюсь тебе в горизонтальном положении? — спросил он, ухмыльнувшись и нагнав её.       Нет, всё было не как раньше.       Ещё неделю назад она не могла представить ситуации, где они с Малфоем подстрекают друг друга и это никого не задевает. Словно два старых друга, прожившие вместе десяток лет и не удивляющиеся ничему.       — Ты нравишься мне молчащим, — хмыкнула она и ускорила шаг, слыша шелест листвы позади.       — Однажды ты не захочешь, чтобы я молчал, — заявил Малфой, нагнав её и положив руки на талию. — Никто другой твоего нрава не выдержит.       Шёпот обжёг мочку уха, и, оставив короткий поцелуй на её щеке, Малфой двинулся дальше, загадочно посматривая на неё. Она прищурилась и быстрыми шагами преодолела расстояние между ними, преграждая ему путь.       — В этом мы похожи, — пожала она плечами и резко отвернулась, направляясь дальше. — Ставлю всё твоё самолюбие, что Драко Малфоя выдержит далеко не каждая девушка.       — Грейнджер-Грейнджер, — покачал головой он, идя с ней наравне. — Вот с кем, а с дамами я общий язык всегда найду. Иногда и в буквальном смысле.       Он подмигнул ей и ускорил шаг, оставляя удивлённую Гермиону. Она не знала, что поражало её больше: то, с каким лицом и явным намёком он ей это говорил, или что на ней эти способы тоже отрабатывал.       — А ну стой, Малфой, — возмутилась она, нагоняя его.       Но как только она добралась до него, то не смогла сказать и слова. Малфой замер на поляне, к которой они вышли, и в ней, казалось, не было ничего необычного. По кругу росли всё те же деревья, небо до сих пор будто сигнализировало о дожде. Но единственное, что отличало это место от других, — дом.       Небольшая хижина с двумя окнами, распахнутой настежь дверью и террасой, где сидела неизвестная фигура. С той части леса, где они стояли, было сложно рассмотреть, кто же это, но Гермиона и Малфой переглянулись. Они были готовы увидеть любого призрака прошлого, который попытается их уничтожить.       — Идите же, — голос словно раздался в их головах. — После всего это я должен вас бояться, а не наоборот.       Малфой двинулся первым, выставляя руку вбок, защищая Гермиону от неизвестного. В разуме звучал хриплый смех, словно сидящего на террасе забавляли их попытки спастись.       — Ну же, мистер Малфой, мисс Грейнджер, — вкрадчиво вещал голос. — Вам нечего больше бояться, считайте, что дошли до заветной точки на карте.       Рука Гермионы нырнула в сумку и вытащила пергамент. Развернув его, она поняла, что они с Малфоем рядом с артефактом. Но где именно тот зарыт, Гермиона не знала, хоть и начинала предполагать, что он давно выкопан. И находится у незнакомца, медленно поворачивающегося к ним.       — Чаю? — спросил он.       Гермиона ожидала увидеть чудовище, некое существо, внушающее ужас. Но это был пожилой мужчина в потрёпанной мантии, с небольшой бородой, тёплой улыбкой и добрыми глазами. Словно он не сидел во главе кошмара, которого боялись сотни людей в мире.       — Воздержимся, — ответил Малфой, стараясь загородить собой Гермиону.       — Вы так подозрительны, мистер Малфой, — усмехнулся незнакомец. — Будто вас обманула одна озёрная леди.       Мужчина определённо издевался, но не так, как это делали слизеринцы или желавшие задеть авроры. Напротив, в его словах не было и намёка на злобу или неприязнь, скорее желание разрядить обстановку.       Сколько он здесь просидел? Как давно видел в последний раз человека?       — Воочию? — спросил незнакомец, обращаясь к изумившейся Гермионе. — Вы громко думаете, мисс.       Мужчина вытянул руку, отчего пара стульев выдвинулась ближе к краю, будто приглашая присесть. Малфой не хотел этого делать, подозрительно осматриваясь, но Гермиона, всё ещё глядящая в добрые глаза старика, повела Малфоя за собой. Усадив его рядом, она тоже опустилась на мебель, осматривая небольшой плетёный столик.       Три чашки. Чайник. Ваза с ягодами. Он ждал их?       — Разумеется, — махнул рукой незнакомец, опустившись напротив них на качели. — А людей так близко я не видел давно.       Мужчина повернул голову к лесу, внимательно пробираясь взглядом по окрестностям, словно задумался. А после резко посмотрел на Гермиону и Малфоя. Последний из которых всё ещё не понимал, почему незнакомец говорил сам с собой.       — Какой сейчас год?       — Две тысячи шестой, — ответила Гермиона       — Очень давно.       Чайник взмыл в воздух и разлил напиток по чашкам. От жидкости шёл густой пар, а аромат трав и чувство тепла мгновенно заполнили террасу.       — Пробовали не жить в центре проклятого леса? — хмуро спросил Малфой. — Знакомых прибавится, гарантирую.       — Замечу, что особенности местности вам не помешали найти меня, — прищурившись, заметил незнакомец, делая глоток из чашки. — Было бы желание, не так ли?       В воздухе повисла тишина, Малфой сверлил взглядом мужчину, тот спокойно пил чай, думая о своём. Казалось, что лишь Гермионе в этом немом спектакле уже не терпелось перейти к делу. Несмотря на всё положительное, что здесь произошло, оставаться в этом лесу ей хотелось в последнюю очередь. Он всё ещё навевал ужас.       — Всё самое страшное вы уже прошли, — произнёс мужчина, смотря на неё, а после сконфуженно улыбнулся. — Простите, не могу сдержаться, чтобы не урвать ваши мысли.       — Как вас зовут? — спросила Гермиона, стараясь прежде об этом не подумать.       — Алмер, — улыбнулся мужчина. — Хранитель сабмишн.       Сказав это, он коснулся украшения на своей шее. Не нужно было много времени, чтобы узнать в нём искомый артефакт. Серебряный амулет с резными рунами, идеально начищенный и поблёскивающий отражением неба.       — Вы же пришли за ним? — тепло спросил он, ставя чашку на столик. — Впрочем, меня интересует другое. Зачем он вам?       — А вы собираетесь его отдать? — фыркнул Малфой.       Алмер свёл брови к переносице, взгляд его похолодел, и Гермиона резко опустила руку на плечо Малфоя, словно намекая, что продолжит разговор сама. Присев ближе к краю стула, она положила ладони на колени и выпрямила спину, неотрывно смотря в глаза Алмеру, ожидающему ответа.       — Мы прибыли из Великобритании, наш министр потребовал найти этот артефакт, — пояснила она. — По его словам…       — Жестокий у вас министр, — без злобы или отторжения ответил Алмер.       — Не говорите загадками, — строго произнёс Малфой.       Гермиона тяжело выдохнула, желая объяснить, почему Кингсли потребовал артефакт, и убедить Алмера, что это лишь реликвия, которую тот ищет. Но, судя по взгляду, Алмер слышал её мысли, но сожаление в его глазах совершенно не успокаивало. Складывалось чувство, будто он знал о Кингсли намного больше, чем она и Малфой вместе взятые.       — Что о нём сказано? В вашем мире, — спросил Алмер.       — О свойствах, — спокойно ответила Гермиона. — Люди, пересекающие границу леса, видят галлюцинации, время здесь идёт иначе и…       — Иронично, что магический мир не удосужился даже передать историю этого места, — фыркнул Алмер.       И именно сейчас в его голосе слышался яд, будто только этот факт его раздражал и задевал, а не приход Гермионы и Малфоя или их желание забрать у него охраняемый артефакт.       Алмер отвернулся, вновь огибая лес взглядом. Губы были сжаты, пальцы стиснули небольшое покрывало на качелях. Его будто оскорбляла мысль, что ни Гермиона, ни Малфой толком не знали, что именно здесь произошло.       — Его создал мой прадед, — выдохнул Алмер. — С помощью амулета он проверял своих воинов на преданность их идеалам.       Алмер взял в руки артефакт, сжимая его и стискивая зубы.       — Когда тот умер, дед зарыл его здесь, раньше тут располагалось поселение, — Алмер выдохнул. — Но не долго сабмишн лежал в могиле…       905 год, деревня Хойя, Трансильвания, Румыния.       За стенами хижины завывал ветер, пробирающийся сквозь небольшие трещины в стенах. Он же колыхал огонь свечи, стоявшей на столе. Заметив это, Алмер ускорился, пытаясь закончить письмо скорее, пока порывы не стали сильнее. Он обещал себе, что сегодня не будет зажигать её заново, чтобы заняться делами. Иначе так опять просидит до самого рассвета.       Вдруг дверь в хижину открылась, свеча резко потухла, и он тяжело вздохнул, отрицательно покачав головой.       — Синрик, сколько раз…       — Я нашёл его!       Не слушая брата, Синрик прошёл в комнату и бросил заклинание на свечу, зажигая её и кладя на стол свою старую мантию, в которую было что-то завёрнуто. Алмер внимательно осмотрел ту и перевёл вопросительный взгляд на Синрика.       — Ты не понимаешь? Я нашёл дедовскую могилу, — фанатично прошипел Синрик.       Развернув мантию, он поднял небольшую шкатулку и, открыв её, достал серебряную подвеску. Алмер узнал её сразу же — по записям, оставленным отцом перед смертью. Именно их он потерял несколько недель назад.       — Зачем тебе это? Амулет опасен, — тут же начал Алмер, подскочив со скамьи и отойдя дальше от стола.       — Собираю наше наследие, — ухмыльнувшись, сказал Синрик. — У всех в клане есть фамильные предметы, а у нас с тобой…       — Потому что это чёрная магия, — насторожился Алмер. — И, приведя сюда остальных, мы дали обещание…       Синрик бросил на Алмера злой взгляд и схватил амулет со стола, повесив его себе на шею. Шкатулку он выбросил в камин, где горел огонь, а рубаху очистил и отправил в небольшой шкаф у стены. Наблюдая за его действиями, Алмер всё время пытался заглянуть в глаза Синрика, но тот словно прятал их, не желая продолжать беседу.       Тогда Алмер аккуратно подошёл к брату, уже сидевшему на постели, и положил руку на его плечо, опускаясь рядом.       — Мы здесь чужие, — сказал Синрик. — Они не жалуют нас, а за спиной сквернословят. Как ты не понимаешь?       — Им нужно время, — успокаивал Алмер, поглаживая его плечо. — Однажды мы станем одним из самых сплочённых кланов, и тогда ты забудешь о таких мыслях.       Синрик молчал, сверля взглядом пол, где плясала огненная тень. Он всем своим видом показывал, что не хочет принимать это на веру.       — Я рядом с тобой, брат. Помнишь? — спросил Алмер, наклоняясь вперёд.       Сглотнув ком, подступивший к горлу, Синрик слабо кивнул.       — Можешь оставить амулет, как память о семье, но не используй его на других, обещаешь?       Взглянув в глаза, Синрик поджал губы, не желая идти на соглашение и препятствовать плану, что зрел в его голове. Но он слишком любил брата, чтобы рассказать обо всём, что творилось в его душе.       Это и стало ошибкой.       — Обещаю, — прошептал Синрик.       И это была самая жестокая ложь на его памяти.       2006 год, Трансильвания, Румыния.       — Нет ничего ужасного в сохранении памяти о семье, — прыснул Малфой, прищурившись.       Алмер усмехнулся, отрицательно качая головой и замечая на лице Гермионы понимание. Она знала, к чему идёт история.       — Синрик не хотел сохранить память о семье, — пояснил Алмер. — Он желал власти, признания и очень быстро нашёл, как получить это.       Алмер показал амулет, поочерёдно проводя пальцем по каждому из трёх кругов и шепча лишь ему понятные слова.       — Сабмишн создан не для галлюцинаций, — тихо сказал Алмер, неотрывно смотря на артефакт в своих руках. — Его сотворили, чтобы сломать и подчинить себе кого угодно.       — Но как? — вырвалось у Гермионы.       В голове каждую секунду сменялись воспоминания о том, что они прочла в книгах, узнала в Министерстве и получила от Кингсли. Но ни в одном источнике, даже самом древнем, и слова не упоминалось о подобных свойствах.       — Когда вы попадаете под власть амулета, то он, проникая в ваше сознание, распаляет худшие моменты жизни, чтобы сломать. Сначала тело…       Алмер провёл по крайнему кругу амулета, а в голове Гермионы вторили слова Пэнси, попытки той наброситься и сделать больно.       — После сознание, — подушечка его пальца коснулась второй окружности артефакта.       «Белла враг мозга, Грейнджер. Вспомни, что она сделала с Долгопупсами, это тот случай, когда смерть гуманнее», — слова Малфоя, сказанные им около полугода назад, звучали в голове.       И Гермиона, и Малфой считали её таковой. Поэтому они видели её вместе, это представление в их сознании абсолютно совпадало.       — И самое потаённое, — прошептал Алмер, проводя пальцем по последнему кругу. — Чувства.       «И ты мне нравишься», — говорил фантом.       «А меня она поцеловала», — рассказывал Малфой.       Всё происходящее в лесу в мгновение складывалось в единую картину, латая каждую оплошность непонимания и расставляя шахматы в правильном порядке. Артефакт пытался сломать их, начиная с самых низов. И он делал это с каждым, кто здесь появлялся. Поэтому лес пугал…       — Моя семья занималась тёмной магией веками. Но отец хотел очиститься от этого, и после его смерти мы заручились поддержкой светлых волшебников. В обмен на разрешение расположиться в этой местности, они приняли нас в свой клан, — продолжал Алмер.       — Но друзьями вы им от этого не стали, — понимающе продолжил Малфой, получая грустную улыбку от Алмера.       В воздухе повисла нагнетающая тишина, подводящая их к сути истории. Тому моменту, который должен был окончательно укоренить в мыслях Гермионы и Малфоя понимание, что этот артефакт опаснее, чем они могли предположить.       — Синрик подчинил их всех. Одиннадцать самых сильных волшебников стали его куклами, без воли, желаний и амбиций. Выбора не было, мне пришлось…       906 год, Трансильвания, Румыния.       Алмер стоял посреди поляны, осматривая рядом лежавшие трупы. С его рук стекала кровь, ожоги от проклятий шипели, а ноги едва держали. Перед ним были его товарищи — умершие, с пустыми взглядами, потерянным сознанием и сломанной волей. Они нападали на него, поражали, пытаясь уничтожить, когда раньше вставали на защиту.       Это было больно, ужасно, горестно, но необходимо. Для общего блага, которое ему придётся сохранить. Потому что он не смог удержать собственного брата, поверив ему и оставив амулет в руках. За ошибки приходилось платить, иногда слишком дорого.       — Что ты натворил? — сквозь зубы прошипел Синрик, появившийся за его спиной.       Алмер повернулся к нему, чувствуя, как глаза колет от слёз. Столько ярости было во взгляде Синрика, что он уже не узнавал младшего брата, носившего ему бадьян для изготовления зелий. Того мальчика давно не существовало, на смену ему пришёл озлобленный маг, забывший, что такое семья.       — Исправил свою ошибку…       — Ты убил клан магов, Алмер! — разъярённо закричал Синрик.       Он в считаные секунды преодолел расстояние между ними и схватил Алмера за ворот рубашки, приподнимая.       — Сломал всё, что я построил для нас!       Он кричал — долго, злостно, — выпуская бурлящие эмоции и чувства, вероятно надеясь, что ему станет легче. Но Алмер давно понял, что этому не бывать. Невозможно голосом вытравить боль, поселившуюся в сознании, и обиду, живущую в душе.       — Это уничтожил ты, — выдохнул Алмер. — И теперь мы пожинаем последствия.       — Не волнуйся, я освобожу тебя от этой ноши, — сказал Синрик, бросая Алмера на землю. — И построю всё заново. Но уже без тебя.       Алмер с болью смотрел на Синрика, в котором уже не узнавал брата, и надеялся, что однажды его душа очистится от произошедшего. Возможно, не в этой жизни, вселенной и мире, но когда-нибудь это всё-таки случится.       Синрик занёс руку, удерживая палочку, чтобы бросить заклинание, но тут же побледнел.       — Я знал, что не смогу выиграть после такого, — Алмер осмотрелся по сторонам, понимая, что скоро прибавится новый труп. — Утром в твоём завтраке был яд.       Синрик подался вперёд, пытаясь напасть, но его колени тут же подогнулись, и он рухнул на землю. Алмер подполз к брату, с болью наблюдая за его смертью и ощущая, как стрелы вины одна за одной изничтожали его. Но он верил, что это был правильный поступок, понимал, что иначе для спасения мира поступить невозможно.       — Прощай, — прошептал Алмер, когда глаза брата закрылись.       От Синрика остались только тело и тот самый амулет, принёсший смерть.       2006 год, Трансильвания, Румыния.       Алмер держал артефакт, перекатывая его пальцами и внимательно изучая взглядом. Небольшой кусочек серебра, из-за которого надвое сломалась его жизнь, разделяя ту на до и после. Лишая семьи, друзей и оставляя навсегда в одиночестве посреди леса, куда маглы, будучи в своём уме, не пойдут.       — Уничтожить его я не смог, — выдохнул Алмер. — Поэтому навсегда остался здесь. Надеясь, что однажды передам эту ношу.       Он поднял взгляд на Гермиону, всматриваясь в неё так, словно пытался увидеть душу сквозь тело и сознание. Подавшись вперёд, он снял с себя артефакт и протянул его ей.       — Люди, что смогли ему противостоять, смогут сохранить амулет, — прошептал Алмер. — Мою жизнь он уже сломал.       — Я уверена, что наш министр ищет его лишь для того, чтобы…       — Не стоит, — подняв руку перед собой, сказал Алмер. — Я не хочу ничего знать о его дальнейшем судьбе, больше нет. Он причинил достаточно боли Брустверам.       Услышав последнее, Гермиона и Малфой тут же переглянулись. А Алмер, казалось, уже не обратил на это внимания. Он всё ещё смотрел в лесную чащу, погружаясь в собственные мысли. Возможно, это было следствием одиночества, но Гермионе казалось, что всему виной изнеможение. Даже бессмертные рано или поздно устают жить, а он пробыл на этом свете слишком долго.       — Можете идти, лес выпустит вас, — спокойно сказал Алмер, а после усмехнулся, глядя на Малфоя. — И я бы снял повязку.       Малфой свёл брови к переносице, не понимая намёка. Но тут же потянул мантию с плеча, оголяя его. Гермиона вытянула шею, пытаясь осознать, к чему клонит Алмер, вероятно сильно любивший загадки.       — Что это?       Когда Малфой опустил повязку, там была лишь бледная кожа. Ни намёка на ранение или кровь. Гермиона непонимающе посмотрела на ухмыляющегося Алмера, а после достала из сумки футболку, разорванную фантомом. Но та оказалась целая.       — Какова сила внушения, не так ли? — улыбнулся Алмер. — А теперь идите.       Гермиона хотела остаться, расспросить его, но Малфой схватил её за руку и, кивнув перед уходом Алмеру, скорее поспешил прочь. Последнее, что она видела, — как Алмер достаёт из мантии небольшой пузырёк и выливает его в свою чашку.       Вероятно, больше они о нём не услышат.

***

      Выйдя из леса, Драко и Грейнджер узнали, что в их отсутствие прошло около трёх часов. Время действительно лилось совершенно по-другому, и осознавать, что в их мире пролетело ничтожно мало, было слегка некомфортно. Но это быстро забылось. После вылазки им обоим хотелось лишь добраться до номера и заснуть без страха, что на них нападёт собственный разум.       Драко не мог подумать, что однажды обычная ванна и тёплая, чистая постель станут для него непозволительной роскошью. Палатка не шла ни в какое сравнение, поэтому Грейнджер отправилась в душ сразу же, как Драко его покинул, и всё ещё не выходила. Драко лежал на постели, рассматривая амулет и пытаясь понять, где ещё мог его видеть. Сейчас, когда артефакт лежал в его руках, это чувство лишь усиливалось.       Он перебирал в голове изображения в книгах, рассказы матери и отца, пока не затронул самую тёмную часть своего прошлого. Времена Тома Реддла отличались мрачностью и болью. Поэтому Драко не удивило, что его мозг не сразу воспроизвёл в сознании воспоминания Второй магической войны.              Они были смутными, непонятными, но несли в себе явную суть — этот артефакт хотел Тёмный Лорд. Но ни информации о текущем местоположении, ни признаков, ни истории — он обладал целым ничем, поэтому найти амулет стало проблемой. Кто бы подумал, что ненавистные ему маглорождённые могут быть полезны в этом аспекте изучения. Что уж говорить о Бруствере…       Последний с каждой минутой вызывал в Драко всё больше опасений.       Дверь ванны открылась, и оттуда хлынул пар. Грейнджер в льняной чёрной пижаме вышла и с улыбкой потянулась на носочках, жадно вдыхая воздух.       С её влажных волос ещё немного стекала вода, а покрасневшее лицо грело сердце. Она отдавала жизнью.       — Он принёс так много боли, — сказала она и опустилась поперёк постели, кладя голову на живот Драко.       — Смелеешь на глазах, — хмыкнул Малфой, прищурившись.              Грейнджер усмехнулась и перевернулась, смотря на него.       — Пробую грани дозволенного, — улыбнулась она и, потушив свет, легла рядом с ним, откладывая артефакт на прикроватную тумбу. — Кажется, они необъятны.       — Интересно, как ты запоешь, когда мы выспимся, — бросил Драко и рефлекторно положил руку на её талию.       Гермиона вновь улыбнулась и опустила ладонь поверх его, смотря в белоснежный потолок. Драко стоило рассказать ей о Лорде и артефакте, но не сегодня. На этот день достаточно впечатлений, боли и страданий.       Он скажет ей, что не хочет отдавать артефакт, но это будет уже завтра.