Неудобные

      Машина подскочила, преодолев очередную яму на витиеватой тропе, которую по иронии называли «дорогой». Малфой вобрал в лёгкие побольше воздуха, бросая злобный взгляд на не замолкающего таксиста, и отвернулся к окну. Гермиона не знала, было это частью перемирия или нет, но пары остроумных комментариев от Малфоя сейчас не хватало.       С годами Гермиона всё реже использовала магловский транспорт, поэтому успела забыть о разговорчивости водителей. Излишняя болтливость всегда раздражала. Особенно когда перед тобой увесистый фолиант, содержимое которого нужно обработать в ближайшие несколько часов. Так что сейчас «тактичность» Малфоя в высказываниях очень бы пригодилась.        Гермиона была уверена, что хватит пары предложений, чтобы остаток дороги прошёл в тишине.       — Мама вообще говорила, что я забуду английский, уехав сюда, — причитал водитель.       Снова кочка, и Малфой подскочил так высоко, что едва не ударился головой о крышу автомобиля. Гермиона неосознанно потёрла макушку, впервые радуясь не особо большому росту.       — Но тут американцев больше, чем коренных румынов, представляете? — радостно воскликнул водитель, смотря в глаза Малфоя через зеркало.       — Полагаю, чаще одного раза вы их не видели, — сквозь зубы произнёс Малфой и сжал палочку под пиджаком.       — А как вы догадались? — искренне негодовал водитель.       — Я очень проницателен, — притворно улыбнулся Малфой, посмотрев на Гермиону.       Она в ответ пожала плечами и достала карту местности, пытаясь примерно понять, где они проезжали. Разумеется, было можно уточнить информацию у водителя, но он молчал уже несколько секунд, и это стало на вес золота.       — Я вам свой номер оставлю, если соберётесь…       — Подскажите, где мы едем? — прервала его Гермиона, придвигаясь ближе к пассажирскому сиденью.       Водитель свёл брови к переносице, не останавливая движения, повернулся к ней и выхватил карту, выбрасывая её в открытое окно.       — Она вам не понадобится, своих я вожу коротким путём через поле, — довольный собой, махнул он рукой.       Гермиона разочарованно выдохнула и откинула голову на спинку сиденья, надеясь добраться как можно скорее. В сравнении с полугодовой работой в режиме без выходных и праздников, эта поездка казалась даже небольшим отпуском. А перспективы скорого перевода в Отдел тайн и ухода из Аврората сулили львиную долю спокойствия.       Наконец-то Гермиона вырвется из состояния повышенной тревожности и погони за призрачной целью в привычное умиротворение. За прошедший год она соскучилась по нему настолько, что даже задание с Малфоем было роскошью, потому что находилось далеко. В Румынии нет ни Гарри, глядеть в глаза которому временами всё ещё было сложно, ни Аврората, ни вечного напоминания о неудавшемся деле.       Машина резко затормозила, и Гермиона осмотрелась, признав заправочную станцию. Водитель бросил дежурную фразу и сразу вышел, направляясь к диспетчеру. Сидевший рядом Малфой шумно выдохнул и прикрыл веки, откидываясь на спинку сиденья.       — Эта должность того не стоит, — выругался он.       — Ты так вчера и не сказал, что тебе пообещали, — Гермиона повернула голову, рассматривая Малфоевский профиль.       Со временем она научилась перенаправлять поток мыслей. Как только разум двигался в неудобном направлении, важно было сместить фокус внимания: в сторону пекарни, у витрины которой задерживались люди; к работе, где на одну срочную задачу накладывалась ещё более важная; на из ниоткуда возникшую цель или Малфоя. Последним она пользовалась чаще, возможно, поэтому он её обычно раздражал.       Не из-за поведения или отношения, а потому что привлекал тревожащие мысли. И в побеге от собственного рассудка вся её боль летела в его сторону, а не на избегаемые воспоминания. Был ли Малфой так плох на самом деле? Вряд ли, если смог предложить перемирие первым.       Вчера она долго думала об этом, воспроизводя в сознании его улыбку, шутки и вспоминая вкус алкоголя, обжигающего горло. Гермиона почти не пила, поэтому предложение Малфоя хоть и было в новинку, но отказаться от него не получилось. Уровень стресса давно стал вне нормы, сложно противиться даже призрачной возможности расслабиться.       — Заместитель Поттера, — пожал плечами Малфой.       Его кадык заметно дёрнулся. Гермиона подняла взгляд выше, останавливаясь на глазах Малфоя. Цвет неба за стеклом был схож с радужкой, обрамляющей зрачок.       Внимание к деталям — очередной способ избавиться от навязчивых мыслей.       — А тебя чем купили? — спросил Малфой, рассматривая её.       Как вчера, в баре.       Гермиона сглотнула ком, подступивший в горлу, и поджала губы.       — Невыразимец, — ответила она.       Малфой свёл брови к переносице и выпрямился. Удивление в его глазах сменилось замешательством, а в последствии — неозвученным вопросом. Если бы водитель не появился в салоне с очередным рассказом о серых буднях в Трансильвании, вероятно, Гермионе пришлось бы многое объяснить.       Остаток дороги Малфой сверлил её взглядом, уже забыв о вещающем фоном голосе. Гермиона чувствовала его внимание кожей и, даже если бы закрыла глаза, не смогла бы скрыться. Поэтому ей оставалось лишь смотреть в окно в ожидании, пока деревья наконец сменятся домами, а вместо ухабистой тропы появится асфальт.

***

      — Я вчера звонила и мне сказали, что всё в порядке, — недовольно выдохнула Грейнджер, прожигая магла взглядом.       — Понимаю, — равнодушно произнёс он, устало смотря в монитор перед собой. — Но была не моя смена, так что не знаю я о ваших договорённостях.       Грейнджер скрестила руки на груди, стиснула зубы и едва сдержалась, чтобы не бросить проклятье. Со стороны это выглядело даже забавно, Грейнджер становилась весьма милой, когда злилась. Но ровно до того момента, пока не откроет рот — за этим обычно следовал поток далеко не лестных комментариев.       — Вы будете брать этот номер или нет? — не обращая внимания на недовольство Грейнджер, спросил магл.       Она смотрела на него ещё несколько секунд, а после выхватила ключ и кивнула. Он быстро протараторил про этаж и расположение номера, а следом помахал другому маглу, едва не лежавшему у двери за газетой. Достаточно полноватый мужчина, ростом чуть выше Флитвика, быстро прошёл к ним и, взяв чемоданы, направился к небольшой лестнице.       Спокойствие магла за стойкой раздражало Драко, да и ситуация едва отдавала приятным. У них с Грейнджер, конечно, перемирие, но не до общего номера на несколько дней.       Однако озвучить весь список не устраивающих факторов Драко не спешил. Ссориться с ней сейчас, а это, судя по лицу, было неизбежно, не лучшая идея. Он ещё не знал, как она отреагирует на его вопросы о переводе, поэтому прибавлять к этому возмущения было опрометчиво.       Грейнджер ровным шагом, вздёрнув подбородок и звучно покашливая при каждом замедлении, шла впереди. Пока Драко спокойно двигался за ней, выжидая момент, когда сможет узнать всё, что его интересовало, и остаться при этом в живых.       Новость о её переводе была неожиданной, отчего вопрос о причинах стал следующим. Он подозревал, что именно послужило ими, но понять, как это между собой связано, не мог. За всё время работы в Аврорате у Грейнджер была лишь одна ситуация, способная потрясти настолько, что она захотела бы уйти.       Но… прошёл год. И даже Драко при всём желании обвинять во всех грехах Гриффиндор не приурочил её к той трагедии ни на минуту. Был ли виноватый в случившемся? Сначала он думал, что да, выставляя на плаху Кингсли, Поттера и всех, кто был причастен. Но этим утраченное уже не вернуть, а жить слепой ненавистью… Она учила не зацикливаться.       И если причина ухода Грейнджер в этом, то Драко должен это предотвратить. Не как напарник, аврор или будущий заместитель, а как человек, столкнувшийся с трупом на собственных руках.       Достаточно, чтобы научиться с этим жить.       — Ваш номер, — на ломаном английском сказал магл и прошёл первым.       Оставив оба чемодана почти у входа, он зевнул и замер около двери, в ожидании переводя взгляд с Грейнджер на Драко. Поняв, что хлопка не было, Грейнджер обернулась и тяжело выдохнула, доставая из пальто несколько монет и протягивая ему.       Магл противно ухмыльнулся и ушёл прочь, оставляя их в комнате.       — Они издеваются.       Грейнджер покачала головой, смотря на большую двуспальную кровать в центре комнаты. Оглядевшись, Драко понял, что ни кресел, ни дивана здесь больше не было, разве что можно трансфигурировать стулья…       — Действуем так, — серьёзно сказала Грейнджер, повернувшись к Драко, — я работаю с книгой, а ты и твоё невероятное обаяние идёте расспрашивать людей внизу.       Брови Драко взмыли вверх, а вопрос о причинах ухода оказался на втором плане. Скрестив руки на груди, Драко непонимающе посмотрел на неё.       — Я уже с ними поскандалила, мне точно ничего не расскажут, — пояснила она. — Для налаживания контактов можешь назвать меня истеричкой.       Бросив это, она без промедлений схватила его чемодан и кивнула на замок в ожидании книги. Драко смотрел на неё несколько секунд, желая высказаться о нездоровом желании командовать, но сдержался. У него ещё будет время.       Взмахнув палочкой, он заставил чемодан открыться, а после выудил из него массивный пыльный фолиант, кладя его на стол. Грейнджер, вероятно совершенно забыв о наличии Драко рядом, тут же подошла к книге. С замиранием сердца Грейнджер открыла её и пробежалась глазами по пожелтевшим страницам.       — Не буду мешать вашей прелюдии, — бросил он, получив недовольный взгляд Грейнджер.       Двинувшись к выходу, Драко уже собирался уйти, но ухмыльнулся пришедшей мысли и прямо перед открытием двери сказал последнее:       — И да, Грейнджер… — Она подняла на него глаза, прищурившись. — Мне не нужно разрешение, чтобы назвать тебя истеричкой.       Как только он вышел, то послышался грохот, будто нечто тяжёлое прилетело в стену. В этот момент Драко довольно улыбнулся и с чувством выполненного долга последовал вниз. Ещё две мысли прочнее закрепились в его голове: временами Грейнджер и правда впадала в истерику и способность быстро закрывать двери ему ещё пригодится.

***

      Если бы не сомнительная жажда приключений, Гермиона точно бы решила работать в библиотеке или секретном архиве. Много книг, тишина и никаких Малфоев с неудобными вопросами и кривыми шутками. Но сидеть длительное время на месте у неё не получалось, несмотря на любовь к литературе, изучению и впитыванию знаний. Любое долгое затишье равнялось усилению рвения, отчего монотонная работа становилась невозможной.       Поэтому Гермиона была аврором. Равноценное количество физической работы, анализа, построения стратегии, изучения информации и дедукции. Постоянно меняющаяся деятельность насыщала, не позволяла выгореть или захлебнутся в избытке одного и того же. Когда Гермиона приняла для себя, что ей нужно уйти, чтобы находиться подальше от Гарри и Аврората, она искала подобное.       И выбор был очевиден.       Невыразимец — должность, полная приключений и тайн. Она многогранна настолько же, насколько непонятна для большинства. Так Гермиона и избрала её для себя, поставив цель о переводе в Отдел тайн в кратчайшие сроки. С того момента каждый день становился сродни каторге, и, если быть до конца откровенной, вылазки с Малфоем были отдушиной.       Несмотря на то, что он играл не последнюю роль в трагедии, Малфой ни разу не упомянул об этом. Его глаза, отношение, поведение — ничего не изменилось, и это позволяло дышать. О Гарри сказать этого Гермиона не могла, он почти всегда молчал о произошедшем… но его взгляд выдавал всё.       Их совместное колдо на столе, которое Гарри закрывал, когда входила Гермиона. Старые письма, написанные витиеватым почерком, что он прятал в двойном дне второго ящика стола. Всё ещё не стёртая помада на бокале, теперь стоявшем в шкафу, а не вымытым и убранном.       Он скучал, скорбел и тосковал всё это время, раз за разом с ненавистью смотря на Гермиону.       Вероятно, он часто себя осаждал, трезвым умом вторя словам Малфоя «Здесь нет твоей вины, Гермиона». Но сердце и душа осознавали истину, которую припоминала себе Гермиона. И именно её знал Гарри. Пока она будет находиться перед его глазами — чувство вины не отпустит ни за что и никогда.       — Уборка номеров! — ленивый стук по двери и возглас заставили вздрогнуть.       — Не нужно, — крикнула в ответ Гермиона.       Тряхнув головой, она устремила взгляд в книгу, пробегаясь по блеклым страницам в поисках артефакта. Каждый пятый разворот она чихала от пыли, а после десятого перенесла фолиант на подоконник, пытаясь рассмотреть в солнечном свете хотя бы часть сказанного. Информации оказалось много, и, будь у них достаточно времени, Гермиона бы поглотила её всю, но она сдерживалась, ища заветное изображение.       Множество чаш, амулетов, камней, кулонов с богатой историей и иногда ужасающими способностями, но нужного так и не было. В одну секунду Гермиона даже подумала, что Малфой давно всё нашёл и издевается над ней. Это было лучше, чем решить, что в книге не будет информации о том артефакте.       Уже потеряв надежду, она лениво пролистывала одну страницу за другой, пока не замерла. Изображён был не совсем тот предмет, что показывал им Кингсли, но до ужаса похожий. Большими буквами под рисунком было название «Сабмишн», а следом местонахождение:       Деревня Хойя, Трансильвания, Румыния.       Взгляд забегал по строкам, изучая всё от этимологии до свойств, пока внушительные способности не заставили страх бежать по спине. В горле пересохло, руки слегка задрожали, а от резкого звука мотора из открытого окна Гермиона вздрогнула.       «Повреждение рассудка».       «Галлюцинации».       «Потеря памяти».       «Паранойя».       «Изменение течения времени».       Все эти слова отголосками звучали в голове Гермионы, один за одним выдвигая аргументы, почему туда не нужно идти. Страх костлявой рукой сжимал горло, не позволяя дышать, а все остальные переживания по щелчку пальцев ушли на второй план. И утешительная пометка в конце, гласившая «Не работает на обладателе», не ободряла, потому что найти артефакт при этом списке ожидающих недугов было практически невозможно. Следовать в лес, который сведёт тебя с ума, в то время когда за его территорией могут идти года — не лучшая перспектива скорого будущего.       В надежде найти для себя успокоение Гермиона продолжила изучать книгу, пока не дошла до последней страницы раздела о Сабмишн. Там вырисовывалась некая «карта» Хойя, где точкой было отмечено нахождение артефакта.

      «Сабмишн был зарыт одним из последних своих обладателей на могиле отца, где сейчас располагается племя деревни Хойя. Там его действие простирается чётко в границах поселения, не позволяя чужакам пройти в зачарованное место».

      На странице не находилось леса и уж тем более отеля, поэтому ориентироваться было сложно. Но идея, пришедшая Гермионе, щелчком отозвалась в голове. Поджав губы, она подошла к столу и взяла ножницы, аккуратно вырезая карту из книги.       Гермиона успеет положить её на место к моменту, когда они вернутся. Если это у них получится.       — А теперь нелюбимое, — выдохнула Гермиона. — Гомункуловы чары.

***

      Петша Доскалу являлся не слишком пожилым маглом, больше шестидесяти, как и меньше пятидесяти ему не дашь. Здесь он прожил большую часть своей жизни, причём «здесь» в буквальном смысле этого слова. Отель или, как любил говорить сам Доскалу, Пансион когда-то был его домом.       Он долгое время здесь не жил, когда женился и уехал. Но после смерти отца, развода с женой и отъезда сына на другой континент Доскалу остался совсем один. Так и родилась идея пансиона, в котором сейчас мог остановиться каждый желающий.       И всё это Драко узнал за последние часы. И явно не такая информация требовалась им для поиска артефакта.       — Цены приемлемые, — загнул указательный палец Доскалу, — вид отличный, завтрак включён и всегда приветливый персонал!       В эту секунду Доскалу развернулся к администратору, который хмуро смотрел в газету, стоя за ресепшеном.       — Мирча, улыбнись! — недовольно шикнул Доскалу, отчего тот в мгновение расплылся в натянутой улыбке. — Говорю же! У нас замечательно!       И Доскалу не следовало знать, что Мирча вернул прежнее выражение лица сразу, когда тот отвернулся. Поэтому Драко продолжал приветливо кивать, бросаясь междометиями и делая вид, будто его ужасно интересует всё то, о чём ему рассказывали. К сожалению, он не в той ситуации, когда ответ на нужный вопрос можно было затребовать сразу.       — А я ж даже не спросил, — словно прочитав его мысли, возмутился Доскалу. — Вы-то к нам в отпуск, Драко?       — Можно и так сказать.       Доскалу, вероятно ожидая более объёмного ответа, смотрел вперёд, лениво попивая кофе с тремя ложками самодельного алкоголя. Он предлагал и Драко, но тот даже не весь огневиски считал пригодным к принятию внутрь, что говорить о неизвестно где, как и из чего созданном напитке.       Глупо поехать на смертельное задание, чтобы погибнуть, до него не добравшись. Впрочем, Блейз бы оценил иронию.       — Моя… — он осёкся, не зная, как лучше представить Грейнджер. При условии заселения в один номер странно назвать её коллегой, с которой приехал в командировку. — Моя невеста, — бодро продолжил он, заметив хитрый взгляд Доскалу, — любит посещать известные места. Ваш лес её очень заинтересовал.       — Я так и знал, что ты туда путь держишь! — воскликнул Доскалу. — Вы, американцы…       — Мы из Британии.       — Неважно, — махнул рукой Доскалу. — Вас постоянно тянет в эти странные леса, пещеры, озёра. Я в одной газете…       И дальше последовал очередной монолог о взглядах и предпочтениях. Драко уже был готов зарыться в книги. Тем более в компании Грейнджер, к которой у него до сих пор оставались вопросы, это было даже в радость. Потому что слушать многословие скудоумного Доскалу сил уже не оставалось, казалось, что прошло несколько дней, а не часов.       — А что вы вообще знаете об этом лесе? — не выдержав, прервал Доскалу Драко.       — Гиблое место, — пожал плечами Доскалу. — Мирча, ещё кофе!       Как только новую чашку напитка поставили на столик, предварительно добавив в него несколько капель алкоголя, Доскалу продолжил:       — То забредут туда, пропадут на неделю, а потом приходят и не помнят ничего, — добавил он. — Говорят, свет видят, голубо-зелёный, туман жёлтый, смех, шорохи, будто их зовёт кто-то.       Доскалу сделал несколько жадных глотков, опустошая чашку и с грохотом отставляя её обратно на столик.       — Ребёнком был ещё, забрёл туда, а потом вижу, мать меня обратно тащит. Да так сильно, грозно, а потом взяла и пропала, — развёл руками Доскалу. — Только матушка моя не помнит этого и весь день, говорит, была дома, пироги пекла.       Было заметно, как с каждым словом Доскалу бледнеет. Впервые за всё время беседы ему стало неуютно. Было дело в самой теме или количестве алкоголя, Драко не знал. Но даже эта информация уже не давала ему покоя. Как пройти в место, которое может сотворить с человеком такое, да и есть там кто вообще? А если да, то кто?       — И случай был, давно ещё, девчонка побежала за шариком туда и пропала, — сказал Доскалу. — Долго тогда её искали, не дни, не недели, не месяцы — годы. А потом, лет эдак через пять, вернулась с этим шаром.       Драко свёл брови к переносице, не понимая, как такое возможно, но следующая фраза повергла его ещё в большее удивление.       — И ни на день не состарилась, — заключил Доскалу. — Сказала, что только сбегала за шаром и обратно.       Драко внимательно слушал Доскалу, подозревая, что столь бурное воображение взялось из-за напитка.       — Знаю, что думаешь, — махнул рукой Доскалу. — Напился, бред говорю, но можешь Мирчу спросить! Он тоже был тут, помогал искать её даже. Мирча!       Дожидаясь упомянутого, Драко бросил взгляд в окно, за которым уже стемнело, и осознал, что в фойе практического никого не было. Лишь они втроём.       — Скажи ему, что история про девчонку с шаром правда! — потребовал Доскалу.       — Да, правда, — устало сказал Мирча и подхватил Доскалу за руку. — И вам уже пора спать.       Доскалу начал возмущаться, но уже через пару минут послушно согласился и, попрощавшись с Драко, медленно направился в свою комнату. Драко ещё некоторое время сидел на том же месте, внимательно всматриваясь в горизонт, на которой виднелись верхушки деревьев. Он понятия не имел, что могла отыскать Грейнджер, но чувствовал, что в совокупности их информация будет ужасной.

***

      Малфой всматривался в книгу ещё несколько минут, пытаясь принять и осознать прочитанное. По его глазам Гермиона видела, что их удивление и ужас вполне взаимны. Поэтому, когда вернулась из ванной, не удивилась, что он всё ещё сидел за столом и перечитывал материалы об артефакте, который предстояло найти.       — Здесь была ещё страница? — настороженно спросил Малфой, подняв на неё взгляд.       На мгновение он замер, с ног до головы осматривая её, одетую в серый халат пансионата, доходивший чуть выше колен. Гермиона почувствовала лёгкий дискомфорт от этого внимания и подошла к одной из полок, доставая оттуда карту. Опустив её перед Малфоев, она упёрлась ладонью в крышку стола и пригнулась, пальцем указывая расположение артефакта.       — Я наложила Гомункуловы чары. Граница местности должна остаться той же, где и была деревня, — пояснила Гермиона. — Как только мы войдём, наши имена появятся на карте, и мы сможем добраться.       — Умно, — бросил Малфой, отвлекаясь от лицезрения Гермионы. — Если войти здесь и идти прямо, то не должны заблудиться.       — Я тоже об этом подумала, — кивнула она и направилась к постели.       Опустившись на неё, Гермиона коснулась палочкой волос, высушив их и расчесав. Подняв одеяло, она быстро забралась под него, оставив вторую половину кровати неразобранной. Ощутив на себе взгляд, она приподнялась на локтях и посмотрела на удивлённого Малфоя, всё ещё сидевшего за столом.       — Прибережём силы на завтра, — пояснила она. — Или брезгуешь ложиться в постель со мной?       Она выгнула бровь, внимательно смотря в серые глаза. Это была провокация, основанная на уровне доверия к Малфою. Гермиона понимала, что поход в этот лес будет не только испытанием для сознания, но и для души. Все стены доверия падут, границы тайн будут стёрты, и, вероятнее всего, на некоторое время Малфой станет самым близким ей человеком.       Ей нужно было проверить почву перед тем, как пойти с ним туда.       — Ты же не Уизли, чтобы брезговать, — хмыкнул Малфой. — Но девушки редко зовут в кровать мужчин, которые ненавидят.       — Я тебя не ненавижу, — недовольно произнесла Грейнджер. — А ещё знаю, что я не в твоём вкусе. Потушишь свет и ложись.       С этими словами она опустилась обратно на подушку и отвернулась к окну, наблюдая за отражением Малфоя в стекле. Он ещё некоторое время сидел за столом, перечитывая материалы, а после скрылся за дверью ванны.        Гермиона тяжело выдохнула, она слишком давно не находилась в спальне с кем-то посторонним.       Жила она одна, а командировки и различные вылазки подразумевали раздельные места для сна или его отсутствие вовсе. Поэтому лежать в постели с пониманием, что к тебе присоединятся, даже отбросив интимные мысли, было слегка будоражуще. А если речь шла о Малфое, то намного волнительнее.       Гермиона едва не обнажила перед ним сегодня душу, почти подведя к двери и закрыв её перед самым носом. И отсутствие вопросов сейчас, чтобы добиться от неё ответов, было обусловлено исключительно усталостью и предстоящими событиями. Едва ли он продолжит молчать дольше одного дня — она заметила интерес в его глазах. Слишком явный.       Дверь открылась, и Гермиона замерла, продолжая наблюдать за ним в отражении. Халата на нём не было, только длинные серые штаны, отчего она засмотрелась на обнажённый верх. Она впервые видела Малфоя полураздетого и не могла солгать, что не представляла, что крылось под рубашками и мантиями.       И её мысли были полностью оправданы. Бледная кожа, заметные шрамы, широкая грудь — всего этого хотелось касаться. Гермиона мотнула головой, чтобы избавиться от подобных мыслей. Малфой в отражении замер, смотря на неё.       Опять ошибка.       — Грейнджер, порядок? — спросил он, нахмурившись.       — Да, всё нормально, — буркнула она в ответ.       — Может быть…       — Малфой, — раздражённо выдохнула она, вновь приподнимаясь на локтях.       Гермиона посмотрела ему в глаза, тяжело дыша. Он озадаченно оглядывал её, вероятно не понимая, что с ней. Впрочем, для Гермионы и самой это было тайной. Собственное поведение вызвало вопросов больше, чем обычно.              — Просто нервничаю перед завтрашним днём, вот и всё, — пояснила она. — Давай попытаемся заснуть.       Он несколько секунд смотрел на неё, будто бы не веря в услышанное, но всё-таки кивнул, выключив свет и пройдя к постели. Кровать примялась внушительнее, чем от её веса, и он лёг на бок, лицом к Гермионе.       Она отвернулась и закрыла глаза, попытавшись уснуть. Но ощущение, что он смотрит ей в спину, всё ещё не отпускало, отчего уже через пару минут она перекатилась. Малфой, казалось, даже не пошевельнулся.       — Что ты смог узнать?       — Для человека, желавшего заснуть, ты задаешь слишком много вопросов, — покачал головой он.       — Я нервничаю, — выдохнула она. — Таких заданий у нас ещё не было. Даже когда они оказывались смертельны, мы знали всё, а сейчас…       Она замолчала, прикрывая веки и тяжело выдыхая.              — Мы опираемся на околодостоверные факты и совершенно не знаем, чего ждать. Это очень мешает…       Малфой несколько секунд смотрел на неё. Гермионе казалось, словно сейчас он скажет нечто в стиле Малфоя. Насмешливое, неприятное и бьющее в больную точку. Надеяться на перемирие было глупостью, рассказывать о наболевшем — тем более.       — Могу помочь, — произнёс он. — Но пообещай не кричать.       Гермиона свела брови к переносице, внутренний голос кричал отказаться и лечь спать, даже если это будет сложно. Но она всё же кивнула, неуверенно и с некой опаской. Если у него хорошие мысли, то…       — Повернись, — сказал он, приподнявшись.       Гермиона вновь увидела перед собой окно. А в следующую секунду почувствовала, как по талии скользнула тяжёлая рука и ладонь легла на её живот, прижимая к широкой груди, на которую Гермиона засматривалась несколько минут назад. Макушка упёрлась в подбородок Малфоя, а жар от его тела грел и успокаивал. Словно мысли блекли, становясь незаметными.       — Лучше? — спросил Малфой тише.       — Да, — шепнула Гермиона, закусив губу.       Дрожь постепенно уходила, и сон начал окутывать её, подобно Малфою в постели. Это было давно забытое, но жутко приятное ощущение.       Спокойствие и защищённость.