Архи, имя которого — Грей

«Семья — это важно!» — какой-то философ.

Было спокойствие. Оно витало в воздухе, наполняя место негой. Нет ни шума, ни движений. Практически не подающее признаков жизни пространство. Тихо, хорошо… Что ещё нужно? Сейчас некое подобие ночи. Тьма потихоньку отступает, но не собирается сдавать позиции, постепенно чернея в самых глубоких местах. Свет в ближайшие часы тоже не претендует на господство, а скорее нехотя заполняет освобождающуюся нишу от тьмы. Снаружи светило ещё не показалось, хотя огромные облака уже окрашивались в яркую утреннюю палитру, а именно в красноватые и персиковые оттенки. Взывали ветра, и пришло в движение стадо кучерявых. Гигантские деревья недвижимыми исполинами стояли средь облаков. Их стволы и корни прорезались сквозь черные скалы, словно пробивали. И обивали каменную колыбель, как вьюн незадачливый куст. Эти «вьюны» скреплялись меж собою и поднимали свои главы выше к солнцу. Некоторые, особо крупные из них, уже сцепляли целые летучие скалы, формируя сложные и непонятные структуры. Другие же (в зависимости от вида) наоборот, как лианы склонялись в низину своими ветвями. Листва отдавала холодом. Она, сытая ночным ливнем, приподнималась на очередную встречу со светилом — огромным и величественным. Небесные острова последними избавлялись от сине-чернильной цветовой гаммы. Они плавно левитировали, не особо стремясь покинуть насиженное место, в отличие от других нестабильно летающих участков суши, что обычно жили в небе недолго и падали в ниже находящийся океан… Однако восставали из него же мертвыми и абсолютно пустыми, без какого-либо росточка и зачатка жизни на себе. Острова, что просто здесь обосновались, на самом деле, не были главным образом интересны кому-либо. Все же нет возможности сосчитать эти небесные архипелаги. Главное здесь совершенно другое. Привлекало внимание крупное скопление островов, соединённых явно не по воле матушки-природы. Чья воля здесь дышит хаосом и неразберихой. Казалось, что-то или кто-то, насильственно или нет, заставил острова обрести этому кому-то нужную форму. Многие, как мозаика, были подогнаны друг под друга. Другие же прикреплены древними, практически окаменевшими, точнее, так казалось, лианами. Раньше они были разлучны, но теперь являлись частью уже никакого-то огрызка земли, а вполне могли сойти за вертикально собранное архитектурное сооружение. Уже настоящая архитектура, высеченная в черной и достаточно крепкой породе, украшала собой пространство. Над ее невысоким куполом раскинулись осколки уже давно павших островов. Они, словно корона, венчали столь древнее здание. Мох странного синего и темно-зелёного цветов отчасти покрывал фасады, что располагались ниже главного ансамбля. Все это выглядело так, словно автор всей картины решил расположить храм на самой вершине летучей скалы. Ниже обозначив контуры меньших строений, чтобы не нарушать центр экспозиции. И рядом ради более величественного эффекта изобразил множество мелких островов, что живыми жгутами лиан крепились к главному множеству. Величественный храм. Древний и непоколебимый, созданный ещё много Циклов назад. А если считать более конкретно, то прошло целых Восемь долгих, ужасающих в своих историях. Пристанище Массива возникло даже за Один такой отрезок времени. До появления его самого (Массива), что существует сейчас все Семь. Это здание было напоминанием. Трагичным, неприятным, но родным и необходимым. Оно часто напоминало о времени и его разрушительном влиянии, которое не щадит никого. Храм-гнездо пережил всех: павших Архея и Аята, ненавистную Судьбу и скоп других богов. Видел и переживал концы Циклов — Падения. А вместе с ним, наблюдая, как безмолвный свидетель трагедий, — Массив. Но ничего не поделаешь. Пока. Гнездо, так по-другому называется храм, было и остаётся, и архи надеются, что в будущем останется родным домом, что укроет их и Матерь от невзгод и потерь. Вглядываясь внутрь помещения, ожидаешь непроглядного мрака, но приятно удивляешься. Прямо с потолка, а именно из круглой дыры, свет лился на полустершиеся барельефы, по которым сначала скользили тени, и после упали лучи восходящего солнца. Они изображали события давнего прошлого. А некоторые из них как будто подвергаются обновлению, так как совсем уничтоженные части рисунков кем-то намеренно переписывались, рождая специфические моменты. Малое количество происходившего тогда совершенно не отпечаталось в сознании ещё молодого Массива. А большая часть важной информации бережно хранится в песнях, и, когда нужно, — поется снова. Много древних песен старых эпох хранит он. Арья-матерь в скором будущем напоёт новую песню, а о чем та будет повествовать — доподлинно неизвестно. От ленивого сражения тьмы и света мягко рябило в глазах тех, кто заснул снаружи храма, не успев запрятаться в гнездовых ячейках. Они спали, точнее большая часть из них. Которые только начали шевелиться, вовсю забивали фон мыслеобразами. С таким упором скоро проснутся все поблизости: младшие архи, гонимые желанием пробудить остальных. Не ради веселья, а ради простого любопытства. Они, конечно, настойчивы, но этими желтоватыми сполохами в сознании массива вряд ли подымут старших или средних, и совершенно точно не заденут спящее сознание богини Арьи. Вот один представитель этого странного вида спросонья устроил небольшую потасовку, и был сразу вытолкнут из ячейки. Серый архи, поняв, что потерял насиженное место, тут же попытался сунуться в соседское, потревожив этим других. Забавная, чем-то умиляющая ситуация из обыденного дня для них. Таков весь род архи. Подобно своей прародительнице, они постоянно сеют изменения. Во время возни малых никаких-либо звуков не вырывалось из глоток. Особенность тех, кто в массиве — слышать друг друга без голоса. В каком-то смысле дети перемены вообще не понимали, что значит тишина в головах. Да и понятие раздельности личностей чуть присуще только большим. Они едины во мнениях, во всем. Единодушие — ответ на все вопросы. Пока главное сознание сонно перебирает в своих воспоминаниях ушедшие дни, недели и даже тысячи лет своего существования, группы архи, не затронутые работой в обработке воспоминаний Массива, озадачились лишь тем, как бы поудобнее найти позу для сна, немного пошуметь, позевать. Вдруг бесцветное пространство разума Массива, используемое для общения, окрасилось пурпурным, а после ярким маревом сине-фиолетового, и сознание массива тут же пришло в движение. Тысяча, а то и десятки тысяч архи в одно мгновение оторвались от созерцания своих образов во сне, погрузились и растворились в одном порыве общего размышления. Когда скопление архи ничем не занято, они держат свои переживания в себе. Сны, например, для каждого являются персональными, но при коллективной работе грани между сознаниями архи стираются, делая их единым сверхсознанием. Младшие архи первые откликнулись на зов, за ними по цепи все, кто находятся выше по разумности: средние, старшие и даже стражи — подключаются для анализа ситуации. Наш серенький уничтожитель спокойствия так же, как и собратья, растворился в общем порыве… В самом главном помещении храма лежала взъерошенная женщина в белых одеяниях, только-только очнувшаяся от кошмара — вещего сна. Ее грудь вздымалась, словно она пережила что-то ужасное, что-то такое, что взбудоражило крепкую ее выдержку. Из голубых глаз, что смотрели неподвижно, вот-вот должны брызнуть слезы, но их не было. Абсолютно белые волосы, как и перья у всех архи, липли на лоб и неприятно лезли в рот и глаза. Неожиданно взгляд женщины превратился из испуганного в спокойный, хотя небольшая дрожь пробивала тело. Просмотр ещё не случившегося будущего напугал богиню перемен. Но пришло спокойствие осознания, что это не реальное бытиё, а лишь множество вариаций, которые в большинстве своем не случаются. В сознании Арьи зародилось дерущее чувство обеспокоенности, которое зародилось явно не в ее душе. Оно, как испуганный ребенок, металось в непонимании происходящего. И в бесконечном смятении собрало всех для решения немного диковинной задачи. Догадка приятно согрела разум. Всем же приятно, когда кто-то о тебе беспокоится? — Все хорошо, мои хорошие… — тихим, ласковым голосом вслух проговорила богиня. Она завернулась в свой белый плащ, прокручивая все случившееся. Надобности в высказанных словах вслух не было, дети и так бы ее услышали. Но все равно архи стали стекаться в обитель богини, чтобы удостовериться, что ничего ужасного не случилось. Чтобы подбодрить своих детей, женщина бегом направилась к выходу из обители и быстренько спрыгнула вниз, не особо дожидаясь трансформации в истинное тело. Раскрылись три пары крыльев-парусов и подняли прародительницу архи в небо. Виртуозно изогнувшись всем вивернообразным телом, богиня поднялась над своими владениями. Так начался новый день.