молодая красивая дрянь

Занзас опирается о ее плечо. В длинном темном коридоре пустынно и тихо. Трещины идут по стенам, как витый плющ, картины в рамах лежат на полу, ковёр усыпан пылью и камнями. Некогда один из самых красивых особняков Италии становится руинами за один день. Сегодня состоялся приём по случаю вступления в права наследия мальчишки из Морелли, ему только исполнилось восемнадцать, приглашён был весь Альянс семейств. Нападение произошло в десять часов вечера после официального вальса. Скарлетт на тот момент разделилась со своими подчинёнными. Занзас разобрался с первой волной наёмников, а она убила главаря операции. Правда, в разрушенном особняке они теперь остались вдвоём. Ее это не пугало — когда она только начинала учиться обращаться с Пламенем, ее преподаватели устраивали ей куда более изощренные тренировки. Волновал больше Занзас, опирающийся на ее плечо. Ему задело ногу, когда обвалилась стена, Скарлетт вытащила его из-под завала, позволила опереться о себя. Похоже, рана была достаточно глубокой, чтобы он забыл о гордости и неприязни к ней, позволил помочь себе. От этой мысли Скарлетт улыбается. — Не лопни от радости, мусор. — говорит он над ее ухом. Занзас любит дорогие одеколоны, тяжёлый табачный аромат ей нравится, запах крови его перебивает слишком отчетливо. Это могло бы ее оттолкнуть, а только напоминает о том, как раньше ее поташнивало от невесомо сладких одеколонов Родриго. Кровью от него не пахло, он никогда не нёс это в их спальню: ни оружие, ни грязь, ни отчеты. Ее покойный муж любил порядок, оттого другим было сложнее поверить, что такой ответственный человек не является таким же ответственным мужем. Скарлетт невольно задумывается, каким бы любовником был Занзас. Его дикая убийственная аура распугивала людей вокруг, его отвратительный характер не позволял обращаться хорошо даже с верными ему подчинёнными, что уж говорить о его женщине? Скарлетт (меня бросил отец, бил муж) хочется узнать, каково это. Желание не менее разрушительно, чем Пламя Занзаса — оно уничтожало все на своём пути. Какова вероятность, что не уничтожит и ее? — Вы в порядке? — Да. Шевели ногами. — Иду-иду, — бормочет она. К выходу они выбираются пятнадцать минут спустя. Занзас помогает вправить ей руку, как только они садятся в машину. Ее водитель спрашивает, куда их везти. — В мою резиденцию? — спрашивает она. Занзас ее энтузиазм не особо разделяет. — Довези меня до штаба. — И оставите меня одной в эту страшную ночь, синьор? Он устал, понимает Скарлетт. У него нет сил отвечать на ее нападки, поэтому она прекращает. Снимает обувь на невысоком каблуке, кидает их на пол. — Можно? — обращается она к Занзасу. Тот ничего не говорит, и Скарлетт вытягивает ноги на пассажирском сидении, упираясь стопами в его бедро. Он не отодвигается, но не делает никаких попыток коснуться ее, и Скарлетт это не расстраивает. Она откидывается на стекло, выдыхает. Вечер вышел утомительным. Ей бы расслабляющую ванную с цветами и ароматическим маслом. И большую порцию жареной курочки — она нагуляла аппетит после драки, даже несмотря на плотный ужин в особняке. Он тоже устал, повторяет про себя Скарлетт. Это… видно. И также непривычно, как и прежде, Занзас по-прежнему кажется ей кем-то потусторонним, кем-то, кто может все. Но Скарлетт замечает тени под глазами, скованные резкие движения, размеренное дыхание — он засыпает, и она просит прикрыть окна в машине, чтобы не слышать шум за ними. Занзас все ещё ей кажется кем-то потусторонним, но почему-то каждый раз, когда она замечает в нем человека, Скарлетт чувствует тепло.