My sunflower

— Вау, просто вау. У них хватило наглости спросить, есть ли у тебя девушка, несмотря на то, что мои руки буквально на твоей заднице, — с наигранным раздражением Минхо закатил глаза и переместил руки на талию Хёнджина, стараясь удержать его так же близко, как и несколько секунд до этого. — И это я только что забил победный гол! Услышав последнюю фразу, девушки, что едва успели отойти на достаточное расстояние, ускорили шаг. Конечно, они пришли на стадион совсем не ради игры. Довольно ухмыльнувшись полученному эффекту, Минхо вновь сфокусировал всё свое внимание на Хёнджине, и весь мир вокруг словно перестал существовать для них двоих. — Ты ревнуешь? Хёнджин хихикнул и прикусил нижнюю губу, как будто не замечал очевидной ревности и недовольства Минхо. От этого в его груди расплывалось приятное тёплое чувство, и это было совершенно противоположно ощущению распускающихся цветов, которые разрывали его лёгкие острыми лепестками. — Да, ревную, — самодовольно признался Минхо, касаясь розоватого, едва заметного шрама на щеке Хёнджина. Этот след был последним напоминанием об аварии. Перелом, как и многочисленные синяки и царапины, остался где-то в прошлом, и об этом хотелось забыть навсегда. Как и о днях мучительной болезни, которые казались бесконечным кошмаром, вырваться из которого можно было только задохнувшись собственной кровью и безответной любовью. Он был счастливчиком, что выжил. Но ещё большей удачей было то, что его любили в ответ. — Тебе не о чем беспокоиться, — полушепотом сказал Хёнджин, и, обхватив Минхо за шею, прильнул ближе к нему, словно в подтверждение своих слов. Крепко обнимая Минхо, он задумчиво наблюдал за тем, как зрители постепенно покидали стадион, бурно обсуждая прошедший матч. Друзья из команды, завидев их, не осмеливались подойти, и лишь приветственно кивали или махали рукой. Через какое-то время следом за ними в полном одиночестве вышел Чонин. Растрёпанный после душа и заметно уставший, но с улыбкой на лице и какой-то необъяснимой лёгкостью, которую Хёнджин не замечал в нём прежде. То, что Минхо стоял к стадиону спиной, было настоящим облегчением. Хёнджин мог только догадываться, чем могла обернуться случайная встреча бывших друзей вне игрового поля, но был уверен, что этого не хотел никто из них. Иногда, по привычке, он всё ещё хотел подойти к Чонину, написать ему, шутливо обнять, и даже сейчас внутри него появился слабый импульс всё же окликнуть бывшего друга и поздравить с победой. Но это желание, как и все другие, померкло так же быстро, как и появилось, отдаваясь тоскливой тяжестью в сердце. Он сможет пережить это, они оба смогут. Хёнджин не врал, когда говорил, что не чувствует ни капли ненависти. Этому отвратительному чувству не было места в его сердце, ведь он прекрасно видел, в какого монстра оно может превратить, разрушив всё, что тебе было дорого. Ему было жаль Чонина, что он не нашёл другого способа выразить свои чувства, но простить его Хёнджин никак не мог. Он смотрел Чонину вслед и прощался с ним навсегда. — Ты мне сломаешь рёбра, — Минхо сдавленно рассмеялся, пытаясь высвободиться из объятий. Хёнджин даже не заметил, как сильно прижимал его к себе. Ему не было нужды так сильно цепляться за Минхо, он должен был привыкнуть к тому, что теперь они принадлежали друг другу, и когда-нибудь он обязательно отпустит страх потерять его. Он преодолел так много испытаний ради любви, и его наградой была не только взаимность, но и целая жизнь, обещающая столько возможностей, о которых он мог только скромно мечтать. Одно он знал наверняка — что бы он ни задумал, Минхо всегда будет рядом. — Ладно-ладно, — нехотя отстранившись, Хёнджин склонил голову в бок, пристально уставившись в бездонные глаза своего возлюбленного. Он мог прочитать в них столько всего, что не могли описать никакие слова. — Всё в порядке? — настороженно спросил Минхо. Их лица были так близко, что это было действительно опасно — они всё ещё стояли на улице, рядом с огромным стадионом из которого продолжали выходить люди. То, что могло казаться дружескими объятиями, со стороны всё меньше походило на это. Разрушить несколько сантиметров расстояния, привлекая нежелательное внимание прохожих, и Минхо мог поцеловать Хёнджина, показать тем, кто всё еще допускал мысли о том, что он свободен, что это совсем не так. — Да, всё хорошо. Я хочу… — сказал Хёнджин тихим голосом, задыхаясь от слов и собственной смелости. — Я хочу наградить своего победителя. Его щёки вспыхнули, разум судорожно метался между смущением и искренним желанием сделать то, что сидело в его голове уже какое-то время. Минхо не торопил его с объяснениями. Приподняв брови, он невинно хлопал глазами, ожидая, что ещё скажет Хёнджин, сильнее вгоняя его в краску. — Не заставляй меня говорить больше. Не здесь, — он наклонился к руке Минхо, которая снова оказалась на его щеке, и стыдливо опустил взгляд, утопая в этом мгновении нежности. Его пульс подскочил так сильно, что Хёнджину на какое-то мгновение показалось, что его мог услышать любой случайный прохожий. Ухмыльнувшись, Минхо ненавязчиво переместил руку, невесомыми прикосновениями спускаясь ниже, к ключицам, и это заставило Хёнджина тихо ахнуть от пробежавших по спине мурашек. — Тогда пойдем к тебе, — сказал он с серьезным лицом, и даже его взгляд изменился, став тяжелее. Путь домой был как в тумане. Хёнджин никак не мог отделаться от иголочек волнения под кожей, от жаркого предвкушения того, на что решился. Как только они зашли в комнату и заперли дверь, во рту Хёнджина предательски пересохло. Робко взглянув на Минхо, он судорожно выдохнул и буквально упал в его объятия. Нигде он не чувствовал себя так хорошо, как рядом с ним. — Хван Хёнджин, не могу поверить, что ты мой, — прошептал Минхо, осторожно целуя нежное местечко за ухом Хёнджина, выбивая из него дрожащий стон. — Следи за своим ртом, малыш. — Это плохая идея, — Хёнджин слабо улыбнулся, и вдруг упал на колени, глядя снизу вверх почти умоляющим взглядом. — Я говорил, что хочу наградить тебя. Потеряв дар речи, Минхо замер, непонимающе разглядывая стоящего перед ним на коленях Хёнджина. Но как только осознание наконец-то пришло к нему, даже кончики его ушей порозовели от смущения. — Т-твоим ртом? — он нервничал, Хёнджин мог это видеть, мог это чувствовать, и от этого его собственное волнение становилось сильнее. — Я просто хочу попробовать. — Ты не обязан. — Я же сказал, что хочу. Хёнджин облизнул искусанные губы и шумно втянул воздух, когда Минхо кивнул и, нетерпеливо расстегнув молнию на штанах, приспустил их, высвобождая свой наполовину твёрдый член. Загипнотизированный каждым действием, Хёнджин дрожал от нетерпения, наблюдая, как Минхо полностью облокотился о дверь и, прикрыв глаза, обхватил член рукой. Его пальцы двигались плавно, почти лениво; он бесстыдно ласкал себя, показывая себя таким открытым и настоящим только ему одному, и Хёнджин жадно ловил каждый вздох, каждый сдавленный стон, посылающий волны жара по его коже. Минхо всегда был уверен в себе, его сложно было смутить, и всё же он продолжал нервничать, даже несмотря на то, что возбуждение с каждой минутой всё больше брало верх. Даже его шея покрылась румянцем, губы дрожали при каждом рваном движении, и Хёнджин с трудом сумел оторвать взгляд и вспомнить о том, что хотел сделать. — Ты такой красивый, хён, — он проглотил неприличное количество слюны во рту, и остановил Минхо, схватив за запястье. — Можно я? Они оба застыли на мгновение, пока Минхо не кивнул, позволяя Хёнджину приблизиться и лизнуть головку его члена. Одно невесомое и такое неуверенное прикосновение заставило его тут же застонать, и, сжав руки в кулаки, ударить ими по двери. — Теперь ты следи за своим ртом, — улыбнулся Хёнджин, чувствуя, как волнение слегка отступило, стёртое волной адреналина и собственного возбуждения. Ему не терпелось услышать, как изменятся стоны Минхо, когда он возьмет его член в рот полностью, но вопреки собственным желаниям, каждое его прикосновение было дразняще медленным и слишком осторожным. Ведя языком линии от основания члена к головке, он пробовал его на вкус, пытаясь понять по реакции Минхо, что ему нравилось больше всего, но, казалось, он бы похвалил его за что угодно. — Пока не похоже на награду, — Минхо прерывисто выдохнул и нагло ухмыльнулся, пошло облизывая губы. Его провокации всегда били в цель, и Хёнджин, цокнув языком, одним движением опустился ртом на член Минхо, слегка давясь от его длины. В момент он почувствовал себя таким наполненным и до головокружения горячим, что ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что он и правда сделал это. Прерывисто выдохнув через нос, Хёнджин принялся плавно двигать головой, стараясь привыкнуть к новым ощущениям, но рука Минхо, тут же оказавшаяся в его волосах, заставила его ускорить движения. Прикрыв глаза, Хёнджин двигался интуитивно, то замедляясь, то снова ускоряясь, с каждым разом проверяя лимиты собственного тела. Вцепившись пальцами в бёдра Минхо, он мог поклясться, что чувствовал в каком напряжении тот был, каких усилий ему стоило контролировать себя, и не толкнуться глубже в его рот. — Ты сведёшь меня с ума, — простонал Минхо и, не сумев сдержаться, резко дёрнул бедрами, сбивая Хёнджина с ритма. Он толкнулся так глубоко в его горло, что от рвотного позыва у Хёнджина всё закружилось перед глазами, и ему пришлось отстраниться. — Прости. Сплюнув слюну на пол, Хёнджин с трудом пытался перевести дыхание, но его то и дело пробивал кашель. Слёзы выступили на его глазах, но он знал, что даже в таком виде — со слюной на подбородке и слезах на щеках — весь его вид возбуждал Минхо. Его собственный член дернулся в штанах от этой мысли, но он старался не обращать внимания на невыносимое желание расстегнуть ширинку и дотронуться до себя. Игнорируя саднящее чувство в горле, он снова взял член Минхо в рот, неосознанно двигая бедрами в такт, к собственному стыду понимая, каким болезненно твёрдым был он сам. Всё перед его глазами стало бесповоротно размытой картинкой, возбуждение полностью взяло над ним контроль, заставляя стонать, сглатывая слёзы и собственную слюну. Хёнджин гнался за оргазмом Минхо, как за собственным, смирившись с тем, что постыдно кончит прямо в штаны. — Стой, — Минхо снова схватил его за волосы, оттягивая голову назад. — Ты был близко? — спросил Хёнджин, чувствуя, как его челюсть начала слегка ныть. Прочистив горло, он торопливо облизал свои влажные губы, разрывая ниточку слюны, что тянулась от его рта к члену Минхо. — Это на самом деле твоя награда, ты можешь кончить мне в рот, если хочешь. Приподняв бровь, Минхо рассмеялся и покачал головой, заботливо убирая влажные пряди волос с лица Хёнджина. — В тебе нет ни капли стыда, да? — ухмыльнулся он, вновь прижимая свой член к губам Хёнджина, заставляя его машинально открыть рот. «Только с тобой, — мысленно говорил Хёнджин, податливо подаваясь навстречу, доводя свои горло и тело до изнеможения. — Только для тебя я такой. Только твой». Он не знал, начал ли говорить это вслух в моменты, когда пытался отдышаться, но Минхо словно повторял за ним, нашептывая то же самое, когда сильнее сжимал его волосы дрожащими от напряжения пальцами. — Мой, Хёнджин-а, — срываясь на протяжный стон сказал Минхо, удерживая голову Хёнджина на месте, несмотря на его тихие протестующие звуки. — Никому тебя не отдам. Прикрыв глаза, Хёнджин сглатывал прежде незнакомый вкус и чувствовал, как сильно ему не хватает кислорода, как всё его тело дрожало от хриплого шепота Минхо, превратившегося в громкий крик. Машинально дёрнув бедрами, Хёнджин не сумел удержать равновесие и упал на пол, подрагивая от собственного оргазма. За всё это время он так ни разу и не коснулся себя, кончив лишь от трения о ткань. Сквозь затуманенный взгляд, он видел, как Минхо точно так же сполз на пол, и, придвинувшись ближе, обхватил его руками, прижимая к себе. Словно его совершенно не заботило в каком виде был Хёнджин: с высыхающими дорожками слёз на лице, мокрой от пота спиной и постыдным влажным пятном на штанах. — Это лучше любого кубка, — ухмыльнувшись уголком губ, сказал Минхо. — Ты — моя лучшая награда. И прежде чем Хёнджин успел ответить хоть что-то, Минхо склонился над ним, нежно целуя его дрожащие губы.