Свобода полëта

Цветаева просыпается ещё раньше, чем вчера. Она думает задержаться на диване и долежать хотя бы до пяти утра, но по итогу еë заставляет встать мешающее тугое кимоно, которое следовало бы снять ещё вечером, вместо того, чтобы безбожно вырубиться. Мария скатывается с дивана и с лëгким стуком приземляется на пол. Накахара явно ещё спит. Пояс кимоно развязывается первым делом, позволяя гладкой ткани распахнуться и обдать кожу холодным воздухом из кондиционера. Яркий свет ванной слепит глаза, заставляя жмуриться, шипеть и прикрывать их рукой. В зеркале отражалось тело, покрытое широкими извитыми красными полосами от прилипавшей к нему одежде; видок, откровенно, так себе. По непонятной причине Цветаева чувствовала себя просто отвратительно, хотя ничего даже отдалëнно не болело, еë преследовала тревога, обнимая со спины, и обманчиво мягким голосом нашëптывала такие вещи, о которых знать не хочется. Спать дальше она ей точно не даст. Мария бессильно стукает кулаком по мраморной раковине, не издавая ни звука, а затем срывается с места и бежит в свою комнату. Она быстро переодевается в шорты и поло, хватает первое попавшееся полотенце из ванной и прыгает с балкона. Воздух под босыми ногами натягивается, словно батут, смягчая последующие приземление на землю. Пятки стучат о каменную дорожку в тëмном саду, выдавая тихое шлëпанье. Сердце стучит, как у пойманной птички, но дыхание не сильно учащается, а лишь становится глубже, ноги несут еë вперёд — к горизонту. Мария не останавливается ни на секунду, продолжая бежать, как в последний раз, мышцы горят, а ткань шорт ощутимо натягивается от размашистых движений, поло полностью выправляется из-под пояса. Она притормаживает лишь тогда, когда солëная вода не позволяет бежать дальше. Дикий пляж, ни намëка на лежаки или присутствие людей. Вероятно, в будущем эту территорию облагородят и отдыхающие обоснуются и здесь. Одежда частично забрызгана морской водой, дыхание сбилось ко всем чертям. Мария, отдышавшись, выходит из воды, оставляя на песке мокрые следы ног. Она сбрасывает с себя абсолютно все вещи, решив, что не хочет возвращаться мокрой, и заходит в море, даже не удосужившись сложить их аккуратно. Невероятно тëплое, несмотря на время суток, слегка пощипывает открытые ранки от акне на теле. Цветаева, отплыв от берега, заныривает с головой и плывëт ко дну, где отталкивается и выныривает с громким вдохом. Грудь тяжело вздымается, по лицу с волос стекают струйки воды, которую покидало тепло. Она чувствует, как мозг остывает, а тревога начинает медленно, но верно уходить. Цветаева ныряет повторно, проводя под толщей воды больше времени, чем в прошлый раз. Здесь впечатляюще тихо, нет людей, нет проблем, только песок и луна, освещающая дно серебристо голубоватым цветом. Соль щиплет глаза, но Цветаева продолжает наблюдать за этой картиной, не желая всплывать. Кислорода начинает не хватать, лëгкие будто трещат по швам, глубокий вдох решает эту проблему. Мария лежит на поверхности, слегка уплотняя воду с помощью способности, чтобы не приходилось постоянно находить нужный центр тяжести. Небо не полностью тëмное, скорее даже яркое, видно маленькие тусклые звëзды. Небольшие волны периодически окатывают еë, дрожь, наконец-таки, унимается.

***

Левую щëку жгло так, будто еë опалили огнëм, в ушах звенели огромные оглушающие колокола, а перед глазами плясали яркие звëздочки. Разгорячëнную кожу щипали большие капли слëз, стекавших по лицу и падавших впоследствии на белую плитку. Казалось, она чувствовала малейшие кристаллики соли в них, которые царапали ссадину. — Какого чëрта ты опять ревëшь?! Голос этой женщины отражался от стен кухни, громыхал в голове хуже, чем боб, свалившийся с виража. Как бы не хотелось игнорировать всë происходящее — уйти в себя совершенно не получалось, еë каждый раз с особым остервенением выхватывало в мерзкую реальность, не давая забыться и на секунду. Бессилие удручало, как ничто другое. Мать подхватывает еë за предплечье и рывком пытается поднять Марию на ноги: — Я тогда запретила тебе пропускать тренировку, но нет, ты же считаешь себя самой умной. А теперь вы заняли только третье место! Еë маленькие ладони жëстко, чуть ли не до крови, держат Марию за плечо. Цветаева пыталась сказать хоть слово в свою защиту, но любой звук превращался во всхлип, ещё больше раздражая эту женщину. Она не могла сказать, что чувствовала себя тогда действительно ужасно, что у неë было растяжение, что просто не хотела туда идти. Хотя это не важно — всë, что Мария бы ни сказала, в последствии обернëтся против неë. Лучше просто молчать — так безопаснее, потому что крики лучше рукоприкладства. — Эгоистка! Цветаеву встряхнули и кинули обратно на пол. Затылок встретился с уголком стола. Скоро мать успокоится и притворится, будто ничего и не было вовсе, а Мария закроется в ванной дабы обработать раны и подержать щëку в холодной воде — нет никакого желания завтра объяснять окружающим наличие синяка на пол лица, хотя, прошедшие недавно сборы послужили бы отличной отговоркой. Только не для Макс.

***

Она выходит на пляж. К махровому полотенцу прилипли маленькие жëлтые песчинки, что, впрочем, быстро устраняется, а Цветаева в него укутывается и садится на берег, наблюдая за приливными волнами. Она сидит, поджав ноги, ещё некоторое время и смотрит на розовеющее небо, написанное нежно-фиолетовыми, оранжевыми и жëлтыми красками, но когда тело самостоятельно высыхает, всë же поднимается, чтобы одеться. Отсутствие купальника, надо сказать, удручало. Волосы склеились в сосульки и из-за солëной воды отвратительно стягивало кожу на лице, хотелось пить. Мария неспешно возвращается в отель, забираясь в номер тем же способом, что и уходила. Ключа она всë равно не взяла, но на некоторое время крепко задумывается, а тот ли балкон выбрала. Ей помогает лишь то, что все двери кроме одной закрыты. Внутри уже ждëт разгневанный лепрекон без горшочка золота. — Набегалась? Вопрос, очевидно, риторический и где-то здесь должен был сработать инстинкт самосохранения, но не в этот раз. Она не знает, почему не испытывает того животного страха рядом с Накахарой, хотя и понимает, что своего положения добился он отнюдь не красивыми глазками. — Ого, ты рано, — отзывается она так, будто не сбегала без спросу в четыре утра на пляж из-за преследовавшей еë тревожности. Цветаева прикрывает стеклянную дверь, смотря на Чую. Тот, кажется, кричать не собирается, но и хвалить тоже. Она сделала это в моменте, не думая о последствиях, а сейчас уже жалеть бессмысленно. — Мне нужно объяснять почему уходить в неизвестном направлении в чужой стране без предупреждения небезопасно? — Нет, этого больше не повторится, — она без пререканий отвечает и молча отправляется в ванную дабы смыть с себя соль, Чуя еë не останавливает. Мария пытается не вспоминать той истерики, смысла не имеет, но еë терзает огромное количество вопросов, на которые, очевидно, Накахара отвечать не будет, так и она собирается игнорировать поступающие ей. Возможно, ответы могут понизить уровень тревоги хотя бы на йоту, заставить замолчать сознание, не поднимать данную тему больше. Изливать душу желания не находилось — это может сыграть против после. Вот только чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать, вопрос состоит в том, а стоит ли игра свеч. Чуя помогает ей только потому, что так приказал Мори — нельзя этого забывать, а потому следить за тем, о каких вещах ты распространяешся — жизненно необходимо. Но сейчас данная тема вовсе не главная проблема, им нужно закончить работу и вернуться в Японию живыми и, желательно, невредимыми. Она работала и в худшем состоянии, чего только стоят соревнования с растяжением паховой связки и синяком на пол бедра, так что лëгкая тревога не станет помехой, тем более, что Цветаевой уже не так плохо. Ни одна мразь на этой планете не помешает ей выполнить миссию. Она порвëт глотку любому, кто решит встать на пути. Мокрое отражение в зеркале до боли знакомое: напряжëнное тело, расслабленные мимические мышцы. Именно такое лицо видели еë с Макс соперники, прежде чем его перекрывал шлем, оставляя только чëрную пустоту в виде тонированного стекла на его месте и куски льда, отрывающиеся от ещё ровной поверхности на старте и летящие в тех, кто остался позади. Завтрак проходит в тишине — обсуждать план в зале полном людей — так себе затея, а говорить им не о чем, хотя подобная формулировка и не являлась верной. Хотелось просто уже поскорее оказаться на мягком белом диване и начать подготовку, а ещё не напороться на Марино, иначе в этот раз Цветаева точно столкнëт его с лестницы. Выслушивание длиннющего монолога абсолютно не входило в планы. Напоминание, мелькавшее перед глазами, о том, откуда еë с таким позором выгнали, просто раздражало, а ещё заставляло задаваться вопросом, что такой спортсмен, как Моретти, делает в отеле на, очевидно, низкой должности. Она о причинах его ухода может только догадываться, никто так просто не бросает контракты и не завершает всë на пике карьеры. Возможно, что он как-то связан с местной мафией или даже является еë непосредственным членом. Такой догадкой следует поделиться с Накахарой, не исключено, что он за ними шпионит. А может он просто ненормальный, решивший, что спорт это не для него и предпочёл работать за гроши. Как знать? Когда Мария доедает очередное муссовое манговое пирожное, которое было на вкус просто отличным, как и весь завтрак в целом, и допивает зелëный чай, они направляются в номер. До ушей доносится лишь пиканье лифта и шуршание синего ковролина под ногами. — Мария, tesoro, доброе утро! «Speaking of the devil.» Цветаева показательно цыкает и закатывает глаза, смотря на Марино, направлявшегося в их сторону. А ведь спасительный номер был так близко. Подозрения на его счëт теперь только усиливаются, ведь очередная встреча не выглядит такой уж случайной, конечно, может он просто немного сталкерит всех своих бывших, но выводы, сделанные ранее, заставляют в этом усомниться, слишком много совпадений. — Я не tesoro. А теперь отойди от двери, ты загораживаешь проход. Он послушно слегка отодвигается, но когда Мария подносит ключ-карту к замку, Моретти вырывает еë из рук. Губы Цветаевой складываются в тонкую ровную линию, раздражение ощутимо начинает нарастать в геометрической прогрессии. — А вот это уже наглость, — она хмурится и пытается забрать карту, пока не прилагая существенных усилий. — У меня к тебе дело, — Марино плавно уклоняется от еë выпада. Мария ударяет себя ладонью по лицу: «Идиот.» — Я уже объяснила, что мы закончили наши отношения, дай мне спокойно провести отпуск, иначе я напишу жалобу твоему начальству. «Нужно было сделать это ещё вчера.» — Оу, правда, не думал, что в Портовой мафии командировки принято называть отпуском. Зрачки Марии расширяются, покрывая, казалось, всю радужку, кулаки сжимаются, но Накахара реагирует быстрее и жëстко впечатывает Марино в не очень плотную стену с глухим стуком. Его руки вскинуты вверх в знак капитуляции без боя, а на лице написано полное спокойствие. — Signore, давайте без рукоприкладства, вы же не хотите, чтобы кто-то вызвал полицию. — Моретти, постукивает кончиком указательного пальца по запястью. — Скоро как раз подходит время другого парня сменить меня на камерах. Кстати, я вас поздравляю, вы остановились в единственном отеле в округе, который не принадлежит мафии. Неприятная ухмылка расползается на его лице, что не слишком впечатляет Чую и тот лишь крепче его прижимает. — Ты сейчас же всë расскажешь, знаешь, ударить можно и не оставив следов на теле. Он предупреждающе ставит кулак рядом с шеей Марино. — А ещё ты шпионишь за нами уже второй день и отбираешь карты у постояльцев. — Коридор не очень подходит, предлагаю продолжить в более тихом месте, — он головой указывает на дверь их номера. «Что ему нужно, раз он так просто и намеренно выдал себя? Какие у него дела с местной мафией?» — Вертится в голове в те несколько секунд тишины, пока они заходят внутрь, а Чуя всë ещё болезненно держит Марино. Очевидно, Накахара знает, что тот не собирается сопротивляться, но по всей видимости он ему уже настолько осточертел за время своего недолгого присутствия, что причинить хотя бы малейший дискомфорт хочется. После того, как он проверяет Моретти на наличие прослушки, наконец звучит первый вопрос: — Начнëм с того, какую должность ты занимаешь в мафии? Путь отступления перекрыт спиной Марии, оружия у него при себе нет, а предпринять попытку побега он едва ли собирается. Не исключено, что это ловушка, но они не узнают, если не попробуют поговорить. Выкинуть его с балкона ещё успеется. — Я работаю в качестве шпиона, слежу за целью, не вступая в контакт и исчезаю с полученной информацией. — Что и ожидалось, я видел все твои косые взгляды. — Не могу сказать того же, просто догадывалась. — она закатывает глаза. — Если ты не взаимодействуешь с людьми, зачем сейчас раскрыл свои намерения? — руки Цветаевой скрещены на груди. Подумать только, она не заметила слежки, либо Марино такой профессионал, либо она настолько плоха в том, чтобы смотреть за окружающими и их взглядами. — Меня не устраивает моё положение, — Моретти проходит из коридора в зал, оба следят за каждым его шагом, — а ещё то, что братишка решил, что имеет право стать главой вместо меня. «Так наследник сицилийской мафии этот придурок?! Прекрасно, я отказываюсь дальше этим заниматься.» Увидев лицо Марии, он, жестикулируя, поспешно добавляет: — Я старший, ясно, это место моë по законам, а меня так нагло спихнули. — Мы тут ни при чëм, — от Накахары исходит тяжëлая аура, — свои внутренние конфликты решайте самостоятельно. Цветаева отходит от двери, щëлкает пальцами и указывает на Чую, кивая, с посылом «Солидарна». На данный момент она готова полностью согласиться с его словами, дело не столько в опыте, сколько в том, чтобы не встревать в то, что их не касается, это просто не может закончиться хорошо, а потерять они могут много. Внутренние конфликты, не только в преступных организациях, всегда похожи на революцию и все вопросы и проблемы должны решать только члены группы, иначе в будущем есть вероятность проявиться чему-то более серьёзному. Но похоже у Моретти есть аргументы, перекрывающие остальные: — Вы ведь здесь не просто попрощаться с отцом, вам нужны документы о продаже крупной партии драгоценностей. Ведь это приказ от вашего босса. — Он отвлечëнно разглядывает ногти на руках. — Ho capito bene? Захотелось сломать ему пару пальцев. Хотя если сломать ему руки он не сможет говорить. — Hai capito bene. — Передразнивает его Мария, у них тоже есть козырь. — А что если нам известно их местонахождение? — Неизвестно, всë, что ты вчера услышала — предосторожность Буццати, которая сработала. Я более чем уверен, что это ловушка. Марино разворачивает стул возле круглого столика лицом к ним и садится. Нижнее веко Чуи опасно подрагивает, Мария становится рядом, для того, чтобы тот его не убил раньше времени. Будто бы она в состоянии остановить Накахару. — Нам верить твоим пустым словам? — Он опирается о стену. — Почему пустым, — голос звучит почти обиженным, но Цветаева знает этот актëрский тон, — спросите любого из организации, я действительно сын бывшего главы, а фамилия у меня от матери — никто в здравом уме не пойдëт светить лицом в мир спорта с фамилией Дона мафии. Поможете убрать его с дороги — я отдам вам оригиналы, более того, я не собираюсь разрывать партнëрство с Портовой мафией — это гораздо выгоднее, чем сидеть на пороховой бочке. Они замолкают, Мария от того, что пытается обработать информацию, а Чуя словно давит на их «пленного» тишиной, вынуждая сказать ещё что-то. — Скажу вам так, много кто недоволен назначением Буццати, так что это не будет столь проблематично. — Допустим, мы поверили тебе, — Чуя смотрит из-под шляпы, — дальше что? Нам нужны документы до того, как они попадут в его руки. — Сегодня приветственный ужин, завтра назначение, после этого он получит доступ к кабинету отца и к сейфу. Цветаева резко отталкивается от стены руками, понимая, в какой заднице они оказались. Они буквально ввязываются в маленькую гражданскую войну. Она потирает переносицу пальцами: — Соответственно, у нас полтора дня в лучшем случае, что конкретно нужно? — Ничего особенного, — он пожимает плечами, — просто убрать пешек Дино. — Во-первых, нам нужно точное количество людей, что поддерживают Буццати и сколько из них эсперы, с какими способностями, — чëтко проговаривает Накахара. — Да примерно половина из членов на его стороне. Мария будто застывает на мгновение, не понимая, правильно ли она всë расслышала, но Моретти молчит, словно не сказал чего-то сверхъестественного. Сицилийская мафия — огромная организация и не смотря на то, что в конфликте будут участвовать далеко не все — это всë равно большое количество людей. — Ты хочешь убить половину членов организации?! Ты хоть осознаëшь, какими могут быть последствия? — Эй-эй, tesoro, — он весело раскрывает руки, довольно улыбаясь, — мы предложим им присоединиться, ну а с несогласными...что поделать. — Ты идиот. Медленно и грациозно, как чеширский кот, Марино отодвигает стул и плюхается на него. — Предлагаю присесть и в спокойной обстановке обсудить всë подробнее.

***

Ей абсолютно точно сейчас бы не помешал фенибут, жаль препарат исключительно рецептурный. Цветаева не понимала, как раньше встречалась с ним. От Марино болела голова, а венки на лице пульсировали от злости, благо, с Чуей они цапаться перестали, потому что их общим раздражителем теперь был Моретти. Разговор по делу растянулся на несколько часов, да так, что они успели пропустить обед, желудок предательски сворачивался в трубочку. В него нужно было закинуть что-то помимо ещё нескольких стаканов воды. — У вас в номера приносят нарезанные фрукты? — Ты проголодалась? — Марино живо подскакивает с места и кладëт ей руки на плечи. Накахара странно косится в их сторону, продолжая якобы смотреть в экран ноутбука. — Да, блять, а теперь убери свои крабли, а то я их оторву нахер, — она дëргает плечами, а Моретти, посмеиваясь, отпрыгивает назад. — Я позвоню на ресепшн. — Я сама. — Отрезает Цветаева. — Накахара, ты будешь что-нибудь? Тот оборачивается и на секунду удивлëнно вскидывает брови. — Пусть принесут голубику и яблоки, — бросает он и возвращает свой взгляд на монитор. Мария отходит к телефону, за спиной слышится наигранно-недовольное «А меня ты даже не спросила». Итальянка на том конце провода обещает вскоре принести всë заказанное прямо в номер, что через минут десять и происходит. Она благодарит парня в белой рубашке с бабочкой и ставит красивый металлический поднос на середину стола, ознаменовав короткий перерыв. Яблоки порезаны на средние кусочки и очищены от кожуры, грозди чëрного винограда блестят от маленьких капель воды, а жëлтый, как солнце в Италии, ананас идеальными кружочками лежит на фарфоровом блюдце. Ягоды голубики достаточно крупные, не сравнимые по размерам с теми, что она покупала в Петербурге. Она попросила двойную порцию. — Я слышал о происшествии на прошлогоднем чемпионате по бобслею, — неожиданно говорит Моретти. — Замечательно. — Ну почему так грубо-о, — тянет он гласные, — я ведь хочу знать как ты и что произошло. Мария медленно закипает, а Накахара, очевидно, поглядывает в их сторону. — В газетах есть вся нужная тебе информация, я больше чем уверена, что ты уже читал. Если бы тебя действительно интересовало моë состояние — ты бы спрашивал не много месяцев после. Марино собирается повторно открыть рот, но Цветаева быстро пресекает эту попытку: — Не нужно сотрясать воздух болтовнёй, которая к делу не относится. Повисает молчание, Чуя прочищает горло и разворачивает ноутбук с планом здания экраном к ним: — Устроим на ужине облаву, пусть твои люди ворвутся в банкетный зал где-нибудь часов в девять. — Цветаева закидывает ягоды в рот. — Мероприятие, всë таки, длинное. — Судя по карте они могут зайти через окна из сада, в дверях точно будет дежурить охрана. Кто-нибудь из твоих будет на самом ужине? — Только я и ещё пара человек, остальные прибудут к назначенному времени.

***

Цветаева выходит из комнаты, поправляя парик. Она двигается осторожно, стараясь не делать лишних движений, скованность не остаётся незамеченной, но Чуя ничего не говорит. Ему всё ещё кажется этот образ весьма нелепым, но раз его составляла Анэ-сан, то всë, должно быть, в порядке. На вкус и цвет, как когда-то выразилась Цветаева. — Ты выглядишь превосходно, — говорит на выдохе Моретти, — это точно лучше, чем обычно. Глаз задëргался почему-то и у Чуи тоже, а Цветаева еле сдерживается, чтобы не влепить Марино смачный подзатыльник. Он уходит, чтобы привести себя в порядок, а эсперы через несколько минут сидят уже в привычной машине. Поместье было расположено недалеко от кладбища, на котором они были вчера. Видно, что здание отнюдь не новое, но выглядело отреставрированным лучшими современными мастерами Италии. Взгляд зацепился за крепкие зелëные лозы плюща, обвивающего колонны на входе и ползущего к самой черепице. Внутри оно выглядело так же превосходно и, можно сказать, величественно. Было бы почти жалко разгромить его во время условной перестрелки, но Накахара уверен — эти стены повидали и услышали многое за прошедшие года. Коридоры несколько запутаны и витиеваты, но с сопровождающим заблудиться здесь невозможно. Двустворчатая дверь распахнута и глазам предстаëт прекрасная картина. Зал смотрелся очень хорошо, даже слишком. Никаких навязчивых украшений, но здесь всë равно было приятно находиться. — Ты бы сказал шедевр на миллион долларов? — дразнит Цветаева, слегка пихая его локтëм. Чуя лишь цыкает. Он ищет глазами человека с фотографии этой надоедливой мрази, но так никого и не замечает. Накахара уверен, если это ловушка — они смогут легко сбежать, но приказ Босса выполнить не получится и тогда придëтся возвращаться с неудачей, а ему бы этого ой как не хотелось. Он должен оправдывать свой статус исполнителя. Да, в Мафии были люди, умеющие плести языком, но они не подходили для этой миссии вовсе, так как если бы пришлось применять физическую силу — дипломаты бы провалились. А они уже в такой ситуации, что без драки успех будет недостижим. Эсперы проходят вглубь, захватывая по бокалу шампанского с подноса приличия ради. Чуя отмечает хороший вкус игристого. Им нужно быть трезвыми, поэтому перебирать не стоит, а вот их противникам желательно быть в стельку. Цветаева, на удивление, держится достойно, она мило улыбается и вежливо здоровается с каждым подходящим к ним мафиози, легко завязывает непринуждëнную беседу и так же легко прощается. Вот только Накахара в курсе, сколько нервов было вытрепано на встречах с Коë. Особенно тяжело, по словам Анэ-сан, ей дались как раз таки эти короткие разговоры для того, чтобы зарекомендовать себя и произвести хорошее впечатление. — Накахара, я знал, что ты придëшь, Мария, здравствуйте. Камилло поворачивается к Цветаевой, та кивает в знак приветствия. — Как же, куда я денусь, а где сам виновник торжества? — Виновник торжества в могиле, — Камилло грустно усмехается, — а преемник уже скоро должен подойти. Чуя задумался, на чьей он стороне, но судя по его вчерашним высказываниям он бы предпочëл Марино, даже не смотря на его весьма раздражающую натуру. Накахара бы очень не хотел сражаться с, не то что бы другом, скорее, просто очень приятным и честным человеком. Они знают друг друга с первой поездки Чуи в Италию, их общение изначально шло достаточно складно всë это время. — Я ничего не пропустил? Моретти появляется неожиданно, слегка запыхавшийся и красный. Воротничок его смокинга помят и странно топорщится, чëрные кудри окончательно спутались, а лицо блестело от маленьких капель пота, стекавших по нему. Чуя уже хотел ответить, но замечает, что обращался он не к ним, а к Камилло, словно вовсе не замечая ни Цветаеву, ни Накахару. — Нет, твой брат ещё не пришëл. Зал резко замолкает и вынуждает всех обернуться в сторону дверей. В проëме стоит достаточно низкий юноша в идеально сидящем на нëм костюме. Светлые волнистые волосы обрамляют лицо; больше всего выделялись два больших металлических, будто пустых глаза. — А вот и братишка, — радражëнно, почти неслышно произносит Марино. Цветаева, похоже, тоже слышит и быстро окидывает взглядом братьев по очереди. Голоса вновь возобновляются, а Буццати отходит в сторону с каким-то мужчиной, приветливо улыбаясь и ведя разговор. Они пропали из виду, нужно было срочно найти Дино и представиться ему, возможно, у них ещё есть шанс расположить нового босса к себе. Чуя призывно посмотрел на Цветаеву. Искать долго не пришлось, Буццати словно чувствует и отрывается от разговора с тем же пухлым мужчиной, поворачивая голову в их сторону. Сложно было что-то сказать исходя из его выражения лица, но на дружелюбное отношение можно практически не рассчитывать. — Вы Накахара Чуя — исполнитель Портовой мафии, я правильно понимаю? — Дино улыбается, но лëгкая фальшь всë равно ощущается. — Да, рад с вами познакомиться, — но Накахара тоже не пальцем деланный, — а это Мария, мы благодарны Вам за приглашение. Фамилия будет лишней, она гремела на весь мир во время скандала, а это имя может носить девушка из любой части Европы, при том, что у самой Цветаевой в английском почти нет акцента. — Я вас сюда не звал, это люди моего отца. «Да что с ним не так?!» — Поскольку наши организации давно сотрудничали, было бы не правильно не приехать и не почтить память вашего отца, — заговорила Цветаева. Чуя чувствует, как она кипит, но только потому что уже какое-то время работает с ней, едва ли окружающие смогли бы уловить эти нотки. — Наши организации больше не будут сотрудничать, — Дино смотрит высокомерно, — так что ваше присутствие здесь совершенно лишнее. Он подходит чуть ближе. — Тем более я знаю, зачем вы здесь. — Конечно, я ведь только что сказала вам об этом, — прикидывается дурочкой она, — мы должны чтить умерших и надеяться на живущих. «Как стелит. Лишь бы это не вылилось в перепалку раньше времени.» Накахара признаëт, Цветаева умеет спорить и когда она делала это не с ним — выглядело со стороны даже забавно. — Не пытайтесь заговаривать мне зубы, моë решение принято давно и оно окончательное. Дино разворачивается и уходит в другую сторону, вновь приветливо улыбаясь другим мафиози. — Значит план Б, — тихо произносит Цветаева. Накахара глубоко и шумно выдыхает, чтобы успокоить бурлящую в жилах кровь. — Будем ждать, до девяти ещё целый час, отойди куда-нибудь в сторону и наблюдай за происходящим. Чуя внимательно наблюдает за каждым человеком в зале в течении часа, кто входит и выходит, как долго их нет, пытается выявить изменения в поведении людей. И он замечает кое-что. Накахара находит скучающую Цветаеву, сидящей в углу комнаты на маленьком белом диванчике и пьющей, казалось, нескончаемый бокал шампанского, который, почти наверняка, уже нагрелся и стал отвратителен на вкус. Он быстрым шагом преодолевает расстояние между ними.

***

— Хей, — Накахара наклоняется прямо к уху Цветаевой, — Буццати нет уже минут двадцать, сходи — проверь обстановку и возвращайся как можно быстрее. Люди на улице ждут сигнала. Ей не хочется идти одной, каждый раз, когда это происходит — еë жизни угрожает опасность, но если они пойдут вместе — это вызовет подозрения. Потому, без лишних слов, Мария встаëт со стула и выходит из залы. Резкий переход от света к тьме, от громких звуков к тишине заставляет еë впасть в секундный ступор из которого она быстро выходит. Цветаева плохо помнит дорогу, которой они сюда пришли, но прислушивается к каждому шороху в длинном коридоре. Что ей нужно сделать? Найти Дино и всë? Проверить, где он так долго пропадает? Она же не может его схватить и притащить в банкетный зал, в теории, конечно, может, но не может. Из-за двери до ушей доносятся какие-то приглушëнные звуки. Мария инстинктивно хочет попробовать открыть еë, но вовремя себя останавливает, говоря себе мысленное «нельзя». Нужно срочно возвращаться и рассказать всё Накахаре, она слишком долго блуждает по коридорам. Мария чувствует, как к еë затылку приставляют дуло пистолета, выемка на шее, казалось, была создана для этого. Еë пробивает внутренняя мерзкая дрожь от осознания того, что против пуль она фактически бессильна и может умереть прямо сейчас. Цветаева не видит человека за спиной, но догадывается, кто это. — Успокойтесь, я лишь хочу поговорить, — тон Буццати ровный, даже почти безучастный. — А вам не кажется, что вести переговоры с пистолетом у чужой головы в руках как-то странно. Резко еë переклинивает, она полностью остывает и сводит брови к переносице. Не двигается, чтобы не спровоцировать, пытается найти глазами хоть что-то спасительное. — Так я буду уверен, что вы выслушаете моë предложение. — Он выдыхает, но хватки на оружии не ослабляет. — Я бы сказал, выгодное для вас. Вы с напарником прямо сейчас покидаете страну, а я отдаю вам то, зачем вы здесь. Годится? Боковым зрением она видит показательно выставленную ей на обозрение толстую папку с документами.