Скажи мне «да»…

      Тарталья медленно шагал вперед, волоча за собой свой окровавленный меч. Задрав голову к небу, он бездумно разглядывал звезды, наслаждаясь звенящей пустотой в голове. Он был истощен. Истощен морально и физически. И никогда еще эта усталость не была столь сладка и одновременно с этим омерзительна.        Ночь была сегодня особо темной. Жалкий тонкий полумесяц в небе не освещал дороги и если бы не огонь, охвативший уже несколько вагонов, Тарталья бы наверняка не смог бы разобрать дороги. Однако, языки пламени служили прекрасным источником света. И чем больше разгорался пожар, тем спокойнее на душе становилось, словно он разгонял и тьму в самом сердце парня. Но ведь это было смешно.        Да, смешно…        — Тарталья?        Взгляд, направленный на небо, наконец прояснился. Похожий на живого мертвеца, Аякс опустил голову и уставился на фигуру в белом костюме. Перед ним стоял Лин Гаунмин. На его одежде не было и капли крови… стоя рядом с ним, Тарталья ощущал себя настоящей свиньей, что искупалась в луже. Вся его рубашка была мокрой и неприятно липла к телу. Пряди волос слиплись и даже лицо его было все измазано. Он весь был в крови.        Лин Гаунмин оглядел его с ног до головы с хмурым видом, после чего взглядом обвел и пространство позади парня. По одному лишь его виду было понятно, что в горле у наставника застрял один вопрос. Однако он его почему-то не осмеливался задать.        — Никого не удалось спасти. — Решил облегчить ему задачу Тарталья, ровным голосом объявив. И после небольшой паузы добавил тихим голосом: — мне, как заклинателю, положено монстров убивать.        Лин Гаунмин молчал. Было не понятно, о чем тот думал, так тяжело глядя на своего ученика. Понял ли, что произошло, или же решил довериться и закрыть на все глаза. Однако, Тарталья почему-то был уверен, что мужчина сейчас просто пытался подобрать нужные слова, чтобы хоть как-то подбодрить его, успокоить. Он нутром это чувствовал и заранее уже ощущал отвращение от этих жалких попыток.  Аякс и не нуждался в этом пустом трепе. Он был до странности спокоен, словно отрубив головы всем тем людям, он отрубил и какую-то часть себя, оставив ее в этом охваченном пламенем поезде.        — Мне очень жаль.       — Тарталья! — Этот крик заглушил печальный вздох наставника, заставив того тут же измениться с лице, нацепив на себя маску холодного спокойствия. Прямо между ними на землю приземлился Кадзуха, выглядывая за спину новообретенного товарища. — Где все?        Он выглядел взволнованно. Кажется, Каэдэхаре даже в голову не могло прийти, что человек перед ним не справился с задачей. Он был настолько уверен в нем, что даже долгое молчание со стороны рыжеволосого не напрягало заклинателя. Он ждал. Ждал хоть какого-то ответа. Быть может, Тарталья уже отвел их в безопасное место? Или они ждут их где-то поблизости? Кадзуха невольно пробежался взглядом по округе, в поисках хоть одной живой души.        Чайльд.        Удивительно какой силой обладает это обращение. Все, кто знал о выдающемся заклинателе давно ушедшей династии Шан, тут же замирают ошарашенно. А после… готовы отправить его в одиночку в самую преисподнюю, уверенные, что тот справится даже с самой непосильной задачей. Они как будто тут же забывают, что перед ними стоит обычный парень. Живой. Тоже способный чувствовать, совершать ошибки. Стоит кому-то узнать, кем именно является Аякс, как в чужих глазах он идеальный воин. Герой. Но точно не человек.        Да-да, Тарталья прекрасно видел, как переменилось лицо Кадзухи, когда тот услышал от вампиров это проклятое обращение. Шок, который сменился уважением и благоговейным блеском в глазах. Странно… странно, что он принял все это так легко. Должно быть, слухи о том, что великий заклинатель вернулся, уже разошлись средь самосовершенствующихся. И если это была правда… если его ждали…        Аякс стоял все это время молча, глядя на светловолосого очень странным взглядом. Он не мог произнести и слова, чувствуя мерзкую неприязнь, которая поднимала к сердцу свои щупальца. И если мозгом парень понимал, что испытывать все это по отношению к заклинателю глупо, то сердце осуждающе сжималось, виня во всем его. Тарталья просто не мог с собой ничего поделать. Возможно, он так пытался огородиться от того, что натворил собственными руками. Боясь оглянуться назад и проанализировать ситуацию, он неосознанно перекладывал вину на других, всеми возможными способами отгоняя от себя ужасные мысли. Впрочем… причина его попыток избежать ответственности за содеянное было не столь важной. Ведь сам Аякс не собирался сейчас копаться в себе и разбираться со спрятанными скелетами в шкафах.        Все его внимание было сконцентрировано на Кадзухе. И как бы глупо это не было, парень не мог подавить в себе столь давящее на органы чувство. Если бы Кадзуха не рванул за вампирами, оставив Тарталью с толпой обезумевших людей одного, думая, будто великий Чайльд справится со всем без проблем…  Боги, этому недоумку всего-то нужно было остаться рядом! Все смерти, вся кровь на руках Аякса — его вина. Его вина. Его. Вина. Это не он ублюдок, а тот, кто оставил его.        Ведь Тарталья никогда не сделал бы ничего из этого, если бы рядом был хоть кто-то. Кто-то способный заменить его совесть, пока та молчала. Ну неужели по нему не видно, что ему нужна помощь? Он не просит решать все проблемы за него. Просто банальное присутствие рядом человека, способного удержать его на плаву. Он ведь не справляется. Он правда идет ко дну.        — Никого не удалось спасти. — Повторил холодно парень. — Когда вы ушли… ситуация вышла из-под контроля.        Кадзуха сжал губы, погрузившись в молчание.        — Заклинатели не могут спасти абсолютно всех. Жертвы будут всегда, как бы сильно мы не старались их предотвратить. — Ровным голосом сказал Лин Гаунмин, положив свою тяжелую ладонь на плечо ученика.        Тарталья едва подавил в себе истерический смешок.       Как бы заклинатели не старались, жертвы будут всегда. Ах, если бы только наставник знал, что его ученик опустил руки и просто наблюдал за хаосом, что устроили сами же люди. Он даже не пытался их спасти. Когда услышал их разговоры, когда увидел, как те начали рваться к грязной крови, чтобы спасти свою жалкую жизнь… Аякс просто наблюдал в стороне, ожидая, чем все это кончится. Ждал, молчал, и все больше убеждался в том, что они не достойны спасения. Никто не достоин.        Тарталья просто ждал, когда они полностью упадут в эту бездну, чтобы собственными руками убить монстров. Впрочем, можно было и не ждать их обращения, ведь в критической ситуации они все показали свое истинное лицо. Вполне возможно, когда Аякс дождался необратимости процесса — А он ждал его, как бы это не было сейчас страшно признавать — он мог зарубить и несколько простых граждан, не успевших даже вкусить грязную кровь. Кто разберет, когда перед тобой целый вагон озверевших тварей, желающих спасти свою шкуру?       Но ведь этого могло и не быть.        Всего-то нужно было кому-то вмешаться, успокоить толпу и попытаться достучаться до охваченных страхом людей. Но Тарталья стоял у самого прохода, не давая никому пройти, и просто ждал. С опустошенным взглядом наблюдал, заранее обнажив клинок. Как будто… желал убедиться в чем-то. И он убедился.        Кадзуха ничего так и не ответил, хмурый взгляд переведя на мужчину в белом. Как опытный солдат, что не раз уже сталкивался с потерями, он не стал концентрировать все свое внимание на произошедшем. Разобраться они и позже успеют, сейчас и без того было слишком много проблем.        — Простите, господин, я, кажется, прервал вашу беседу своим грубым появлением. Каэдэхара Кадзуха. — Он склонил голову перед Лин Гаунмином.       — Мэн Цзы. — Одарив того легким кивком, ответил наставник. — Хотелось бы узнать имя юноши, что не осмеливается выйти к нам.        Он голову повернул в сторону темной чащи. Тарталья и позабыл совсем о спутнике Кадзухе, что почему-то внезапно исчез.       — От вас ничего не скроешь… — С каким-то нервным смешком сказал Кадзуха, — Должно быть, ваш уровень самосовершенствования удивительно высок.        Мэн Цзы совсем не обратил внимание на слова молодого человека, наблюдая за фигурой, соизволившей выйти из тени.        — Удивительно, что вы до сих пор живы, господин Каэдэхара, в ваши руки попал очень опасный артефакт. Сказитель — не самый лучший меч, хозяином которого можно стать.        — Вы… знаете?        — Конечно. Я всегда узнаю артефакты, принадлежащие школе Таохуа.        — Я должен принести свои извинения. — Кадзуха низко поклонился, — мне было…       — Прекращай позориться, идиот. — Фыркнул Скарамучча, так и не сократив дистанцию с Мэн Цзы. Его недовольный взгляд всего на секунду задержался на товарище, после чего вновь вернулся к фигуре учителя. Он с подозрением щурился на него, как будто ожидая его дальнейших действий. — Этот человек единственный, кто останавливает меня и не позволяет устроить массовую резню. Попытаетесь забрать, я прикончу его. И поверьте, на этот раз амулеты не помогут так легко запечатать меня. Времена нынче другие. Благоприятные для всякой хтони, знаете ли. — говоря это, Скарамучча усмехнулся, на Тарталью взглянув.        Мэн Цзы достаточно долго молчал, не сводя глаз с духа меча. Ему прекрасно было известно, насколько тот был опасен. Куда проще было бы запечатать Скарамуччу, ведь необузданный нрав этого существа был очень опасен. Сказитель убивал всех своих хозяев, не позволяя никому носить ножны его меча, а после веял хаос и раздор, оставляя после себя реки крови. Однако… Мэн Цзы оценивающе посмотрел на Кадзуху. Дух меча ни одному хозяину не сохранял жизнь на столь продолжительный срок. Если… придержать молодого человека при себе, возможно, им получится пользоваться даже таким  могущественным оружием, как сказитель. В критические моменты, нужно уметь правильно выбирать своих союзников. Им нужны полезные люди.        — Могу я поинтересоваться у господина Каэдэхара, куда он держит путь? — Обратился Мэн Цзы к заклинателю, слегка сжимая плечо совсем уж притихшего Тартальи, стоящего подле него. Кажется, того совершенно не волновало происходящее вокруг. Он был погружён в свои мысли и… едва шевелил губами.        — Трудно сказать. Времена не простые, людям везде нужна помощь.        — Вы абсолютно правы. И для того чтобы помочь им, необходимо разобраться с главной проблемой. — Мэн Цзы сделал небольшую паузу, как будто изучая напротив стоящего. — Ваша помощь в деле будет очень ценной. Почему бы вам не отправиться вместе с нами?        — Эй! Ты смеешься? — Вмешался Скарамучча, сделав в их сторону шаг. — Не смей соглашаться, Кадзуха. Ты понятия не имеешь во что можешь ввязаться.        Кадзуха поднял ладонь верх, тем самым прося товарища замолчать. В его заинтересованном взгляде, из-за слов сказителя, кажется, появилась некая осторожность.        — Боюсь, мои способности посредственны. К тому же, у вас есть Чайльд. А я, как странствующий заклинатель, едва ли смогу сидеть на месте, зная, что людям нужна помощь.        Взгляд молодого человека упал на Тарталью, стоящего с ничего не выражающим лицом. Трудно было сказать, насколько сильно разочаровался Кадзуха в нем из-за всей этой ситуации. Он выглядел как обычно, но Аякс нутром чувствовал, что тот испытывал интерес, смешанный с сомнением. Кажется, герой, о котором он слышал так много легенд, начинал падать в его глазах. Он начал разочаровывать всех. И этот процесс был необратим.        — Бегая из города в город, вы поможете сотням людям, я не сомневаюсь. Но сотрудничая с нами, это количество вырастет до нескольких миллиардов. Господин Каэдэхара, речь идет о настоящем конце света. Если не предотвратить это, все что было нам дорого исчезнет, и демоны будут править миром, извращая все. — Мэн Цзы замолк всего на мгновение, поправляя свой пиджак, после чего добавил: — умрет много невинных. А кто останется в живых, будут завидовать мертвым.        Воцарилось молчание. Кадзуха, что-то обдумав, кажется хотел ответить, однако вдалеке послышались голоса. Был виден свет фонарей. Все собравшиеся тут же напряглись, готовые обнажить свои клинки, один лишь Лин Гаунмин даже не шелохнулся.        — Спокойно, это наши.        И в самом деле, когда голоса стали громче, из леса показалась знакомая фигура. Во главе толпы из сорока перепуганных человек шел Баи с серьезным видом. Аякс привык слышать его постоянные подколы и язвительные комментарии, сопровождающиеся ухмылкой. Этот осколок казался ему довольно легкомысленным. Но видя его сейчас… ведущего всех этих спасенных людей, Тарталью отхватили странные чувства. Словно он был старшим ребенком в семье, что пытаясь впечатлить своего отца, на самом деле все время лишь подводил его. А младшему… даже стараться не нужно было, у него выходило все так ловко и складно, словно его судьба была — превзойти старшего во всем, оставив его в яме ненужного и такого никчемного.        Странно было мыслить в таком ключе. Однако, Тарталья не мог ничего с собой поделать. Он видел лишь, как на его плечи взвалили большую ответственность, при этом совершено игнорируя его потребности и моральное состояние. Он просто должен был угодить «отцу». Сделать то, что все ждали от него. И плевать, что его часть души около тысячи лет терпела издевательства, будучи совсем ненужной, в то время, как Баи с самого начала был с Лин Гаунмином. Несправедливо.        Как бы Тарталья не убеждал себя в том, что он должен относиться к этому со всем равнодушием, зависть и обида начинали медленно разъедать его. Навязчивый шёпот недовольства все чаще раздавался в ушах, заставляя провожать свой же собственный осколок ненавистным взглядом. Аякс думал, что попрощавшись с Мораксом, эти грязные нечистые мысли и чувства оставят его. Но казалось, он лишь сильнее начал утопать в этом, теряя себя.        Кусая ногти на руках нервно, парень поднял глаза к небу с какой-то истерической полуулыбкой. В его глазах не было слез, он не чувствовал жалости и вины за все содеянное. В нем как будто отключили все эти чувства, оставив место лишь накапливающейся обиде.        Тарталья даже не заметил, как вслед за остальными двинулся к Баи и спасенной толпе. Ему было тяжело передвигаться из-за навалившейся усталости, признаться честно, даже думать о чем-то теперь было затруднительно для него. И тем не менее, он как молчаливая тень последовал за Мэн Цзы, оставаясь чуть позади него. Напуганная толпа совершенно не понимала, что происходит и что им всем теперь делать, это было видно по их глазам, по их движениям. И тем не менее… они сохраняли какой-то порядок. Удивительно. Удивительно, потому что точно такую же картину Тарталья видел в поезде. Но паника людей привела к хаосу. Так почему эти так смирно стояли?        Их взгляды с Баи пересеклись и Аякс заметил, как на лице у того расплылась самодовольная ухмылка. Что бы там не случилось, он поставил на место все сорок человек, заставив их беспрекословно подчиняться ему. И он был горд собой. Буквально всем своим видом он говорил Тарталье: «Смотри. Я сделал то, чего не смог сделать ты.» и непонятно было, знает ли Баи о произошедшем, или же у Аякса просто разыгралось воображение.        Стиснув от злобы челюсть, парень перевел взгляд на Син Цю и Чун Юня, что выглядели слишком нервно, с опаской поглядывая на своего старшего «брата». Интерес, какой поднялся в глубине души Тартальи, невозможно было подавить. Он прищурил глаза, уже поставив мысленно заметку о том, что ему необходимо будет их расспросить обо всем случившемся. А пока…        Мэн Цзы переключил все свое внимание на этих людей. Аякс наблюдал со стороны за тем, как всего за пару минут, взгляды людей, направленные на мужчину, изменились. Не сказать, что он говорил что-то особенное, что могло помочь росткам надежды прорасти через толщу ужаса, какой те испытали сегодня… однако одна лишь его фигура и уверенный тон вселяли некую уверенность. Уверенность, что этот человек позаботится о них, спасет от неминуемой гибели. Казалось, здесь только Тарталья оставался реалистом. Сегодня было положено начало конца и нормальной жизни ни у кого больше не будет.        Мэн Цзы замер неподалеку от небольшого костра, пламя которого умирало на глазах, становясь все слабее и слабее с каждой минутой. Ночь была прохладной, стоило бы подбросить еще веток, однако Тарталья сидел не шелохнувшись, кончик палки вытачивая ножом. Бесполезное занятие. Парень выбросит ее уже минут через десять. И тем не менее, он так увлеченно сейчас кинжалом затачивал конец ее, совсем как ребенок, которому было нечем заняться. И вид у него в эту секунду был таким умиротворенным, будто ничего его не беспокоило совсем.        Он ушел от толпы, сидел все время вдали, пока заклинатели и неравнодушные люди пытались помочь друг другу, чтобы отдохнуть в тепле хотя бы пару часов перед тем, как отправиться пешком дальше. Тарталья выбрал специальное место, где было тихо и откуда можно было наблюдать за всеми этими копошащими муравьями. Наблюдать за их эмоциями, застывшими на лицах, за их движениями. Это было так странно… совсем недавно он видел собственными глазами, как толпа готова была разорвать друг другу глотки, чтобы достать грязную кровь и превратиться в чудовище, лишь бы не подыхать со всеми. А сейчас он видел, как те помогали друг другу, успокаивали и жались у костра. Пережив весь ужас, они как будто стали семьей… но что насчет пассажиров этого поезда? Тарталья что-то упустил? Что сделал Баи для того, чтобы усмирить их и заставить слаженно действовать?        Впрочем, все эти мысли пришлось отогнать, когда парень почувствовал чужое присутствие и тяжелый взгляд, направленный на него. Мэн Цзы пришел поговорить с ним. Наверняка хотел расспросить о случившемся в поезде и возможно как-то успокоить его, подбодрить. Но Тарталье не хотелось начинать эту тему. Несмотря на то, что желание каждого узнать побольше об этом инциденте было очевидным и обоснованным, его ужасно раздражали вопросы и сочувствующие взгляды, направленные в его сторону. Идиоты. Ничего непонимающие идиоты.        Решив увести тему в другое русло, Тарталья первый заговорил:       — Вы ведь позвали Кадзуху с нами не потому, что у него необыкновенные таланты. Это все из-за сказителя?        Мэн Цзы, кажется, заметно расслабился. По всей видимости, он не знал, как правильно подойти к щепетильному вопросу, потому разговор на отвлеченные темы был и для него спасательным кругом. Он все же подсел к Тарталье, но оставил между ними приличное расстояние, не решаясь вторгаться в личное пространство.       — Ты прав. Не знаю почему, но этому молодому человеку удается как-то сдерживать меч. Если он будет на нашей стороне, возможно мы приобретем очень хорошего союзника.       — Или Скаррамуча убьет своего хозяина и уйдет. — Пожал плечами Тарталья.       — Такой исход тоже возможен. — Кивнул мужчина. — Мы постараемся сделать все, чтобы надеть на него кандалы, сковывающие движения. И все же… В любом случае, нужно быть очень осторожными. Этот дух меча очень опасен. Даже если он примкнет к нам вместе со своим хозяином, не стоит позволять Баи и Сказителю пересекаться, ничего хорошего из этого не выйдет.        — Они ведь с Баи похожи, ведь так? Я имею ввиду, их природу. Сказитель — не просто душа, какая появилась у клинка спустя долгие годы вливания в него духовных сил. Он не естественным путем стал таким, его заточили в клинке. Но кем он был до… до этого? И кому понадобилось вообще творить нечто подобное с ним?        Мэн Цзы не сразу ответил. Он поджал губы, со сложным выражением глядя на тлеющие угли.       — На небесах есть один запрет, нарушение которого карается смертью. Небожителю запрещено вступать в связь с человеком и создавать с ним семью. Ребенок, рождённый от союза Бога и обычного смертного должен быть убит, как и его родители… — Тяжело вздохнув, Мэн Цзы потер переносицу, как будто не желая вспоминать о тех событиях. — У Инадзумы когда-то было два архонта. Близнецы. Вельзевул, известная также как Райдэн Макото, и ее сестра Эи, что помогала править под именем своей сестры. Они были очень сильно связаны… это было не просто родство по крови. Девушки буквально представляли собой одно целое, когда работали вместе. По отдельности же они напоминали однокрылых птиц, не способных взлететь без своей половины. Полагаю, все близнецы такие, с этим ничего не поделаешь. Их судьба — делить все со своей сестрой или братом, находясь всегда подле друг друга…        Очевидно, что Мэн Цзы не просто так упомянул запрет небес в начале своего рассказала. Тарталья уже понял к чему тот ведет, потому лишь уперся локтями в колени и подпер щеку ладонью, водя кончиком ветки по земле.       — Вельзевул нарушила правило. Она полюбила человека и вступила с ним в связь. Архонт вынашивал в своем чреве запретный плод и даже когда ей предложили избавиться от ребенка, сохранив ее пост на небесах, та отказалась от этого шанса сохранить себе жизнь. У Небесного Владыки не оставалось выбора. Он приговорил ее к смертной казни. И пока сестра ждала своего последнего часа, Эи связалась с павшим, на тот момент уже завоевавшим славу самого мерзкого демона, что развязывал войны и заставлял Небожителей отрекаться от Небес вслед за ним. Он продвигал в массы свою идею, влиял на молодые умы и очень умело манипулировал, используя даже самые извращенные методы… — Мэн Цзы посмотрел на Тарталью, сделав небольшую паузу. Он как будто позволял парню самостоятельно додуматься до личности, о которой идет речь, и после этого минутного молчания, он наконец назвал ее: — Моракс, как будто развлекаясь, в те годы подталкивал Небожителей к краю и заставлял их прыгать в бездну. Прознав о ситуации, он тут же явился к Эи и заставил ее заключить сделку, обещая спасти одну душу из Небесной тюрьмы. Он уверял, что сестра ее всегда будет рядом. Так как они только вдвоем представляли собой целую картину, он желал принести недостающую ЧАСТЬ. Его речи коварны, Тарталья. Он ставит условия своей сделки таким грамотным образом, чтобы у него всегда была лазейка. Любое твое необдуманное слово может быть использовано им в своих целях. Но на тот момент… это было лишь пол беды.        Аякс впервые за весь этот монолог поднял взгляд на своего наставника, внимательно слушая. Тот потер переносицу устало, глаза прикрыв. Не похоже, чтобы он все это придумывал, пытаясь еще сильнее опорочить имя Моракса. Да и, признаться честно, казалось демона уже в его глазах ниже не опустить… Лин Гаунмин просто вспоминал о былых временах, рассказывая о тех событиях.        — Обычно демоны стараются не заключать сделки с близнецами. Их связь настолько прочна, настолько удивительна, что им просто это не выгодно, так как один всегда может либо отменить контракт, либо поменять его условия. Моракс знал это. Его целью с самого начала была не помощь Архонту… он хотел сломать Эи. Унизить, лишить опоры под ногами и заставить ее пасть. Он просто игрался.        Тарталья хмыкнул едва слышно, вновь свой взор устремляя в пол.        — Он явился к Вельзевул, обойдя охрану в темнице, и конечно же, убитая горем мать изменила условия контракта. Все что имело для нее смысл — ребенок. И Моракс убедил ее в том, что обезопасит ее дитя, позволит ему жить. И Мать согласилась.       Только сейчас до Тартальи дошло к чему клонил Лин Гаунмин. Он выпрямился, нахмурив брови.       — Хотите сказать, он вырезал из нее плод и посадил душу в меч?..        — Все верно. Но не в обычный меч. А меч, принадлежащий Вельзевул. А после он принёс этот меч прямо в руки Эи, заявив, что он, как и обещал, принёс часть их прекрасной картины.        Парень приподнял брови, не зная, как реагировать ему на все это: смеяться, или рыдать из-за того, что ему приходится иметь дело с этим ненормальным?        — Эи пала. Меч, какой приходилось ей держать подле себя, постоянные выходки Моракса, что буквально добивал ее… все это сломало ее. Она стала одной из самых кровавых демонов, Инадзумы. Деспот, полностью закрывший свою территорию. Как раненный зверь, она забилась в свою нору и с неистовой агрессией избавляясь от любого, кто ступит на ее территорию.       — Но как Сказитель в итоге оказался в руках заклинателей и прочей хтони?       — Эи избавилась от него, вскоре после того, как душа меча обрела сознание и свой облик. Ей было невыносимо больно смотреть на него. Слухи о выброшенном мече демона разошлись очень быстро по всей округе и каждый считал своим долгом завладеть этим сильным артефактом.        — Но… Моракс обещал обезопасить ребенка и дать ему шанс жить. Разве своими действиями он не нарушил условие? Он же… буквально убил его, когда душу вложил в меч.       — Он обезопасил его, как и обещал, ведь никто и подумать не мог, что тот теперь стал иной сущностью. И своими действиями он в самом деле дал ему второй шанс. Жить, не страшась гнева Небес.          Тарталья лишь покачал головой на это. Возмущаться и пытаться что-то доказать не было смысла, ведь Мэн Цзы прав. Тот выполнил свою часть сделки, хоть и извращено по своему.         — А почему нельзя позволять Баи пересекаться со Сказителем?        — Я едва вас терплю двоих, представь что случится, если эти двое начнут конфликтовать. — Усмехнулся по-доброму наставник, взглянув на парня. Однако очень скоро он вернул серьезное выражение. — На самом деле, я серьезно. Это может плохо кончиться. Да и… тебе я советую быть осторожнее с Баи.        Аякс удивленно брови поднял, не ожидая подобного совета от него. Даже дар речи потерял на мгновение.        — Почему?..       Мэн Цзы ничего не ответил, отведя взгляд на тлеющие угли. Повисла тишина. Но на удивление, в воздухе не повисла недосказанность, словно они оба ЗНАЛИ о чем шла речь.        — Как мы собираемся добираться до школы? — Спустя некоторое время уже затянувшегося молчания, поинтересовался парень, вновь увлеченно принимаясь затачивать кончик палки.        — В город не пойдем. Вампиры начали действовать. Оставим этих людей в деревне, что находится неподалеку от пика.        — Откуда вы узнали? — Даже не взглянув на наставника, поинтересовался Тарталья, уже догадываясь об ответе. — Не думаю, что этим поделился какой-то вампир, которого вы повстречали по дороге. Должно быть, птичка напела совсем недавно, да?        — Верно. Как и приблизительный план их остановок.       — Алиса?        — Да.        Они вновь погрузились в задумчивое молчание.        — Моракс снова посадил ее на цепь и держит при себе? — С недоверчивым видом спросил Тарталья.        — Да. Но она старается делиться всей информацией, какую собирает, находясь подле него.        Тарталья губы сжал, нервно постукивая пальцем по кинжалу.       — Я тоже хочу знать о происходящем. Я готов с вами сотрудничать, буду верным псом, но только при условии, что вы ничего не будете от меня скрывать. — Выпрямившись, он упрямо посмотрел на мужчину. Было что-то в его взгляде такое… что заставляло воспринимать эти слова за настоящую угрозу, а не обычную попытку манипулирования. — я хочу слышать все от ее уст. Не от ваших.        Мэн Цзы бровь приподнял.       — Ты сейчас в открытую заявил, что не доверяешь мне?        — Дело не в этом. — Соврал парень. — Уверен, Его Величество догадывается о ее проделках, он не позволит ей увидеть слишком много. Будет держать как можно ближе, чтобы та собирала информацию, какой хочет поделиться с нами сам Моракс. Вы ведь это тоже прекрасно понимаете, потому будете тщательно анализировать ее слова и вытаскивать из всей массы лишь ценные факты. Но я хочу слышать все. Мне не нужна информация, пройденная через вашу призму восприятия. Хочу тоже думать, предполагать и обсуждать все с вами. Я хочу быть вашим союзником, а не просто солдатом, каким будут помыкать.        Мужчина приподнял брови, глядя на него с… это было одобрение? Признаться честно, Тарталья ожидал увидеть на чужом лице недовольство, ведь речи его могли показаться наглыми для человека, что родился во времена почитания и уважения старших, когда на тех и взглянуть было косо нельзя. Однако, судя по этому выражению, Мэн Цзы не только не злился на него, но и испытывал гордость?        — Как скажешь. Отныне ты присутствуешь во время ее докладов. И если я буду занят, будешь сам выслушивать ее и доносить все сказанное мне.       Тарталья улыбнулся и протянул ему руку, словно они в самом деле были партнерами. И Мэн Цзы пожал чужую ладонь с мягким выражением, свойственным отцам, что в одно мгновение увидели, как их ребенок повзрослел. Аякс даже плечом повел, почувствовав, как в груди разлилось тепло от этой мысли.        — Выдвигаемся через пару часов. Отдохни, завтра ты уже вернешься домой. — С улыбкой сказав это, мужчина поднялся со своего места и пошел в сторону большого костра, вокруг которого сидели все спасенные люди. Тарталья проводил его взглядом, но ничего не ответил. Мэн Цзы услышал лишь непонятное хмыкание на его последнее слово, а дальше тишина.        С крайне сложным выражением наставник оставил в одиночестве парня. Но не успел он вернуться к большому костру, возле которого уже спали люди, как вдруг он остановился, прикрыв устало глаза.        — Подслушиваешь. Это не то, чему я учил тебя, Баи. — Вздохнул он и голову слегка повернул в сторону дерева, совершено не отличающегося от всех остальных.        Скрываться не было больше смысла, потому дух меча медленно вышел из-за дерева и тут же облокотился о его ствол плечом, сложив руки на груди. Пару секунд он молча смотрел на своего «хозяина».       — А мне вы не хотите дать такой же совет, наставник?        — Не думаю, что тебе он нужен. — Спокойно ответил Мэн Цзы.       — Вы говорили, что любовь делает нас слепыми. Теперь я понял это. — Баи отлип от дерева, с разочарованным вздохом. — Но я не ожидал, что даже отеческая любовь способна так сильно затуманить рассудок. Тем более ваш. Человека, настолько далекого от семьи и всего, что с ней связано.        — Говори прямо.        — Вы не видите, что мы с Тартальей похожи как две капли воды. Мы оба представляем опасность. Но я, в отличие от него, всецело предан вам, отец. А он - бездомная собака, что никак не может себе найти места. Я не хочу, чтобы самый разумный человек, какого я встречал в своей жизни, ослеп из-за своей любви к сыну. — Баи сделал небольшую паузу, внимательно наблюдая за реакцией Мэн Цзы, и заметив, что тот сохраняет молчание, слушая его, он продолжил уже смелее, делая шаг к нему. — Вы никак не можете посадить его на привязь и затянуть ошейник. Боитесь, что потеряете его? Вы уже упустили возможность вылепить из него нужную вам фигурку. Его Величество оказался рядом с ним раньше, изваляв пластилин в грязи и сделав свое убогое творение. Даже если вы постараетесь исправить эту скульптуру, грязь все равно останется на нем. У вас есть лишь один выход: Посадить на цепь и держать как можно ближе, чтобы тот без вашего позволения и рта не открыл.        Когда Баи окончил, его грудная клетка часто вздымалась. Он был зол. И Мэн Цзы видел это.        — Вы оба — части одного целого. Части Чайльда. Моего сына. И вас обоих я люблю одинаково. Твоя ревность бессмысленна.        — Ревность здесь не причем. — Упрямо заявил Баи, повысив голос. — Если вы не в состоянии справиться с Тартальей, тогда за него возьмусь я. В противном случае, ваша любовь погубит нас всех. Ему нельзя доверять!        — Баи. — Серьезным тоном произнёс его имя мужчина, выразительно посмотрев. Не нужно было лишних слов и телодвижений, чтобы дух меча тут же послушно закрыл рот, успокоившись. — Закончим сегодня на этом разговор. У нас впереди тяжелый путь.        С этими словами он развернулся и пошел в сторону костра. Мэн Цзы нисколько не изменился в лице, но Баи чувствовал, что сильно оскорбил его, указав на эту слабость. Ему было стыдно за этот срыв, будь он собакой, он бы тут же поджал хвост и поплелся за своим хозяином, виновато поглядывая на его спину. Однако злость и уверенность в своих мыслях не покидали его. Он губы поджал, провожая спину наставника.