Show Must Go On

"Столько людей живёт сегодня в мире,

Вновь объединённых любовью и болью,

Я столько сделала и повидала в этой жизни,

Но до сих пор не поняла, что значит

Быть человеком" - Marina and TheDiamonds "To Be Human"

Sofi K - All About the Lights

      Золотой ошейник плотно сжимает шею, натирая кожу, готовя внимательного к такой детали зрителя к первой крови.       О красные стразы на груди побрякивает кулон из розового золота, с орлом по середине, но все смотрят не на него, обсасывают глазами коричневатые соски, видные сквозь сетку, и этим же взглядом прикладывают свои ладони на аппетитные формы виляющей задницы в неприлично коротких шортах.       Серебряная цепочка не удавка, шею не сжимает, но камень на ней висит, в душе ощущается, хоть и глазу невидим. Тяжёлый, забирающий воздух, и без того которым невозможно дышать из-за кучи запахов, смешавшихся в зловонию наступающего ужаса этой ночи.       Юнги стоит в стороне, периодически поправляя свою маску. Нет, не лицо прячет своё, скорее хочется отшвырнуть в сторону, к чему этот маскарад, когда имена присутствующих и так известны друг другу. Эта маска - не часть этикета, хоть и правило, негласно прописавшееся в договоре о неразглашении. Когда ты знаешь, что твоё лицо скрыто - ты и сам уже себе не принадлежишь. Анонимность. Без имени среди имён таких же прикрытых.       Скольких бы убили, если бы никто не узнал, чьих это рук дело? Одного? Десяток? За тысячу? И эти люди верят, что пока их лица спрятаны за этой дешёвкой посреди безумных цен маской - они плохого не сделали. Юнги вновь пальцами дотрагивается места на маске, прячущее переносицу, когда его руку перехватывают и отводят в сторону, чтобы не успел прикрыть грудь, то что свисает с шеи на неё.       - И всё таки открыл мой подарок тебе сегодня, - Сокджин стоит перед ним в привычном красном цвете. Только вместо рубашки под пиджаком футболка в сетку, почти как боди его мужа, но без страз. - Тебе идёт, хоть теперь и скрывает твой чудесный запах. Он бы идеально перекрывал тут всех остальных.       - Гадал, что же ты мне предложишь сегодня, - разговор с Сокджином для Юнги сплошной сарказм. - Вдруг, ты бы захотел чтобы я тоже надел ошейник для представления. Или, может, там было кольцо, в честь такого то торжества.       Альфа улыбается, пока Юнги язвит в нём ещё есть жизнь, он рядом и мужчине этого пока ещё хватает. А цепочка на шее с медальоном, сделанным на заказ, со специальной жидкостью, перекрывающей запах омеги или альфы, носящего его, так идёт Мину. Такая же, изысканно строгая.       - Ты слишком плохого мнения обо мне, впрочем, - язык скользнул по губам, намекая на пошлые мысли. - Ошейник на твоей чудной шейке смотрелся бы ещё более обворожительно.       А сам давно в душе передал от ошейника на собственной шее поводок в руки омеги, да он брать отказывается. Но начало шоу не ждёт, пора радовать гостей.       - Господа! Сила! Власть! - Кровавый Орёл идёт по кругу, оставляя Мина в иллюзии уюта тени угла, обходя клетку, стоящую в центре зала, призывая подходить ближе. - Что же не хватает нашему кругу и нашим изголодавшимся душам по диковинке и новизне эмоций? - его взгляд всё же останавливается на собственном муже, стоящим самым первым близко к нему. Альфа подаёт омеге руку, кажется, Минхо ещё может удивить, так пусть ухватиться за эту возможность и попробует удержаться на той высоте, где парит орёл. Поиграем по-новому.       - Шоу! - оглушительно восклицает Чхве, принимая предложение выйти к супругу и встать рядом с ним. Свободной рукой взмахивает в сторону вместе с возгласом и улыбается широко, приковывая теперь внимание абсолютно всех.       Верно, это та самая серая тень, что побитой собакой в прямом смысле пытавшейся зализать свои раны, не привлекая к себе излишнего внимания, периодически выставляемый как не экспонат на сцену во время официальных приёмов, но как и положено мужу - всем на обозрение для приветствия и "спящий" всё время в стенах спальни. Сегодня жемчужина среди гостей-омег. Благородный и прекрасный. В следах любви мужа, смело открытых на обозрение. Его голос звонкий, громкий, зазывающий. Глаза блестят и не от слёз, от света софитов и восторга зрителей.       - И наше шоу для вас - начинается! - Сокджин хлопнул в ладоши, как главные двери вновь распахнулись и оттуда стали выходить официанты с различными подносами. Бокалы шампанского и виски, различные фрукты нарезкой и целые, у кого-то можно встретить подносы прикрытые специальным стеклянным колпачком, чтоб внутреннее содержимое не сдуло при ходьбе, у них ещё купюры торчат из разных отверстий их униформы. У одних официантов разноцветные таблетки, у вторых - аккуратно разложены свёртки и зажигалки в ряд, у других бутылочки с разными вязкими, липкими и жирными жидкостями. А у кого-то и ещё интереснее. Подносы пестрят разнообразием плёток, шокеров, а сколько тут причудливых фаллоимитаторов. Различные вибраторы, прищепки, зажимы, кляпы...       Юнги наблюдая за безумием сильнее хочет быть проглоченным тьмой, нежели стать частью этого хаоса, чувствует себя не живее того омеги, что держится в клетке, и казалось бы, её вот-вот откроют... Но не для того чтобы выпустить на свободу, Мин оглядывается вокруг и видит, как пришедшие аплодируют, смеются, цепляют официантов, а они все омеги и половина из них уже не в той совершенно форме, что готовили зал к вечеру. Вот одного уже положили на диван в углу, бесцеремонно лапая выхватывая купюры из карманов облегающих джинс, из рубашки, повязанной узлом чуть выше пупка, из топа. И рубашку уже тоже снимают, ноги ему раздвигают, там секрет, на внутренней части бедра протёртости на всё бедро почти, сыплют порошок в линию на оголённую кожу, как можно ближе к паху двигаются вдыхая его через свёрнутые деньги, рукой придерживая стараясь нащупать член омеги.       И алкоголь разлетается, кто-то случайно бокалы опрокидывает, выливая содержимое на белые лёгкие одежды официантов разносящих напитки, ткани становятся прозрачными, прилипают к абсолютно обнажённому телу.       Минхо на это смотрит с восхищением, и как раньше не замечал. Юнги подмечает тонкие чокеры на шеях этих самых омег. Они все часть этого шоу. Их трогать м о ж н о.       Но гости даже в этом хаосе не отрывают своего внимания к сцене в центре зала. Это для непривыкшего хаос, а на самом деле даже не прелюдия к представлению, это всё часть, входящая в диапазон понимания: есть поп-корн в кинотеатре. Клетка. Шоу оно там, и все здесь ради этого. Остальное - как часть ритуала, поп-корн и газировка, которые начинаешь поедать с момента представления кинокомпании на экране... Пятеро омег-официантов, те, на чьих подносах секс-игрушки, подходят к ней, вставая вокруг, как можно выше поднимая свою тяжесть на одной руке, демонстративно всплеснув другой рукой по счёту одновременно.       - Господа! - Джин опять берёт своё слово, в этот раз отпуская Минхо обратно на его место. - Хочу сказать лишь одно сегодня! Наслаждайтесь!       Лёгкая приятная тягучая с ненавязчивым ритмом музыка, аплодисменты. И медленно сползающая по бледной щеке слеза...

***

burnboy & Brooke Willeams - The Greatest

      Выстрел. Мимо.       Выстрел. Мимо.              Выстрел. М И М О       - Сдаёшь позиции? - не голос, бархат, баюкает, хоть и не даёт вместе с этим уснуть. - Что-то не так?       Чонгук опускает пистолет, и свою голову тоже. Открывает глаза.       - Как себя чувствуешь? - не спрашивает, уточняет.       - Чудно, - омега спустился с лестниц, с которых наблюдал уже несколько минут, как альфа понапрасну занимает место в тире, паля в слепую. - Тренировки уже не так выматывают, привыкаю.       Чон стоит, так и не двигаясь, мысли свои всё никак деть никуда не может. Слишком голову изнутри пропитали.       Альфа, в чёрной майке, джоггерах и военных ботинках. Чернила так идут его светлой коже. Омега облизывается на них, а уж на самого мужчину перед собой так и не только слюни пускает. Где только младший пропал?       - Кажется тебя надо спрашивать о самочувствии, - всё также тёплой тканью накрывает помещение с эхом его голос. П о п а л.       - Тэ, - омега подходит вплотную, обнимает со спины, прильнув к своему спасению. Тепло, спокойно и звук сердца слышно. - Я, я в порядке.       - Врёшь, - почти шёпотом. Сердце слышит, оно быстро бьётся, выдаёт. - Тебя что-то тревожит. Я чувствую. И вижу. И знаю что это. Я...       Чонгук пытается развернуться, чтобы обнять своего любимого омегу, но ему не дают. Тот вцепился крепче. Вздыхает, но не даёт повернуться. Не цепляется, не держит. Просто обнимает, и в тоже время нет. Для них прикосновение стало чем-то большим, чем просто необходимость или ласка. Не знак внимания, но природой заложено, чтобы их тела были рядом друг к другу вплотную, а души и совсем в узел заплелись.       - По другому уже не будет Чонгук, - голос Тэхёна спокойный, ровный. - Мы здесь, сейчас.       Подвал, тир, дом Намджуна. Стоит убийца, телохранитель. Стоит мертвец, артист.       Знают ли они о происходящем в этот день в особняке Орла? Да. Но прямо сейчас ничего сделать не могут. Кто-то пишет пост об очередном пропавшем человеке. Кто-то вытирает слёзы и сперму со своего лица. Кто-то только что подписал договор мечты - пряча ссадины на коленях. Кто-то раздвигает ноги, кто-то сидит у себя дома. Гниют, сгнивают, прогнивают. Новая музыка льётся, старая не забыта, в клубах мотивами на новый бит наложена. Танцоры делают поклон, актёры ставят свой автограф, блогеры улыбаются в прямых эфирах, а продавец в магазине только что рассчитал покупателя. Мир живёт. Весь, как может, как умеет.       А как мне жить сейчас, зная через что прошёл ты, как живёшь после, - не озвученное Чоном старшим.       - Намджун наверху, Хосок тоже скоро должен вернуться, пойдём, хочу просто поужинать с семьёй, а завтра начнётся наше промо перед фестивалем, - Тэхён отпускает свою хватку, хлопает по плечам, давая разрешение развернуться к нему. Не отходит, ждёт чтобы обняли.       - Ты прекрасен, - тихо говорит Чонгук, наконец-то имея возможность обнять. Откладывает пистолет и утыкается носом в макушку, прижимая к себе как можно сильнее. Сейчас можно. Дышит Тэхёном. - Готов покорить мир?       - Сцену, да. Для мира у меня есть кое-что другое, - Тэхён под рукой альфы протягивает свою и берёт пистолет, стреляет в мишень. Попал. Улыбается безумно, тычась в грудь одного из своих истинных. Его мишень обнажена перед ним, он увидел изнанку и теперь никогда не промахивается.       Сердце Тэхёна, его тело, душа, всё принадлежит если не ему и не этому миру, то тем, кто его крыльями стал. И прошлое он сразу оставил позади. Кошмары будут его преследовать, возможно всю жизнь, но разве он должен, разве он может просто существовать, боясь всего вокруг. Нет, он будет в самом центре событий, раз уже и так оказался в этом месте. Будет сражаться, будет наслаждаться жизнью и будет танцевать. И братьям Чон тоже также хочет пожелать забыться рядом с ним. Сейчас он рядом. И, пускай они не танцуют так как он, но пусть останутся его крыльями позади, сохраняя покой омеги. И этот тир сегодня не сцена, а их чувства так стремительны, что на антракт не прерваться, но в жизни всё без грима и зачастую не с яркими красками. И сейчас посреди серых стен под белыми лампами, свисающих с потолка, Ким дышит запахом терпкого крепкого алкогольного напитка, добавляя в его запах свою сахарную сладость.       - Ты слишком много на себя взял с самого начала, и продолжаешь брать, Гук~а, - уже не просто обнимает, Тэхён отбросил пистолет обратно на стол, поглаживает по спине, успокаивает. - И ты хорошо справляешься, но не нужно и дальше всё нести внутри. Хосок уже взрослый мальчик, и я с вами. Мы всего лишь люди. Работаем, живём. И в отличие от многих, прямо сейчас, мы рядом.       Всхлипов не слышно, но омега уверен, мог бы, почувствовал как на собственное плечо, вслед за положенной на него головой, падает слеза.       - Нас трое, а ещё Намджун. Но главное - нас трое. Ты не один, - говорит, чувствуя, то что внутри. - Не думай сейчас о мире.       - Но мы живём в нём, - альфа отпускает наконец-то омегу. Выпрямляется, заглядывая в глаза напротив. Там уверенность отражается против страха и слабости. - И я не могу не бояться.       А Тэхён улыбается. Он уже почувствовал свежесть мяты. Шаги по лестнице образуют тишину в мыслях старшего. Вот сейчас точно спокойно.       Хосок спускается к ним, одетый как старший брат, но в отличие от Чонгука его майка белая. И на более тёмной коже этот контраст будоражит.       - Бродяга сказал, что вы здесь, - закидывает руки за голову и лениво потягивается наблюдая, как Тэхёна отпускают из объятий. Ревности нет, не между ними. Сейчас коктейль в самом его лучшем сочетании. Ничего лишнего, только необходимая свежесть реальности истинных, когда они втроём рядом. - Я голодный.       Шаркает, выражая каждым шагом усталость после работы перед любимыми, наигранно понурив голову.       - И мне срочно нужна моя энергия, - тянет руки вперёд, а Чонгук вновь раскрывает свои, принимая в них теперь двоих.       Тэхён разворачивается лицом к младшему Чону и позволяет вжимать себя сразу с двух сторон. Хосок прижимает к своей груди грудью, утыкаясь в волосы омеги, Чонгук кладёт свои руки на плечи брата, прижимая омегу к своей груди спиной, и при этом позволяя ощутить прикосновения Хосоку. Тэхён выворачивается и наконец обнимает обоих, забросив одну руку на Чонгука, а другую на Хосока. Его крылья...

***

Benson Boone - GHOST TOWN

      Семейный ужин. Какая красивая картинка. Вся семья собирается за одним столом. Маленькая картинка...

... в которой старший омега суетится между кухней и столовой, раздавая команды младшим омегам, что помогают ему, и не только им, но и их альфам. Тарелки с разными вкусностями выставляются в ряды, пока места совсем не остаётся. И даже после того, когда казалось бы, ставить уже некуда, старшего альфу отправляют с кухни в столовую со стопкой салфеток и приборами, а вдогонку дают команду расчистить пространство для главного блюда. И он шутит.

      - А шо это место расчищать, сейчас я отложу вам, а эта тарелка как раз у меня и встанет, - смеётся хрипло, но всё же поглядывает озадаченно на миски с салатами, на ассорти сыров и мяса. И куда ещё ставить?

      И место находится, когда кто-то из младших альф поднимается из хранилища с банками компотов, соков и парой бутылок настоек да вина.

      - Да давай хлеб в сторону уберём, и соусы тоже. Кому надо - попросят, дадим.

      А младшие, совсем ещё маленькие, внуки, правнуки, если не помогают, то тихо сидят перед телевизором, ожидают зова к столу. Между собой что-то тихо спорят, и смеются с очередного персонажа неумехи.

      С кухни музыка разносится, разговоры: "Как дела?", "А когда вы поедете в отпуск?", "Нет, ну конечно то, что у соседей дети устроили делёжку по завещанию...".

      - Папа, а может уже пора вытаскивать? - спрашивают младшие омеги про блюдо в духовке.

      А старший отмахивается.

      - Давайте за стол все, закуска пока есть, а потом и горячее как раз достанем. Сначала салаты, - говорит, стягивая фартук и поправляю укладку.

      Картинка... Или нет, лучше фотография. Та, что с юбилея...

... в огромном зале ресторана. Где официанты, как им и положено, в белых рубашках с бабочками, в фартуках с белыми полотенцами у кармана. Бегают между столами с разносами. И старший омега поднимает бокал, в ответ на поздравления своего мужа. За столом аплодируют. И всё те же дети, внуки...

Сидят такие нарядные, кто-то вышел на танцпол повальсировать под живую музыку, кто-то обсуждает новости на первых полосах. Рядом такие же семьи, пары. И мир сейчас только тут внутри, между бокалом вина, следов ручки на белом полотенце официанта и улыбкой певицы на сцене.

      Намджун оглядывает сидящих за столом. Он сидит один, в центре, с одной стороны Тэхён, с другой Чонгук и Хосок. Их маленькая семья. Нет столько тарелок, только обрезанные коробки из под пицц, роллов. Никто не готовит на кухне. И Чоны с младшим поднялись не из погреба с напитками, а из тира. И сердцу чуть тепло только от их лёгкой растрёпанности и перемешанного запаха. Любят, вместе, живы и счастливы. Действительно тепло. Тоже хочется...       - Значит всё же будем устраивать шоу, - с набитым ртом проговаривает Тэхён. - Я надеялся, что обойдётся без этого.       Грустно смотрит в свою же импровизированную тарелку, сделанную из пустого контейнера. И сам всё понимает. С теми кто в крови чужой купается только их кровью же останавливать.       - В этот раз, я надеюсь, будет по другому, - отвечает ему Намджун. Треплет по голове и переводит свой взгляд на братьев Чон. - Может, всё таки сделаем вам свадьбу? Восходящая звезда Ким Тэхён выходит замуж за двух своих истинных. Хороший пиар ход.       И сам же иронично смеётся.       - Давайте сначала закончим со всем, а когда будет спокойно, устроим торжество, если Тэхён захочет, - отвечает Бродяге Чонгук. - Только извини, чувак, но в этот раз, тебе придётся надеть что-то другого цвета, в белом всё же будет наш Тэ.       Посмеиваются, разговоры как в пустоту, хотя о важном и серьёзном.       - А когда оно закончится? - тихо спрашивает Хосок, оставляя палочки для еды в сторону. Перед глазами их стол, любимый омега, перед глазами не пусто, но ничего не видно. - Где-то война идёт, мы тут свою устраиваем, а сколько ещё таких? Кровавый Орёл не единственный организатор, а мы и одной десятой не знаем покупателей.       Тяжёлый вздох один на четверых.       И после ужина, собирая пустые коробки и контейнеры в мешок для мусора, Тэхён с Намджуном остаются вдвоём, пока Чоны уезжают по вызову одного из работников театра.       - Намджну~а, - омега оставляет коробки на столе и подходит к брату, нежно обнимая, ютясь в руках старшего. - Такой резкий порыв нежности сбивает с толку, но альфа отвечает и крепче прижимает к себе младшего. - Мы же, рано или поздно, закончим всё это?       И как будто им не сегодня лет, а они стоят в маленьком домике, собранном практически из строительного мусора на окраине мира, за пределами этого города.       - Я надеюсь Тэхён, я хочу чтобы так было, - тяжёлая ладонь, покрытая мозолями, накрывает голову, аккуратно поглаживая, успокаивая. Тэхён не дрожит и не плачет, не внешне. - Я сам иногда не понимаю, что нам делать и когда всё прекратится.       - Никогда, - бубнит младший, утыкаясь теперь в другое плечо. - Этот мир, не прогнил, он был таким. Рабство, война. Ничего не закончилось. Это жизнь и люди сами её выбирают. И я это видел.       А плечи могут плакать? А волосы? Намджун обнимает, гладит брата по голове, поглаживает по спине. И, если мир бы плакал - то Тэхён слеза этого мира. Хрупкая слезинка катящаяся по щеке планеты, но солёно-горькая, обжигает обветренную кожу. И не вытрешь, и не скроешь, и миру нужно плакать, всему миру это необходимо, потому что этот омега больше не плачет. Говорит тихо, правильно, прожив ужас, оставаясь ярким пламенем в газах теряющих надежду не знавших того же кошмара.       В каждое время было так модно говорить о "завтрашнем дне", но в стенах этого дома не говорят. Тут расскажут о надежде, о вере, о стремлениях к мечтам и о том, какой будет жизнь. Дом Бродяги, ставший пристанищем для многих, всего лишь дом. Сегодня в нём нет огромной толпы "безродных мечтателей". Тут только хозяин и его семья. Один из тех самых вечеров, когда действительно чувствуется - все они просто люди.       Ким Намджун, поднявшийся бизнесмен, владеющий одним из театров в городе, малым бизнесом заводов, а не так давно - шахты.       Ким Тэхён, младший брат Намджуна. Артист в театре своего же брата, сейчас так во многих местах, везде свои да наши. Начинающий блогер.       Чон Чонгук, друг детства и один из истинных Тэхёна, часть семьи, глава охраны, телохранитель восходящей звезды.       Чон Хосок, младший брат Чонгука и тоже друг детства, и тоже истинный Тэхёна. Также, часть семьи. Официально, можно назвать менеджером Тэхёна, или же ещё одним телохранителем.       Оба Чоны всегда помогают с театром, штат у них пока не такой большой, много приходится делать своими руками. Как сейчас они уехали по звонку туда.       Обычная семья. В обычном особняке. Теперь не домик из мусора. Только в подвале тир и склад оружия. На телах шрамы от ранений. Троих. Тэхён свои шрамы получил первый, не в битве с врагом, но с жизнью.       И мир их не заканчивается на спорах о номере для сцены. В этом доме также открыты двери для каждого сотрудника компании, созданной Бродягой. Для каждого, кого он спас. И все, кто сделал свой выбор стать частью этой компании - часть неограниченного только своими проблемами мира.       Каждый, кто переступал порог этого дома теперь знает кровь не как часть человеческого тела по картинкам или фильмам. Боевик в реальности со всеми экшен сценами теперь сама их жизнь.       Сегодняшний работяга, монтирующий пол сцены в театре, завтра может стрелять из автомата в очередном нападении на завод. Сегодняшний продавец в магазине завтра может резать верёвки очередным пленным в контейнере, освобождая их, пока сегодняшний водитель в том же завтра пытается не ранить при стрельбе полицейских, не виноватых в том, что они всего лишь соблюдают закон и порядок Сыники.              В этом доме не говорят много о "завтрашнем дне". Но мечтают и строят планы.       - Просто обещай мне, что на семейном ужине, я буду сидеть напротив, а не рядом, Намджун~а, - Тэхён смотрит серьёзно, считывает эмоции и мысли читает тоже. - Мы должны сидеть напротив друг друга, а на этом месте, - указывает на стул, где сам сидел сегодня. - Должен сидеть твой омега, твой муж, твой истинный. Я не буду рядом, но я всегда буду смотреть на тебя, находясь напротив.       Бродяга благодарно улыбается.       - Хорошо, - соглашается, кивая перед братом, продолжая убирать мусор после ужина, вспоминая запах Элегии в спальне наверху.