Вайнахтсман и Кристкинд

      — Почему это я Кристкинд?!       В поместье господина Австрии и госпожи Венгрии с самого утра можно было слышать этот вопрос. Правда, взрослые, слишком занятые своими делами, то есть, развлечением всё время прибывающих гостей, не обращали на детей никакого внимания.       Шел легкий снег, который почти тут же таял, едва коснувшись земли, и превращался в грязь, которую проклинали все, кто на нее наступал своими натёртым до блеска лакированными туфлями или задевал кружевным подолом пышной юбки.       — Австрия, дорогой мой, ненаглядный, почему ты никому не скажешь чтобы убрали эту противную слякоть с входа? Это же кошмар! — возмущалась госпожа Саксония, сероглазая низкая и пухленькая женщина с длинными каштановыми волосами, интересно убранных в два огромных пучка прямо по бокам у головы, встревоженная тем, что новое платье, наверное, теперь никогда не отстирается.       Господин Австрия, одетый в нарядную рубашку, курящий у входа трубку, лишь усмехнулся.       — Не думай и волноваться об этом! Я уже позаботился чтобы крыльцо было чистым. Пусть те только разгребут грязь там, — Австрия кивнул в сторону нескольких слуг, которые рушили снежные построения, по мнению господина Австрии, портили вид его имения, — и они тут же приступят прибираться здесь.       — Ну, смотри, — госпожа Саксония улыбнулась в ответ и протянула свою тонкую, даже костлявую ручку к губам господина Австрии. Тот поспешил её нежно поцеловать, взял под руку и провёл в огромную залу, наполненной гостями.       — Я не хочу быть Кристкинд! — Австро-Венгрия повторил, пока Северогерманский союз, или просто Гера, как Австро-Венгрия часто называл его, завязывал на нем длинную белую накидку, которую он стащил у одного из здешних слуг. Спросив разрешения, конечно же, — Кристкинд — девочка! И вообще, выдумки всё это, ни Кристкинд, ни Вайнахцмана не существует!       — Ну, Авиша! — протянул Гера, — Тебе так пойдет эта роль! Посмотри на себя в зеркало, вылитая Кристкинд! Ко мне такая же на прошлое Рождество приходила, клянусь!       Он развернул своего слабовидящего кузена лицом к зеркалу и довольно рассмотрел через отражение свою работу.       Австро-Венгрия, с детства обладающий какой-то женственностью, со светло-русыми волнистыми волосами до плеч, почему-то до сих пор не сломанным, девичьим голосом, а сейчас ещё и одетый в длинную женскую нежно голубую юбку, натянутую по самые груди, чтобы юбка стала похожа на сарафан и чтобы она по земле не волочилась, белую накидку и огромный белый шарф госпожи Венгрии, совсем уж был как девочка. Гера не сдержался и поцеловал Авишу в щеку. Австро-Венгрия раскраснелся от смущения.       — Вот ещё бы повязку твою снять и точно никто не узнает! — мечтательно вздохнул Гера, осторожно движением дотронувшись до белой повязки на глазах кузена.       — Нет! — рассерженно и даже как будто запаниковав сказал Австро-Венгрия, ударив по пальцам Геру, — Отец совсем разозлится на меня, если еще и повязку снимем!       — Нет и нет, я же ничего не говорю, — пожал плечами Северогерманский союз и отпустил кузена, отступив на пару шагов назад.       Австро-Венгрия натянул юбку посильнее, пытаясь показать всем видом, что ему совсем неудобно в этой одежде.       Сам же Северогерманский союз был одет в папино красное пальто, которое он умудрился незаметно стащить из дому, белую пушистую вязанную салфетку он натянул так чтобы сделать из неё бороду, даже нашёл у кого-то красную шапку, под которую спрятал свои черные волосы.       — Может, всё-таки я буду Вайнахцманом? — с надеждой спросил Авиша.       — Где это видано, что Вайнахцман на голову ниже чем Кристкинд? — искренне удивился Гера.       — Мы все равно не настоящие! — возразил кузен.       — Вот именно! А мы должны сделать так, чтобы все поверили, что настоящие! Сам же говорил, что господин Австрия не верит в это. И что вообще, если бы не госпожа Саксония, он бы даже не празновал Рождество. Нужно устроить взрослым праздник!       Когда неделю назад Северогерманский союз приехал сюда, то как самый первый гость, он заметил, что поместье совсем не готово встречать Рождество. Ни снега, ни украшений, ни ёлки.       Только молчаливый и угрюмый господин Австрия, тихий Австро-Венгрия и как всегда бледная госпожа Венгрия с синяком под глазом.       Гера несколько дней подряд уговаривал господина Австрию разрешить ему с Авишей украсить всё к Рождеству. В конце концов, получив разрешение, дети всё оставшееся время впопыхах пытались вселить рождественское настроение, которого у жильцов явно не хватало.       Но волшебное настроение так и не появилось.       Печальнее всего было осознавать, что никто из живущих в имении господина Австрии не верил в существование Вайнахцмана!       — Но я видел! Своими собственными глазами! — Гера пытался переубедить личную пожилую служанку Австро-Венгрии.       — Он мне даже подарок подарил! — размахивал руками Гера перед госпожой Венгрией, только что проплакавшейся от чего-то, с новым красным следом от пощечины.       — А с Кристкинд мы песенку спели! — схватив за рукав умоляюще посмотрел на кузена Гера.       Оказалось, что ни к кому из них Вайнахцман и Кристкинд не приходили.       Но какое же Рождество без них?       Тогда, уговорив, а может даже заставив, своего двоюродного брата спасти Рождество и показать всем, что это не выдумки, Гера ждал наступления одиннадцати часов, когда все гости наконец усядутся за столы. Но Авиша, кажется, не совсем понимал, к чему это всё.       — Хорошо! Допустим, даже я выйду в этой нелепице к отцу и гостям! — размышлял Авиша, — А что дальше?       — Я нашел конфеты, целый кулек! Устроим что-нибудь, будет весело! Да даже если и не поверят, что мы настоящие, они подыграют! Это же взрослые, если раскусят нас, то хотя бы сделают вид, что нет!       Австро-Венгрия вздохнул и нервно выглянул в окно. Сквозь белую повязку было трудно что-то разглядеть, однако темень и белый снег за окном он точно мог увидеть. Раз темно, значит, давным давно свечерело.       — Сколько времени?       — Почти одиннадцать, — Гера подошел и обнял брата покрепче, — Ты выглядишь как маленькая беззащитная девочка!       У Австро-Венгрии надулись щёки, когда он услышал «комплимент».       — А сам-то. Вымахал под сто метров, а ведёшь себя как ручная собачка. Папенькин сынок!       — Скажешь тоже, — Гера немного виноватно улыбнулся и только крепче сжал Авишу.       Северогерманский союз прислушался. Снизу доносились крики взрослых. Их ежегодная ссора каких-то неважных и уже давно ушедших в память Истории событий была снова в разгаре.       Австро-Венгрия раздражённо заткнул уши. Он не понимал, к чему, зачем вообще родственники встречаются каждое Рождество? Неужели только для того чтобы ещё раз попытаться оправдать свою победу или проигрыш?       — Пойдём, — ласковым голосом позвал кузена Гера, нежно взяв Авишу за руку. Австро-Венгрия, не сопротивляясь, нехотя сжал большую ладошку Геры, и поплелся вслед за ним, ещё раз поправив юбку.       Гера схватил кулек с конфетами и бодрым шагом начал спускаться.       Каждое Рождество большая семья собиралась за одним столом. Один год они встречали праздник у госпожи Саксонии, потом у господина Пруссии, теперь у господина Австрии и его жены госпожи Венгрии. Однажды они даже собрались в небольшом доме какой-то госпожи Гольштейн — высокой, но сутулой, очень скромной и тихой госпожи, которая тоже оказалась какой-то родственницей. Правда малыши так и не поняли, кто она для них.       Вся дружба родственников, пожалуй, держалась на одной тетушке Саксонии, которой перечить было невозможно — вроде маленькая, но такой вредной она могла быть!       Если бы не она, кто знает, может, Австро-Венгрия и Северогерманский союз никогда бы не встретились.       Маленькие каблучки четко стучали по полу. Ребята бежали вниз в большой зал, где сидели взрослые.       — А ты знал что сначала Вайнахцман был плохим, но потом стал хорошим! — Гера широко улыбнулся, вспомнив про легенду, которую ему рассказал папа. Может, эта история и была выдумкой, ведь до того как его отец рассказал эту историю Северогерманскому союзу, господин Пруссия долгое время увиливал от постоянного назойливого вопроса, а когда наконец рассказал, история оказалась совсем короткой, а выражение лица господина на тот момент показывало явное недовольство.       — Не знал! — Австро-Венгрия немного удивился. Может, он не знает, как выглядит Вайнахцман, может, Вайнахцман никогда и не приходил к нему, но он бы в жизни не подумал, что Вайнахцман был плохим. Беспокойное чувство, шепчущее беду где-то в самом центре Австро-Венгрии, вдруг стало шептать едва заметно. Авиша начал надеяться, что Гера продолжит с ним разговор, не бросит его, так было гораздо спокойнее. Кому, как не Австро-Венгрии думать о том, что возможно скоро может произойти что-то не совсем приятное?       — А вот! — гордо сказал Северогерманский союз. Он был рад, что только он знал эту глупую историю, — Оказывается, он был злым духом, который крал детей и всячески издевался над ними. Но где-то сто лет назад Вайнахцман случайно попался какому-то старому трубочисту, и тот побил его! Вайнахцман испугался и пообещал, что больше не будет обижать детей, а потом даже начал дарить им подарки, представляешь?!       Австро-Венгрия слушал внимательно, словно когда-нибудь в жизни ему обязательно это пригодится. Но он и не возражал.       Северогерманский союз застыл, когда они достигли зала. Обычная картина каждого Рождества.       Госпожа Саксония держалась двумя руками за рукав господина Австрии, пытаясь оттащить того на безопасное расстояние от господина Пруссии, пока сам господин продолжал грозно рычать какие-то угрозы холодно смотревшего на него его брата.       Берлин снова куда-то потащил Вену, которая печально смотрела на госпожу Венгрию, всю побледневшую от такого шума.       Остальные гости же были предоставлены сами себе. Чьи-то дети успели сдернуть тюль с огромного окна.       Авиша совсем зашатался от переживаний и попятился назад, пытаясь потащить за собой и Геру. Но тот не планировал так просто отступать.​       — Может, всё-таки не стоит? Не нравится мне эта затея, нехорошо она кончится! — прошептал Австро-Венгрия. Гера прижал его к себе.       — Всё будет хорошо! Я всё устрою! — Северогерманский союз весело встрепенул волосы Австро-Венгрии и громко басом крикнул, привлекая к себе всеобщее внимание, — Хо-хо! Что за крики, что за ссоры, где же Рождество!       Все замолчали, никак не ожидая, что к ним зайдет сам Вайнахцман. Дети гостей тут же завизжали и побежали к Гере, подхватив его за руки. Несколько прилипли и к Кристкинд, отчего Австро-Венгрия брезгливо вздохнул и поплелся за Герой. Как и всегда.       Гера широко улыбнулся когда пересекся взглядами с отцом. Тот с уважением кивнул, позабыв о прежней ссоре.       Удивлению хозяина имения не было предела. Он застыл, пытаясь осознать, что за цирк начался здесь.       — Кто пустил сюда этих чертей?! — с яростью он крикнул слугам. Те лишь робко отошли в сторону, понятия не имея, кто это был.       Бешеный взгляд сначала пал на названного Вайнахцмана, а затем и на Кристкинд с повязкой на глазах. Кулаки его сжались, когда он понял, кто скрывался под этими женскими одеждами.       Австро-Венгрия, почувствовав сквозь расстояние, как отец сверлил его взглядом, вздрогнул и запнулся о подол спустившейся юбки. Он быстро натянул юбку снова и поспешил догнать своего «Вайнахцмана».       Северогерманскому союзу очень нравилось быть в центре внимания. Детишки бегали вокруг него, никак не умея сдержать своего восторга, начинали петь песенки чтобы поскорее получить свой подарок. Гера не стеснялся поднять на руки какую-то девочку и усадить ее на свое плечо, хотя это оказалось куда более неудобным и некомфортным, чем он думал изначально. Зато девочка восторженно захлопала в ладоши и помахала кому-то в зал. Другие дети завистливо глядели на нее снизу вверх, надеясь, что они тоже смогут забраться на Вайнахцмана.       Дойдя до середины зала, молодой Вайнахцаман подтащил к себе поближе свою Кристкинд с дрожащими коленками и спустил девочку с плеча. Та, не давая даже объявить задания, начала тихонечко напевать своим детским голоском какую-то мелодию, надеясь получить за это что-то.       Гера толкнул в бок Авишу, намекая, что он тоже должен петь. Австро-Венгрия настолько себя не держал, что чуть не упал в бок, но Гера успел подхватить его и снова приобнять.       Быстро осознав, что Авиша не в состоянии петь, Гера наклонился к девочке и начал петь вместе с ней. Авиша неуверенно стал петь вместе с ними.       Северогерманский союз, кажется, давно не чувствовал себя таким веселым. Он раздал весь кулек с конфетами, взрослые и дети аплодировали ему и его Кристкинд, которая продолжала посматривать в сторону где должно быть стоял господин Австрия с его жутким взглядом. Он не мог точно сказать, где хозяин находился, однако, он чувствовал что где-то там поджидает его беда.       Едва Гера начал со всеми прощаться, Авиша пролепетал ему на ухо:       — Давай скорее вернемся в комнату! Умоляю!       Гера понимающе кивнул и поспешил отвести кузена обратно, когда почувствовал на себе пару хлопков по плечу. За его спиной стоял Пруссия, улыбающийся, как улыбнулся бы довольный сытый кот.       — Мсье Вайнахцман, могу вас пригласить на короткий разговор?       — Разумеется! — Гера кивнул, осторожно вытолкнув из зала Австро-Венгрию, который тут же, подхватиы полы вновь упавшей юбки поспешил подняться в свою комнату.