«Christmas Evil» Delivery

      Рождество витиеватыми узорами по окнам вплетает в себе вместе с искрами снежинок давно отречённые воспоминания. И атмосфера праздника — пёстрая, тошнотворная от яркости улыбок и громкая в смехе вездесущих людей, — вызывает лишь раздражение и липкое чувство в лёгких. И отчаянно хочется ногтями по горлу — расцарапать, отпечатать на бледной коже алые полосы, обратить их в петли, что будут так похожи на свисающие ленты над головой, которыми украшен потолок кофейни.       Тик-так. Часовая стрелка методично близится к полуночи, своим предсказуемым ритмом растаптывая последние крупицы самообладания. Раздражение покалывает на коже настолько осязаемо и явно, что хочется её содрать и кинуть со всей силой в жизнерадостного прохожего, что непременно посчитает своим долгом зайти и напомнить пустым поздравлением о кануне Рождества.       Колокольчик у входной двери оповещает звоном о новом клиенте, из-за чего закатываешь глаза, натягивая дежурную улыбку. Широкую, фальшивую, со сжатым зубам, скрипящими от упорства выдать себя за что-то чуждое. — Добро пожаловать в кофейню, — обрываешь приветственную реплику, подняв глаза от барной стойки. — Чёрт.       Пусто. Лишь привычно спешащие люди за мутными от мороза стёклами витрины и размытые горящие огни вывесок соседних заведений. Ничего нового. Всё старое, обыденное, приевшиеся. Надоевшее.       Разве этого ты достойна? Ежедневно обслуживать второсортных людей, что вечно с усталым взглядом кладут этот неприятный слой поверх твоего собственного. — Эспрессо, — от внезапно раздавшегося голоса вздрагиваешь. — Двойной.       Медленно поднимаешь взгляд, и он разбивается о внимательный, исподлобья, колкий — парень без тени стеснения и смущения рассматривает твоё лицо. — Здравствуйте, — фальшивая вежливая улыбка расплывается в ответ незнакомцу. — Конечно, вам с собой или отведаете кофе здесь?       Парень наклоняет голову, продолжая всматриваться в твои глаза, и ощущение такое, словно он острым скальпелем обнажает душу. — Здесь, — ухмылка расплывается по его утончённому лицу, из-за чего проявляются ямочки на его щеках в контрасте мрачной серьёзности. — Разве есть куда спешить, не правда ли?       Твои руки, привычно механически передвигая аксессуары для приготовления кофе, неожиданно замирают. Всё вокруг словно растворяется: раздражающий звук тиканья часов исчезает и прохожие размываются за окнами. Остаётся только он, его голос с размеренным тоном и внимательный взгляд — и этот опьяняющий купаж проникает в недры самого твоего существа и не даёт покоя. — Вы... — смотришь на него, как на нечто за гранью понимания. — Вы правы.       А после интенсивно моргаешь, словно избавляясь от пелены морока и пробуждаясь от долгого сна, начиная готовить эспрессо. Чёрные зёрна, пронзающие воздух насыщенным ароматом, вызывают легкую дрожь и отрезвляют. Каждое движение чуждое, механическое, хоть и давно выверенное, будто всё вокруг стало сценой, на которой ты отыгрываешь только тебе неизвестную роль, искусно ведомую незнакомцем. — Вы впервые в нашей кофейне? — спрашиваешь в попытке вернуть контроль над разговором, хоть вопрос кажется неуместным, тривиальным, жалким, ведь внутри уже есть чёткое осознание, кто занял ведущую позицию. — В первый раз, — подтверждает он с лёгкой усмешкой. — Вы правы в очередной раз.       Эта простая фраза вызывает смятение и сказана осмысленно, давяще, показательно. Хочется убежать, спрятаться, закрыться, но вместо этого лишь продолжаешь делать работу, теперь готовя кофе с добавлением неопределённости и потерянности. — Ваш эспрессо, — произносишь с трудом, отодвигая чашку к нему. — Подайте сахар, — парень прокручивает игриво на пальцах кольца. — Пожалуйста.       Послушно ставишь рядом с кружкой стакан с водой и сахарницу, уже не в силах держать улыбку. Переводишь взгляд на настенные часы и дыхание сбивается от страха, ведь стрелка замерла. — Выбор, — пальцы цепко сжимают белый кубик, пока незнакомец с нескрываемым удовольствием его рассматривает. — Вы согласны, что он всегда есть? В вашем заведении он присутствует среди напитков и десертов и даже сейчас я в раздумьях, что же выбрать. — Что вы имеете в виду? — он резко поднимает на тебя взгляд, рассматривая точно также, как мгновение назад жалкий кубик сахара у него в руке. — Я могу кинуть этот кубик в кофе, который поглотит его без остатка, либо же воздержаться, но тогда придётся осознанно пить горечь, — намеренно выдерживает паузу. — Что же выберите вы? — Кто вы? — в ответ смешок. — Как же невежливо игнорировать чужие вопросы, но вам ведь не привыкать ставить свои приоритеты выше остальных. И себя тоже, — разжимает пальцы и кубик падает в тёмную гущу. — Вы отчасти правильно меня поприветствовали вначале, но можно и просто Чонин.       С нарочитым спокойствием берёт чашку, и на минуту вы оба останавливаетесь. Время изменяет свой ход, замирает, умирает, вторя вам. Нервный смешок срывается с твоих губ, и всё вокруг — эта кофейня, заснеженные улицы за окном, даже сама ты, — перестаёт быть обыденным, давно знакомым и привычным. — Не верите? — Чонин отпивает небольшой глоток эспрессо. — Что ж… я продемонстрирую.       По стеклу бегут на перегонки ломаные линии, трещинами покрывая витрину, пока парень продолжает наслаждаться кофе. Или же он наслаждался, упивался задолго до того, как ты своими же руками протянула ему этот чёртов напиток, да и вовсе не им? Но ответ не успевает даже вспыхнуть в сознании — стёкла разбиваются в эту же секунду, осыпая осколками всё вокруг, и замирают в пространстве, левитируя вокруг ваших фигур, преломляя свет. — Прекратите! — Чонин медленно отставляет чашку, будто не слыша паники в твоём голосе. — Опять винишь во всём других, но только не себя? — хватает один из крупных осколков, удерживая его между указательным и безымянным пальцами. — Присмотрись же, начни видеть не только себя, но и остальное.       Берёшь с настороженностью ближайший и в его отражении видишь себя. В прошлом. То, от чего ты давно отреклась, решив стереть из воспоминаний: уход из семьи, от больных, но любящих всем сердцем родителей. Но ведь… они обуза на становлении твоего счастья, жадно желанного, но так и не достигнутого. Это они виноваты, что не могут о себе позаботиться, что они груз, что они достались тебе такими. Ведь так? Так ведь? — Ты виновата, — лицо в отражении искажается от гнева, яростно крича в самом сознании. — Высокомерная, неблагодарная, горделивая.       Испуганно отбрасываешь осколок, пока душащие слёзы подступают вместе с комом в горле. — От себя не сбежишь, — Чонин прокручивает кольца на пальцах, беспристрастно наблюдая за твоими метаниями. — Ну же, посмотри на себя также самовлюблённо, как и раньше, пока гордыня не поглотила тебя без остатка и не растворила в себе. Любуйся на себя со стороны.       Десятки отражений мелькают ослепительными вспышками воспоминаний в голове, слепо скрытыми и незамеченными. Ведь думала только о себе, оставляя во мраке своей тени всех — преданных друзей со школьной скамьи, заботливых родителей, отдавших тебе всё, и каждого, к кому ты относилась потребительски.       Хватаешься за голову, путая в волосах пальцы дрожащих рук и падая обессилено на колени. И в раскаянии плачешь. Навзрыд. Искренне. Отчаянно. С криком о прощении. И молить о нём будешь также. Перед каждым. — И ты меня прости, Чонин, и спасибо, — поднимаешь глаза полные слёз от сбитых от падения колен.       Пусто. Лишь привычно спешащие люди за мутными от мороза стёклами витрины и размытые горящие огни вывесок соседних заведений. Вздрагиваешь, когда слышишь давно знакомое тиканье часов. Ровно полночь.       Поднимаешься медленно с колен, опираясь рукой о стойку и ища в ней опоры. На её поверхности стоит пустая чашка от эспрессо и нетронутый стакан с водой, вместе с сахарницей. Осторожно касаешься кружки, боясь, что она также раствориться в пространстве, как и незнакомец. Нет, Чонин.       Замечаешь рядом лежавшую небольшую коробочку и берёшь её в руки, рассматривая. Она кажется неприметной, но что-то в её форме и надписи на крышке привлекает внимание. На ней аккуратно выведены слова — «Christmas Evil» Delivery.       Аккуратно поднимаешь крышку, и она без усилий поддаётся, обнажая содержимое. Внутри лежит медальон, сверкающий в тусклом свете кофейни, и записка. Бережно сжимаешь украшение в пальцах, с интересом рассматривая, перед тем как заглянуть в его содержимое. Внутри медальона небольшое зеркало.

Записка: «Кого ты видишь?»