Без мата

— Кто бы мог подумать, что он согласиться петь с ним, — проворчал Сихаил. Аваддон и Малик синхронно закивали, треяся своими головами, словно были болванчиками. — Пусть поёт, если ему так хочется, — сказал Метатрон, важно подтянув галстук. — Но вы слышали, что он спел? Все ангелы, кроме Анаэль, уставились на Глас Божий. — Он пел… — в голосе Метатрона зазвенели ноты возмущения, но продолжить ему не дал радостный голос Лилит, которая приветствовала своего мужа, который вернулся со сцены в компании Исрафила: — Дорогой, ты пел великолепно! Лилит тут же поймала супруга в крепкие объятия, от чего тот угодил носом прямо ей в грудь, но ничего пошлого в этом жесте не было: Лилит и Люцифер знали друг друга даже слишком хорошо, а потому эта забавная разница в росте лишь веселила их. Люцифер, который желал оставаться нечитаемыым для небесных гостей, всё же не сдержался и позволил себе короткий смешок, обнимая жену в ответ. — Какой позор, — пробормотал Метатрон, смотря на Люцифера и Лилит, которая склонялась к нему, чтобы оставлять на его щеках невинные поцелуи. — А мне кажется, это настоящая любовь, — пожал плечам Исрафил. — Ну кто бы сомневался, — язвительно заметил Аваддон. — Ты вон как спелся с… — он замолк, покорившись на Метатрона, который совсем недавно расколдовал его рот, вернув ему дар речи, а потому не без повода опасался повторения. Надо фильтровать речь, понял он. И принялся её фильтровать. — …с этим. — Разве мы плохо выступили? — мягко спросил Исрафил, пряча трубу у себя за спиной. — Мой голос, конечно, не сравнится с голосом Люцифера, но не настолько плохо я пел, чтобы уши в трубочки сворачивались. — Пели вы сносно, — кивнул Сихаил. — Но на бис я бы вас не позвал. Исрафил одарил его грустной улыбкой. — Но ты хоть понимаешь, что вы пели?! — налетел на Исрафила Метатрон. Его перья встали дыбом, и он принялся агрессивно тыкать пальцем в грудь Исрафила при каждом слове, но Исрафил был меланхоличен, как скала. — Ты хоть понимаешь, что то, что ты пел, оскорбило весь ангельский род?! — Не знаю. И не понимаю. Чем же? — Словами, брат! Словами! — Разве слова были оскорбительны? — Ещё как! О, тьма лишила тебя зрения! — В таком случае, избавь меня от тьмы и скажи, какие именно слова так ранили тебя. Метатрона замолчал. Он уставился на Исрафила. — Все, — в конце концов, сказал он. — Они все — насмешка и обвинение в сторону ангелов! — О нет, вовсе нет, — между Исрафилом и Метатроном протиснулся Люцифер, на бледном лице которого всё ещё были видны слабые отпечатки от помады Лилит: помада была стойкой, и Люциферу не удалось всю её стереть. Да он того и не желал. — Это всего лишь песня. Ни о ком и ни о чём, — сказал Люцифер. Исрафил положил ладонь ему на плечо, и Падший сразу всё понял. Он чуть отступил, освобождая Исрафилу путь к Метатрону. — Если такие слова и могли кого бы то ни было задеть, то только того, чья совесть нечиста. А у ангелов совесть самая белая, и душа — тоже, — чуть подвывая на гласных, словно он пел мантру, сказал Исрафил. — Так что ангелов подобная песнь не могла задеть. Поджав губы, Метатрон начал краснеть от злобы. Продолжать спорить было равнозначно признанию, что и ангелы не всегда поступают так, как следовало, и совершают ужасные ошибки и бесчестные поступки. — Но он в конце концов предложил тебе остаться! — сообщил Метатрон. — Головой подумай: неужели ты хочешь Пасть? Мягко улыбнувшись, Исрафил рассмеялся легко и нежно, разгоняя тучи беспокойства на душе Люцифера. — Люцифер не из тех, кто будет строить козни. Он действует прямо, поступает честно и воздает всем по заслугам. Пока я не заслужу его немилости, мне нечего переживать: он никогда не потащит меня силой сюда. А если я приду в Нижний мир по своей воле или из-за провинности, он никогда не откажет мне в гостеприимстве. — Но… — Его слова значили лишь это — не больше, не меньше: его готовность принять нас как гостей, как партнёров или как жителей его мира, — Исрафил говорил мягко, улыбался такой очаровательной, нежной и лёгкой улыбкой, что, казалось, любое дуновение ветерка могло её погасить, но в то же время именно эта лёгкость становилась неприступной стеной, которая оставляла Метатрона безоружным. — Чудесное начало для мира между нашими мирами, — подвёл итог Исрафил и, оставив Метатрона глотать собственные слова без своей компании, подошёл к Анаэль. — Хаск, налей чего-нибудь, пожалуйста, — попросил он. И Хаск, который всё это время стоял подальше от барной стойки и натирал стаканы, переглядываясь с Анаэль, плеснул Исрафилу сока. Ангелы всё ещё бурчали и перемывали Исрафилу косточки, пока Метатрон от стадии яростного гнева перешёл в стадию немого шока, пока Исрафил наслаждался моментом. Сок, лучший друг, полумрак помещения, шуршание голосов и раскаты музыки: кажется, за многие сотни лет Исрафил действительно попал в Рай. В свой собственный Рай. — А ты не так плох, как я думала, — раздался женский голос, который вырвал Исрафила из мыслей. Он потряс головой, скидывая с глаз прядь рыжих кудрей, и посмотрел на подошедшую Лилит. — А вы куда красивее, чем мне представлялось. Лилит улыбнулась. — А я не думал, что моя жена и мой лучший друг будут флиртовать, — сообщил Люцифер, запрыгивая на барную стойку. Сидя на ней, он как раз оказывался ростом с Лилит, которая облокотилась о неё спиной. — Ты ревнуешь? — сдерживая любовный хохот, спросила Лилит. — Я слишком тебе доверяю, чтобы тебя ревновать, — улыбнулся Люцифер. За обменом ласками последовали поцелуи, и Исрафил предпочёл отвернуться, чтобы не нарушать интимной атмосферы между супругами. Его взгляд медленно скользил по залу. Детский писк выделялся в шуме, прорезался через шелест голосов и удары музыки, привлекая внимания Исрафила. Толпа демонят, радостно визжа, разбегалась, кто куда, пока Азраил, спрятав лицо под капюшоном, сверкал белёсым глазами без зрачков и, вытягивая костлявую руку, медленно бродил по залу, словно зомби, пытаясь поймать детей. А демонята прятались под столами, за стульями, за диванами и штормами, а потом подбегали — кто-то сзади, а самые смелые и с боков, и спереди — и дёргали за плащ, и даже ловили Азраила за руку, кричали что-нибудь весёлое или глупое вроде «приятно познакомиться!» и, когда Азраил создавал вокруг себя кладбищенский туман, вновь убегали, не переставая и испуганно, и радостно пищать. Эта забава — очевидно, аналог жмурок — вызвала улыбку на лице Исрафила. Он знал, что Азраил вовсе не пугал детей, а развлекал их, и пока он их развлекал, он развлекался и сам, и в этом занятии голоса смертных, из чьих тел выходили души, которые без остановки подбирали двойники Азраила, затихали. Исрафил вздохнул — возможно, Азраилу стоит не только ограничить себя в общении с язвительными братьями, но и почаще спускаться в Ад и играть с детьми, и тогда его жизнь станет намного легче и приятнее, а его приступы паники и слёз сменятся такими вот волнами восторга и смеха от радости демонов, желающими быть слегка напуганными. От кладбищенского тумана взгляд Исрафила побежал по стене, пока не наткнулся на столик у окна. Мастера нежно ворковал с какой-то демонессой — эти двое являли собой истинное воплощение гармонии и флирта. Правда, флирт был весьма в духе Мастемы: он кормил свою подругу — которую звали Рози, но Исрафил об этом не ведал — острыми куриными крылышками, за которыми даже сбегал в мир смертных, а та в свою очередь с готовностью кусала — кусала за раз целое крыло, да таким образом, что каждый раз её клыки щёлкали в опасной близости от пальцев Мастемы: пожалуй, даже настолько близко, что, казалось, исключительно благодаря чуду и случайности она не отгрызала пальцы ангелу. Но явно хотела — и это читалось в её взгляде, томном и дерзком одновременно, который она бросала на Мастему после очередного съеденного крыла. Рози ждала, когда же ангел испугается за свои пальцы, подскочит и убежит, или хотя бы отпрянет, но Мастему острота клыков Рози совершенно не пугала, а их близости не волновала: клыки Мастемы были не менее остры, чем зубки Рози, а его жажда адреналина идеально сочеталась с любовью Рози всех вокруг запугивать. Из груди Исрафила невольно вырвался вздох: эти две выглядели идеальной парой, являя собой истинную гармонию. Остальным бы ангелам и демонам стоило взглянуть на них и поучиться: если бы только все это понимали и пусть не могли, но стремились к подобным отношениям, то во всех трёх мирах пролитой крови стало бы намного меньше. Мечтательный взгляд Исрафила вновь сместился на Азраила, с пылким воодушевлением шуточно пугающего маленьких демонов. Смотря на ангела, вытягивающего одну костлявую руку, от вида которой демонята приходили в дикий восторг, сбоку от себя Исрафил услышал томный вздох Лилит и нежный звук поцелуя. Все мысли в голове мгновенно смешались и лёгкое смущение охватило Исрафила: он поспешил отвести взгляд от Азраила и перестать слушать, как Люцифер невинно целует Лилит в щёку, сидя на барной стойке. Исрафил не подглядывал за Азраилом! Исрафил не подслушивал Люцифера и Лилит! И уж совершенно точно Исрафил не соотносил образ Азраила со звуком невинных поцелуев… Пряча непонятно из-за чего взявшийся на щеках румянец под рыжими кудрями, Исрафил принялся искать, на чём сфокусировать своё внимание, чтобы отвлечься. Явно не на Мастеме и Рози, которые по-своему, но ворковали. Явно не на детях, которые кружат вокруг Азраила. И явно не на Анаэль, которая вновь мило болтает с Хаском. Внимание Исрафила привлек писк, но уже не детский, и исходящий с другой стороны зала. Даже не с танцпола — со сцены. На ней установили огромную доску для тира, разделенную на множество цветных секций. А ещё на ней были ремни — пять или шесть. Сперва Исрафил не понял, что к чему, но потом к этой круглой доске подвели демона и заковали его в жгуты. Оказалось, что так много жгутов было для того, чтобы можно было приковать и хвост, и рога, и дополнительные пару рук или ног, если те имелись. А потом доску раскручивали, иногда до рвоты привязанного, а другие демоны брали кинжалы и под общий вой кидали. В зависимости от того, в секцию какого цвета они попадали, им выдавался съедобный приз. А если попадали в привязанного демона, то, милости просим, ваше место теперь на доске. Странная и жестокая игра, но не опасная: обычным ножом демона нельзя было убить, а немного боли потерпеть был готов каждый ради веселья. И демоны веселились. Игру начинал Аластор и Чарли, но потом они покинули её, оставив сцену на попечение Вегги и Даста, который сам рвался оказаться связанным на доске, чтобы покрутить пушком на груди и задницей, а Вегги ему не позволяла: хватали за шиворот, не отпуская от себя ни на шаг, и лишь сильнее раскручивала доску, из-за чего всякий, кто был привязан к ней, при остановке начинал блевать: либо в сторонке, если его успевали отвязать и заменить, либо прямо под доску, но даже это не вызвало у демонов отвращения, а лишь новый прилив ажиотажа. Кто сможет выдержать такое безумное кручение от Вегги и не блевануть? Кто? Кто? Тот получит приз и звание самого стойкого и бесстрашного демона! Удивительно, как ожил этот зал всего за какие-то несколько десятков минут. И как мирно, оказалось, могли существовать демоны. И как славно они могли ладить с ангелами, если все относились друг к другу с пониманием. Чарли и Аластор направились прямо к барной стойке. Встретившись с принцессой Ада взглядом, Исрафил помахал, получив такой же взмах ладонью в ответ. — Рада тебя видеть! — сказала Чарли, подходя. Аластор скрипящим эхом повторил за ней. — Папа, мама, — Чарли подошла к родителям и по очереди чмокнула их в щеки. — Как вам вечеринка? Раскачали мы её? — Всё отлично, — сказала Лилит. — Но могло бы быть лучше, — заметил Люцифер, и на миг улыбка Чарли померкла. Однако, когда Люцифер закончил свою мысль, его дочь вновь широко улыбнулась. — …если бы моя дочурка взяла себе перерыв и немного повеселились. Может быть, спела бы для отца? — А это правда, что если покреститься наоборот, то это будет молитвой демонам? — послышался рядом голос Анаэль. Все дружно на неё обернулись, и даже помехи Аластора затихли. Хаск растерянно уставился на ангела, которая задала ему такой вопрос. — Эммм… — протянул он и посмотрел на Люцифера в поиске помощи. — Нет, не правда. Человеческие домыслы, — сказал Люцифер. — Я вообще предпочитаю не связываться со смертным до тех пор, пока они не умрут и не окажутся моими поданными. — Вот как… — протянула Анаэль, задумчиво водя пальцем по столу. — А я надеялась, что с помощью этого жеста можно открыть что-то вроде телефонной связи с Адом… Хаск сглотнул: он смутно догадывался, для чего могла понадобиться телефонная связь Анаэль с Адом. Не для связи с Люцифером или обсуждения политических тем, нет. Для пустой болтовни с пьянчужкой по имени Хаск. Но в это же с трудом верится, да? Зато всем остальным это было ясно, как день. И если для демонов это желание Анаэль разговаривать с Хаском казалось странным, но допустимым, то вот ангелам… Благо, из ангелов это слышал только Исрафил, и он спокойно относился к этому, ведь сам был не прочь поболтать о том, о сём с Люцифером. Зато другие ангелы, кроме Мастемы и Азарила, которые уже зависали с демонами во всю, подняли бы суету: славно, что они были слишком заняты созерцанием важности собственных персон, чтобы обратить внимание на дела сердечные, творящемся прямо у них под носом. — Теоретически, — сказал Люцифер, пытаясь придумать прямой способ общения для Хаска и Анаэль, — возможно, если ты возмёшь кровь демона, с которым хочешь держать связь, и проведешь какой-нибудь ритуал, то получится прямая связь. У меня с Лилит как-то давно получилось даже найти ритуал для небольшого портала в Эдем — ну, ты знаешь, это вылилось в ту странную историю с яблоком и Падением человечества. Так вот, если сделаешь так, то, может быть, найдёшь способ для прямой связи. — Поделишься тем ритуалом для мини-портала? — спросила Анаэль, невинно хлопая ресницами. — Мы уже давно потеряли этот ритуал, — вздохнула Лилит. — Да и вряд ли это будет по вашим меркам законно… — Пожалуй, — Анаэль поджала губы. — Тогда посоветуйте ритуал с кровью. Люцифер развел руками. — Исключительно метод личных проб и ошибок. В какой-нибудь человеческой книге по тёмной магии точно будет что-нибудь подходящее. Или почти подходящее, требующее немного доработки. Удачи. — И сколько мне придётся перебрать ритуалов, чтобы найти работающий способ?! — Миллиарды, — мрачно сообщила Лилит. — Но рано или поздно ты обязательно его найдешь, — подбодрил Люцифер. — Главное — не сдаваться! Анаэль закатила глаза и фыркнула. — Просто прелесть, — недовольно сообщила она. — Оптимист пришёл на кладбище и увидел одни плюсы, — согласился с ней Хаск, налив ей в стакан ещё сока. Аластор, с его вечной невозмутимостью, лишь слегка приподнял бровь, но его глаза сверкнули азартом. Он поправил монокль. — Чарли, дорогая, — сказал он. — Не хочешь со мной станцевать? Кивнув, Чарли ловко перевесилась через барную стойку, плеснула воды в стакан из фужера, залпом выпила и, оставив стакан стоять одиноко рядом с Люцифером, схватила Аластора за руку и потянул демона за собой на танцпол. — Отдохнем и оторвёмся! Врубай музыку, да повеселее, Ал! Шаркающие звуки каблуков по полу, приглушенный свет, мерцающий в такт музыке, и легкий запах пыли, смешанный с ароматом старинного дерева. Зал отеля «Хазбин» был забит до предела, и каждый здесь занимался своим делом. Кто-то играл с детьми, кто-то ел и флиртовал, кто-то ворчал, кто-то просто болтал, кто-то играл на сцене, а кто-то танцевал. К танцующим присоединился Аластор и Чарли. — Твой наряд сегодня особенно изысканный, — сказал Аластор, и Чарли, смущённо улыбнувшись, не успев его поблагодарить, ведь из трости Аластора родилась зажигательная музыка, а демон подхватил Чарли и закружился с ней. — Record scratch; Steve Miller band Tattooed necks and tattooed hands (Звук скретча пластинки, группа Стива Миллера, Татуированные шеи и татуированные руки). Музыка заиграла, Аластор запел. Первые аккорды песни заполнили пространство, но Чарли, с широкой улыбкой на лице, схватила Аластора за руку. — Не здесь! В центр зала! Выбежав в центр зала, словно влюбленные неугомонные подростки, они начали двигаться: сначала медленно, словно пробуя. Аластор вновь запел строчку, его голос был как всегда звонкий и полный энергии: — Oh, how don't you drown in the rain storm? Fresh regrets, vodka sweats. (Как же вы не тонете под этим ливнем? Новые сожаления, конденсат на водке). Обычно каждый танец Аластора сопровождался бесконечной чередой спецэффектов: горки, качели, взлеты и падения, взрывы красок, поражающие воображение. Но не в этот раз. В этот раз всё внимание Аластора была сосредоточено на Чарли, и ни на что он не собирался отвлекаться от неё. — The sun is down and we're bound to get Exhausted and so far from the shore (Солнце зашло, и мы скоро Выдохнемся, а мы так далеки от берега). Чарли подхватила, её голос, глубокий и бархатистый, идеально дополнил Аластора: — Bottles smash, I raise my hand How can you all even stand (Бутылки разбиваются, я поднимаю руку. Как вы все вообще можете стоять?) Они кружились, их движения становились все более уверенными. Чарли смеялась, когда Аластор неожиданно поднял её в воздух, заставив сердце забиться чаще. Она чувствовала, как его руки крепко держат её, и это было приятно. — And why is there joy in this poison, oh Faking smiles and confidence (И почему эта отрава доставляет удовольствие? Изображая улыбки и уверенность). Чарли, чьи волосы белым облаком сверкали в полумраке, танцевала самозабвенно, и Аластор, чей стройный силуэт, одетый в свой неизменный костюм, двигался с улыбкой, которая могла бы ослепить даже самого смелого. — Driving miles to capture this excitement. I can't take anymore (oh) (Проезжаю мили, чтобы получить эти ощущения Я больше не могу). Чарли, опустившись на землю, схватила Аластора за края воротника, притянув его ближе. Их лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров. Она смотрела ему в глаза, и в этот момент мир вокруг них словно исчез. — Как хорошо они смотрятся вместе, — задумчиво сказала Анаэль, подперев щеку рукой. Люцифер бросил на ней короткий взгляд. — Думаешь? Анаэль прикрыла глаза и вздохнула. — Только слепой не заметит искр между ними. И, кстати, одежда! Они так стильно смотреться друг с другом! А смотрелись Чарли и Аластор сегодня действительно как одно целое. Если Аластор был в своей обычной одежде, то Чарли подсуетилась: она раздобыла себе брючный костюм алого цвета, который идеально сочетался с одеждой Аластора. — С этим не поспоришь, — Люцифер кивнул головой. Анаэль вновь издала тяжёлый вздох. — Жаль, что раньше между ними эти искры… не были такими очевидными. Иначе бы эта затея с женитьбой даже не начиналась и я бы сразу поняла, что весь мой труд будет напрасным! — Вот как? — Люцифер хмыкнул: не знал, говорит ли ангел правду или просто строит из себя невинную. — А этот парень… Радио Демон. Он так мне кого-то напоминает! — добавила Анаэль. — Каждый раз, когда встречаю его, аж дрожь берет: кажется, что я его знаю, но никак не могу вспомнить, откуда! Люцифер с Лилит многозначительно переглянулись, а Хаск, откашлявшись, протянул Анаэль ещё стакан сока. — You're never gonna get it I'm a hazard to myself (Ты никогда этого не поймёшь: Я опасен для самого себя). — пропел Аластор, незатейливо кружа Чарли в танце. Где-то за их спиной на сцене Энджел постарался вновь пробраться на колесо, но Вегги попыталась его сцапать. Не удалось: Даст увернулся. — Ах ты! — злобно прошипела она, сжимая ладонь в кулак. — Динь-динь-донь, твой парень штопанный гандон! — протянул Энджел и даже шутливо показал Вегги язык. — В поле ветер, в жопе дым, — резюмировала ситуацию Вегги и закатила глаза. — Что ещё придумаешь, мистер Умник? — Люди маленького роста хуй сосут легко и просто! — радостно заявил Энджел, уже вскарабкавшись на круг и прицепив себя одной рукой. Вегги злобно хмыкнула и от души крутанула круг, нарушив грандиозные планы Энджела вертеть задницей и пухом на груди, попутно неоднозначно постанывая. Послышался вопль Даста: ему пришлось изо всех держатся за крепления, чтобы не вылетить из круга. — I'll break it to you easy This is hell, this is hell (Я легко донесу это до тебя: Это ад, это ад). — пропел Аластор, смотря на Чарли и не замечая ничего вокруг. Даже истошный крик Даста ускользнул от него. — Ну ты… — Энджел вывалился из круга, когда тот остановился. Он даже руку не отцепил, просто упал на пол, и круг покрутился за ним. — Ах, вот же сучка! — шутливо буркнул он, совершенно беззлобно. — Ну а ты был просто непокабелим, — отозвался Вегги и, подойдя к Дасту, погладила его сперва по голове, а после отцепила руку, помогая подняться на ноги. — Запомни, паучок, твоя задница — моя, — шепнула Вегги. — Никому не позволю ею любоваться. Энджел хихикнул, а потом сглотнул подступающий позыв рвоты. — Что имеем, то нас имеет, — с философским видом сказал он, но потом принялся блевать в сторонке, куда его отвела Вегги, в мусорное ведро. Но всё это совсем не касалось Чарли и Аластора, поглощённых друг другом. — You're looking and whispering You think I'm someone else (Ты смотришь и шепчешь, Ты думаешь, что я кто-то другой). — спел Аластор, а Чарли, улыбнувшись, нежно погладила его по щеке, едва сдерживая себя от поцелуя. Не здесь, не на людях, не так быстро после отказа всем ангелам, которые сейчас могли за ней наблюдать. Покачав головой, дабы показать Аластору, что она знает, что не ошибается в нём, она уткнулась лбом ему в грудь. — This is hell, yes. Literal hell (Это ад, да, Сущий ад), — пропела Чарли, отзываясь на слова Аластора. От восторга, охватившего его, Аластор рассмеялся, и это был настоящий, искренний смех, который заставил сердце Чарли сжаться. — We don't have to talk We don't have to dance (Нам необязательно разговаривать, Нам необязательно танцевать). Они снова запели, их голоса звучали все громче, наполняя зал энергией. — We don't have to smile We don't have to make friends (Нам необязательно улыбаться, Нам необязательно заводить друзей). — пели они вместе, их голоса сливались воедино, создавая гармонию, которая казалась почти магической. Аластор прокрутил Чарли под рукой, от чего у неё захватило дух, а потом прижал к себе. — It's so nice to meet you! (Приятно с вами познакомиться!) — прокричал он, и вновь закружил Чарли, но на этот раз позволил ей замереть на расстоянии вытянутой руки. Сам же он обернулся к ангелам и бросил: — Let's never meet again! (Давайте больше не встречаться!) Ангелы недовольно нахмурились на эту дерзкую выходку, лишь Исрафил едва заметно рассмеялся, а Анаэль принялась ещё больше задумчиво всматриваться в Аластора, пытаясь понять, кого он ей напоминает. Они сблизились, их руки переплелись, и они начали танец, но не обычный, а свой, уникальный, полный импровизации и страсти. Чарли чувствовала, как её сердце бьётся в унисон с музыкой, с его дыханием, с его присутствием. — We don't have to talk We don't have to dance (Нам необязательно разговаривать, Нам необязательно танцевать). Их танец продолжался, их голоса сливались воедино, и мир вокруг них перестал существовать. В этот момент они были просто Чарли и Аластор, два сердца, бьющихся в унисон, две души, нашедшие друг друга в этом странном, безумном мире. — We don't have to dance. Нам необязательно танцевать). Аластор внезапно остановился, держа Чарли на расстоянии вытянутой руки. Его глаза сверкнули, и в них читалось что-то, что она не могла понять. Ещё не отдышавшись от песни, Аластор притянул к себе Чарли и крепко обнял. — Я хочу… спросить… — прошептал он, всё ещё задыхаясь. Впервые он так сильно задыхался после песни. Не понимал он, что то были нахлынувших чувства. — Спрашивай… — грудь Чарли тоже поднималась и опускалась, и девушка тоже никак не могла совладать с собственным дыханием. — Ты… — грудь Аластора рвали тысячи тёплых, нежных и страстных, совершенно новых и неизведанных для него эмоций, одна мощнее другой, но ни одну из них он не решился облечь в слова. — …принести воды? — Воды? — удивилась Чарли. — Да, воды. — Да, пожалуй… я немного запыхалась. Не откажусь от воды. Потом ведь ещё потанцуем? — Конечно, любимая. Аластор нежно чмокнул Чарли в тыльную сторону ладони и, плавно избегая столкновения с другими на танцполе, добрался до барной стойки. — Хаск, стакан воды, будь любезен, — попросил он. Хаск, фыркнув, принялся исполнять просьбу. — Вы отлично смотритесь вместе, — сказала Анаэль, обратив своё внимание на Аластора, ведь Хаск был занят. — Спасибо, — сдержанно ответил Аластор, поправив монокль. — Кстати, мы нигде не встречались? — Кажется, вы уже задавали мне этот вопрос. Анаэль пожала плечами. — Не припомню, чтобы мы встречались, — отмахнулся Аластор, а Лилит с Люцифером переглянулись. — Отлично станцевали, Аластор, — сказала Лилит. — Как всегда, высший пилотаж, Аластор, — добавил Люцифер. Чуть улыбнувшись, Аластор немного поклонился, а Анаэль уставилась во всё глаза на демона. — Аластор, — продолжила Лилит. — А почему один стакан воды? Для себя, Аластор? — Для Чарли. — А сам ты пить не хочешь, Аластор? — уточнил Люцифер. — Большую часть песни пел ты, неужели совсем не запыхался, Аластор? Но не успел Аластор ответить, как к нему подскочила Анаэль. — Аластор?! Так это — ты?! Округлив глаза, Аластор в ужасе уставился на Анаэль и даже начал отступать, но ангел схватила его за руки, от чего демон испытал такое отвращение, что даже начал дёргать ушами. — Это ты — тот странный Аластор?! Тот первый вознесшийся из Ада, который приходил ко мне и молил поднять на Небеса принцессу Шарлотту?! Хаск аж присвистнул и, поставив стакан с водой, о котором все позабыли, на барную стойку, принялся наблюдать. Люцифер и Лилит тоже переглянулись: не ожидали они такого от Аластора. Ангелы, что уже давно не обращали внимания на болтовню Исрафила с четой Магне, подтянулись. — Прошу прощения? — пытаясь подавить испуг, тихо сказал Аластор. — Это ты! Ты! Я тебя узнала! Я поняла! Радио Демон! Так тебя зовут Аластор! — воскликнула Анаэль и отпустила Аластора. Исрафил, как и другие ангелы, с непониманием смотрел на Анаэль. А девушка, повернувшись к собратьям, сообщила: — Неужели не помните того милого радиоведущего из двадцатых, который первый прибыл к нам из Ада? Из-за него ещё пришлось совет созывать! — Тот, который утверждал, что принцесса Шарлотта — самое чистое и милосердное создание в мире, какое только можно найти, и что место ей не в Аду? — уточнил Метатрон. — Того наглеца помню. Наглеца и негодяя неблагодарного: он потом спрыгнул с Небес обратно в Ад. — Тяжело ему, очевидно, было жить без греха! — фыркнул Сихаил. — Да ничего вы не понимаете! — Анаэль схватила находящегося в полном шоке Аластора за руку и вытолкали перед собой, словно редкий музейный экспонат. — Это он! И спрыгнул он сюда, потому что его сердце тосковало по Чарли! Разве вы не видели, как они пели и танцевали! Их души уже давно связаны! Ангелы, растерянно переглянувшись между собой, потрясённо молчали. — Так ты сам спрыгнул? — спросил Люцифер. — А мы думали, что тебя выгнали… Аластор криво улыбнулся: его вечно улыбающаяся маска трещала по швам. — Я всем так говорил… — Значит, — сказал Исрафил, — получается, что Радио Демон… Аластор не демон, а падший ангел, так ещё и покинул Небеса он по своей воле, — бросив короткий взгляд на Люцифера, Исрафил вдруг начал догадываться, что за игру ведёт его старший брат. — То есть он сделал то, что должен был сделать жених, — сообщил Исрафил. В глазах ангелов появилось смятение, а Анаэль, поправив свои локоны, решительно ударила кулаком по ладони. — Люцифер, он — кандидат! — Что?! — в один голос воскликнули все ангелы. Все, кроме Азраила, веселящего детей, флиртующего с Рози Мастемы да Исрафила, который с удовольствием подыгрывал Люциферу. — А что? — Анаэль пожала плечами. — Аластор — ангел. Один из нас. И Пал он ради Чарли. И с Чарли у него отличные отношения. Ему она точно не откажет. Из Аластора выйдет отличный посредник! — Но он же предан демонам! — возмутился Метатрон. — Я не могу быть падшим, я демон… — пробормотал Аластор, но слишком тихо, чтобы его услышали обалдевшие ангелы. Лилит покачал головой и приложила палец к губам: уловив этот быстрый жест, Аластор замолчал, не смея спорить с правительницей Ада. — Он Пал ради того, чтобы видеть любимую! — возразила Анаэль. — И крылья его почернели только из-за этого. Он — идеальный вариант! Ангелы не нашли, что возразить. — Вот что, — Анаэль повернулась к Аластору и любовно разгладила его одежду на груди. — Иди-ка к Чарли и сделай ей предложение. — Но она мне точно откажет… — Не попробуешь — не узнаешь, — Анаэль похлопал ладонью по груди Аластора. — И вообще, что ещё за пессимистичный настрой! А ну, приободрись и на полном ходу иди лови свою любовь! — Это какое-то безобразие, — буркнул Метатрон. — У нас тут так всегда, — протянул Хаск с видом важного философа. — Видите ли, однообразие — утомляет. Многообразие — раздражает. И только безобразие всегда на ура. Аластор был не в меньшем шоке от всего, что случилось с ним чуть ли не за минуту, а потом не знал, что сказать. Он лишь бросил взгляд на родителей Чарли и, увидев, как Люцифер спокойно улыбается своей обычной нечитаемой улыбкой, понял, что его кандидатура была действительно одобрена. Тенью Аластор вернулся на танцпол, забыв о стакане с водой. Но Чарли о воде уже и не вспомнила. — Всё в порядке? — спросила она, беря Аластора за руку. От её прикосновений Радио Демона не бросало в дрожь от отвращения, наоборот: её прикосновений Аластор жаждал, нежных и невинных. — Я видела, что на тебя налетела Анаэль, да и другие ангелы тоже. Я уже думала подойти… Что-то случилось? Аластор покачал головой. Поджав губы, он пытался собраться с мыслями. — Ал? — Чарли? Магне сглотнула. Аластор был необыкновенно задумчивым, и это пугало её. — Ал? — Я хочу… спросить… — тихо сказал Аластор то же самое, что сказал и после танца. Грудь Чарли сжали тиски. — Спрашивай. — Ты… — Аластор вздохнул и нашёл в себе силы посмотреть на Чарли, так преданно, нежно и любяще взирающую на него самого. Набравшись смелости, Аластор проговорил на одном дыхании: — Мы никому ничего не обязаны, но я хочу, чтобы мы танцевали вместе целую вечность. Ты согласна? — Да! Сразу же Чарли налетела с объятиями на Аластора и, позабыв о всех приличиях, бессовестно чмокнула его в губы. От такого вероломного нападения Аластор мгновенно лишился чувств.