Перекрёсток судеб

Чикаго, Иллинойс Дневной свет заливал улицы Чикаго, рисуя на фасадах старых зданий причудливые узоры. Клаус, во главе небольшой компании, уверенно направлялся к бару, где их ждала его знакомая. Тишину, царившую в компании, нарушил Стефан: — Почему именно Чикаго, Клаус? Клаус лишь многозначительно улыбнулся в ответ: — Всему своё время, друг мой. Флоренс закатила глаза, прекрасно понимая, что этот ответ ничего не объясняет. Гибрид, словно не замечая её скептицизма, продолжил: — В двадцатых годах этот город был поистине великолепен. Золотая эпоха, понимаешь? Время джаза, ярких огней и бесконечных возможностей. Монтгомери усмехнулась. Конечно, он вспоминал об этом времени. Именно в двадцатые она оказалась в заключении по его милости. — Не могу похвастаться такими же великолепными воспоминаниями о двадцатых, — едко заметила она. Майклсон рассмеялся, словно её слова были лишь остроумной шуткой. — Да ладно тебе, дорогая, не сердись. Ты ведь знаешь, что сама напросилась. Флоренс сжала челюсти, но ничего не ответила. За это лето Клаус успел изрядно надоесть ей и Стефану. Они уже почти достигли входа в бар, когда Клаус внезапно остановился, преграждая Монтгомери путь. – Видишь ли, дорогая Флоренция, у нас со Стефаном есть свои дела. Стефан в недоумении посмотрел на Клауса. — А для тебя у меня отдельное задание, — продолжал Клаус. — Нужно выследить двух девушек. Координаты приблизительного местоположения я тебе пришлю. Монтгомери даже не стала спрашивать, кто эти девушки и чем они провинились. У Клауса, этого короля драмы, всегда найдутся причины для недовольства. Она лишь кивнула и обменялась многозначительным взглядом со Стефаном. В этом молчаливом диалоге читалось всё: недоумение, усталость и скрытое раздражение. Повернувшись, Монтгомери направилась в противоположную сторону. Вампирша, опустив голову, неспешно шла по улицам Чикаго. В голове её крутились лишь две мысли: Аврора и задание Клауса. Вест-Сайд встретил её привычной суетой. Шум машин, крики уличных торговцев, разноязычная речь – всё это сливалось в единый гул, который, казалось, должен был заглушить все остальные звуки. Но в голове Монтгомери стояла тишина, прерываемая лишь стуком её каблуков. В этот момент на её телефон пришло сообщение от Клауса. Координаты. Её взгляд скользнул по старым, потрёпанным зданиям Вест-Сайда. Задание Майклсона висело над ней дамокловым мечом, но перед тем, как снова подчиниться его воле, она решила действовать по-своему. Аврора. Сначала поиск, потом выполнение приказа.

***

Монтгомери вглядывалась в искажённое болью лицо девушки, лежащей на холодном каменном полу. Капилляры в глазах лопнули, кожа приобрела синюшный оттенок, но жизнь ещё теплилась в её измученном теле. Странно. Странно, что смерть так долго не приходила. Флоренс отвела взгляд, стараясь не смотреть на эту мучительную агонию. Её взор упал на красный кубической формы артефакт, лежащий на столе. Сейчас он казался лишь холодным куском камня. — Может ты уже добьёш её? — равнодушно бросила Аврора, словно комментировала погоду за окном. Монтгомери усмехнулась, но в её улыбке не было и тени веселья. — Ничего себе, Авроре Николине Барнс, противно смотреть на пытки? — едко заметила она. Барнс лишь недовольно фыркнула в ответ. Флоренс снова повернулась к умирающей девушке. Ей было противно всё это. Противно, что она оказалась здесь, противно, что ей приходится быть на побегушках у Клауса. Но ещё противнее было то, что она не могла ничего изменить. Монтгомери отвлеклась от созерцания мук девушки, её взгляд вновь приковал артефакт, покоившийся на столе. Куб, отливающий глубоким рубиновым цветом, манил своей таинственностью. Она бережно взяла его в руки, словно хрупкую птицу. Её пальцы скользили по холодной, гладкой поверхности. — Какие последние новости? — спросила Флоренс, обращаясь к Авроре. Барнс вздохнула, её глаза отражали усталость и беспокойство. — Джаспер постоянно жалуется на Деймона, — начала она. — И, конечно же, теперь он еще усерднее следит за Еленой и старшим Сальваторе. Особенно после вашей встречи в Теннесси. Помнишь, ты чуть не убила их? Флоренс горько усмехнулась. — Идиоты, — прошептала она, качая головой. — А почему Клаус доверился тебе? Отпустил, так сказать, в свободное плаванье? – спросила Аврора, её тон был полон недоумения. Монтгомери вздохнула, её взгляд скользнул по комнате. — Он и не отпускал, — ответила она. — Просто поручение, проверка. Неважно, насколько хорошо мы со Стефаном играем роль его послушных собачек. Он нам не верит. Клаус – параноик. — Тем более, — продолжила Флоренс, голос её звучал холодно и отстранённо, — он бы не отпустил меня просто так после его провала с созданием гибридов. Я думаю, что именно за этим мы и приехали в Чикаго. Аврора кивнула, слыша в голосе подруги нескончаемый гнев. Флоренс снова повернулась к девушке, лежащей на полу. Клаус, в своём очередном сообщении, указал, что одна из девушек должна страдать дольше, чем другая. Его любимые игры. Монтгомери подошла к девушке и опустилась на колени. Вынув из ножен отцовский кинжал, она без колебаний перерезала ей горло. Чёрная, вязкая жидкость хлынула из раны, медленно растекаясь по полу. По холодной, бледно-синеватой коже, словно по чистому холсту, она выводила своё некогда любимое послание. Синий оттенок лба жертвы, неестественный и мертвенный, создавал жуткий контраст с чёрной жижей, что сочилась из ран вместо крови. Каждая капля, словно жирная слеза, медленно стекала по гладкой поверхности, оставляя за собой тёмный след. Кисть, острием которой служил острый металлический инструмент, скользила плавно и уверенно, вычёрчивая замысловатые буквы. Две минуты, две бесконечные минуты сосредоточённой работы, и надпись была готова. «by Soul eater» – гласило послание, выведенное с холодной точностью. С другой девушкой она повторила ритуал. Синяя кожа, выпуклые вены, чёрная жидкость – гнетущая симфония смерти. Каждая линия, каждый штрих несли в себе печать небытия, отпечаток тьмы, что царила в душе Монтгомери. Когда работа была завершена, она достала из кармана телефон. С ледяной расчётливостью она запечатлила результат своей работы – два безжизненных тела, испещрённые жуткими надписями. Фотография, словно визуальное подтверждение совершённого приказа, была отправлена адресату. Клаус, должно быть, будет доволен. Атмосфера помещения была пропитана смрадом смерти и тлена. Монтгомери повернулась к подруге, и в глубине её голубых глаз читалось немое моление. Молчаливая просьба, обращённая к единственной, кто мог понять её без слов. Аврора, словно зеркало, отразила это чувство в собственных глазах. Она видела отчаяние и усталость, которые сковали душу её подруги. — Хорошо, — произнесла она тихо, словно боясь нарушить хрупкую тишину, царящую в комнате. — Я сама разберусь с телами. Ты можешь возвращаться к своему господину. Флоренс бросила на неё быстрый, недовольный взгляд. В нём сквозила не столько злость, сколько глубокая усталость. Но, кивнув в ответ, она всё же направилась к выходу. Последнее, что она услышала, – тяжёлый вздох Авроры, полный безысходности и тоски. Этот звук словно осязаемо повис в воздухе. Флоренс неспешно продвигалась по улицам Чикаго, словно корабль по водам воспоминаний. Город, когда-то казавшийся лишь размытым пятном в её памяти, постепенно обретал очертания. Последний раз она была здесь в конце шестидесятых, в компании Деймона, но тогда её сознание было затуманено алкоголем и жаждой крови. Теперь же, проходя по знакомым, но чужим улицам, она ощущала странное чувство ностальгии по тому, чего, по сути, не помнила. Каждый шаг приближал её к бару, где её должны были ждать Клаус и Стефан. И каждый шаг отзывался в её душе всё сильнее. Она знала, что эта встреча не сулит ничего хорошего, но всё равно шла вперед, словно мотылек на свет. Дверь бара распахнулась, пропуская её в полумрак. За стойкой стояла темнокожая женщина, её глаза, казалось, проникали в самую душу. — Твои друзья ушли, — бросила она, не оборачиваясь. Монтгомери учтиво поинтересовалась, не знает ли женщина, куда они могли направиться. Но та лишь отрицательно покачала головой. Флоренс уже собралась уходить, но женщина вдруг окликнула ее: — Можешь подождать их здесь. Они сказали, что скоро вернутся. Вампирша кивнула и села на высокий барный стул. Женщина предложила ей выпить, и Флоренс не стала отказываться. — Меня зовут Глория, — представилась она. — Флоренс, — отозвалась Монтгомери, на мгновение замерев. Её брови слегка дрогнули, но быстро приняли прежнее выражение. — Что-то напомнило? — спросила Глория с лёгкой улыбкой. — Ничего особенного, — отмахнулась Флоренс. — Понятно, — кивнула Глория и наполнила рюмку текилой. Девушка залпом опрокинула содержимое рюмки. Острый вкус жгучей жидкости приятно отозвался в горле. — И что же тебя занесло в такую сомнительную компанию? — поинтересовалась Глория. — Спасала друга, — коротко ответила Флоренс. — И как-то так увязла. — Я так понимаю, этот друг — брат Стефана? — уточнила Глория. Монтгомери кивнула. Глория внимательно смотрела на неё, словно пытаясь разгадать тайну, скрытую за безразличным выражением лица. Флоренс чувствовала на себе её взгляд и невольно напряглась. В тишине бара звучала только тихая музыка. Время словно остановилось, застыв в ожидании. Двери бара распахнулись с силой, впуская в лёгкий полумрак двух мужчин. Клаус и Стефан. Флоренс, сидевшая за барной стойкой, подняла глаза. Что-то в облике Сальваторе изменилось, что-то в его взгляде, но она не могла точно определить, что именно. — О, дорогуша, ты уже здесь, — произнёс Клаус, его голос звучал несколько натянуто. — Где вы были? — спросила Монтгомери, ради приличия. — Нужно было позвонить Ребекке, да и зашли мы в старые апартаменты Стефана, — отмахнулся Клаус. Флоренс вновь перевела взгляд на Сальваторе, но тот лишь молча смотрел в сторону. — И всё же, дорогие друзья, вы восхитительны в своей безумности, — внезапно заявил Клаус, его голос приобрел мечтательный оттенок. — Одна вырезает клеймо на своих жертвах, а другой записывает имена своих на стене. Просто восхитительно, — прошептал он, словно смакуя каждое слово. Флоренс недоумённо посмотрела на Стефана. О чём говорит Клаус? Какие имена? — И что мы будем делать дальше? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие. — Будем возвращать память нашему другу, — загадочно улыбнулся гибрид. Глория, наблюдавшая за этой сценой со стороны, лишь закатила глаза. В её взгляде читалось явное неодобрение. Что-то здесь было не так. Слишком много загадок, слишком много странностей. И самое главное – что же на самом деле происходит со Стефаном?

***

Тяжёлый, влажный воздух бара обволакивал Флоренс, как липкая паутина. Мёртвая тишина нарушалась лишь голосами её спутников и едва уловимым шорохом льда в стакане. В зале, окутанном полумраком, кроме неё, Клауса, Стефана и Глории никого не было. Атмосфера была настолько неестественно густой, что её можно было потрогать. Оказывается, Клаус и Стефан были знакомы ещё в двадцатые годы, а с Ребеккой, судя по всему, Сальваторе даже состоял в романтических отношениях. Но Стефан, как выяснилось, ничего не помнил об этом периоде своей жизни. Клаус стёр ему память. Монтгомери невольно вздрогнула. Это открытие было настолько неожиданным, что на миг выбило её из колеи. Однако, несмотря на шок, её больше волновало мрачное настроение Стефана. Он сидел, уткнувшись взглядом в дно бокала, и его аура была настолько грузной, что казалось, вот-вот сорвётся гроза. Флоренс изо всех сил старалась найти момент, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, но Клаус словно тень не отходил от них ни на шаг. Предстоящая встреча с Ребеккой будоражила Монтгомери с какой-то болезненной остротой. Желание отомстить было столь же сильным, сколь и абсурдным. Девяносто лет в гробу - разве этого мало? Но нет, жажда мести, как алчная химера, пожирала её изнутри. В глубине души Флоренс понимала, что месть - это яд, который медленно отравляет душу, но избавиться от него она была не в силах. Погружённая в свои размышления, Флоренс не сразу услышала скрип стула. Медленно повернув голову, она увидела Стефана, который, бросив неопределённый взгляд в её сторону, произнёс: — Схожу немного подышу свежим воздухом. Едва он скрылся за дверью, как в тишине зала раздались отдалённые шаги. Сердце Флоренс замерло. Она инстинктивно повернулась, ожидая увидеть Стефана, но когда обернулась, в дверном проёме стоял он – Деймон. Увидев его, Монтгомери окаменела. Кровь отхлынула от её лица, оставляя после себя лишь бледноту. Она не могла поверить своим глазам. Казалось, время остановилось в этот миг. Все её чувства, все эмоции смешались в один бурный коктейль. Удивление, страх, смятение – всё это кипело внутри неё, грозясь вырваться наружу. Ей хотелось закричать, разбить всё вокруг, наорать на него. В её голове проносились тысячи мыслей, каждая из которых была острее лезвия. Но Флоренс сдержалась. Она понимала, что сейчас ей нужно сохранять спокойствие. Любая её реакция могла всё испортить. Она тщательно следила за своим выражением лица, стараясь не выдать ни малейшего волнения. Но внутри неё бушевала настоящая буря. «Идиот», – пронеслось в её голове. С беззаботной улыбкой он кивнул Лори, а затем повернулся к Клаусу: — Здравствуй, Клаус. Его голос звучал непринуждённо, но Флоренс уловила в нем едва заметную дрожь. Сердце её сжалось от предчувствия беды. — Знаешь, Клаус, — продолжал Сальваторе, не обращая внимания на мрачное выражение лица Флоренс, — я хотел бы предложить тебе свою кандидатуру вместо Стефана. Я ведь гораздо веселее его. Его слова звучали как насмешка, но в них сквозила какая-то отчаянная надежда. Монтгомери закрыла глаза, пытаясь оградить себя от этой сцены. Ей было страшно за Деймона. Она знала, что Клаус терпеть этого не станет. Гнев, который кипел в глазах древнего вампира, был настолько силён, что казался осязаемым. Клаус медленно поднялся на ноги. Его взгляд был прикован к Деймону. В нём читалось презрение, ярость и холодная расчетливость. — Деймон, — произнёс он наконец, его голос звучал как раскаты грома, — ты заигрался. Клаус, не церемонясь, швырнул Деймона через весь бар, словно тряпичную куклу. Флоренс, наблюдавшая за этой сценой, испытывала смешанные чувства. Любое её вмешательство лишь ухудшило бы и без того плачевную ситуацию. Деймон, корчась от боли, липетал что-то о пересмотре своего предложения, но Майклсон, казалось, не слышал его. В глазах древнего вампира виднелся огонь ярости. Он отошёл к барной стойке и, с ледяным спокойствием, взял коктейльный зонтик. С этим безобидным на первый взгляд предметом он направился к лежащему на полу Деймону. Схватив вампира за шею, Гибрид приподнял его над полом. — Думаю, ты не будешь возражать, если я несколько раз промахнусь мимо сердца, — произнёс он с садистским наслаждением. И, не дожидаясь ответа, вонзил острый кончик зонтика в рёбра Деймона. Тот зашипел от боли. С каждым новым уколом, Клаус подбирался всё ближе к сердцу вампира. Третий прокол был уже слишком близок. Сальваторе, чувствуя, что его жизнь висит на волоске, отчаянно попытался отвлечь Клауса: — Со мной тебе было бы интереснее. Но Клаус, казалось, был слеп и глух к его мольбам. С силой отшвырнув Деймона, древний вампир схватил деревянный стул и, с хрустом, сломал ножку. С готовым импровизированным колом он снова направился к Сальваторе. Казалось, ничто не могло его остановить. Однако в этот момент вмешалась Глория. Мановением руки она подожгла кол, превратив его в пылающий факел. — Хотите друг друга убить? Пожалуйста, — произнесла она с безразличием, — но только не в моём баре. На улицу! Монтгомери с облегчением вздохнула. Она была благодарна Глории за то, что та прервала эту кровавую бойню. В дверном проёме возник силуэт Стефана. Его лицо было мрачным, глаза сверкали от гнева. Клаус, оторвал взгляда от лежащего у его ног Деймона, и обернулся. — Кажется, ты очень плохо объяснил своему братцу, что он не должен нас преследовать, — бросил он Стефану с язвительной усмешкой. Не сказав больше ни слова, гибрид швырнул бездыханное тело Деймона к ногам брата. Стефан, не моргнув глазом, подхватил его и, без усилий, поднял. — Я разберусь, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы и, ухватив Деймона за плечо, потащил его прочь из бара. Когда дверь за братьями закрылась, Клаус повернулся к Флоренс. Его взгляд, обычно такой холодный и безразличный, теперь был полон теплоты. — Нам пора, моя дорогая, — произнес он неестественно мягко. — Моя сестрица, наверное, уже очнулась. В его голосе звучали нотки нежности, которые так не вязались с тем что происходило минутой ранее.

***

Они вошли внутрь, царила абсолютная тишина, прерываемая лишь их шагами. Гроб, ещё недавно служивший мрачным центром композиции, теперь зиял пустотой. — Ребекка, будь паинькой и покажись, — произнёс Клаус, его голос разнёсся по залу, словно эхо в пустом колодце. Шорохи. Сначала слева, потом сзади, затем справа. Тень мелькнула в углу, и вот уже Ребекка, с блеском в глазах, вонзила клинок в грудь Клауса. Тот лишь усмехнулся и, отбросив клинок в сторону, направился к гробу, где ещё недавно лежала девушка. — Я думала, ты хоть притворишься, что тебе больно, — проговорила Ребекка, её голос прозвучал недовольно. Майклсон не ответил, лишь его улыбка стала ещё шире, обнажив ямочки на щеках. В этот момент Флоренс прокашлялась, привлекая к себе внимание. Ребекка обернулась, на её лице отразилось непонимание. Она снова посмотрела на Клауса, но тот молчал. — Ну здравствуй, Ребекка, — произнесла Монтгомери бесцветным голосом. Первородная не испугалась, скорее, её охватывало всё большее недоумение. Она вопросительно посмотрела на Флоренс. Клаус прервал их молчаливый диалог. — Девочки, повырываете волосы друг другу позже, а сейчас, Ребекка, мне кое-что нужно, — сказал он, вновь улыбнувшись. Ребекка с презрением отнеслась к словам Клауса. — И что же тебе нужно? — бросила она, скрестив на груди руки. Клаус, невозмутимо, ответил: — Ведьма сказала, что у тебя есть ожерелье, которое поможет связаться с той, кто наложила на меня проклятие. Ребекка фыркнула. — И с чего бы мне тебе его отдавать? Клаус сделал шаг вперед. — У меня для тебя сюрприз, — его голос стал мягче, но в глазах по-прежнему сверкал хищный блеск. Флоренс напряглась. Шаги. Кто-то приближался. Она прислушалась. Это был Стефан. Клаус, словно почувствовав её напряжение, сказал: — Войди. Дверь скрипнула, и в проёме появился Стефан. На его лице застыло непонимание. Клаус подошёл к нему ближе, заглянул в глаза и с хитрой ухмылкой произнёс: — Вспомни. Стефан прикрыл глаза, его лицо исказилось гримасой. Через мгновение он открыл их, и на губах появилась слабая улыбка. — Ребекка, — прошептал он. Его глаза светились каким-то странным, неестественным светом. Флоренс почти поверила в искренность его улыбки. Почти. Но где-то в глубине души у неё зародилось сомнение. На лице первородной расплылась такая же натянутая, дурацкая улыбка, как и у Стефана. — Стефан, прошептала она, её голос звучал очень нежно. Монтгомери закатила глаза. Клаус, нетерпеливо вздыхая, спросил: — Ну что, Ребекка? Ребекка, не обращая внимания на Клауса, потянулась к шее. Там, на тонкой цепочке, висело изящное ожерелье с жемчугом и подвеска с крупным сапфиром. Флоренс узнала эту подвеску. Она подарила её Ребекке на их первое рождество проведённое вместе. Ребекка, с растущим отчаянием, начала ощупывать шею, словно надеясь найти ещё одно ожерелье, скрытое под одеждой. — Где оно? Где моё ожерелье? — её голос сорвался на крик. Она резко развернулась и бросилась к гробу, начав отчаянно рыться в его содержимом. Переворачивая подушки, она повторяла: — Где оно? Где оно?! Флоренс бросила быстрый взгляд на друга. Его лицо было непроницаемо, но в глазах мелькнуло что-то такое, что заставило её сердце забиться быстрее. Она поняла, что Стефан знает, где находится это проклятое ожерелье. И от этого легче не стало. Гроб с грохотом перевернулся, крышка отлетела, обнажив пустоту. Древесина скрежетала о каменный пол, отбрасывая длинные тени на стены.

***

Морозный ветер Чикаго хлестал по лицам Стефана и Флоренс, гоняя по улицам опавшие листья и заставляя прохожих кутаться в тёплые одежды. Они шли молча, погружённые в собственные мысли, но в их молчании не было напряжения, скорее, углублённое сосредоточение. Сегодняшний день выдался для них двоих уже не на редкость тяжёлым. Флоренс, сжав в руках стакан с горячим кофе, делилась с другом своими переживаниями. Она была раздражена до предела из-за Джаспера, который, вместо того чтобы присматривать за труляля и траляля, как и обещал, наоборот, подтолкнул их к опасности, следуя указаниям Авроры. Стефан внимательно слушал её, кивая в знак согласия. Он прекрасно понимал её чувства. Разговор плавно перешёл к Елене. Стефан рассказал о том, как чудом удалось спасти её от когтей Клауса. Ожерелье, ключ к могуществу древнего вампира, оказалось у неё. Флоренс вздохнула, её брови нахмурились. Она знала, что это значит. Елена теперь в ещё большей опасности. Ночной город казался каким-то особенно безразличным к их проблемам. Огни проносящихся мимо машин отражались в лужах, создавая иллюзию движущихся огненных змей. Звуки города – гул машин, отдалённый лай собак – сливались в монотонный гул, усиливая ощущение безнадёжности. Стефан и Флоренс остановились перед дверью квартиры. В тишине ночи их дыхание казалось громким. Ключ повернулся в замке, и дверь с скрипом отворилась, впуская их в полумрак. Запах пыли и застоявшегося воздуха ударил в ноздри. Сальваторе включил свет, и комната осветилась тусклым светом. Мебель покрылась толстым слоем пыли, а на стенах виднелись трещины. Но для Стефана это место хранило множество воспоминаний, не самых приятных. Монтгомери огляделась вокруг. Ей было немного не по себе в этой квартире. Сальваторе двинулся сквозь полумрак квартиры, его шаги эхом отдавались в тишине. Дойдя до массивного книжного шкафа, он провел рукой по пыльной поверхности и, с усилием оттолкнув его, обнажил скрытую за ним нишу. Флоренс, с любопытством наблюдавшая за его действиями, последовала за ним в узкое пространство. Включив небольшой светильник, Стефан осветил каменные стены, испещрённые высеченными именами. — Все они были моими жертвами, — произнёс он тихим, хриплым голосом, — в двадцатые годы. Монтгомери молча смотрела на него, сердце сжималось от сопереживания. Она знала, какой груз носит в себе Стефан, какую боль он прячет за маской безразличия. Медленно, словно боясь потревожить хрупкое равновесие, она подошла к нему и обняла. Стефан ответил на объятие, прижимая её к себе так крепко, словно боялся, что и она тоже исчезнет. Они снова почувствовали себя единым целым. Все обиды, недомолвки, страхи – всё растворилось в этом объятии. И на мгновение им показалось, что они вернулись в то беззаботное время, когда мир казался бесконечным, а они – непобедимыми. Они стояли так долго, что казалось, время остановилось.

***

Через несколько дней Яркий огненный шар света, проникая сквозь витрины, заливал бар тёплым золотом. Флоренс, устроившись в уютном уголке, неспешно потягивала густой шоколадный коктейль. Его сладкая, бархатистая текстура обволакивала вкусовые рецепторы, создавая ощущение безмятежности. В это время её компания – Ребекка, Клаус и Стефан – с головой погрузились в мир моды, разыскивая в бутике свежие новинки, способные обновить гардероб Ребекки, который застрял в прошлом веке. Устав от безделья, Флоренс решила оплатить счёт. Протягивая купюру барменше, она столкнулась с чем-то необъяснимым. Пальцы Глории, случайно коснувшись её руки, выпустили в воздух странную энергию. В тот же миг глаза женщины побелели, словно выцвели на солнце. Её губы, шевелясь беззвучно, произнесли слова, прозвучавшие в сознании Флоренс как шёпот ветра в пустом доме: «Он идёт за тобой». Монтгомери отдёрнула руку, словно обожжённая. Её взгляд, полный недоумения, встретился с пустым, ничего не выражающим взглядом Глории. Казалось, и сама барменша не понимала, что только что произошло. Охваченная непонятным смятением, Флоренс расплатилась и вышла из бара, оставив позади себя всё что сейчас случилось. Флоренс, погружённая в свои мысли, неспешно направилась в сторону бутика, где должен был находиться Клаус. Город, казалось, спал, улицы были необычно пустынны. Её плеча коснулись холодные пальцы. Флоренс вздрогнула, но не испугалась. Обернувшись, она увидела перед собой Кэтрин Пирс – собственной персоной. — Ты что здесь делаешь? — спросила Флоренс, сдерживая удивление. Пирс хищно улыбнулась, её глаза сверкнули в солнечных лучах. — Ну знаешь, я пять сотен лет бегала от Клауса и нужно быть более бдительней, особенно сейчас, когда у него появились две ручные собачки, — произнесла она с явной иронией. Монтгомери закатила глаза. — У тебя что-то важное? — спросила она, стараясь скрыть растущее раздражение. — Нам нужно поговорить, — парировала Кэтрин, её голос звучал мягко, но в нём сквозила едва заметная загадка. Зазвонил телефон. Флоренс взглянула на экран: Клаус. Сбросив вызов, она саркастически улыбнулась. — Я бы с удовольствием ещё поболтала с тобой, но дела ждут, — отрезала она и направилась дальше. Пирс окликнула её. — Я знаю, что может остановить Клауса, — отчеканила она, её голос был полон обещания. Флоренс резко остановилась и обернулась. — Что ты сейчас сказала? — её голос звучал недоверчиво. Кэтрин довольно улыбнулась. — Вижу, я тебя заинтересовала, — заметила она. Флоренс поджала губы. Она чувствовала, что втягивается в опасную игру, но любопытство брало верх. — Я сама тебя найду, — бросила Кэтрин и растворилась, словно призрак. Вампирша осталась стоять на месте, глядя ей вслед. Мысли беспорядочно начали оседать в её голове. Целый поток. Вдох. Выдох. Флоренс отряхнула с плеч невидимую пыль и направилась в сторону бутика. Она торопилась, словно опасалась, что если замедлится, то упустит что-то важное. Но когда она приблизилась к стеклянным дверям, её сердце пропустило удар. Из бутика уже выходили Клаус и Ребекка, оживленно о чём-то беседуя. Клаус, заметив Флоренс, улыбнулся ей мягкой, обманчивой улыбкой. В его глазах плясали веселые огоньки, но в глубине их таилась угроза. — Ещё раз посмеешь не ответить на звонок, я приму меры, — произнёс он негромко, но его слова прозвучали в тишине улицы как звон колокола. Ребекка, будто не замечая её, прошла мимо неё, её взгляд был устремлён куда-то вдаль. Монтгомери медленно последовала за ними, стараясь не отставать. Дневной свет заливал пыльные улицы, рисуя длинные тени от старых зданий. Флоренс шла рядом с Клаусом, но её мысли витали где-то далеко, за пределами этого шумного города. Слова Кэтрин, сказанные лишь несколько минут назад, отзывались в её сознании настойчивым эхом. «Может быть, она просто обманывает, как всегда?» – думала Флоренс, пытаясь отбросить навязчивые сомнения. Они приближались к старому складу, чьи покосившиеся стены и ржавые ворота говорили о былом величии. У входа их уже ждал Стефан в окружении четырёх девушек, чьи яркие наряды резко контрастировали с непримечательной архитектурой места. Они шагнули внутрь склада, и тяжёлые железные ворота с грохотом захлопнулись за ними, отрезая от внешнего мира. Внутри царила гнетущая атмосфера: сырость, полумрак, и запах застоявшегося воздуха. Несколько тусклых лампочек, висящих под высоким потолком, едва освещали огромное помещение. — Обед подан, — произнёс Клаус, его голос эхом разнёсся по пустому пространству. Его слова звучали как зловещая шутка. Она огляделась вокруг. Четыре девушки, которых они видели ранее, стояли в углу, их лица выражали смесь ужаса и отчаяния. Не колеблясь, Флоренс бросилась к ближайшей девушке. Её клыки вонзились в нежную кожу шеи, и девушка истошно закричала. Но крик её был коротким – жизнь быстро угасала в её глазах. Оторвавшись от своей жертвы, Флоренс отбросила бездыханное тело в сторону и прошла к дивану, чтобы отдохнуть. Она справилась быстро, почти машинально. Ребекка, действовала с такой же хладнокровностью. Она выбрала себе жертву и быстро покончила с ней. Монтгомери мельком заметила, как на шее Ребекки сверкнула знакомая подвеска с большим сапфиром. Блеск камня, отражаясь в тусклом свете, казался почти живым, словно сердце, бьющееся в ритме их кровавых игр. Майклсон, словно чувствуя на себе пристальный взгляд Флоренс, отодвинулась чуть дальше. Девушки словно играли в кошки-мышки, украдкой наблюдая друг за другом. Монтгомери ловила себя на том, что следит за Ребеккой лишь тогда, когда та была занята разговором с кем-то другим. И наоборот, Майклсон обращала внимание на Флоренс лишь в те моменты, когда та была погружена в свои мысли. Между ними витало незримое напряжение, полное недоверия. Ребекка, не выдержав бездействия, обратилась к брату: — Мне скучно, — протянула она скучающим голосом. Монтгомери откинулась на спинку дивана, закрыв глаза. Она пыталась абстрагироваться от происходящего, но навязчивые мысли не давали ей покоя. Ребекка, не получив ответа от Клауса, переключила своё внимание на Стефана. — Что с тобой? — спросила она, кокетливо прищурившись. Стефан усмехнулся, его глаза сверкнули в темноте. Флоренс знала, что эта улыбка ничего хорошего не предвещает. Он играл свою роль блестяще. Резкий запах меди и крови висел в воздухе, смешиваясь с пылью и сыростью. Стефан и Клаус, словно хищники, отбросили от себя безжизненные тела девушек, точно так же, как несколько минут назад поступили Флоренс и Ребекка. Движения их были отточены, лёгкими, лишены всякой человечности. Ребекка, посмотрела на Сальваторе и прошипела: — Почему ты не такой, как раньше, Стефан? Что с тобой случилось? Клаус рассмеялся, его смех звучал как скрип ржавого металла. — Сестрица дорогая, — произнёс он, сложив руки в замок, — конечно, он не будет таким, как прежде. Прошло ведь девяносто лет. Сальваторе, вытирая кровь с уголков губ, усмехнулся в ответ. — Я пойду, — бросил он, направляясь к выходу. Ребекка нахмурилась. — Куда ты? — спросила она, но ответа не последовало. Клаус снова рассмеялся, его глаза блестели насмешкой. — Ему нужно имя записать, — пояснил он, и в его голосе сквозила явная издёвка. Ребекка перевела взгляд на Флоренс, и в глазах второй мелькнуло нечто похожее на жалость. Но тут же это чувство было заменено на безразличность. Флоренс отвела взгляд первой. Её глаза скользнули по истерзанным телам, по лужам густой крови, разлившейся багровыми пятнами на холодном полу. В памяти всплыли обрывки сцены в баре, странный транс Глории. Неужели всё это не просто странные сны? Тревога холодом разлилась по венам. Как бывшая ведьма, Флоренс прекрасно понимала, что происходящее выходит за рамки привычного. Ей нужна была помощь Рори, её глубокие познания в этой области магии могли пролить свет на эту неразбериху. Мысли клубились в голове. Она чувствовала, как что-то неладное приближается, но у неё даже нет предложений, что это может быть. Странные сны, необъяснимые видения – всё это выбивало её из колеи. Погруженная в свои мрачные размышления, Флоренс не замечала ничего вокруг. Её взгляд был устремлён в пустоту, словно она вовсе не присутствовала здесь, а находилась в астрале. Монтгомери даже не заметила, как на неё устремился пристальный взгляд Клауса. Он наблюдал за ней с нескрываемым интересом, словно пытаясь разгадать тайну, скрытую за маской безразличия. Его взгляд скользил по её лицу, задерживаясь на каждой чёрточке, пытаясь уловить хоть малейшее изменение в её выражении. Майклсон давно хотел поговорить с ней, и ему казалось, что сейчас, в этот момент, когда она была особенно уязвима, самое подходящее время. Он ощущал, что что-то не так. Клаус прервал её поток мыслей резким вопросом, голос его звучал как стальной металл: — Почему ты больше не совершаешь свои ритуалы во время убийств, Флоренс? Твои задания исполняются без души, без той искры, что раньше зажигала в тебе огонь. Где твоя фантазия? Остались лишь жалкие рудименты пыток и клейм. Что с тобой? Флоренс вздохнула, её ответ был сухим, почти безжизненным: — У меня не было вдохновения, Клаус. — отчеканила она. Лицо Клауса окаменело. — Плохо, Флоренция, очень плохо. Похоже, тебе нужна мотивация, и я готов её тебе предоставить. Ребекка и Флоренс переглянулись, нахмурив брови. Они чувствовали, что что-то неладное вот-вот должно произойти. Майклсон медленно поднялся и направился к одному из гробов. С лёгкостью, словно открывая ящик с инструментами, он откинул тяжёлую крышку. Внутри, покоился он, Кол. Он выглядел почти также, как она его помнила, правда кожа была серой, а в груди был серебряный клинок. — Подойди сюда, Флоренс, — приказал Клаус, его голос звучал холодно и безапелляционно. Несмотря на внутренний протест, Монтгомери послушалась. Она подошла к гробу и медленно опустила взгляд. Теперь был шанс разглядеть его получше, будто ей издалека этого не хватило. Внутри всё сжалось, но внешне она оставалась невозмутимой. Клаус терпеливо ждал, наблюдая за её реакцией. Но Флоренс не выдала ни единой эмоции. Ни блеска в глазах, ни вспышки гнева, ни даже мельчайшего содрогания. Он ждал, но его терпение истощалось. Монтгомери, наконец, прервала гнетущую тишину, её голос звучал хрупко, как тончайший хрусталь: — К чему всё это, Клаус? Он ответил ей загадочной улыбкой, слегка наклонив голову набок, словно разгадывая сложную головоломку: — Если я его освобожу... Его слова повисли в воздухе. — И вы снова сможете быть вместе, — продолжил он. — Ты будешь более преданной? Флоренс встретилась с его взглядом. Её глаза цвета яркого неба смотрели прямо в его, словно пытаясь разглядеть самую суть его души. В его глазах, цвета морской волны, плясали демоны, отражая его истинную сущность. Даже Ребекка, замерла, затаив дыхание. Но Клаус лишь глумился над ней. Он наслаждался тем, что только что сделал. Монтгомери, поняв, что он просто играет с ней в кошки-мышки, отвернулась и сделала шаг вперед, чтобы уйти. Однако Клаус, словно тень, мгновенно оказался перед ней. Его голос, грубый и властный, разнёсся по полу пустому помещению: — Не смей отворачиваться от меня! Флоренс встретилась с ним взглядом. Лицо её было каменным, словно маска, скрывающая ворох эмоций внутри. Они стояли друг напротив друга, словно два хищника, готовые в любой момент наброситься друг на друга. Клаус тяжеловато дышал, его глаза сверкали от ярости. Казалось, ещё мгновение, и он оторвёт ей голову. Но этого не случилось. Флоренс, словно лезвие, проскользнула мимо него, оставляя за собой шлейф презрения. Её голос, едкий и холодный, отпечатался в воздухе: — Вернусь ближе к вечеру. Не оборачиваясь, она направилась к выходу. Клаус остался стоять на месте, словно замерев. Его фигура, очёрченная мерцающим светом ламп, казалась угрюмым изваянием. С яростным рыком он опрокинул стол. Всё то что было на нём разлетелось по полу. Гнев захлестнул его, и он с силой захлопнул крышку гроба в котором был Кол, словно пытаясь запереть в нём не только его, но и все свои терзания. Ребекка, не в силах больше наблюдать за этой сценой, последовала примеру Флоренс. Она оставила Клауса одного, в окружении хаоса, который он сам и создал. В тишине, нарушаемой лишь эхом его ярости, он остался лицом к лицу со своими демонами.

***

Флоренс брела по улице, словно в густом тумане. Каждый шаг давался с усилием, будто она пробиралась сквозь вату, заполняющую всё вокруг. Мысли путались, клубились, как дым от костра в безветренный день. Ей нужно было собраться, успокоиться, привести в порядок хаос, царящий в её голове. Диагностика, которую проведёт её подруга, могла стать ключом к разгадке тайны, мучившей Флоренс уже не первый месяц. Достав телефон, она набрала номер Авроры. Голос подруги, раздавшийся в трубке, показался ей островком спокойствия в бушующем море сомнений. Узнав, что Аврора дома, Флоренс коротко объяснила цель своего визита. — Мне нужна твоя помощь, — произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал ровно. — Мне нужна ментальная диагностика. В ответ послышалась тревожная нотка. — Что случилось, Лор? — спросила Барнс. — Расскажу всё, когда приду, — отмахнулась девушка, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Ей не хотелось сейчас вдаваться в подробности. Сбросив вызов, Флоренс снова погрузилась в бушующие воды размышлений. Мысли о предстоящей диагностике быстро уступили место более насущной проблеме — Глории и её настойчивых поисках ожерелья Ребекки. Это украшение, сейчас принадлежащее Елене, могло навредить раскрыв то, что она жива. Даже Стефан, казалось, знал о результатах поиска лишь малую толику. Не замечая, как быстро летит время, Флоренс оказалась у дверей квартиры Барнс. Она провернула дверную ручку, и шагнула внутрь, чувствуя себя как дома. Аврора, выйдя из кухни, застала подругу стоящей в приоткрытой двери. Облик Флоренс казался каким-то растерянным, словно она несла на себе невидимый груз. В бордовой майке и чёрных хлопковых шортах, Аврора выглядела непринуждённо, её каштановые волосы мягкими волнами ниспадали на плечи. — Ну и что стряслось? — спросила она, заметив напряжённость в глазах подруги. Монтгомери, не отвечая сразу, прошла вглубь квартиры и опустилась в мягкое кожаное кресло. Аврора последовала за ней, усаживаясь на диван напротив. Тишина в комнате повисла густая, словно скисшее молоко. Наконец, Флоренс начала свой рассказ. Её голос звучал хрипловато. Она поведала о мучивших её снах, повторяющихся каждую ночь, и о странном инциденте в баре, где Глория бросила в её сторону фразу: «Он идёт за тобой». Барнс слушала внимательно, не перебивая. Её взгляд скользил по лицу подруги, пытаясь разглядеть в его чертах хоть какую-то подсказку. Когда Флоренс закончила свой рассказ, Аврора на несколько мгновений замолчала, погрузившись в глубокие раздумья. Затем, медленно подняв глаза, она внимательно осмотрела подругу с ног до головы, словно пытаясь увидеть что-то такое, чего не замечала раньше. — Он идёт за тобой, — медленно повторила она, словно пробуя слова на вкус. — Очень странно. Аврора посмотрела на Флоренс с такой серьёзностью, что последней стало не по себе. В её глазах читалось нешуточное беспокойство. — Может, это дух какого-то человека, которого ты убила? — произнесла Аврора, её голос звучал почти серьёзно. Флоренс невольно усмехнулась. — Тогда это должен быть целый легион душ, — качая головой, едко ответила она, пытаясь разрядить напряжённую атмосферу. Аврора лишь коротко кивнула, издав смешок. — Ладно, сейчас приду, — сказала она и вышла из комнаты. Спустя несколько мгновений она вернулась, неся в руках небольшой флакон с жидкостью жёлто-зелёного цвета и обычный стеклянный стакан с водой. Флоренс сразу узнала эту жидкость. Настойка мяты и ромашки – старое проверенное средство Авроры для чего угодно. Аврора поставила стакан на кофейный столик и, открыв флакон, начала капать из пипетки в воду настойку. Тридцать шесть капель – именно столько, сколько требовалось для того чтобы провести диагностику. Монтгомери, не задавая лишних вопросов, залпом выпила содержимое стакана и поморщилась от горьковатого вкуса. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Барнс подошла сзади и осторожно положила руки на голову Флоренс. Пальцы нежно коснулись висков, а большие пальцы мягко надавили на макушку. В этот момент Флоренс почувствовала, как напряжение, сковывающие её всё это время, начинает постепенно уходить. Аврора закрыла глаза, погружаясь в глубины сознания Монтгомери. Её мысли, подобно ветвям старого дерева, разветвлялись и переплетались, создавая сложный лабиринт воспоминаний. Остановившись на самом свежем из них, Аврора увидела, как Флоренс протягивает купюру барменше. И тут произошло нечто странное: губы барменши шевельнулись, но произнесенные слова звучали не её голосом. «Он идёт за тобой», – отчетливо прозвучало в сознании Авроры. Снова и снова прокручивая этот фрагмент, Аврора решила действовать. Она неспешно приблизилась к барменше и в тот самый момент, когда их руки соприкоснулись при передаче денег, что-то пронзило её сознание. Мир вокруг неё померк, и Аврора оказалась в бездонной пустоте. Ни единого звука, ни единого проблеска света – только бесконечная чернота. Сделав глубокий вдох, она шагнула вперёд. С каждым шагом темнота казалась всё гуще, но Аврора не сдавалась. Вдали, на самом краю сознания, она уловила едва заметное свечение. Сосредоточившись на этом источнике света, она стремительно двинулась вперед. Но что-то незримое препятствовало ей, словно невидимая стена отталкивала её назад. Однако, Аврора не остановилась. Она пробивалась сквозь эту стену, ощущая, как каждая клеточка её существа сопротивляется. Наконец, ей удалось прорваться. Перед ней предстали два силуэта – мужчины и женщины. Их голоса были неразборчивыми, но одна фраза прозвучало отчетливо и ясно: «Ей никуда не деться». А затем, словно выстрел из пушки, её отбросило назад. Очнувшись, Аврора оказалась снова в баре, откуда начинала своё путешествие. Она увидела лежащего на столе Стефана, а барменша, словно почувствовав её присутствие, пробормотала что-то невнятное. Ещё мгновение – и Аврора вылетела из сознания Флоренс. Очнувшись, она обнаружила, что из её носа течёт кровь. Впервые за столько лет. Вытерев её рукой, Аврора посмотрела на Флоренс. — Стефан в опасности, — произнесла она хриплым голосом. В её глазах читалось глубокое беспокойство и понимание того, что она ещё с таким не сталкивалась.

***

Влетев в бар, они застыли на пороге. Картина, что предстала перед ними, была странной. Безжизненное тело барменши лежало на полу, а Стефан и Кэтрин разговаривали чуть поодаль. Аврора окинула взглядом помещение и в её голове мелькнула мысль, ясная и чёткая, как удар молнии: «Магия Вуду». — Ну вот, мы уже и не нужны, — произнесла она с горькой иронией. Кэтрин наконец-то подняла на них острый взгляд, словно оценивая. Флоренс и Стефан молчали. — Как раз вы нам и нужны, — неожиданно заявила Кэтрин. Её голос звучал спокойно, но в глазах читалось что-то хитрое. Стефан, Флоренс и Аврора нахмурились, не понимая, к чему она клонит. — Я как раз рассказывала Стефану об охотнике, который преследовал Клауса и Ребекку в двадцатых, — пояснила Кэтрин. — Они были очень напуганы. Зачем первородным бояться какого-то охотника? — Нам нужно, чтобы ты, — она указала на Аврору, — помогла нам его найти, — продолжила она. Барнс это возмутило. Какого чёрта ей вообще приказывают? Монтгомери, наконец, подала голос. — То есть, то, что может устранить Клауса, это просто охотник? — медленно произнесла она, обращаясь к Кэтрин. — Это древний вампир, — гордо ответила Пирс. В этот момент у Флоренс и Авроры словно что-то щёлкнуло в голове. Они переглянулись, и в их глазах мелькнуло осознание. Стефан заметил их переглядки и почувствовал, что что-то не так. — Если этот охотник, как выразилась Кэтрин, древний вампир, да и ещё Клаус и Ребекка его боялись, то у меня только одно предположение, — медленно начала Флоренс. Она сделала паузу, давая своим словам устояться. — Это может быть Майкл, их отец. — Погодите, вы что его знаете? — недоверчиво спросил Сальваторе. Монтгомери кивнула. — И если это и вправду он, тогда есть проблема, — вмешалась Аврора. Она и Флоренс снова переглянулись, словно читая мысли друг друга. — Мы убили его в тридцатых, — произнесла Барнс. Стефан прикрыл глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Кэтрин округлила глаза от удивления. — И по идее он должен быть сейчас мёртв, если, конечно, кому-то не пришло в голову вернуть его к жизни, — закончила Флоренс. Повисла долгая тишина, почти гробовая.