Dream in red

      Предаться глубоким размышлениям мешала дроу с шилом в известном месте. Астариону казалось, что она напрочь забыла про каргу на болотах, а самому вампиру совсем не хотелось про это напоминать, ведь если брать в расчет взбалмошное и местами непредсказуемое поведение Арракис, все это могло кончиться весьма плачевно. Астариону карга не то чтобы понравилась, но она же была древним существом из Страны Фей, владеющим такой же древней магией, так что соваться к ней в логово, не имея четкого плана действий, было просто верхом безумия. Да и к тому же тетушка Этель умудрилась учуять в нем вампира, стоило только попасться ей на глаза — это тоже много говорило об ее способностях. — Смотри-ка, кто у нас здесь, — сказала дроу, привлекая внимание ко псу, что кружил около трупа мужчины.       Что это проскользнуло в тоне голоса Арракис? Радостное удивление? Интересно, она так обрадовалась собаке или трупу? — Не хочет оставлять хозяина, — продолжила дроу, покивав головой для вида. — Или просто не понимает, что случилось непоправимое. — Любишь животных? — не удержался от вопроса Астарион. — Я им немного завидую. Убийство для них — это необходимость. Либо чтобы утолить голод, либо чтобы защитить территорию, либо чтобы уберечь свой молодняк. Для нас, существ разумных, убийство — это один из способов поразвлечься, обогатиться, избавиться от конкурентов или получить удовольствие. Помнишь наш утренний разговор после первого укуса? Я согласна с тобой, что нас от животных отличает выбор. — Завидуешь, что они не терзаются вопросами морали? — Завидую их свободе.       Вампир беззлобно расхохотался. Вот уж от кого Астарион точно не ожидал услышать разговоры про несвободу. — Понимаю, что подобные речи довольно абсурдно звучат из моих уст, дартиир, — слегка пожала плечами Арракис, — но я выкупила у Зентарим того художника и дала ему уйти. Я выслушала твою историю и, хоть ты многое предпочел умолчать, довольно ясно дала понять, что очень даже «за» поддержку твоей независимости. Но пока у тебя самого в голове правит Касадор, несвобода не оставит тебя.       Вампир и сам об этом думал, но услышать, что нечто подобное до смешного легко считывалось посторонними, было весьма неприятно. Каковы вообще были его шансы против Хозя… Касадора, если даже дроу, с которой они провели вместе меньше недели, видела его почти насквозь?       Пес заволновался, когда Арракис попыталась протянуть к нему руку: — Нет-нет-нет, все в порядке, Шкряб. — Это его кличка? — Да, на ошейнике написана, — отозвалась дроу, а затем вновь обратилась к собаке: — Не хочешь пойти со мной, Шкряб?       Жалобный скулеж тронул даже не бьющееся сердце Астариона. Он уж было хотел одернуть Арракис, чтобы та оставила в покое пса с его горем, как она вновь протянула к нему руку: — На время отдыха мы разбиваем лагерь, Шкряб. Если твой хозяин не очнется, то найди меня по запаху. Ты ведь справишься? Кое-кто сказал, что от меня достаточно сильно воняет. — Я такого не говорил, — возмутился вампир, наблюдая за тем, как Шкряб обнюхивал протянутую руку. — Еще как сказал. — И что ты с ним будешь делать, если он действительно придет? — поинтересовался Астарион, когда они двинулись дальше. — Не знаешь, что обычно делают с собаками? — Я спросил, что ты с ним будешь делать? — Боишься, что стану уделять ему больше внимания, чем тебе? — Ты так и не ответила, — усмехнулся вампир. — От тебя подцепила, дартиир. Возможно даже, что половым путем.       Астарион только фыркнул. Вампир все еще чувствовал, как его изнутри грело драконье пламя, что несла в себе кровь дроу, поэтому раздражаться на Арракис всерьез у него не выходило. Если бы только еще избавиться от этого странного зудящего ощущения на самой границе сознания… — О, кажется мы неподалеку от пещеры медвесыча, — обратил внимание Астарион на следы лап в грязи. — Может заглянем? — предложила дроу. — Вдруг ту парочку уже благополучно убили? — Ты про сектантов? — припомнил вампир. — Они же сказали, что не сунутся туда одни.       Астарион оказался прав. Стоило им чуть углубиться в пещеру, как они наткнулись на разбитый лагерь. — Вы пришли! — обрадовался мужчина. — Ох и большая же зверюга тут засела. — Она ранена, — встряла женщина. — И оттого будет биться еще яростнее. — Почему вы до сих пор ничего не предприняли? Не расставили ловушки? — обрушилась на них с обвинениями Арракис. — Разве Абсолют нужны трусы?       Вампир почувствовал волну энергии от применения способностей паразита. Вот об этом говорила дроу, когда они столкнулись с предводительницей гноллов? Похоже, что поглощение новых личинок расширяло границы возможностей использования иллитидских сил.       Парочка сектантов нехотя подняла оружие и направилась вглубь пещеры. Они послужили неплохим живым щитом, став целью неистовства самки медвесыча. Астариону было почти жаль убивать ее. Но, как считал сам вампир, и как с ним сегодня согласилась Арракис — от животных их отличал выбор. Маленький медвесычонок, оставшись без матери пронзительно заревел на всю пещеру, а затем, совершенно неожиданно, принялся пожирать ее мертвую плоть. — Ты знаком с повадками медвесычей? — поинтересовалась дроу, наблюдая за этой картиной с любопытством исследователя. — Гадаешь, является ли каннибализм для них нормой или малыш просто так сильно оголодал? Самому любопытно. По крайней мере он уцепился за свой шанс на выживание.       Чуть поодаль, в гнезде, лежало яйцо. В повадках медвесычей Астарион, может, и не разбирался, зато точно был уверен в том, что за такое яйцо многие торговцы готовы были отдать кругленькую сумму. В подобных случаях вся нелюбовь вампира к честному торговому обмену куда-то улетучивалась.       Пещера оказалась совсем неподалеку от поселения, в котором засели гоблины. Ноги сами собой понесли Астариона к тому дому, где он впервые вкусил крови мыслящего существа. Арракис это никак не прокомментировала. Может, она вообще не стала сохранять в памяти место, где это произошло — для нее же в том укусе не было никакого таинства. Вампир непроизвольно остановил взгляд на ее шее. — Ты здесь? — послышался где-то издалека голос дроу. — А? — Я говорю, что похоже это когда-то была аптека. И почему нам не пришло в голову осмотреть все вчера? — Арракис чуть сузила свои серые глаза. — С тобой все в порядке? — Извини, я просто немного отвлекся, — Астарион мысленно отвесил себе оплеуху. — Ты можешь просто попросить, — вкрадчиво произнесла дроу, подойдя чуть ближе. — О чем ты? — вампир попытался состряпать удивленный вид. — Ты можешь просто попросить, — повторила она таким интимным полушепотом, что на пару мгновений Астариону сделалось неловко.       Будто и не он сам двести лет занимался соблазнением всех тех, у кого имелся пульс. Сразу же вспомнилась ассоциация с дрессировкой и… Касадором. «Попросить». Как будто это было легко. — Могу я… укусить? — через силу выдавил из себя вампир. — Конечно, — тут же согласилась Арракис, но сразу продолжила, — только на моих условиях. — У тебя будут условия? — вздохнул Астарион. — Больно не будет, — усмехнулась дроу. — По крайней мере тебе. Сядь. — Куда? — Куда-нибудь.       Вампир опустился прямо на пол. Арракис уселась к нему на колени, развернувшись спиной. Видимо, ей действительно нравилось быть сверху. Когда дроу слегка поворачивала голову, то щекотно проехалась своими волосами, собранными в высокий хвост, по лицу Астариона. Совершенно точно намеренно, а не случайно. — Почему так? — поинтересовался вампир. — Мы не настолько близки. — Мы переспали этой ночью, — усмехнулся Астарион. — Это не означает, что мы стали ближе, — заявила Арракис. — Или ты считаешь, что таким способом можно действительно узнать друг друга получше? Мы же вроде бы сошлись на том, что это было просто небольшое веселье, нет?       И тем не менее, несмотря на свои слова, дроу явно испытывала к нему какое-то странное подобие доверия, раз с готовностью принимала укусы. — Зачем тебе это? — спросил вампир, борясь с желанием провести по маячащей перед ним шейке языком. — Я могу понять желание удовлетворить свою похоть, но для этого вовсе не обязательно подставляться под клыки. Ты любишь боль? Или ты из тех, у кого есть какой-то пунктик на нежити? — Ну, про нежить ты немного прав, — Арракис обвила себя его руками. — Просто ты холодный. Когда теряешь кровь тоже чувствуешь холод. И еще такое странное легкое онемение. По моим венам струится драконье пламя, я не привыкла ощущать холод. Это будоражит.       Астарион укусил. Больше для удовлетворения своей жадности, чем жажды — он все еще не успел толком проголодаться с ночного «перекуса». Можно ли было использовать это откровение дроу в своих целях? Но все связные размышления вновь покинули голову вампира, стоило ему ощутить на языке вкус крови. А вдруг… вдруг все это было всего лишь наваждением? Изощренной пыткой Касадора, а настоящий Астарион безвольной куклой лежит в том проклятом подвале, наблюдая за событиями, которые с ним никогда не произойдут? Мог ли Хозяин внушить ему этот запах, этот вкус, этот жар… — Я, конечно, понимаю, что могу производить неизгладимое впечатление, — голос Арракис доносился будто сквозь толщу воды, — но если ты не ослабишь немного хватку, то мне придется тебя подпалить, дартиир.       Вампир обнаружил себя за тем, что с каким-то неистовством прижимал к себе дроу, попутно вылизывая кровоточащие ранки на шее. Сам недавно говорил про выбор и инстинкты, а на деле вел себя как сбрендивший кошак, дорвавшийся до мяты. — Я соврала, — неожиданно сказала Арракис. — М? — Астарион даже оторвался от своего занятия. — Ты спросил «почему» и я ответила про близость. Я соврала. Я просто не хочу снова увидеть этот страдальческий взгляд. — Какой еще страдальческий взгляд? — Будто я заставляю тебя что-то делать, — дроу поерзала на коленях, разворачиваясь. — Это несколько обидно, знаешь ли, когда на близость соглашались оба, а кое-кто делает вид, что с его стороны это было громадным одолжением. — Но я хотел быть с тобой, — попытался возразить вампир, но Арракис только покачала головой. — Ты крови хотел, и я дала ее тебе, не попросив при этом ничего взамен. Слушай, я и не ждала клятв в вечной любви, не пойми меня превратно. Просто от того, кто угрожал убийством за проявление неуважения, такое поведение выглядело весьма лицемерным.       Астарион не знал, что ей ответить. Дроу действительно не просила ничего взамен. Даже инициатива насчет совместной ночи исходила не от нее. В попытках загнать Арракис в паутину, вампир так глупо запутался в ней сам. Все те цели, которые ему попадались ранее, не могли устоять перед его обаянием и дать достойный отпор. А дроу спокойно подпустила к своим крови и телу, и при этом сейчас, сидя на коленях, предъявляла Астариону вполне резонные претензии. — Было что-то еще, — продолжала давить Арракис, походя применив исцеляющий амулет, отчего ранки на шее перестали кровоточить. — То, о чем ты не рассказываешь. То, из-за чего ты предпочитаешь жалеть себя, вместо того, чтобы бороться. То, что поселило в твоей белокурой голове мысли о безысходности. — Я не жалею себя! — Еще как жалеешь. — Слезь. — И не подумаю.       Вампир вздохнул, аккуратно взял дроу на руки и, поднявшись вместе с ней, все так же аккуратно поставил ее на пол. — Я не жалею себя, — повторил Астарион уже спокойнее. — Ты пытаешься убедить меня или себя? Я уже сказала, что я увидела. Просто я не знаю, как мне это понимать. — Что ты хочешь от меня услышать? — Желательно правду.       Вампир усмехнулся. «Правду». Интересно, какую именно? Ту правду, где Астарион решил затеять с Арракис игру и через близость привязать к себе еще прочнее, но что-то пошло не совсем по плану? Или ту правду, в которой проклятая дроу стала первой и пока что единственной, чью кровь из мыслящих созданий он успел вкусить? Или, может, ту правду, где Касадор заставлял его использовать свое тело как инструмент? — Ну, раз ты молчишь… — Арракис развернулась, чтобы уйти. — Нет, погоди, — вампир схватил ее за руку, желая остановить, и едва не обжегся. — Полегче. Я… своим недугом я страдаю уже две сотни лет, но ты же просила правду? А правда такова, что ты стала первым мыслящим созданием, чью кровь я попробовал. Касадор заставлял меня шнырять по Вратам Балдура в поиске самых прекрасных душ, которых я только мог отыскать. У него был один забавный маленький ритуал — я приводил к нему жертв, и он спрашивал о том, не хотел бы я попировать вместе с ним. Если я отвечал согласием, то он давал мне дохлую гнилую крысу. Если я отказывался, то с меня сдирали шкуру. — Ты плохо контролируешь жажду самостоятельно? — предположила дроу. — Когда на протяжении долгих десятилетий ты чего-то не можешь делать из-за наложенных запретов, а потом, наконец, получаешь такую возможность — это оглушает. Дезориентирует. Разве смогла бы ты, душа моя, с холодной рассудительностью подавлять жажду, если бы оказалась на моем месте? — Во-первых, я бы предпочла вкушать плоть, а не пить кровь. Во-вторых, что было такого унизительного в этой информации, что ты не рассказал об этом сразу? Чтобы я не ломала голову на тему твоего поведения. — С чего бы начать?.. — Астарион приложил палец к подбородку, сделав вид, что задумался. — Слушай, я не просила ничего взамен, но теперь попрошу — будь со мной чуточку откровеннее. А то мне бы крайне не хотелось, чтобы очередной твой маленький секрет помешал, например, бою, — и, не дав вампиру времени что-нибудь ей ответить, Арракис двинулась куда-то в противоположную сторону комнаты. — Тут есть подвал. Идем.       Астарион заметил за дроу такую особенность, что она спускала некоторые острые моменты на тормозах, чтобы напомнить о них в самое неподходящее время, когда оказываешься совершенно не способен придумать убедительную ложь. И вот теперь она явно предпочла сделать вид, будто не заметила, что вампир ничего не сказал относительно изначально поднятой ею темы, чтобы потом, стоит ему утратить бдительность, напасть на него с очередными расспросами.       В аптекарском подвале оказалась потайная дверь, что вела в небольшое подземелье. Везде стояли гробы, и Астарион так и чуял здесь ловушку. — Давай мы будем очень… — начал было вампир, как заметил, что дроу снова будто исчезла, стоило ему отвлечься на пару мгновений. — Да чтоб ее ласково встретили в Девяти Преисподних. — Я все слышу, — отозвалась Арракис, выйдя из-за каменной глыбы с какой-то книгой в руках. — Похоже, наш аптекарь был тэянцем. — Красный Волшебник вдруг решил встать на дорожку исправления? — Я так понимаю, что он проводил тут… эксперименты. И лучше бы нам с ними разобраться по одному, — дроу настороженно поглядывала на гробы. — Эксперименты? Какие эксперименты? — Пытался найти способ воскрешать мертвых, судя по его записям.       Когда со всеми «подопытными» было покончено, внимание тут же привлекло огромное зеркало. Оно было пропитано странной магией. — Н-назови свое имя, — проговорило зеркало с небольшим эхом. — Арракис, — ответила дроу. — Мне н-не знакомо это имя. Если ты друг х-хозяина, то назовись его союзником. — Тут везде лежат такие замечательные камушки. Не пустишь нас внутрь — я сделаю так, чтобы ты встретилось с одним из них. Лицом к лицу, так сказать.       Зеркало словно задумалось, а потом открыло за собой проход. — Союзник Красного Волшебника, — пробормотала Арракис протискиваясь внутрь, — еще чего. — Что тебя так задело? — Да одно только предположение, что драконья кровь станет пресмыкаться перед какими-то беглецами из Тэя, уже довольно оскорбительно!       За зеркалом оказалась лаборатория с кучей всяких полезностей, которые Астарион сразу же стал тащить к себе в сумку, бросая настороженные взгляды на дроу, которая в прошлый раз подвергла его унизительному обыску для дальнейшей продажи доброй половины прикарманенного. Но сейчас, казалось, что ее внимание было занято чем-то другим. — Что с тобой? — поинтересовался вампир. — Там лежит что-то, — Арракис указала рукой в затемненный участок лаборатории, — от чего исходит гнилостный запах мертвечины. Но это что-то никогда не было живым.       Заинтригованный таким загадочным объяснением Астарион тут же двинулся в ту сторону. Обезвредив парочку ловушек, вампир благополучно добрался до этого «чего-то». Это оказалась книга с открытой пастью вместо обложки. — Запах мертвечины? — переспросил Астарион, вертя книгу в руках. Она не открывалась. — Ты его не слышишь? — Я чувствую только тьму, которую она источает. Но это не запах, это что-то на уровне ощущений. — Значит это книга по некромантии. — Пусть полежит у меня, если ты не против? — вампир тут же убрал книгу подальше от дроу. — Мы все равно не знаем, как ее можно открыть. — Да на здоровье, — отозвалась Арракис. — А если не против ты, то может устроим привал где-нибудь подальше от подземелий, гоблинов и грязи? — А я только начал к ним привыкать.

***

      Астарион никак не мог взять в толк, как их стоянку каждый раз находил Иссохший. Он просто появлялся там, будто был предметом окружающей обстановки, и это они вторгались в его владения. Но этой ночью к ним нагрянул неожиданный гость. Вампир, памятуя о том, что Касадор вполне мог послать за ним очередного прихвостня, как бы невзначай тянулся к оружию, но тут из кустов почти что выкатилась какая-то молоденькая девчонка-тифлинг. — О, как же хорошо, что я кого-то нашла в этой темноте! Меня зовут Альфира. Я бард из рощи. — Почему ты бродишь тут одна? — спросила подошедшая дроу. — С тифлингами все в порядке? Друиды не начали свой ритуал? — О, нет, все замечательно, — Альфира замялась. — По правде говоря, я из-за этого и здесь. Я слышала, что вы сделали, когда на рощу попытались напасть гоблины. Это так меня вдохновило, что я решила сама пуститься в странствия. Можно мне с вами? Я хочу помогать людям, нести им ту же надежду, что вы подарили нам. — Это рисковая дорожка, девочка, — сказал Астарион, расслабляясь. — Тебе будет куда безопаснее в роще. — Наверное. Но я уже устала петь о чужих подвигах. Мне хочется создать множество своих собственных историй. А что может для этого подойти лучше, чем приключение? — Так и быть, — вздохнул вампир. — Можешь остаться пока что. Утром решим, что с тобой делать. — У костра все же безопаснее, чем в темноте, — поддержала его Арракис. — Кто его знает, на кого можно в ней наткнуться. — Правда? — Альфира приободрилась. — О, это же просто замечательно! Я не буду мешать, честно.       Наблюдая за тем, как бард обустраивалась, Астарион оттащил дроу за локоть: — Пойду пробегусь по окрестностям, — шепотом сказал он ей на ухо. — Кто его знает, кого эта шумная девчонка могла притащить на своем хвосте. — Ты просто параноик, — отозвалась Арракис таким же шепотом.       Параноик или нет, но вампиру вовсе не хотелось наткнуться на еще один сюрприз от Касадора, как это было с тем гурским охотником. Астарион не удержался и заглянул на лесную полянку. Дроу была не так уж и неправа, когда говорила, что у него есть проблема с самостоятельным контролем жажды. Только это проблема не распространялась дальше нее. Вампир спокойно ходил среди тифлингов, людей, других эльфов… и ему не хотелось никого выпить досуха. Кроме Арракис. Астарион что-то слышал о том, что у животных есть такое понятие, как импринтинг. Так может он просто был самым обычным животным? Хищником, который запечатлелся только на определенный вид добычи, а остальные утратили для него привлекательность? Вампир помотал головой, словно так можно было избавиться от этих навязчивых мыслей.       Возвращаясь обратно, Астариону почудилось знакомое злобное хихиканье. Какая-то смутная тревога закралась на границу его сознания. И как оказалось, тревога была не напрасной. Обезображенный труп Альфиры лежал внутри какого-то рисунка, наподобие жертвенного круга, а над ним с руками, по локоть в крови, стояла дроу с крайне растерянным видом. — Значит бард мертва, — начал вампир, и Арракис дернулась от неожиданности. — И мне не показалось, что я слышал, как ты хихикала. А еще ты по самые уши в крови. По-моему, самое время начинать говорить. Что ты сделала? — Я… — дроу ошарашенно уставилась на свои руки, — кажется, я убила ее. — Да, душа моя, я вижу, что ты убила ее, — фыркнул Астарион. — Но зачем ты убила ее? — Я… не могу вспомнить. Я не знаю, почему я это сделала. — Послушай, я с убийствами на короткой ноге и, скорее всего не припомню каждого, кого убил. Но я точно не забуду того, кого убил пять минут назад. — У меня что-то с памятью. Я помню прошлое какими-то фрагментами. Вспышка — я вижу Подземье и Мензоберранзан, тьму и кровь. Вспышка — вот передо мной уже поверхность, а в моей руке кинжал. Вспышка — и я стою над горой трупов и улыбаюсь. Вспышка — у меня что-то отнимают, пока я бьюсь в бессильной ярости. — От паразита у меня появились довольно необычные побочные эффекты в виде хождения под солнцем и прочих радостей, ранее мне недоступных. Возможно, что твои побочные эффекты проявились в амнезии. И к чему это может нас привести? Трудновато доверять той, кто может в беспамятстве изрубить тебя до состояния фарша. — Я пойму, — Арракис тяжело сглотнула, — если ты вдруг решишь уйти. — О, да, я мог бы, — вампир сделал вид, что задумался. — Но личинки в головах у нас одни и те же. А что, если я тоже начну впадать в такие вот безумства? По крайней мере мы сможем присматривать друг за другом, если останемся вместе. Даже если этот твой «эпизодик» был вызван именно паразитом, то лучше бы этого не повторилось вновь. Нельзя просто так брать и убивать в лагере народ — некоторые из нас вообще-то важны.       Дроу никак не отреагировала на шпильку Астариона и продолжала потерянным взглядом изучать свои руки. Будто могла прочитать там ответы на свои вопросы. — Слушай, я не осуждаю тебя за то, что ты с ней сделала. С Альфирой. Но видеть выражение вины на твоей мордашке дорогого стоит. — Я рада, что тебе доставляют удовольствие мои страдания. — Я правда не осуждаю, ведь мне особо не было дела до этой девчонки. Но не могла бы ты быть чуточку поделикатнее? Это выглядит как неумелый забой свиньи, а не убийство.       Арракис кинула на него яростный взгляд. Хорошо. Ярость шла дроу куда больше раскаяния. Вампир стал бы в разы счастливее, если бы нашел способ контролировать эту ярость.