Возмездие

Джон едва высовывает из-за винной карты нос, с целью лучше рассмотреть сидящую фигуру напоминающую Брайана и ещё какого-то неизвестного. Неудивительно, что менеджер приковывал внимание всех кого не попадя, включая Леннона. С его кудрявыми прилизанными назад волосами и дорогим выглаженным костюмом. Ровно подстриженными ногтями и серебряными наручными часами последней модели. Тем самым чуть ли не крича:"У меня есть дохера денег и я готов разбрасываться ими направо и налево". На что наверняка и клюнул парень, любезно составивший Эпстайну компанию за баром. Джон мог разумеется обознаться и принять другого брюнета за Брайана. Однако он слишком отчётливо запомнил затылок менеджера. По причине того, что именно тот сверкал на снимках в газетах на первой полосе. Фотографов никогда не интересовал сам Эпстайн, поэтому его лицо терялось, если поблизости мелькала их группа. Брайан же быстро смирился и впоследствии укоренилось, что в кадре частенько оставались и другие случайные части его тела. Будь на месте Леннона любой иной, он бы ни за что в жизни не забивал память подобной чепухой. Но Джон был слишком далек от самокопания. Ему важнее теперь подслушать их разговор. Как только Леннон пришел в бар. Он нарочно сел в одном из самых темных углов, чтобы его ненароком не узнали, из-за чего сейчас ничего нельзя было разобрать кроме смеха мужчин, заглушаемого время от времени местными песнями. Однако Джон не пребывал в иллюзиях, что незнакомец подсел к менеджеру о погоде поболтать, что по непонятной причине вызывало у него раздражение. Слежку Леннона прерывает официант с вопросом о заказе и от страха сняв очки, ему приходится, бегло пробежаться по строчкам глазами, после чего в итоге остановится на привычном для него виски с колой. И когда из его рук Джона хотят забрать меню, он впивается в него пальцами и заявляет, что желает посмотреть ещё. Дав лишний повод официанту посчитать его психом, тот всё таки уходит, оставляя Леннона в покое. Почему он вообще решил прятаться? Джона хоть и вымораживает чересчур пристальное внимание к его личности, но не настолько, чтобы бояться быть обнаруженным. А зачем пришел в этот пидорский бар? Зная, что гомики являются для него низшим слоем населения. Леннон изначально планировал провести вечер по другому. Наедине с собой или в обнимку с поклонницами. Срыванием всего выступил менеджер со своим тупым приглашением составить ему компанию. Грёбаный Эпстайн.

***

— Джон, ты там? Я могу войти? — спрашивает Брайан, перед этим постучав об косяк костяшкой пальца. — Входи. — Джон отзывается не сразу, ибо был поглощен настраиванием гитары. — Спасибо. — менеджер заходит в комнату и прикрыв за собой дверь, неловко улыбается. — Я хотел узнать если ли у тебя планы на завтра? — Планы? Может и есть. Тебе то какая разница? — Леннон фыркает и проверяет натяжение струн на грифе. — Я подумал... Может ты захочешь съездить со мной в одно место вечером. Часиков в семь. — Эпстайн оглаживает визитку пальцами и кладет на комод, следом пододвигая её ближе к Джону. — Мы с Полом планировали пойти выпить. Ты же знаешь как важно выпускать пар с таким "не нагруженным" графиком. — ехидно произносит Леннон и чертыхается, когда инструмент фальшивит. — Позови Ната или ещё кого. Почему именно я должен куда-то идти? Ты и сам в состоянии найти себе развлечения. — Да, ты прав. В таком случае я пойду? — задаёт риторический вопрос Брайан и поджав губы, забывает о карточке, затем поспешно удаляясь из комнаты. — Ага... — так и не подняв взгляд от гитары, Джон возится с ней ещё некоторое время, следом отставляя её в сторону и только тогда замечает оставленную менеджером визитку. — А это что? Он берет ту в руки и прочитав название бара, сразу подозревает его в не традиционности и закатив глаза от предсказуемости Эпстайна, не глядя бросает бумажку на пол и поднявшись со стула, проходит несколько шагов до кровати и плюхается на неё, чтобы отдохнуть.

***

Леннон слышит громкие обсуждения и опять выглянув из-за меню, обращает внимание на "парочку у бара". Брайан действительно веселился, пока его собеседник что-то активно рассказывал. Джон не мог знать было менеджеру правда смешно от юмора незнакомца или тот делал вид. Однако от представления картины как Эпстайн демонстрировал неизвестному хмырю свою улыбку, Леннон внутренне закипает и поджимает губы. Сколько ещё подобных ситуаций происходило с Брайаном, пока никто из знакомых его не видел? Перед кем тот строил из себя недотрогу? Хорошо проводил время и делился сокровенным? Омерзительно. Джона в последнюю очередь должны волновать личные дела менеджера. Тем более то, что происходило за закрытыми дверями спальни, когда Эпстайн оставался с кем-то один на один. — Ваш виски с колой. — официант ставит стакан с выпивкой перед Ленноном и тот коротко кивнув в знак благодарности, берёт его в руку и делает глоток. Пускай бар и являлся ячейкой для пидоров, но по крайней мере по вкусу его напиток везде был одинаковым, поэтому Джон не беспокоился, что его тут отравят. Однако кисть Леннон с виски замирает в воздухе, когда он видит как нагло парень накрывает своей руку Брайана, а тот будто не придает этому значения. Неужто поддался чужому очарованию? Очевидно, что у педиков кроме секса в голове нет ничего святого и раз менеджер один из них, то и у него тоже. Наверное. Но Джону вероятно до последнего подсознательно хотелось верить, что Эпстайн другой. Пока Джон размышлял над несоответствиями, собеседник Брайана успевает пододвинуться ближе и теперь спокойно позволяет себе практически прямо в ухо произносить непристойности. Что же ещё? Поведение незнакомца вызывает у менеджера смущение и он нервно поправляет свой галстук пальцами. Мерзость. Леннон залпом опустошает стакан и достав из кошелька мятую долларовую купюру, придавливает её стеклянным дном, следом выходя на улицу и достав из пачки сигарету, зажимает её между зубов и подпаляет конец пламенем зажигалки. На Джона обрушивается ощущение, что он стал невольным свидетелем того, чего не должен был видеть, но собственные смешные эмоции от представленного зрелища выводили его сильнее, чем само происходящее. Леннон не мог отдать отчёта своей брезгливости и злости?

***

— Эй, Макка, ты не видел Брайана? — спрашивает Джон, войдя в комнату басиста без стука. — Нет, а должен? Он разве докладывает мне куда идет? — Пол пожимает плечами и распределяет пакетики с белым порошком по карманам. — Тебе не плевать? Мы же с тобой к девкам собирались. — Я помню. Просто перед уходом я хотел обсудить с ним кое-что. — объясняет Леннон и закатывает глаза, скрестив руки на груди. — До утра твой разговор не подождет? Вероятно он зависает с кем-то или нюхает и точно не хочет, чтобы его "мальчики" застали его в таком компрометирующем виде. — Маккартни усмехается и брызгается одеколоном.  — Наверное, но вдруг он ещё в отеле? — предполагает Джон и переводит взгляд на стрелки часов на стене. — В отеле или нет. Забей. Ты собрался уже? А то поклонницы ждать не будут. — Пол зачесывает волосы расчёской перед зеркалом и поправляет галстук. — Вернее будут, однако я не обещаю, что за твое отсутствие не превращу твоих фанаток в своих. — Похуй. Иди первым. Я проверю, что его нет в номере и присоединюсь к тебе позже, окей? — заявляет Леннон и не дождавшись ответа Маккартни, возвращается обратно к себе. Джону всегда лучше думалось в движении, вследствие чего он начинает бродить по комнате и параллельно прокручивать вчерашние реплики Эпстайна, которые как обычно были пропущены мимо ушей. Пока его глаза не задерживаются на визитке около зеркала, благодаря которой суть разговора наконец мелькает в памяти. Леннон небрежно швырнул её куда-то после того и похоже в его отсутствие горничная подняла карточку с пола и положила на видное место. Теперь тайна была раскрыта, потому что Джон определил куда Брайан направился. Усмехнувшись, Леннон берёт визитку и положив её в карман, сходу придумает несколько колкостей по поводу ориентации менеджера и его увлечениях и направляется к лифту. Чем не повод лишний раз подшутить над Эпстайном? Он спускается на первый этаж и выходит из отеля, следом проходя несколько домов, дабы его временное местоположение не могли отследить фанаты и ловит кэб. Джон устраивается на заднем сидении и достав карточку, с целью продиктовать адрес бара, затем снова убирает её в карман и заранее разваливается в позе победителя.

***

— Блять. — Леннон нервно взъерошевает свои волосы рукой и бросив тлеющий окурок на землю, тушит его носом ботинка и идёт обратно. В конце концов Брайан непосредственно Джона позвал с собой перво наперво. Значит он имеет полное право объявится и потребовать к себе должного внимания. Плевать, что Леннон сам "задержался" на два часа. Плевать, что он сначала послал менеджера с его предложением. И главное плевать, что Джон являясь натуралом хотел начистить рожу незнакомца, чтобы тот даже не думал приближаться к Эпстайну. Речи о разговорах и тем более прикосновениях и не шло вовсе. Ослабив галстук, Леннон, зарядившийся энергией, переступает порог зала и не успевает сделать и нескольких шагов как его словно окатывают из ведра ледяной водой. Взгляд Джона приковывается к паре танцующих мужчин, в одном из которых он отчетливо узнает Брайана. Музыка как назло играла самая ни на есть лирическая. Так ещё и приглушённое освещение якобы нарочно выделяло их среди других пар в полутьме помещения. Если до этого его догадки о настроении менеджера строились на предположениях, то сейчас Леннон повторно надевает ненавистные очки на нос, дабы убедиться, что глаза его не обманывали. Эпстайн взаправду танцевал и получал удовольствие от происходящего. Улыбка Брайана не походила на ту, что Джон видел регулярно. В ней не было натянутости и скованности. Она вся искрила настоящей жизнерадостью. Расслабленная, не вымученная и по своему обворожительная, сопровождающаяся небольшими ямочками в уголках губ. В глазах... Леннон прежде не наблюдал столько запала. В них будто мерцали тысячи и тысячи звёзд. Джон часто моргает и сделав глубокий вдох и выдох, сжимает руки в кулаки. Его возмущало, что менеджер оказывается мог быть таким, но тщательно скрывал это на протяжении всего времени их знакомства. Также заставляло закипать как Эпстайн словно специально не замечал как чужие пальцы медленно оглаживают его спину, едва не переходя на поясницу и тем самым приближают его к себе. И как парень мертвой хваткой сцепил их пальцы вместе. Будто пол только что помыли и без соответствующей поддержки возможно было поскользнуться. Неужели Брайану свойственно позволять неизвестно кому нахально вторгаться в его личное пространство и вдобавок испытывать от этого возбуждение? Теперь Леннон считал, что у него имелись все основания как можно скорее избавить менеджера от дурацкой улыбки, потому что подобное времяпровождение было грязным и непотребным. В следствии чего Джон снимает очки, чтобы их не разбить и опустив козырек фуражки на лоб из побуждений не палить своё лицо, надвигается к парочке, затем специально грубо задевая партнёра Эпстайна плечом. — Эй, полегче. — незнакомец хмурится и отодвигает Брайана в сторону, вставая на его защиту перед Ленноном. Менеджер тем временем изучает инициатора конфликта глазами и остановившись на знакомой кепке, его тело точно пронзает током от настигшего осознания. Эпстайн по привычке хочет обратиться к Джону по имени, но вспомнив, что они на людях, решает воздержаться. Таким образом желая до конца узнать мотивы поведения Леннона. — Мы уходим. — гневно произносит Джон и схватив Брайана за запястье, сжимает то пальцами, чтобы он не смог вырваться и тащит его к черному ходу. — Прошу прощения... — едва успевает извиниться менеджер перед партнером по танцам прежде чем оказаться на улице. — Что это только что блять было?! — спрашивает Леннон и отпустив руку Эпстайна, неровно дышит. — Ты о чем, Джон? — Брайан касается запястья пальцами, подмечая, что скорее всего останутся синяки и поджимает губы. — Ты... с тем выблядком... вдвоём. Как это понимать?! — предъявляет претензию Джон и до боли впивается ногтями в свои ладони. — Я сидел один и... как ты выразился... Нет, я не могу так его обозвать. Подошёл ко мне, подумав, что я скучаю и завел беседу. По твоему я должен быть отказать, когда сам не желал дальше оставаться в одиночестве? — менеджер скрещивает руки на груди и приподнимает брови. — В таком случае зачем ты изначально позвал меня?! Значит настолько я на самом деле был тебе нужен!? — Джон... Ты вчера отказал мне, помнишь? Я хотел провести время с Натом по твоему совету, но... в последний момент передумал и решил дать тебе время, если ты вдруг надумаешь приехать. Зная, что ты часто не можешь предугадать какое у тебя будет настроение. Я приехал сюда и ждал всё это время у бара. Ко мне не раз подходили, однако я всем давал отворот поворот. Только когда прошло больше полутора часа, то я сдался и позволил Дизу составить мне компанию, приняв тот факт, что ты уже не объявишься. — повествует Эпстайн о ситуации со своей стороны будто должен быть оправдаться. — А я объявился! Помешал твоим планам, да? Уже мысленно успел представить как окажешься под этим альфонсом и он будет тебя трахать?! — язвительно произносит Леннон и усмехается. — Закрой рот. Ты не смеешь разговаривать со мной в таком тоне. — прерывает Джона Брайан и поправляет галстук. — Я твой менеджер. Имей уважение. — Уважение?! К тебе?! Богатому пидриле жиду? Ещё чего! Ты всю жизнь жрал с золотой ложки, пока другие еле сводили концы с концами. Если другие готовы целовать тебе задницу за возможность получить лёгкие деньги, то я нет. Я не стану унижаться. У меня есть собственное мнение. Для меня ты лишь зазнавшийся индюк, который понятия не имеет, что происходит дальше его носа и распоряжается чужими жизнями как пожелает! — заявляет Леннон и медленно приближается к менеджеру. — Леннон, ты переходишь границы. Если ты приехал облить меня грязью и испортить мне вечер, то у тебя получилось. Однако терпеть твои оскорбления и дальше я не намерен. — Эпстайн хмурится и направляется обратно в бар. — Ну, уж нет... Я только начал, Брайан. — Джон злобно скалится и резко развернув Брайана к себе за плечо, начинает плеваться желчью так, что аж слюни летят. — Ждал?! Что ты пиздишь?! Незаметно было, чтобы ты в принципе скучал в одиночестве хоть минуту. Я слышал как ты веселился вместе с этим тупым уебком. Как дал взять тебя за руку и шептать всякую педиковскую пошлятину на ухо! — Ты что следил за мной?! — на лице менеджера проступают желваки от выяснения новых обстоятельств. — Следил! Какая нахуй разница?! Это ничего не меняет. Ты как всегда дал бы развести себя как ебанного лоха, если я не вмешался. Противно смотреть как вы обжимаетесь у всех на виду. Словно вокруг вас никого. Что он такого сделал, что ты позволил класть ему руки на твою талию? Почему ты смущался как какой-то девственник?! Смотрел на него словно на произведение искусства?! Ты впервые его блять видишь! Неужели настолько мало нужно сделать, чтобы заполучить твое расположение?! Меня невероятно бесит твоё неподдельное восхищение. Всякий раз, когда я вижу что-то похожее на улыбку, то так и хочется стереть её с твоего блядского лица. Я ненавижу тебя, Брайан! Твои манеры и эту отточенную галантность. Твою безотказность каждому мужику, который проявит к тебе интерес. Твою ебанную щедрость! Добродетель сраный! Вечную внимательность и заботу! Меня всё это дико раздражает. Ты жалкий и никчёмный, маленький червяк, которого хочется раздавить ногой. Всякий раз, когда я вижу тебя, то думаю, когда ты наконец исчезнешь из моей жизни! — Хватит. Я тебя понял. — Эпстайн смаргивает слезы и отстранившись, стирает их пальцами. — Я больше не буду беспокоить тебя вне работы. Больше тебе не придется смотреть и слушать о том, чем я занимаюсь в свободное время. Теперь оставь меня. Ты сказал более чем достаточно. Брайан снова отворачивается от Леннона и отходит в сторону, чтобы не показать свою слабость перед тем. Джон в свою очередь застывает с открытом ртом, начиная постепенно понимать, что он только что натворил. Леннону хотелось избавиться от переполняющей его злости, но вместо этого наоборот стало только хуже. От распирающих голову противоречий Джон в попытке определиться идёт к менеджеру и потянув того за руку назад, придерживает, не давая упасть и отчаянно целует в губы. В мыслях сразу проносится теплая Испания, где они впервые поцеловались. Также внезапно и страстно словно до прикосновения их губ они вовсе не дышали. Будто здесь и сейчас они позволили разлитому вокруг них бензину вспыхнуть. Однако Эпстайн сперва отвечающий взаимностью поспешно отстраняется и проведя тыльной стороной ладони по губам, кажется желая стереть минутную слабость, делает шаг назад. — Прошу... Я не хочу потакать твоим играм... Ты полностью не осознаешь какое влияние на меня имеешь и не представляешь какую боль причиняешь мне своими обвинениями. Ты считаешь, что постоянно быть оптимистичным и впридачу строгим легко? Я... знаю... Как вы относитесь ко мне. Каким меня рисует пресса... Как мои сотрудники называют меня за спиной... У меня бесконечный поток мыслей о том, что я прикладываю недостаточно усилий... Что я могу гораздо больше... И ничто не в состоянии уменьшает мои страхи... Ни таблетки, ни алкоголь, ни наркотики.... Вы можете и дальше смеяться и унижать меня за мое отличие от вас сколько угодно... думая, что мне не больно и я привык. Только... я такой же человек как и вы... Я хочу быть нужным... Хочу, чтобы для кого-то имело значение присутствую я или нет... Волновались обо мне... О том... что я чувствую... — Брайан обливается слезами и жалобно смотрит на Леннона, затем продолжая говорить с надрывом в голосе — Чтобы кто-нибудь хотел меня. Хотел увидеть меня... Обнять... и смотря мне в глаза, подумать: "Чтож, ты единственный кого я желаю... Я грежу прикасаться к тебе и говорить с тобой... и никогда не причинить тебе боли..." Неужели я не достоин иметь даже крохотную мечту? Разве мы не обсуждали с тобой неоднократно как ты мне дорог? Как я желаю тебе только счастья? Что порой я ощущаю себя идиотом рядом с тобой, но стараюсь делать всё, чтобы моё... иное отношение не влияло на группу в целом? Не влияло на тебя... Я... Я говорил, что никогда вас не оставлю... Какие бы трудности не встретились на нашем пути я сдержу своё слово... Поэтому, пожалуйста... позволь мне отпустить заботы хотя бы в этом баре... С этим парнем, которого я практически не знаю... Как раз потому он спокойно общается со мной и терпит моё общество... Из-за незнания кто я такой... или он скрывает, что знает меня. Ему может неискренне, но интересно со мной... Я никогда не принуждал и не буду принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь и что тебе неприятно. Даже если речь заходит о малейшем диалоге насчёт моих чувств к тебе, о которых мы оба знаем... Они не изменятся, чтобы ты не сделал, а значит... не нужно нарочно сеять во мне надежду при том, что ты так сильно... меня не переносишь... От проникновенной речи менеджера Джон чувствует как его сердце переворачивается в груди и поджимает губы. Гнев сходит на нет и остается лишь сожаление. Вины своей признавать Леннону не хотелось, но и Эпстайн по факту ему ничего не должен. Они не друзья. Не любовники. Не возлюбленные. Брайан его менеджер, а он подопечный. Джон женат. У него есть ребенок. Однако Леннон уже несколько лет не испытывал такой ревности по отношению ни к кому. Именно ревности. Гнева направленного на всех, кто вертелся вокруг менеджера. По неизвестной Джону причине он хочет присвоить Эпстайна себе. И дело кроется вовсе не в чувствах Брайана к нему. Вернее... не только в них. Между ними всегда искрило напряжение. Какое не должно возникать между коллегами. Тем более мужчинами. Виновником того как ни странно чаще всего являлся именно Леннон, а не менеджер. Его злость и язвительность была всего лишь прикрытием собственной слабости и уязвимости. Разочарованием в самом себе. Тяжело вздохнув, Джон протягивает руку вперёд и нетерпеливо сгибает пальцы. — Ты... будешь моим партнёром по танцам? — спрашивает Леннон и надеется, что в его интонации не отразилась неуверенность. — Что? — Эпстайн с недоверием опускает взгляд на выставленную кисть Джона и не дав себе начать анализировать, быстро вкладывает в ту свою. — С чего ты вдруг... — Я... Ты... Ты нужен мне! — вскрикивает Леннон, стараясь таким образом скрыть свое смущение. — Я хочу... станцевать с тобой... Сейчас... — Хорошо... — Брайан недоуменно хлопает своими ресницами, но всё равно подходит ближе. — Только... у нас нет музыки. — Я напою. — уверяет Джон и положив руку на поясницу менеджера, решительно прижимает того к себе. — И поведу. Доверься мне. Леннон чувствует как кисть Эпстайна опускается на его плечо, после чего он начинает напевать импровизированную мелодию, при этом стараясь не смотреть на того, и робко переплетает их пальцы. По спине пробегают мурашки и Джон наплевав на волнение, поднимает глаза на Брайана и увидев выражение лица менеджера чуть не сбивается с ритма. На губах Эпстайна показалась улыбка. Сдержанная, но по настоящему трогательная. Согревающая грудь не меньше, чем горячий шоколад зимой. Зрачки Леннона расширяются и он пристально вглядывается в лицо Брайана, намереваясь запомнить больше деталей, пока предоставился случай. Ямочки на щеках в совокупности с румянцем придавали менеджеру юношеского обаяния. Глаза же Эпстайна говорили сами за себя. Если с другим парнем в них сияли несколько звёзд, то сейчас с Джоном они представляли собой целую вселенную с множеством созвездий и летящих комет. Поддавшись ближе, Леннон жадно вдыхает носом запах парфюма Брайана и сглатывает ком в горле. Он не настолько пьян, чтобы позволять себе потерять бдительность, но он не мог игнорировать растущее желание не выпускать менеджера из объятий гораздо дольше. Джон никогда не был искусен в комплиментах или признаниях кому бы то не было. Он считал себя в этом полным профаном, поэтому ему не пришло в голову ничего умнее, чем закрыть свои пробелы в познаниях прикосновениями, которые могли вызвать у Эпстайна определенную реакцию. Леннон проводит рукой по спине Брайан, а большим пальцем второй поглаживает запястье того, что заставляет менеджера густо покраснеть, однако не отстраниться ни на миллиметр. Когда голос Джона затихает, он резко дёргает Эпстайна вниз и продолжая придерживать, нависает над тем и шепчет около лица: — Я хочу заставлять трепетать насекомых в твоём животе... до последнего вздоха... Усмехнувшись, Леннон наблюдает как пухлые губы Брайана слегка приоткрываются и пользуется этой возможностью, чтобы страстно поцеловать менеджера, завладев ртом и соединить свой с языком того. Для предания наибольшей атмосферы моменту Джон запускает пальцы в кудрявые локоны Эпстайна и слегка оттягивает их, что вызывает у того непередаваемую дрожь по всему телу. Заявление Леннона незаметно проникает глубоко под кожу Брайана, отчего его кровь как бы начинает циркулировать стремительнее прежнего. Давая менеджеру ощущение полета и эйфории. Единственным свидетелем же их танца выступает луна, едва выглядывающая из-за облаков, чтобы как софит пролить свет на их фигуры. Вдруг Джон случайно оступается и они оба теряют равновесие и падают на землю, благо он не убирает с затылка Эпстайна руку иначе тот наверняка бы ударился головой. — Ох, блять...