Рождение ненависти: ледяные оковы

Присела, развернулась, поднялась. Ответный выпад, не напрягая кисть. Не хватало еще сломать ее. Капельки пота не привлекательно стекали по вискам. Тренировочная рубашка прилипала к разгоряченному телу, ноги в ботинках горели от жары. Всё это доставляло принцессе неприятное неудобство, но и оно же закаляло ее. Она терпела трудности этого занятия, не потому что в будущем собиралась отправляться завоевывать Дорн, нет. Она терпела мужские тягости ради стойкой уверенности, что девушка тоже может подобным заниматься. В конце концов, в честь одной из завоевательниц родители назвали ее. Было бы стыдно ей зваться Висеньей, не познав этой части жизни. И ради этого она терпела недоуменные, даже осуждающие и недовольные взгляды северных мужчин. Они шептались, окружая ее во время тренировки. В такие моменты ей вспоминался родной Драконий Камень. Подобного там принцесса не помнила. Рыцари острова спокойно относились к желанию царственных родителей обучать ее этому искусству. Это казалось странным. Разве не сама Алисанна Блэквуд сейчас являлась леди северян? Почему же они с таким недоверием и предвзятостью относятся к принцессе, взявшей в руки меч? — Теперь понятно, почему у тебя рука такая тяжелая, — стараясь отдышаться, произнес Рикон. Висенья упросила его позаниматься с ней, негодуя, что никто из местных воинов не желал иметь с ней дело. Они отказывали вежливо и учтиво, но принцесса слышала в их словах неверие, насмешки и страх. Она могла бы попросить Алисанну, с кем и занималась все это время, но двумя днями ранее леди Старк узнала, что снова находится в тягости. Будущий младший брат или сестренка Рикона отнял у Висеньи партнершу по тренировкам. Пришлось обратиться непосредственно к мужу, не имея более кандидатур на эту роль. Рикон вначале ей отказал. Он всем сердцем уважал свою мачеху и ее умение в стрельбе из лука, но не желал того же для своей жены. Ему всегда думалось, что жена его должна быть нежной, ласковой, может даже хрупкой. Она должна сидеть на балконе, вышивая и наблюдая, как занимается ее муж. А не делать это самой. В итоге, они поссорились. Впервые после его возвращения со Стены, от их криков дрожали стены их башенки, отданной им лордом Старком, когда он понял, что темперамент обоих супругов не менее горяч, чем драконье пламя. Служанки, услыхав их крики, еще два дня ходили вокруг принцессы на цыпочках, не желая нарваться на ее не угасшее пламя. Молодые воины, друзья Рикона, разделявшие с ним тягость защитников Севера, ворчали, сетуя на кипевшую в их друге ярость, с которой он тренировался с ними по утрам, охотился днем и выпивал по вечерам. В эту их ссору пришлось вмешаться даже лорду Старку. От его зоркого взгляда ничего не могло скрыться. Выслушав и невестку, и сына, он приказал сыну удовлетворить желание жены. И, вот, они здесь. Высокие деревья в этом местечке, словно нарочно, обступили вокруг, образуя неровный круг, в котором можно было позаниматься без косящихся на них взглядов. — Ты поддаешься мне, — недовольно заметила Висенья, когда Рикон вновь слишком явно отступил от нее, опуская меч. — Я не хочу тебе навредить. — Дерись со мной по-настоящему, — буквально прорычала она. — Я тебе не хрупкая ваза. Рикон усмехнулся, окинув ее взглядом. Да, сейчас, быть может, она и не походила на хрупкую, но драгоценную вазу, но в нежно-голубом платье, расшитом кружевом, с витиеватыми узорами, от которых кружилась голова, и накинутой поверх ее тонких плеч полупрозрачную шаль Висенья являла собой определение слов хрупкость, нежность, воздушность. Что совершенно не вязалось с нынешним ее образом. Белоснежные волосы, заплетенные в большую косу из маленьких кос, растрепались. Хлопковая рубашка облегала ее руки, а темно-синие штаны, заправленные в коричневые ботинки, вся испачкалась грязью и покрылась пятнами от таявшего снега. Она сделала выпад, напала на него, пока он разглядывал ее. Он успел только выставить защиту и уклониться в сторону. Нападки принцессы отличались резкостью и быстротой, но для него особой опасности не представляли. У него в подобных делах опыта было больше, нежели у домашней принцессы. Он посмеялся своим мыслям и чуть не упустил момент, когда острый меч его жены прорезал воздух там, где секундой ранее находилась его плечо. — Убить меня захотела? — вскричал он. — Сам виноват. Надо быть более внимательным, — довольно протянула Висенья, обнажая зубки в улыбке злорадства. Старк перехватил поудобнее меч и пошел в наступление. Веларион радостно встрепенулась и включилась в бой, но чем больше и сильнее наступал на нее Рикон, тем стремительнее заканчивались у нее силы. Она больше не отвечала выпадом на выпад, только защищалась от его яростных ударов и отступала. Меч его летал с неистовой скоростью, звон стали гудел в ушах. Возбуждение побежало по венам, глаза Рикона блестели, и чем дольше он наступал, тем более он переставал чувствовать усталость в конечностях. Наконец, он загнал ее в угол. Она явно устала, со стороны было видно, с каким усилием Висенья поднимала меч, пока он не выбил его из ее рук. Сталь блеснула перед лицом, кисть вывернулась с небольшой болью, и меч вылетел из ее рук, оставляя принцессу безоружной. Она сделала шаг назад и оступилась о корягу. Ноги запутались, и ее неумолимо потянуло к земле. Рикон шагнул вперед, схватил ее за руку и рывком притянул к себе. Висенья ударилась ему в грудь, но на ногах устояла. Держа в одной руке меч, а в другой ее локоть, он смотрел ей в лицо сверху вниз, глядя на ее покрасневшее, запыхавшееся лицо. Не долго думая, он наклонился и поцеловал ее. Она возмущенно ударила его в грудь. Смеясь, он отпустил ее и сделал несколько шагов назад. Висенья демонстративно вытерла губы. — Последнее было лишним. — А где же твое: «Я твоя жена, нам нужно наладить отношения»? — Я имела ввиду, узнать друг друга поближе, а не накидываться на меня с поцелуями, — кинула она ему, подняла с земли меч и пошагал к привязанным к дереву лошадям. Ее грозные шаги только сильнее разметали грязь по земле, новые капли попали на штаны. Посмеиваясь, Рикон поспешил за женой. Она уже садилась в седло, когда он схватил ее за ногу, останавливая. — Что? — возмущенно произнесла Висенья, глядя на него сверху вниз. — Ну, прости, я не хотел тебя обижать, — сказал он, держа ее за щиколотку. — Ты просто всегда так заводишься с ничего буквально, и я не знаю, что сделать или сказать, лишь бы тебя не разозлить. — Что-то не похоже. Отпусти мою ногу. — Сначала прости меня. — Или я могу переехать тебя на коне. Это гораздо приятнее. — Я всегда знал, что ты хочешь моей смерти. — Быть твоей женой слишком утомительно. — Быть твоим мужем слишком больно. Висенья приподняла одну бровь и выпрямила спину. Взгляд ее изменился: с задорного с каплей издевательства сменился на подозрительный и решительный. — Что ты рассказал своей мачехе? Ты пожаловался ей на меня? — Что? Нет, — как-то слишком быстро и поспешно ответил он. Хватка на щиколотке Висеньи ослабла. — Кому еще ты рассказываешь о нашей личной жизни, а? Признавайся, или я по-настоящему перееду тебя. Рикон поджал губы от досады. Он всего-то шепнул о проблемах с женой мейстеру, а тот, видимо, донес все до леди Старк. А, раз знает она, то, наверняка, знает и отец. Он отпустил ее ногу и отступил. Висенья хмыкнула. Его молчания хватило сполна. Она презрительно окинула его взглядом, лошадь под ней в нетерпении заржала и пару раз ударила землю копытом. — Я думала, семейные проблемы остаются в семье. Видимо, я ошибалась. Она пустила лошадь к замку. Черная грива зверя поразительно сочеталась с белоснежными волосами всадницы. Их накрыло тенью. Драконий рев пронзил небеса, ему вторил второй. Принц Джоффри Веларион на своем темно-пурпурном драконе прилетел на свадьбу.

***

— Брат, — радостно улыбаясь, она поспешила ему навстречу. Джоффри раскрыл объятия и заключил сестренку в теплое кольцо своей братской любви. Он поцеловал ее в макушку и, немного отдалив от себя, чтобы видеть ее лицо, произнес: — Единственная моя сестра, ты прекрасна даже в таком виде, — усмехнулся он. Висенья застенчиво пригладила растрепанные от ветра и ее резких движений во время тренировки. — А где Арригель и моя малышка Валейна? Или ты оставил их на Дрифтмарке? — окидывая взглядом могучую спину подросшего Тираксеса, спросила принцесса. — Они прибудут чуть позже. Едут в карете. Арригель отказалась от полета. — Что-то не так? Ей не здоровится? — взволновалась Висенья, поскольку помнила, как любила невестка полеты. Джоффри покачал головой. — Просто устала. Плавание сильно утомило ее. Судя по лицу брата, Арригель все еще находилась под влиянием давно прошедших родов. Как-то Джоффри признался ей, что, если бы знал, что все так обернется, ни в жизни бы не позволил ей забеременеть, если бы это даже значило, что он ее не коснется. Висенья улыбнулась брату, взяла его под локоть и повела в сторону ворот. Ему пришлось приземлиться за ними, так как Тираксес был еще больше Мераксес, которая давно уже не помещалась во дворе Винтерфелла. — Пойдем, наверняка, лорд Старк уже заждался тебя. Словно услышав ее слова, из серых ворот выехал маленький экипаж. — Давай лучше подождем твоего мужа, — сказал Джоффри, глядя куда-то ей за спину. Висенья посмотрела туда же и увидела едущего к ним Рикона. — Гуляли? — Тренировались, — равнодушно кинула принцесса. Джоффри приподнял одну бровь, глядя на нее с ожиданием и немым вопросом. Но, так и не дождавшись ответа, сам подал голос. — Кажется, у тебя с ним все хорошо, — осторожно, с вопросительной интонацией спросил принц. — Можно сказать и так, — уклончиво ответила Висенья. Она глядела вдаль, не отрывая взгляда от фигуры мужа, спешившего к ним. Клокотавшую в душе неприязнь так и не удалось выскрести за то время, что он был вдали. Висенья старалась: ради себя, ради него, ради их будущих детей, но с позором проиграла свою войну. Пыталась внушить себе любовь к этому месту, что Рикон звал домом. Внушить себе, что наслаждается жизнью здесь, что любит его народ, но все выходило так наигранно, неестественно, что становилось тошно не только беднягам-северянам, но и ей самой. Так она себя еще никогда не чувствовала. А подтрунивания Рикона только усугубляли ее печаль, и она злилась оттого еще сильнее. — Как там новый король? — спросила принцесса бездумно. Чтобы занять голову чем-нибудь другим, не мыслями о незавидной, отшелечьей жизни. — Его зад уже привык к железному стулу? Джоффри гулко рассмеялся. — Материна корона сидит на нем, как влитая, — брат распрямил плечи, опустил ладони на висевший на боку меч — валирийский, давний подарок отца на его десятые именины. — Ведет себя так, словно рожден был королем. Висенья кивнула. — Хорошо, — сказала она задумчиво, наблюдая, как Рикон подъезжает все ближе и ближе. — Это хорошо. Как там Бейла? Близнецы как? Красный замок еще стоит или уже в руинах? — Пока стоит, но Бейла хочет немного переделать его, так что думаю, разгром, устраиваемый близнецами каждый день, не так уж и неуместен. Наконец, конь Рикона остановился в паре шагов от них, а его всадник ловко спрыгнул с седла и в два шага преодолел расстояние между гостем и ним. Старк коротко поклонился и протянул принцу руку. Джоффри охотно пожал ее. — Рады видеть вас, мой принц, — немного запыхавшимся голосом произнес Рикон. — Надеюсь, дорога до нас не сильно утомила вас. — На свадьбу силы еще остались. Висенья встрепенулась. Она и забыла, зачем прибыл брат с семьей. Свадьба этой лягушатницы — Авилы Мандерли. Спустя почти вечность эта девчонка покидает Винтерфелл. Ах, если бы с позором! Но, нет же, покидает невестой с богатым приданым и могущественным покровителем за спиной. Семеро бы ее прокляли, ругалась про себя Висенья. Думать так было неправильно, но она не могла удержаться, а ругательства все сыпались и сыпались. За те месяцы, что Авила провела в Винтерфелле — можно сказать, бок о бок с Висеньей, она успела здорово поиграть на нервах принцессы. Мандерли с самого своего приезда не понравилась принцессе, а уж после того, как ей стало известно, что эта девчонка была дружна когда-то с ее мужем, так и вовсе стала чуть ли не врагом номер один. Первое время Висенья старалась не обращать внимания на столь неприглядную для себя особу. С истечением времени же — а уж после ее танца с Риконом, взор фиолетовых глаз принцессы то и дело находил темно-зеленую макушку Авилы, маячившую где-то рядом. Принцесса каталась на лошади, она каталась тоже. Принцесса прогуливалась по коридорам, Авила тут же попадалась ей на пути. Принцесса желала в тишине посидеть под кроной чардрева, как Мандерли тут же изъявляла желание попеть, сидя у текущего рядом с деревом ручейка. Даже летая на Мераксес, Висенья видела Авилы. С такой зеленой головенкой ее невозможно было не увидеть, посмеивалась про себя Веларион. И, вот, когда, наконец, стало известно, за кого и когда Авила Мандерли выйдет замуж, Висенья Веларион чуть ли не затанцевала от радости. Она не привыкла делить любовь и внимание с кем-либо, и единственные женщины, чей авторитет она могла принять покорно, были ее почившие мать и бабушка, дорогая тетя Лейна и леди Алисанна Старк. Терпеть девчонку с зеленой головой у себя в доме Висенья не имела ни малейшего желания. — Улыбнись, твой брат приехал, — сказал ей Рикон, когда они вернулись в их покои, чтобы помыться и переодеться. — Или ты не рада? — Я рада, — искренне ответила принцесса, скидывая ботинки на пол и довольно крутя стопы по кругу. — Отчего такая хмурая тогда? — в голосе Рикона слышалась насмешка, но Висенья едва ли заметила это, думая о своем. Повернув голову на мужа, она окинула его оценивающим взглядом и спросила: — У тебя что-то было с этой Авилой? Рикон опешил. Его руки, распускавшие узел на штанах, замерли. Он поднял на нее взгляд и уставился в изумлении. — Что ты имеешь ввиду? — тем не менее, голос его немного дрогнул. — Я спросила, было ли у тебя что-то с Авилой Мандерли, о чем мне стоило бы знать, — по словам отчеканила Висенья. Он отпустил окончательно узел, веревки повисли в бессилии. Рикон подошел к ней и встал перед ней, глядя на нее с высоты своего роста. — Например, что? — спросил он. — Например, спал ли ты с ней, и не ожидать ли мне рождения бастарда через пару месяцев? — она смотрела на него с взглядом чистым и уверенным. Если он надеялся увидеть в ней хотя бы каплю веселья или озорства, то жестко ошибался. — И зачем же тебе это знать? Он сделал к ней шаг, вплотную приближаясь. Если бы она попыталась подняться на ноги, то непременно врезалась бы ему в грудь. Однако Висенья оставалась сидеть на кровати, а Рикон возвышаться перед ней, словно Стена в тысячах километрах от них. — Скажи, принцесса, зачем тебе знать, есть ли у меня что-то с этой девушкой или нет. Ведь сама ты меня к себе не подпускаешь, злишься каждый раз, едва я к тебе обращаюсь. Сторонишься меня, а, когда мне все-таки удается завладеть твоим вниманием, брызжешь таким ядом, что мне впору было бы давным-давно помереть. — Я твоя жена, забыл? Если у тебя есть какие-то дети на стороне, мне стоило бы об этом знать. Рикон усмехнулся. Наклонился к ней, заставив ее откинуться на спину, уперся руками о постель и, глядя в ее хитрые, валирийские глаза, сказал: — Собака на сене, вот ты кто. — Что? — выдохнула Висенья. — Собака на сене. Ни себе, ни кому-либо еще. Она сглотнула. Вышло слишком громко. Рикон улыбнулся, довольно так, словно кот, наевшийся мяты. Висенья опустила взгляд на его губы, от разлившегося внизу жара, отчаянно прикусила щеку изнутри. Нет, нельзя поддаваться. Но ведь так хочется! Он ее муж, в конце концов. Она может позволить себе такую маленькую слабость, как невинный поцелуй. Когда-нибудь это придется сделать, если она хочет детей. Но она не хотела его! Не хотела выходить за него замуж, не хотела ехать сюда. Неприязнь все еще кипела в ней, и принцесса не могла просто взять и забыть о ней. И, все же, он рядом, и огонь внутри ярок, как солнце на небе. — Только не бей меня, — шепнул ей в губы Рикон, перед тем как поцеловать. Она пропустила мимо ушей это высказывание, притянула его к себе за шею и сама скользнула языком ему в рот. Какое же это было наслаждение! Давно она не была с мужчиной. Он опустился еще ниже, укладывая Висенью на спину, не прерывая поцелуя. Его руки ловко скользнули под ее рубашку, пуская по ее коже толпу мурашек. Она дернулась. — Что такое? — оторвавшись от нее, спросил Рикон. — Руки холодные, — чуть недовольно ответила принцесса. Рикон выпрямился и тут же начал тереть их друг об друга, разогревая. Висенья, секунду посмотрев на это, коротко засмеялась. Она все еще лежала на спине. — Что теперь? — улыбаясь, спросил он. — Ничего, ничего, — она махнула рукой, приподнялась и, схватив его за руку, резко дернула на себя. — Не трать время на это, лучше целуй меня, пока у меня есть настроение. Два раза говорить не пришлось. Он снова прижался к ее губам, тут же снимая с нее рубашку. Расплетая узел на ее штанах, пока Висенья делала то же самое с его штанами. Рикон торопился, суетился, движения его выходили резкими и немного нервными, словно все это вот-вот должно закончиться, а он так и не успеет сполна насладиться моментом. Так и получилось. Согревшаяся ладонь его только юркнула между ног Висеньи, когда стук в дверь заставил их обоих замереть. Тяжелое дыхание принцессы перемешивалось с его. — Что? — недовольно гаркнул Рикон, не убирая руку, а продолжая ласку. — Лорд Старк зовет вас и Ее Высочество к столу, — раздался приглушенный голос за дверью. — Мы придем чуть позже, — кинул Рикон, возвращаясь к губам жены. Висенья, казалось, и не заметила наглого вторжения в этот момент. Ее ручки плавали по его телу, обнимали за плечи, спускались к его члену, дразливо проводя вверх и вниз. Прямо, как в их первую ночь. Рикон, тут же позабыв о сказанных слугой словах, опустился к груди жены. Оставил на ложбинке между грудями влажный поцелуй. Поднялся губами выше к шее и осторожно втолкнул один палец в горячую, влажную плоть, заставив жену громко вздохнуть. Она схватилась за его локоть, откидывая голову на мягкую постель. Потолок над ними застилало пеленой возбуждения. Чуть позже она, наверняка, об этом пожалеет, но сейчас… сейчас все было неважно, все, кроме губ Рикона и его пальцев. Горячее дыхание мужа обжигает, его влажные губы опускаются на ее грудь. Рикон бесстыдно катает во рту затвердевший сосок, заставляя ее тихо стонать — лишь бы никто не услышал. Правда, он так, видимо, не думает. Висенья коротко вскрикивает, когда Старк обводит клитор большим пальцем и прикусывает сосок. Длинными пальцами схватив его за волосы, она поднимает его голову, вынуждая посмотреть на нее. В ее глазах блестит яркое возбуждение вперемешку со злостью. Рикон соврал бы, если бы сказал, что это не возбуждает. — Осторожнее, мальчик, я тебе не одна из твоих северянок, — ласково, с нескрываемым ядом произносит она. Рикон только ухмыляется. Резко толкается в нее пальцами, сгибает их, задевая какие-то особо чувствительные точки, вырывает из ее приоткрытых губ громкие стоны и чуть ли не посмеивается. Если она думала, что этим моментом правит она, то жестко ошиблась. Власть у него в руках. Точнее, у него на пальцах. Предать бы его огню, мимолетно проклинает его Висенья, не в силах сделать ничего, кроме как беспомощно стонать под ним, упираясь пятками в край кровати, а руками обнимая спрятанные под рубашкой плечи Рикона. Остервенело проводит ногтями по его коже, надеясь оставить на ней свои следы. Будто вторя ее изменившемуся настроению, Рикон жестко впивается в ее губы, задавая быстрый темп, смешанный с толикой боли. От его резких, отрывистых движений она извивается под ним змейкой. А, когда его пальцы раздвигают стенки внутри нее, может только приглушенно вскрикнуть от накатившего наслаждения прямо ему в губы. Кожу словно покалывает тысячами иголок, укладывая на шелковую постель из лепестков роз. С непристойно-развратным звуком он вытаскивает из нее пальцы и, глядя в ее помутненные наслаждением глаза, отправляет их себе в рот. Облизывает их, и от одного только этого вида Висенья, кажется, вновь готова отдаться ему. И, словно ему этого было мало, Рикон наклоняется к ней и впивается в ее губы, невольно заставив попробовать себя на вкус. Поцелуй отдает сладкой горечью. Он размашист и нетороплив. Но стук в дверь отдает нервозностью и срочностью. — Что? — восклицает теперь уже Висенья. Рикон устало прячет лицо у нее в шее, беззастенчиво проводя по слегка соленой коже языком, заставив жену невольно дернуться и несильно ударить по плечу. Он в ответ только тихо смеется. — Ваше Высочество, лорд Старк настоятельно просит вас присоединиться к ним на трапезе. Рикон раздраженно вздыхает и первым сдается. Поднимается на ноги и отходит от нее. Висенья краем глаза успевает уловить бугор у него между ног, когда он уходит от нее в смежные покои. — Скоро будем, — отвечает слуге принцесса и встает с постели. Удаляющиеся шаги слуги стихают. Висенья приводит себя в порядок, поправляет волосы и переодевается в подходящий по случаю наряд. Бледно-голубое, скорее походившее на серое, платье с короткими до локтя рукавами и немного монашеским, как говорила Висенья, декольте, обрамленным кружевами с сияющим посередине, над линией между грудями жемчужинкой в серебряном окаймлении. От вспыхнувших в памяти воспоминаниях о недавней ласке Рикона щеки принцессы зарумянились. — Красивое платье, — раздался хриплый голос мужа. Он стоял у двери между комнатами, разглядывая ее. Она столько раз видела подобных взгляд. Так смотрят на женщину, от одного вида которой замирало мужское сердце. На любимую женщину. В груди принцессы вновь разлилось раздражение. В первую очередь, на Рикона за то, что посмел любить ее. Во вторую очередь, на себя за то, что так и не нашла в себе сил полюбить его в ответ. Может быть, корень ее бед был именно в этом? В том, что она не могла найти в своем сердце хотя бы крохотную капельку любви к мужу. Рикон подошел к ней, встал за спиной и легко стянул ее корсет. Висенья резко выдохнула. Он неспешно и словно со знанием дела принялся зашнуровывать ее корсет. Она стояла смирно, боясь сказать и слова. Зная себя, она могла поклясться, что если откроет рот сейчас, то непременно испортит легкий флер флирта, витавший между ними. Закончив с корсетом, Рикон взглянул на свою работу и удовлетворенно кивнул. Висенья смотрела на него через зеркало перед собой, в котором отражалась и их кровать, на которой он минутами ранее трахнул своими пальцами. Она отрывисто вздохнула, приглаживая юбку. Неожиданно прохладные руки Рикона отвели в сторону ее распущенные волосы — большую косу она распустила, оставив маленькие косы, обрамлявшие ее голову, подобно венцу. Теплые губы мужа опустились на ее приоткрытые плечи, заставив Висенью задержать дыхание. Длинными руками он обхватил ее за талию и резко прижал к своей груди. Гуляя губами по ее шее и плечу, а руками по талии, Рикон шептал ей: — Не волнуйся о бастардах, дорогая жена, — в голосе играла усмешка. Она ощущала ее всем телом, всеми местами, куда приземлялись его губы, словно она сморозила какую-то нелепицу. — В этой жизни меня не привлекает ни одна женщина, кроме тебя. Как мне может нравится другая, когда рядом со мной сама драконья принцесса? Тягостная истома снова разлилась внизу живота, заставив Висенью прикусить губу. Она бы с удовольствием отдалась ощущениям, если бы не терзавшие ее противоречивые чувства, царившие в сердце. Она и сама уставала от них иногда, но поделать ничего не могла. Пока она была не властна над ними, пока Висенья сама ходила в оковах своих страстей. Рикон взял ее за подбородок и заставил посмотреть на него. — Больше не говори мне о бастардах, — сказал он, чеканя каждое свое слово, и этому тону Висенья была готова подчиниться. — Мои дети выйдут только из твоего чрева, только твоя кровь будет течь в них. Ничья другая мне нужна. Ты услышала меня, принцесса? Висенья бездумно кивнула. Кажется, она даже не поняла его слов, просто подчинилась неожиданно командирскому тону и исходившей от него силе. Раньше она думала, что он ни на что негодный мальчишка, едва вышедший из пеленок, сейчас же понимала, что тот мальчик, которого она помнила, превращается в мужчину. — Умница, — похвалил он и, довольно ухмыльнувшись, запечатал свои слова и ее согласие на ее губах жадным, требовательным поцелуем.