Рождение ненависти: ледяные оковы

После церемонии Висенья тихо прошмыгнула во двор. Высокое дерево, стоявшее здесь еще во времена королевы Алисанны, заботливо выращивало на своих ветвях новые плоды. Они были еще совсем зелеными, но, Висенья знала, скоро они покроются краснотой и зацветут яркими красками. Только, вот, цветения она уже не увидит. Интересно, есть ли в Винтерфелле подобные деревья? Она могла бы взять пару семян и вырастить собственный сад взамен потерянному. Это был бы ее уголок в том сером, мрачном мире Старков. — Ты быстро вернулась. — Благодаря Мераксес. Она быстро растет, а силы в ней больше, чем в ком-либо еще, — с гордостью ответила Висенья. Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать говорившего. Этот голос она узнает среди тысяч. — Как и твой Моргул, я полагаю. — Он не такой большой, как Мераксес. Непослушный немного и любит много поесть, — в голосе кузины слышались любовь и немножко смеха. Висенья улыбнулась уголками губ. — Тебе надо чаще выводить его полетать, — она обернулась к Джейхейре. Кузина стояла в десяти шагах от нее, у самого далеко ушедшего корня дерева. — Чтобы он рос больше. Джейс говорит, что драконы замедляются в росте, если их держать под куполом. Видела, как выросли Вермакс и Лунная Плясунья? Джейхейра кивнула. — Скоро до Сиракс дорастут, — сказала она и тут же замолчала, увидев, как поникли плечи Висеньи. Зря она упомянула золотую драконицу. — Когда возвращаетесь на Север? Принцесса задумалась. Она и не знала. Надо будет у Рикона спросить. Все-таки, придется с ним общаться. — Эм, не знаю, я… мы еще не решили, — неуверенно произнесла Висенья, теребя рукав платья. — Уже выпроваживаешь меня? — Ах, если бы, — покачала головой Джейхейра. Ее бледные губы растянулись в усмешке, что совсем не вязалось с ее образом септы. Темно-бордовая накидка скрывала под собой все ее волосы, а черное платье закрывало худое тело кузины. По сравнению с ее нарядом на свадьбе, этот выглядел дешевле и делал из нее какого-то призрака. Ужасающе красивого, но призрака. — За те полтора года твоего отсутствия я поняла, как, оказывается, в этом замке скучно без твоего заносчивого, неуёмного голоса. Висенья деланно возмутилась. Ее глаза округлились, а рот приоткрылся в шокированном «О». — Ты скучала по мне? — Пф, скажешь тоже! — в ответ укоризненно посмотрела на нее Джейхейра. — Как тебе такое только в голову пришло? Сумасшедшая. Тихий смех Висеньи прохладным ветерком разлетелся по саду, а за ней поспевало такое же тихое, но неуверенное хихиканье Джейхейры. Отсмеявшись, они замолчали, и тишина с подкравшейся неловкостью накрыла обеих принцесс с головой. Висенья застыла на своем месте, под кронами дерева, а Джейхейра смущенно высилась на конце самого длинного и далеко ушедшего корня. — Что ты чувствовала, когда… — развеяла тишину Висенья негромкими словами. — Когда твоя мать умерла? — Злость, — тут же ответила Джейхейра. — Ну да, конечно, — поспешила извиниться Веларион. — Я не… то есть, я… В общем, неважно. Забудь. Приподняв подолы платья, она поспешила ретироваться. Ляпнуть такое ей в лицо. Совсем рассудок помутился. — Нет, нет, — замахала руками Джейхейра, смущенно улыбнувшись. — Я не имела ввиду твоих родителей. Я злилась на них, да, но больше на маму. Висенья замерла. — Что ты имеешь в виду? — Она хотела защитить меня, — начала Джейхейра и сразу же добавила. — Наверное. Мне хочется так думать. По крайней мере, то, что я о ней помню, говорит мне об этом. Но, все равно, она оставила меня, это я точно знаю. К тому времени, уже было понятно, что победа за твоей матерью, но моя всё равно улетела. Тетя говорила, что не тронула бы ее, позволила бы нам жить здесь вместе. И мне почему-то хочется верить ей. Поэтому я злюсь больше на маму. — Мне очень жаль, — выдохнула Висенья. Она не ожидала каких-то откровений под рощей этого старого дерева, но судьба решила иначе. Джейхейра грустно улыбнулась и взглянула ей в лицо. — Мне тоже. Насчет твоей матери, — она сделала шаг в ее сторону и замерла, словно в ожидании приказа остановиться или нападения. Поняв, что Висенья не собирается ее останавливать, Джейхейра вплотную подошла к кузине, взяла ее ладонь в свои и тепло произнесла. — Я была с ней в ее последние минуты. — Что? — Она позвала меня, чтобы поговорить. Она часто так делала с момента твоего отъезда в Дрифтмарк. Мне кажется, она скучала по тебе и пыталась заглушить боль от расставания с тобой мной. Висенья замерла. Она не знала о подобных вечерах матери и кузины. То, что матери не понравилось ее внезапное решение о переезде, принцесса знала наверняка. Однако она и не представляла, что причинила этим ей боль. — В тот вечер она позвала меня. Мы разговаривали, как обычно. Я рассказывала ей о своем дне, она слушала, улыбалась. А потом королева спросила меня, хочу ли я замуж. Я ответила, что лишь она вправе решать этот вопрос. Она спросила еще раз, настойчивее. Я решила, что это проверка. Так тетя проверяет меня на преданность, и ответила, что для меня нет ничего лучше, чем жить под ее боком. Тетя улыбнулась, накрыла мою руку своей и пообещала, что, когда придет день, она устроит мне свадьбу. Найдет жениха, который примет меня в свою семью. Верного и честного, — глаза Джейхейры горели жизнью, огромной надеждой, которую принцесса не видела раньше в ней. Висенья сглотнула вставший в горле ком и через силу сказала кузине: — Раз она так сказала, то сделала бы это. Мама всегда держала свое слово. Джейхейра улыбнулась, искренне. Висенья раньше не видела, чтобы она так улыбалась кому-либо. В глазах кузины блестели слезинки. Она чувствовала, что сама скоро расплачется. — Как ты думаешь, твой брат поддержит намерение твоей матери? — с надеждой тихо-тихо спросила она. Нет. Висенья была уверена, ответ Джейса будет отрицательным. Он уважал их мать, как и ее решения, хоть и не всегда считал их правильными. Однако вопрос, подобный замужества Джейхейры, был слишком важен и велик. И принцесса была более чем уверена, что брат откажет кузине. Улыбка Джейхейры потухла, как и искра в ее глазах. Она аккуратно сжала в последний раз ее ладонь и отступила. — Не говори ничего. Я и не надеялась. Хотела только сказать, что твоя мама скучала по тебе и сильно любила. Тебе повезло с такой матерью. — Спасибо. Джейхейра оглянулась в сторону горевшего в коридоре факела и, в последний раз посмотрев на Висенью, ушла, бесшумно ступая по траве. Принцесса глядела ей вслед и недоумевала, что только что здесь произошло. Они впервые поговорили, как воспитанные люди, а не дворовые суки, кидающиеся друг на друга с одной лишь целью — разорвать противнице глотку. Чем больше Висенья прокручивала в голове произошедшее, тем абсурднее эта картина вырисовывалась. Однако, несмотря на некоторую неправдоподобность, она была благодарна кузине. Ее слова утешили Висенью. Давившая ранее пустота в душе уступила дрейфующим мыслям. В покои она вернулась гораздо позже. Висенья любила тот сад и часто гуляла там раньше, и проведенное сегодня время рядом с тем деревом было для нее неким прощанием с ним. С местом, где ей было уютно и где она чувствовала себя в безопасности. А после принцесса зашла ко всем своим маленьким племянникам, начав с самого младшего. Точнее, младшей. Малышке Валейне было уже два года, и девочка вовсю бегала. — Сильно устаешь с ней? — спросила Висенья Арригель. Они сидели на софе у балкона, наблюдая, как малышка летает по комнате, изображая дракона. Арригель покачала головой, любовно наблюдая за дочерью. — Физически — да, но морально никогда. Иногда днем, когда она начинает капризничать, думаешь, зачем я вовсе на это согласилась? Не лучше ли было отдать ее нянькам, а самой пройтись по лесу, прогуляться, но едва она прижимается ко мне вечером, лепечет мама и засыпает, я готова отдать ей весь мир, стать для нее этим миром, сделать что угодно ради нее. И я понимаю, что ни за что бы ни отдала свою дочь никому и не позволила бы ей расти в окружении нянек или слуг, самой появляясь только иногда. — Ты так всё описала, что мне аж самой захотелось стать матерью. — Станешь, — уверенно заявила Арригель. В ее глазах вспыхнула искра озорства. Невестка повернулась к ней всем корпусом и коварно усмехнулась. — У тебя ведь теперь есть муж, значит, и до ребенка недалеко. Висенья закатила глаза и отставила бокал вина на столик. В чем-то Арригель права. Рикон теперь ее муж, и она должна родить ему сына, наследника. Лучше бы несколько, обеспечить дом Старк хорошей и крепкой линией наследования. Если тело Висеньи было полностью готово к ребенку, то сердцем она была в ужасе. В этот момент она остро ощутила скорбь по матери. Мама обязательно нашла бы способ и слова, чтобы ее утешить и подбодрить. Однако теперь Висенье придется одной биться со своими страхами. — Надеюсь, Сиракс одарит меня здоровыми детьми, — искренне произнесла принцесса. — Боги милостивы, — улыбнулась ей Арригель. Оставив двух младших Веларион, Висенья поспешила в покои старших. Там царил настоящий хаос. Лейнор и Монтерис каждый день переворачивали Высокий Прилив верх дном, когда принцесса гостила у них, и Красный Замок также пал под их натиском. Едва зайдя в покои, Висенья окунулась в мир шума. Четырехлетний Монтерис носился по полу босыми ногами, держа над головой большой макет корабля. За ним в тревоге бежала нянька. — Прошу вас, маленький лорд, поставьте это на место, — лепетала она, но ножки ее маленького лорда были быстрее ее слов. Лейнор был чуть постарше. Он был самим старшим из племянников Висеньи. В этом году ему исполнилось шесть. Мальчик сидел за столом, на котором в беспорядке лежали чертежи и карты. Он с задумчивым видом стоял над ними на стуле, подперев подбородок рукой и время от времени тяжко вздыхая. Увидев Рейну, окруженную игрушками, но совершенно спокойную, на одном из кресел, Висенья поспешила к ней. Невестка отставила в сторону свое шитье и быстро обняла ее. — Планирует новое плавание? — заговорщически шепнула она ей, и Рейна, подмигнув, кивнула. — Я поплыву в Асшай, тетя! — громко заявил Лейнор, крутанувшись на стуле. Висенья дернулась в ужасе, готовая подхватить, но мальчик даже не заметил, что почва его слегка дернулась, и принцесса предпочла не тревожить его в столь волнующий для него момент. — Лейнор, милый, а что же я буду делать, если ты так далеко уплывешь? — Ты же все равно поплывешь на Север, — махнул он на нее рукой, шокировав свою тетю. Висенья громко расхохоталась. Рейна шикнула на сына. — Лейнор! Нельзя так разговаривать с родными. Быстро извинись. — Прости, тетя, — быстро изобразив сожаление, протараторил мальчик и снова отвернулся к своим бумагам. — Я знала, что это когда-то произойдет, что море позовет его к себе, но не так же скоро, — посмотрела на Рейну Висенья. — Не в шесть лет! — Клянусь, иногда я, правда, начинаю верить, что он вышел из моря, а не из меня, — сокрушалась Рейна. Принцесса коротко посмеялась. — Когда начинает казаться, что мир стоит на месте и время застыло, можно просто прийти к вам и понять, что мир бежит быстрее, чем летают наши драконы, — Висенья махнула в сторону бушевавшего Монтериса. — Я имею ввиду, ему ведь только было шесть месяцев. Когда он успел так вырасти? Висенья поцокала, качая головой. Рейна удивленно воззрилась на нее, и они обе прыснули от смех. — Веду себя, как какая-то простолюдинка. Сама удивляюсь, откуда это во мне. — Вот, что значит, прожить год вне столицы. — Полтора, — поправила Висенья. — Полтора, да, — исправилась сразу Рейна. — Так, чем обязаны твоим визитом? — Хотела повидаться с племянниками, прежде чем вернуться на Север, — ответила принцесса, не отрывая взгляда от Монтериса. Он, наконец, удостоил ее своим вниманием, и она поманила его к себе пальчиком. Мальчик, крадучась, подошел к ней, готовый в любую минуту улизнуть от нее. Однако Висенья оказалась хитрее и быстрее. Она схватила племянника раньше, чем тот сумел заметить ее намерение. Он брыкался у нее в руках. Она засыпала поцелуями его пухлые щечки, пока Монтерис заливался заливистым смехом. — Вот так, поймала, теперь никуда не сбежишь. Монтерис хитро улыбнулся и сдался натиску ласк тети. Он обмяк у нее в руках, удобно устраиваясь на ее коленях. Висенья обняла его, словно баюкала. — Никогда не пойму, как ты его так быстро успокаиваешь, — с тихой завистью в голосе произнесла Рейна. — У нас с ним уговор. — Какой? — Что я для него любимая тетя, а он для меня, — Висенья кинула быстрый взгляд на Лейнора и, наклонившись к Рейне, шепнула ей. — Любимый племянник. — Аа, так вот вы какие. А если другие узнают? — прищурилась Рейна. — Мы будем отрицать, — гордо вздернув подбородок, ответила Висенья. Рейна широко улыбнулась. Она устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. В комнате, наконец, воцарилась тишина. Висенья крепче прижала к себе племянника, подметив, что у того уже медленно, но верно, трепетали веки, закрываясь. — Как хорошо, что ты пришла, — прошептала Рейна, не открывая глаз. — Я люблю мальчиков всем сердцем, но иногда они бывают такими… Девушка замолчала, подбирая правильное слово, дабы не обидеть их. — Громкими? — подсказала Висенья. — Да. И я просто не справляюсь из-за этого. Устаю. — Вам нужна девочка, — уверенно заявила Висенья. — Маленькая, тихая, но крепкая, и чтобы держала в узде старших братьев. — Как ты своих? — подняла голову Рейна, глядя на кузину с улыбкой. — Ну, что ты, я бы не сказала, что мои братья у меня под уздой… Рейна махнула на нее рукой, и Висенья усмехнулась. Что уж там говорить, помнится в детстве она вертела ими как хотела. Все-таки, право единственной дочери в семье с четырьмя сыновьями было огромным. Одного ее слова хватало, чтобы напугать весь Драконий Камень и чтобы молва о том долетела и до Высокого Прилива, откуда, не замедлясь, приплывал дедушка. А далее вести доходили и до Красного Замка, откуда в тот же час сыпались письма и дорогие подарки от дедушки-короля. Да, когда-то под маленьким каблучком Висеньи Веларион ходили все мужчины семьи морских владык и даже сам король драконьего дома. Как давно это было! — Ты права, нам нужна дочь, — уверенно заявила Рейна, словно готова была прямо сейчас же пойти и зачать эту девочку. И родить. — Следующая точно должна быть девочка. Хватит с меня мальчиков. Висенья улыбалась, глядя на уверенную кузину. Кажется, Люку сегодня ночью будет очень хорошо. — И назовете ее Висеньей, — также уверенно добавила принцесса и чуть не рассмеялась, увидев шокированное лицо невестки. — В честь любимой тети. Рейна молчала, но ее лицо кричало. Висенья тихо рассмеялась, стараясь не разбудить уже заснувшего в ее руках племянника. — Я шучу. Дай своей дочери то имя, которое хочешь. — Спасибо, — благодарно кивнула Рейна. — А ты бы какое имя дала ребенку, если бы она родилась девочкой? Висенья задумалась. Честно, она раньше об этом не задумывалась. Раньше она о детях вовсе не думала. Это казалось ей чем-то далеким. Сегодня же ей уже дважды представляется ребенок и материнство. — Может быть, Алисса, — пожала плечами Висенья. — Мне нравится это имя, а еще так звали нашу прабабушку. — Твою прабабушку, — поправила ее Рейна. — Мне то она бабушка. — Точно, твоя бабушка. А ты бы как назвала? То есть, назовешь. — Дейнис, — сразу выпалила Рейна без единой секунду обдумывания. Висенья одобрительно кивнула. — Чудесное имя. Дейнис Веларион, дочь лорда Люцериса и леди Рейны. Звучит, как музыка. Рейна счастливо улыбнулась. Висенья видела, как в ее глазах уже вырисовывается образ той девочки, ее будущей племянницы, и ей уже не терпелось с ней познакомиться. Следующими в ее списке были двойняшки, но ей сообщили, что они уже спят, и Висенье пришлось развернуться и уйти к себе. У нее есть еще завтрашний день. Она надеялась на это, ведь Рикон не станет ее торопить с отплытием. Может, даст немного времени провести ей с семьей, залечить рану от потери матери. Но она точно не надеялась увидеть у себя в спальне Визериса. — Что ты здесь делаешь? — удивленно воскликнула она. Брат сидел на краю кровати, понурив плечи. Его белоснежный плащ висел на спинке ее диванчика, а доспехи разложены на его мягких подушках. — Визерис? — он не откликался. Висенья подошла к нему ближе, встала перед ним, но брат так и не поднял на нее взора. Ей самой пришлось это сделать, аккуратно приподнять его за подбородок. Его фиолетовые глаза блестели в ореоле кристально-прозрачных слез. — Что случилось? — встревоженно прошептала Висенья, беря брата за щеки. — Визерис, скажи мне. — Я не смог ее защитить, — себе под нос тихо шмыгнул он. Сперло дыхание. Что она должна сказать? Какие слова ей стоит подобрать? — От смерти короля или королеву не спасти даже королевскому гвардейцу. — Но я поклялся оберегать ее. — От опасностей, от врагов, да. Не от сердечного приступа. Визерис тяжело покачал головой, не принимая ее слов. Не хотел, не понимал. Вина грызла его душу, и Висенья знала, никакие логические доводы не смогут остудить эту желчь. Она тяжело вздохнула и прижала брата к груди. Он обхватил своими длинными руками ее стан и уткнулся ей в грудь, тихо шмыгнув. В такие моменты принцесса вспоминала, что, на самом то деле, не она в их семье младший ребенок, а Визерис. Ее младший братик, за которого она была в ответе. И который отверг ее. Ядовитый голосок в голове напомнил о прошедшем разладе между ними. Ранка в сердце Висеньи зажглась новым светом, причиняя ей вновь боль. — Висенья, — Визерис поднял голову, руки принцессы упали ему на плечи. — Можно я у тебя переночую? Только одну ночь. — Я замужем, глупенький. В кровати втроем будет тесновато, — попыталась пошутить Висенья, ласково проводя по коротко стриженным серебряным волосам брата. — Брось, я знаю, что он обосновался в отдельных покоях и что вы даже не виделись ни разу с тех пор, как он приплыл обратно. — Это ничего не значит, — покачала головой Висенья и попыталась отойти от брата. Его сильные руки сошлись в замок за ее спиной, не отпуская. — Визерис, отпусти. — Что такое? Ты уже влюбилась в него? В его голосе было столько смеха и желчи, что ей стало немного не по себе. Брат мог быть резким и выпалить неприятные слова в порыве чувств, но обычно их мысли и мнения сходились, и Висенье его слова не причиняли никакой боли. Сейчас же всё было наоборот. — Какое тебе дело до моего сердца? Ты ведь сам меня отверг. — Но я и подумать не мог, что ты можешь так быстро позабыть всё. — Отпусти меня, Визерис, — она всеми силами толкнула его за плечи, и хватка брата ослабла. Висенья сразу же вылетела из его объятий, отходя от него на несколько шагов. Визерис стоял перед ней с весьма недовольным и нахальным лицом. — Значит, он тебе понравился, — ухмыльнулся он. — И чем же, скажи, эта сосулька лучше меня? — Он мой муж. Для меня он априори лучше всех мужчин, — Висенья в тревоге глядела на дверь. Если сейчас кто-нибудь войдет, всё будет очень-очень плохо. — Я отнесся к тебе в ту ночь слишком жестоко, сестра, — сменил тон Визерис. Из слов его больше не сочился яд, они теперь благоухали нежнейшими цветами. — Мне стоило послушаться тебя. Мы могли убежать, пожениться. Брак наш уже был бы консумирован, и матери не пришлось бы ничего делать, кроме как одобрить наш союз. — Правда? — с недоверием спросила Висенья. Ей снится сон? Не может же быть такого наяву. — Правда, — он протягивает ей руку. — Я сожалею о том, что сделал, Висенья. Поверь мне. Всё это было похоже на сон. Это то, о чем она мечтала, то, чего она ждала от него полтора года назад. Может, у них еще есть шанс? Повернуть всё вспять и жить той жизнью, что была приписана им самими богами. Визерис сделал шаг к ней, все также протягивая ей руку. Висенья замерла. Что ей делать? Она словно находилась на краю обрыва, а брат стоял на той стороне, и его жест, его слова казались ей прочным мостом. — Боги, простите меня, — шепнула она едва слышно и смело шагнула к брату, беря его за руку. Визерис победно улыбнулся и тут же притянул сестру к себе, накрывая ее губы своими. Висенья обняла его за шею. И в момент, когда она летала от счастья на седьмом небе, дверь распахнулась, впуская в ее покои тех, кого принцесса не ожидала увидеть. Легче было ее сразу убить. Она отшатнулась от Визериса, быстро отходя от него на несколько шагов, но, судя по шокированным лицам старших братьев, этого оказалось недостаточно. Люк замер, в неверии глядя на Висенью. Джейс, выпучив глаза, смотрел на Визериса. Один только Джоффри, казалось, находил эту ситуацию достойно смеха. Его тонкие губы изогнулись в холодной усмешке, а руки плавно закрыли за его спиной дверь. Это привело в движение остальных. — Какого черта?! — закричал Джейс. Он метнулся к Визерису, тот от него отшатнулся, врезаясь в кровать и падая на нее. — Вставай, чего разлегся! Люк подошел к Висенье, которая не осмеливалась поднимать взгляд ни на него, ни на кого-либо еще. — Висенья, как это понимать? — спокойно произнес он, и это ударило по ней сильнее, чем крики Джейса. Глаза ее заслезились. — Висенья. — Вот это вы даете, — протянул Джоффри, подходя к Джейсу и Визерису, кажется, намереваясь, если что, остановить старшего брата от убийства младшего. — Вы чем думаете? У вас вместо голов на плечах капуста? — И как давно это началось? — резко произнес Джейс, все еще грозной скалой нависая над напуганным Визерисом. Младший брат перерос старшего на пол головы, но одного взгляда Джейса хватало, чтобы он почувствовал себя снова маленьким мальчиком, нашкодившим и получавшим выговор от старшего брата. — Вам задали вопрос, и вам лучше начать говорить, — всё таким же спокойным, но твердым голосом произнес Люк. И от его слов у Висеньи побежали мурашки. Честное слово, спокойный тон Люка пугал ее больше криков Джейса. — Четыре года назад, — пробубнила принцесса, понурив голову. Пораженный вздох Джоффри раздался оглушительным треском в напряженной тишине. — Четыре года, — сокрушался Джейс, ни шагу не отходя от Визериса, который, кажется, даже уже трясся от страха. Правильно, старший брат пусть и выглядит взбешенным и импульсивным, самое страшное, что от него можно было получить, это огромная лекция и выговор. Настоящим ужасом для Визериса был Джоффри, который стоял в шаге от Джейса. Вот, от него то и следовало ожидать внезапных ударов. Висенья не поднимала взгляда. Страха в ней не было. Мать ее уже давно всё знала, а именно ее одобрения принцесса боялась больше всего. Разочарование или злость братьев пугали ее меньше. Что могут они сделать ей? Отныне она замужняя женщина, а выдавать на всеобщий суд подобную грязную правду они не станут. Не только потому что не захотят очернять ее репутацию, но и потому что не захотят нового скандала. Ведь он обязательно будет. — Я понимаю, молодая кровь, — начал тяжело Джейс. — Но, Визерис, ты мог выбрать любую другую девушку, не родную сестру, которая помолвлена с другим. — А почему сразу я? Ей ничего не хочешь сказать? — в порыве эмоций Визерис вскочил с кровати. — Может, это она меня совратила, а не я ее? Ведь она старше. Джоффри все-таки не сдержался. Его большой кулак аккуратно и внезапно впечатался в челюсть младшего брата. Визерис, не удержав равновесия, вновь упал на кровать и скатился с нее с другой стороны. А Джоффри, как стоял на своем месте, так и стоит, будто ничего не было, будто он толкнул пушинку, а не здоровенного, высокого амбала. — Какая разница, чья идея это была? Она глупая, вот, что важнее, — развел руками в стороны Джоффри. — И опасная, — добавил Люк. — Если бы ты забеременела, это был бы большой позор для тебя, Висенья. Такая мысль приходила тебе в голову? Висенья покачала головой. На самом деле, она задумывалась о подобном исходе тайных отношений с Визерисом, но в ее фантазиях всё заканчивалось шикарной свадьбой с ним и счастливой семейной жизнью. О каком-либо другом варианте она старалась не думать. — Глупая девчонка, — тихо, но метко, изрек Джейс. — Что было бы, узнай об этом мама? Вы думали, какой это был бы для нее удар? — Хорошо, что она ушла до того, как это, — Джоффри с отвращающимся лицом обвел Висенью и Визериса. — Это вышло наружу. — Мама знала, — сказала Висенья. — Что? — удивился Люк. — Она знала. Я ей все рассказала. — Что? — из-под кровати вылез побитый Визерис. — Я всё ей рассказала перед свадьбой, — Висенья посмотрела на младшего брата. — И, в отличие от вас, она не ругалась. Джейс хмыкнул. Его злость еще не улеглась, и это было видно по его потемневшим глазам. Джоффри удивленно приподнял брови и смотрел на нее, будто она ему сказала большую ложь. Визерис неловко поднялся на ноги, но подходить к братьям ближе не стал, оставаясь в своем визуально безопасном уголке. Люк устало понурил голову и потер переносицу. Перед ним Висенье было особенно стыдно. Когда папа умер, именно он стал для нее потерянной отцовской фигурой. Они ведь и раньше были близки, и Висенья могла с уверенностью заявить, что любит его больше всех других своих братьев. Нет, остальных она тоже любила, но именно Люк был ей ближе по душе. — Глупая, какая же ты глупая, — пробубнил Люк себе под нос, устало выдыхая и поднимая на нее взгляд. — И что? Вы собираетесь продолжать это? — спросил Джейс таким тоном, по которому сразу был понятно, какой ответ он ожидал услышать. — Нет! — уверенно заявили оба виновника сегодняшнего переполоха. — Правильно, — указательный палец Джейса сначала указал на Висенью. — Отныне никаких проявлений любви, кроме братско-сестринских. Никаких поцелуев, только объятия. Ты теперь замужняя женщина, Висенья, и веди себя подобающе. Будь верна своему мужу и не думай больше вытворить что-то подобное. Висенья кивнула. Указательный палец брата направился в сторону Визериса. — А ты, — жестко изрек Джейс. — Ты будешь под моим личным контролем. Раз носишь белый плащ, будь достоин его и не нарушай более данных своих клятв. Иначе самолично кастрирую тебя. Фиолетовые глаза Визериса в ужасе выпучились, и его голова усиленно закивала, соглашаясь с условиями брата. Джоффри порицательно покачала головой и первым покинул покои Висеньи. Визерис, не забыв забрать свои вещи, поспешно улепетнул прочь, подгоняемый Джейсом. Люк немного задержался. — Брат, пожалуйста, — начала было Висенья, но резво взметнувшаяся в воздух ладонь Люка заставила ее замолкнуть. — Когда ты тогда попросилась пожить у меня, это было связано с ним? Висенья тяжело кивнула. — Я знал, что что-то терзало твое сердце, но и подумать не мог, что нечто подобное. — Веларионы, как и Таргариены, никогда не были против кровосмешения, а в нас течет кровь и тех, и других. Почему ты так против сейчас? — Дело не в этом! — прикрикнул удивленно Люк. — Ты была помолвлена с другим, Висенья. Обещана Рикону Старку, а не Визерису Велариону. Это меня смущает, и именно поэтому я так в тебе разочарован. — Разочарован? — тихо выдавила из себя Висенья. — За то, что я осмелилась познать немного любви перед вынужденным браком? Почему мужчинам можно иметь связи с женщинами до брака, а девушкам нельзя? Чем мы хуже вас? Единственная рука Люка взлетела вверх в безмолвном жесте горячего возмущения и неверия. — Потому что женщины могут забеременеть. — Это легко исправить, — хмыкнула Висенья. — Всего одна то чашка лунного чая, делов то. — То есть у тебя уже был опыт, хочешь сказать? — Нет, я не стану убивать своего ребенка. — Видишь, а если бы ты забеременела от Визериса? Смогла бы просто выпить лунного чая? Делов то! И Висенья задумалась. Хватило бы ей смелости скрыть беременность и избавить от собственного чада? — Ты бы не смогла, — спокойно ответил за нее Люк. — Послушай, то, что ты сделала, верх безрассудства. Подобного я не ожидал от тебя. Я скорее предполагал, что ты однажды просто улетишь в Эссос, лишь бы не выходить замуж за Рикона. Висенья усмехнулась. Такого бы она точно не смогла сделать. Она слишком домашний человек, чтобы так неразумно окунаться в реальный мир. — Будь благоразумна, прошу тебя, Висенья, — брат подошел к ней и взял за плечо, заглядывая в глаза. — Не совершай опрометчивых поступков. Думай головой: о себе, о своей репутации и моем сердце, пожалуйста. Если с тобой случится что-то плохое, папа мне голову оторвет, когда я умру. Висенья коротко улыбнулась, но поспешила скрыть улыбку и сделать максимально серьезное лицо. — Не смейся, я серьезно, — без тени улыбки произнес Люк. — И думай о последствиях. У тебя есть дракон, а твой старший брат король, но порой может даже этого быть мало. Хорошо? Ты поняла меня, Висенья? — Да, поняла. — И ты больше не будешь лезть к другим мужчинам, кроме мужа? Висенья поморщилась. Люк слегка тряхнул ее, обескураживая. — Ау! — Будешь или нет? — настойчиво спросил он, и ей ничего не оставалось, кроме как ответить. — Не буду я, обещаю, всё. Карие глаза брата с нажимом смотрели ей в лицо, и Висенье с каждой секундой становилось всё больше неловко. Наконец, давление серьезным братским взглядом закончилось, а его рука обняла ее за плечи. — И, все-таки, какая же ты глупая, сестренка. — Мне не надо быть особо умной, пока у меня есть ты, — довольно ответила Висенья, с удовольствием обнимая брата в ответ. — А характер у тебя всё же вредный, — устало, но с принятием, произнес Люк, качая ее в объятиях.