Общество токсичных

1

      — Я бы никогда не убил Человека.       Хëнджин всегда оставался уверенным в себе и своих силах. Уверенным, что справедливость восторжествует рано или поздно. Он отдавал всё, что мог, чтобы это произошло. Его злило то, что другие не шли на жертвы ради этого. Его злило, что дело передали никчёмному детективу, равнодушие которого не знало границ.       Осень только-только превращала райский уголок девятого округа в пожухлый пейзаж, сошедший с пожелтевших страниц старой книги. Лес ещё держал листья на деревьях, окружая частное поместье, пестрил оттенками красного. Клумбы алых роз стойко цвели перед наступающими холодами. В них чувствовались сила и неприступность.       Психиатрическая клиника, обустроенная в особняке, так и излучала атмосферу чистоты, выздоровления и дружелюбности. А опрятный хозяин в белоснежной рубашке и чёрной жилетке классического костюма вызывал доверие, но одновременно с этим настороженность.       — Добрый день, детектив, — бодро поприветствовал Ли Минхо. — Добро пожаловать в мою обитель.       Зачёсанные назад чёрные волосы открывали красивое лицо в полном объёме. Острые скулы и впалые глаза вызывали ассоциацию оголённого черепа, лишённого красок. Вразрез общему впечатлению, кожа казалась свежей, гладкой и светящейся, что создавало образ живости и духовной очищенности.       — Детектив второго ранга — Хван Хёнджин, — Хёнджин протянул удостоверение, на которое Минхо мимолетно посмотрел, не испытав особого интереса. — Я по поводу Вашего бывшего пациента — Ким Сынмина.       — Да-да, я помню. Как жаль, что такое приключилось с Сынмином, — Минхо жестом костлявой руки пригласил последовать по мощёной тропинке к самому особняку.       «Как жаль», «Приключилось», — Хёнджин невольно фыркнул в поднятый воротник пальто. Дыханием крупный нос хоть немного согревал обветренные пухлые губы. Странно использовать подобные выражения по отношению к убитому убийце. То, что Ли Минхо — интеллигент, не давало ему право пренебрежительно относиться к произошедшему. Хёнджин считал, что даже такой, как Сынмин не заслуживал смерти. Такой, как Сынмин, заслуживал худшего наказания.       — Почему Вы не заявили о Ким Сынмине сразу же, как он попал в Вашу клинику? Вы же наверняка знали об его послужном списке.       Минхо, казалось, не чувствовал ни холода, ни мук совести. Он улыбнулся: лишь уголком губ, на мгновение. Так язвительно, что пробрало до костей, что заставило бы сомневаться любого, кто не обладал высокой самооценкой наравне с самим Минхо. Вдалеке послышался трубный вороний зов, и Хёнджин отвлёкся. С прищуренными глазами увидеть белого ворона в чистом, ярком небе оказалось сложно. Он облетал кругами всю территорию особняка, не покушаясь на свободу вне этого условного рая. Он следил за пациентами, отдыхающими в саду среди совсем молодых деревьев и роз. В аллее с узорными фонарями, стальными арками и скамейками, точно произведение искусства ландшафтного дизайнера.       — Ким Сынмин страдал слуховыми и зрительными галлюцинациями. Всё, что он говорил на сеансах, не имело подтверждения.       Свежесть забралась под пальто и вызвала жгучие мурашки. Минхо неожиданно просвистел, и даже этот звук вышел чистым. Ветер приобрёл жесткость, обдал лицо колючей моросью. Пациенты стали казаться неживыми, призрачными. Они бесцельно бродили по аллее, кутались в пледы и делали вид, что совершенно нормальные. Абсолютная тишина и отсутствие каких-либо эмоций выдавали их истинную сущность. Хёнджину следовало помнить, где он находился. Аллея действительно являлась выставкой произведений искусства: живых статуй.       Ворон сменил курс, пустился вниз, нацелившись на Минхо. Хёнджин напряжённо следил за маршрутом альбиноса. Белый ворон, белый особняк, белая рубашка хозяина — вызывали дискомфорт. Хёнджин спрятал нос в воротнике пальто, и ворон привычно приземлился на крепкое плечо Минхо. Он заскрипел клювом и склонил голову вбок, оценивая обстановку стеклянным глазом.       — Это Арагорн, — представил Минхо птицу.       Ворон звонко отозвался и взъерошил перья, делаясь крупнее. Сжимал когти на ткани жилетки хозяина, уверенно укалывая и кожу. Он вседозволенно угрожал, надменно возвышался и ощущался самым живым. Благородная птица у благородной знати. С перламутровым оперением и ухоженным видом.       — Специфичное домашнее животное, — заметил Хёнджин.       — Арагорн не домашний, — парировал Минхо.       Особняк внутри ослеплял белоснежной стерильностью. Ли Минхо знал, как сохранять в доме высшую форму безупречности. Хёнджин побоялся сравнить это с больницей. Ощущалась колоссальная разница. Особняк не пах смертью и медикаментами. Он цвёл розами и мятой. В мраморном полу улавливаешь собственное отражение. Боишься затеряться в коридорах и колоннах. Невольно раскрываешь рот от высоких потолков и масштабов холла. А шея затекает также быстро, как персонал услужливо снимает верхнюю одежду с посетителей.       — Ваше пальто отнесут в гардероб, детектив Хван, — оповестила миловидная девушка.       Благодаря ей Хёнджин понял, что так напоминали бродившие пациенты снаружи. Всё в поместье работало по определённой схеме, определённым образом, по определённым правилам и расписанию. Ли Минхо основал не просто клинику для душевнобольных, он систематизировал жизни как клиентов, так и персонала. Хаос Мортэма остался за воротами, там же, где Хёнджин припарковал машину. А здесь существовал исправно работающий механизм.       Лишившись любимого пальто и оставшись в чёрной водолазке и брюках, Хёнджин ощутил себя уязвлённым. Словно тысячи невидимых глаз направились на него и внемли. Следили за потресканными губами, которые он постоянно облизывал и кусал; за нервными жестами, которые обострились от стресса и бессонницы. И даже любимые ботинки не восстанавливали спокойствие, не унимали тревогу, возросшую из предчувствия.       — Впечатляет, правда? — ухмыльнулся Минхо, имея в виду… что?       Что он имел в виду?       Хёнджин с недоверием пригладил тёмные волосы, коротко взъерошенные после пребывания на улице, когда как у Минхо укладка идеально продержалась, даже несмотря на ветреную погоду.       — О чём Вы?       — Ах, о чём это я? — вдруг опомнился Минхо. — Пройдёмте в мой кабинет, мистер Хван. Так вот, возвращаясь к нашему разговору о Ким Сынмине, я не вправе разглашать конфиденциальную информацию своих пациентов. До тех пор, пока мне не направят официальный ордер о задержании, конечно. Но теперь это не имеет значения. Не хотите кофе?       — Нет.       — Я с радостью помогу следствию и предоставлю отчёты о реабилитации Сынмина, а также записи с сеансов индивидуальной психоаналитической терапии.       — Какой был поставлен диагноз?       — Шизоаффективное расстройство. Вследствие галлюцинаций он часто произносил вслух идеи за гранью нормативного мышления. Ему мерещились глаза в чёрной слизи и Человек в чёрном. Голоса, заставляющие совершать надругательства над животными. Арагорну он не нравился.       — Да уж…       Ворон защёлкал клювом, гортанно захрипел. С высоты второго этажа, на белой лестнице, открывающей вид на холл, стал заметен нечёткий силуэт глаза, впечатанный в мраморный рисунок пола. Узорные перила, вазы с красными розами, красные свечи с чёрными фитилями, широкие окна в пол — всё создавало диораму определённого образа. Хёнджину, живущему среди обычных людей, интерьер казался искусственным, для отведения внимания. Чересчур идеальным, как декорация, доведённая до ума профессионалами. Либо Минхо являлся истошным перфекционистом, либо психопатом, возомнившим, что вся жизнь — кино.       — Шеф, а вы куда? — послышалось со стороны коридора.       Холл второго этажа обустроили под зону отдыха. Мягкие серые диваны так и предлагали присесть. Высокие шкафы настойчиво притягивали взгляд к бесчисленной коллекции книг в чёрных переплётах, лишённых названий и имён авторов. Из-за угла на лестницу уставился белесый глаз, а затем выглянула огненная макушка. К ним вышел встречать низкорослый, зажатый мужчина. Он был явно старше Хёнджина, но создавал впечатления остановившегося в развитии подростка. Бунтующего против родителей и ковыряющего подсохшие ранки от прыщей.       — В свой кабинет, Чонгук, — ответил Минхо.       — А это кто? — Чонгук нервозно почесал щёку, расковыривая кожу. Он делал это нарочно, а не от того, что страдал акне. Плотное телосложение могло бы казаться мускулистым, если бы он не пытался сжаться настолько, чтобы исчезнуть, спрятаться.       — Детектив. Погуляй в саду.       Его было невозможно узнать. Слепой на один глаз, а свежий оскал и лёгкая усмешка вдруг проявились на его лице, выявляя совсем иного человека. Из прошлого. Чонгук… Хёнджин не помнил. Но воспоминания наслаивались одно за другим, отравляя сознание. Хёнджин застыл в немощности, а Арагорн хлопнул крыльями и вспорхнул к потолку.       Находясь одной ногой во сне, другой — в реальности, Хёнджин не сообразил, что опасность просочилась в дом. В самое безопасное место на всей Земле. Забралась к нему под одеяло и стала щекотать пятки холодными пальцами.       — Прячься, — в темноте шёпот мамы на грани истерики не произвёл должного эффекта. Не вселил сыну чувство опасности и инстинкт самосохранения.       Хёнджин слышал шум в других комнатах. Где-то вовне, что-то, что не могло донести до него серьёзность ситуации. Крысы шуршали, дрались между собой, разбивали мебель и посуду.       — Скорее, Хёнджин, — умоляла мама.       Она вытянула Хёнджина из постели, вырвала из лап опасности. Часы-ракета отстукивали отсчёт до пуска. Пижамные штаны и сонливость путали ноги.       Три.       В шкафу он наступил на припрятанный паровозик. На клад, драгоценность. Взмолился: от боли и чтобы ни одна деталька не отломилась. Мама прервала его молитву, зажав рот ладонью.       — Пожалуйста, сиди тихо, хорошо? Сыграем в молчанку? Обещаю сводить тебя в планетарий, ладно?       Она плакала.       Два.       Она закрыла Хёнджина с коробкой книг, вешалками, бейсбольной битой, теннисной ракеткой, рюкзаком. Он дышал пылью и любимыми вещами. Он дышал, стараясь не издать ни звука. Жалюзи в дверце шкафа пропускали лунный свет безоблачной ночи, а затем наступила тишина и комнату прорезал жёлтый свет из коридора. Крысы затихли.       Один.       — Вот ты где, шлюха.       Гром пробил ушные перепонки. Сердце забилось в клетке. Через щелки предстала картина самого ужасного кошмара, какой Хёнджину только мог присниться. Он жмурил глаза, раздирал кожу ногтями, рвал волосы, но никак не мог проснуться в том мире, где всё было хорошо и спокойно. В том мире, где он мог прийти ночевать к родителям, спрятаться в их объятиях.       Он ударил маму. Она сопротивлялась. Он завалил её на пол. Бил. Бил. Бил. Пока от ударов осталось только хлюпанье. Он измывался, наслаждался, смеялся и жрал. Он не остановился даже тогда, когда мама стихла, перестала плакать. Он тяжело дышал, когда надоело. Он оскалился в жёлтом и лунном свете, и Хёнджин увидел его мутные, бешеные глаза не человека, а зверя. Большие, искрящиеся, насмехающиеся. Он знал, что сын семейства прятался в шкафу. Он оставил Хёнджина в гробу из воспоминаний, в молчании, страхе и сломанном детстве.       Хёнджин остался сиротой: папу зарубили топором, маму забили до смерти. В ту ночь жизнь обратилась в сплошной кошмар. Он надолго замолчал, а психика заблокировала воспоминание о лице Зверя. Он винил себя, что не отбил у него маму. Он закапывал себя между могилами родителей.       Раны вновь закровоточили, заставили чувствовать то, что Хёнджин старался отпустить. Обострили то, что приглушилось нескончаемыми стрессом и усталостью.       — Увидели знакомого? — поинтересовался Минхо, с любопытством разглядывая ошеломлённое лицо Хёнджина.       Глаза не переставали следить.       — Как… — с трудом опомнился он. — Какое полное имя Чонгука, позвольте узнать?       — Чон Чонгук. Наталкивает на какие-то мысли?       — Не особо, — мрачно отозвался Хёнджин.       Чон Чонгук. Чон Чонгук. Чон Чонгук.       Посадили не того.       Хёнджин вновь его упускал. Что злило, раздражало, выводило. Сердце болело.       Арагорн залетел в кабинет первым. Он сел на стойку-насест позади белого стола, готовый выслушать каждого посетителя. Табличка «Доктор Ли» принадлежала ему, почёт и признание — тоже.       — Присаживайтесь, детектив. Я готов ответить на все Ваши вопросы.       Минхо оставил наедине с вороном. Арагорн испытывал глазами, не двигался и следил за каждым движением. С его позволения Хёнджин устроился на стуле с белой обивкой. Положил ногу на ногу, а пальцами вцепился в стальные подлокотники, стараясь не выдать ни крупицы всплывших воспоминаний. Сосредоточиться стало тяжело, поскольку Хёнджин озаботился тем, чтобы ничего не забыть. Вновь и вновь прокручивал в голове встречу с Чонгуком, его взгляд во время убийства и смерть любимой матери. Арагорн захрипел, встрепенулся, переступил розовыми лапами на металлической балке.       — Откуда у Сынмина деньги на лечение в подобной клинике? Наверняка курс терапии дорогостоящий, — Хёнджин хмурился, не смея отводить взгляд от птицы. Только так выдерживал концентрацию, сохраняя напряжённость во всём теле.       Белая настольная лампа возвышалась над идеальным порядком. Ровная стопка документов, перьевая ручка в подставке, серый ноутбук. Совершенно ничего лишнего, что могло нагромождать рабочий стол. Совершенно ничего, за что можно зацепить внимание.       — Сынмин выручил достаточно средств с продажи родительского дома.       В шкафу во всю стену хранились сотни, тысячи документов. Матовые дверцы не скрывали силуэты коробок и папок, расфасованных по алфавиту. Минхо без колебаний вытащил одну из коробок, а из неё — объёмную папку.       — А что насчёт Чон Чонгука? Ему тоже досталось что-то в наследство? — почти сквозь зубы выговорил Хёнджин.       Минхо коротко улыбнулся.       Изогнутая кушетка впитала неразумное количество историй. На журнальном стеклянном столике красовалась лампа в виде белого цветка. Низкие тумбы, больше похожие на табуретки, служили подставкой для книг и журналов.       — Почему Вас так заинтересовал Чонгук? — Минхо положил папку перед Хёнджином.       Красная печать «Ким Сынмин» и коротко заполненный бланк возраста, роста и веса помогли сосредоточиться. Ничего особенного, но он отчаянно вцепился в эти данные, как в секретные материалы.       — Его дело закрыли, потому что посадили другого. Чонгук подставил невиновного, — имя выговаривать оказалось тяжелее с каждым разом, чем Хёнджин представлял.       — Откуда такая уверенность?       — Это неоспоримый факт.       — В любом случае, я не могу предоставить информацию об этом пациенте. У Вас нет официального ордера и открытого дела, — напомнил Минхо.       Хёнджин проскрипел зубами. Это начинало раздражать. Он открыл папку, и первый же лист содержал общую информацию о пациенте и прохождении лечения.       «Шизоаффективное расстройство. Характерен неконтролируемый гнев. Слуховые и зрительные галлюцинации с бредовыми идеями. Терапия не приносит значительных результатов».       Минхо сел в кресло, заняв по праву свой стол. Арагорн не возразил. Теперь уже две пары глаз следили за Хёнджином и его эмоциями.       — Сынмину не помогало лечение?       — Состояние Сынмина можно охарактеризовать как сложный случай. На психоаналитической терапии он с трудом рассказывал о себе. На контакт не шёл и ко всем относился с подозрением, — Минхо ответил осторожно, тщательно подбирая слова. — Он не признавал болезнь, что осложняло лечение.       Хёнджин с прищуром поднял взгляд. Минхо спокойно выдержал, показывая, что скрывать ему и нечего. Он представал перед детективом открытой книгой, однако это сам Хёнджин сидел, как на его ладони. Раскрытый, с подавленными эмоциями, уставший.       — Всё в отчёте, — дополнил он.       — Каким образом он пришёл в клинику добровольно и заплатил деньги при своём скепсисе и отрицании болезни? Зачем он пытался сбежать?       — Вы задаёте хорошие вопросы, детектив.       Минхо растянул губы в довольной ухмылке, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Чёрные глаза не переставали скользить по Хёнджину, заставляя испытывать странное ощущение незащищённости. Он не просто смотрел, он трогал призрачными костлявыми руками тело, вселяя под кожу мурашки похлеще, чем мог бы вселить морозный ветер. Он ощупывал кости, слои эпидермиса, внедрялся в вены. Казалось, с его разрешения сердце пропускало каждый удар, с его позволения лёгкие набирали и сдували воздух. Казалось, ещё чуть-чуть, и Хёнджин схватится за пистолет, который тяжелел в кобуре на поясе.       — В маниакальной фазе Сынмин совершал необдуманные поступки. Его болезнь прогрессировала настолько, что иногда он не отдавал отчёта в своих действиях, — спустя целую вечность продолжил Минхо. — Он рассказывал, как кормил свою мать трупами животных на разных стадиях разложения. Таких как: котов, собак, иногда нечто… иное. По его словам, это Человек из галлюцинаций заставил или направил, как Вам удобнее, на лечение. К слову, сбегал он по той же причине.       — Некто пугал его?       — Сынмин был уверен, что его ждёт казнь за все совершённые грехи. Так он говорил.       — Учитывая, что Сынмин был каннибалом, его в любом случае ждала казнь, — буркнул Хёнджин и закрыл папку, цепляясь за неё, как за последнюю кроху рассудка.       Минхо коротко улыбнулся:       — У Вас слишком чистый взгляд на законодательную систему Мортэма.       — Нет, я верю в справедливость.       — Разве справедливость не восторжествовала? Сынмин ведь мёртв.       — Это не та справедливость, которую я имею в виду. Теперь другой убийца разгуливает по городу.       — Вы идеалист, мне это нравится, — Минхо выпрямился и раскрыл ноутбук. — Я покажу Вам записи с камер видеонаблюдения в ночь, когда Сынмин пытался сбежать в первый раз.       — То есть он пытался ранее?       — Верно, но санитары вернули его в клинику.       Минхо повернул ноутбук. Перед Хёнджином предстала сетка с видеозаписями.       00:16 в ночь первой попытки.       Сынмин вылез из окна своей комнаты на первом этаже. Пробежал по аллее. Перелез через забор.       00:39       Санитары, работающие в ночную смену, покинули посты и ринулись на поиски.       01:47       Возвращение Сынмина в особняк.       01:53       Доктор Ли шприцем ввёл лекарство прямо в коридоре.       02:10       Сынмина отвели в комнату.       — Что Вы ему ввели? — поинтересовался Хёнджин.       — Успокоительное. Сынмин находился в нестабильном состоянии, когда его привели обратно. В лесу ему что-то померещилось, что вызвало приступ панической атаки.       — Сколько попыток побега он совершил?       — Две. На второй раз никто не заметил его исчезновения. Даже по видеозаписям не ясно, каким образом ему это удалось.       01:33 в ночь второй попытки.       Сынмин вышел из комнаты.       01:34       Пустой коридор. Больше камеры не поймали его в кадр.       Хёнджин нахмурился, переключая видео. Он всматривался в пиксели, пытаясь найти признаки движения или переклейки записи. Настолько тщательно, что мигрень завыла в висках, изнуряя мозг болью. Ноющей, давящей, отдающей в зубы. Но, сколько бы он не гипнотизировал экран, хронометраж оставался линейным и первородным. Чистые коридоры и холл не выдавали пособников.       — Предоставите записи следствию?       — Конечно, детектив.       Наткнувшись на увлечённые глаза Минхо, Хёнджин опомнился. За ним продолжали тщательно наблюдать, цепляться за каждое действие и каждую эмоцию. Атласом изучали мимику. Смеряли мерки. Хёнджин понимал, что это основная часть работы психотерапевта — подмечать детали в поведении. Это сродни детективам, сродни и конкретно Хёнджину. Однако Минхо излучал энергетику необъятной властности, необъяснимой силы. Это заложено в нём с рождения, настолько естественно прижилось, что он не замечал, как давит на других. Как заставляет нервы натягиваться в тонкие струны. Как играет на душах. Как возносит себя харизмой и подавляющим авторитетом.       — Почему Вы покрываете особо опасных преступников? — Хёнджин решил выкинуть козырь прямо в лоб. Выставить словесный пистолет, пойти в защиту.       Холодное спокойствие Минхо это не пошатнуло. Он остался довольным и расслабленным.       — Это не так. В тени Мортэма дела обстоят иначе. И если Вы этого не понимаете, мне Вас жаль, но лишь немного.       — Что Вы имеете в виду?       Арагорн склонился вперёд, подслушивая разговор. Он одарил Хёнджина пустым взглядом. Хёнджин испытывал Минхо, как и Минхо — Хёнджина. В кабинете разрасталась атмосфера негласного противостояния, в котором нет ни победителя, ни доски с рейтингом. Хёнджин не собирался сдаваться, ложиться под авторитет Минхо.       — Всё дело в том, что стоит на кону. Понимаете, я слишком молод и амбициозен, чтобы умирать.       — Вам кто-то угрожает?       — Условно. Скажем так, кому-то и с какой-то целью нужны эти преступники.       — Кому?       — Мне неизвестны личность и мотивы.       — Вы говорите загадками. Как я могу Вам доверять?       — Не доверяйте.       — Что Вы пытаетесь сказать?       — Я лишь наталкиваю на мысли.       Хёнджин тяжело выдохнул. Зарылся пальцами в коротко остриженные волосы, оттянул, почувствовав натяжение кожи головы. Без сигареты тут не разобраться. Арагорн довольно застучал клювом и выпрямился.       — Я могу пойти Вам навстречу в случае с Чонгуком, — Минхо вытащил флешку из ноутбука. — Но у меня есть условие. Заключим сделку. Вы послужите на благо справедливости и получите материалы.       — Каким образом? – почти с отчаянной усталостью ответил Хёнджин.       — Неподалеку живëт отшельник в частном доме. Достаточно неприятная личность. Я знаю, что он не чист на руку, но доказать не могу. Мне нужен порядочный человек из правоохранительных органов, знающий, что следует предпринять в случае казусов. Хочу от него избавиться.       — Я не могу использовать улики, полученные незаконным путём.       — Возьмите отгул. Мы идём в поход, — заговорщически улыбнулся Минхо. — В случае, если дело будет казаться подозрительным, вызовите подмогу. К Вам явно прислушаются и намного быстрее обработают запрос, а значит и быстрее приедут на помощь.       — Доверие к Вам за это время не появилось.       — В любом случае, у Вас есть время подумать, — Минхо протянул флешку с видеозаписями.

2

      Отдалённый, призрачный смех убийцы из детских воспоминаний наматывал нервы упругой проволокой на катушку. Скручивал в жгут и вызывал злостную мигрень. Пачка сигарет, выкуренная после посещения райского особняка, только усугубляла состояние. Звонкое клацанье по клавиатуре в офисе участка детективного бюро стучало по вискам и надоедало до раздражения.       Пальцами, страдающими тремором, Хёнджин набрал в базе данных код дела убийства собственных родителей. Наскоро пролистав фотографии с места преступления, он перешёл к отчётам следствия. Дело вёл детектив третьего ранга — Ким Намджун. В данный момент на пенсии. Для Хёнджина он являлся наставником в период стажировки на должность детектива первого ранга. Он не мог сфабриковать прямые улики в виде генетических образцов. А значит, всё сводилось к фальсификации медэкспертизы.       Судмедэкспертами найдены на телах жертв кровь и слюни убийцы, по ДНК совпадающие с неким Юн Кихо. Осужден ранее за насильственные действия и дебош в общественном месте.       — Идеальная подставная кукла.       Всё ещё отбывает срок в колонии строгого режима. Когда как Чонгук, истинный насильник и убийца, ходит на свободе.       — Забавно.       В базе данных нет ни единого дела по Чон Чонгуку. Не задержан, не осужден, не привлечён к ответственности. Абсолютно чистый, добропорядочный гражданин Мортэма.       Хёнджин открыл новую пачку, закурил.       Если бы только он не зажался, не зациклился на своей вине тогда, ребёнком, смог бы опознать убийцу. Но он не мог вспомнить до сих пор.       Хёнджин набрал номер. Гудки пускали вибрацию по натянутым нервам.       — Уже обдумали моë предложение, детектив?       — Я согласен.       — Приятно иметь с Вами дело.       Чонгук должен получить по заслугам.