Вместе в одиночной камере

Настоящее

***

Дата: 7 августа

Время: 05.25 pm

Цзян Си хочется повысить голос. Хочется хлестко и громко парой острых слов разбить вдребезги чужую «непрошибаемую» уверенность. Уверенность в собственной правоте и единственно верном мнении. Цзян Си хочется повысить голос. Но он слишком хорошо знает «Юйхэна». Слишком хорошо знает и знал Чу Ваньнина, чтобы с уверенностью заявить… Подобное на нем не сработает. Только разозлит. Только выведет из себя пуще прежнего. Поэтому Цзян Си принимает решение быть тем самым пресловутым голосом разума. А разве голос разума может позволить себе излишнюю грубость? Вряд ли. Цзян Си говорит сдержанно, но, конечно же, не без толики присущей ему театральности. Говорит четко и ясно. Авторитетно твердо. Говорит так, чтобы у оппонента не возникло даже шальной мысли его перебить: — Нет, дорогой, дело не в этом. Тебя просто-напросто хотела сожрать СИСТЕМА. Перемолола своими металлическими челюстями, но к твоему счастью выплюнула за ненадобностью. Ты ИМ нужен только тогда, когда удобен. Когда не задаешь лишних вопросов и делаешь все, что говорят. Но стоит задуматься… Или попасть в передрягу. Доставить ИМ проблем… Ты становишься рудиментом, от которого нужно срочно избавиться. А то мало ли смуту в умах людей наводить начнешь. Вдруг люди тоже задумаются о том, что из-за своих амбиций и стремлений к лучшей жизни разрабатывают оружие массового поражения. Оттуда и стертые базы данных, создание тебе другой личности, полный запрет на восстановление работы в корпоративной структуре. Думаешь они тебя защитить хотели? Нет, дорогой, свои жопы прикрывают. Ты же даже, после того как подписал увольнительную, лечился за собственный счет, верно? Где же гарантии? Где пресловутые страховки? Ах, да. Они действуют только до тех пор, пока ты в СИСТЕМЕ. Скажи, спасибо, что не обнулили, посчитав, что и так достаточно настрадался. Или решили, что недоброжелатели тебя быстренько найдут, сделают всю грязную работу. А они ведь нашли… Так? Юйхэн, все это время слушающий его с широко распахнутыми лишь изредка моргающими глазами, наконец размыкает мелко-мелко подрагивающие не то от напряжения, не то от поднимающегося по позвоночнику гнева губы: — Откуда?.. — сглатывает. Со свистящим протяжным звуком вдыхает и выдыхает через рот, сквозь плотно стиснутые зубы. — Откуда ты все это знаешь? Я об этом не говорил. Я не говорил о таких подробностях, я все еще в своем уме… Так откуда?.. Цзян Си смотрит ему прямо в лицо. Смотрит точно, сфокусировано, как если бы оно было необходимой для поражения из высокоточного блистерного оружия мишенью. Смотрит, думает: Ты даже себе не представляешь, как все это мне знакомо. И как же хорошо… Как же хорошо, что я с тобой, да и с кем бы то ни было другим, этим никогда не поделюсь. Думайте, что хотите, стройте теории, но от меня напрямую вы этого никогда не узнаете. Вслух произносит привычно обтекаемо, туманно, не подтверждая и не опровергая чужие догадки, скорее всего возникшие после его слов: — Я общаюсь с людьми, Юйхэн. Общаюсь и смотрю на мир открытыми глазами. Для тебя лично ТВОЯ история уникальна. Она самая трагичная, самая драматичная. Но я боюсь тебя разочаровать, многие с тобой поспорили бы.

***

Архив памяти

***

Шесть лет назад

Дата: 22 декабря

И долго мы еще будем играть в молчанку? В холле ты казался гораздо разговорчивее? Стесняешься? Боишься чего-то? Не стоит. Это того не стоит. Вряд ли ты меня сможешь чем-то удивить. Я слишком давно в своей профессии… Проговаривает про себя Цзян Си, стоя перед сенсорной приборной панелью у дальней стены приемного кабинета. Проговаривает, выполняя стандартный алгоритм действий оформления нового клиента.

Цзян Си: — Предоставьте доступ к своему нейроинтерфейсу, отправлю все документы для ознакомления и подписи.

Сун Цютун: — Да, пожалуйста, секундочку.

Посмотри на него… Нейроинтерфейс защищает всеми возможными способами, а в тело или голову имплантирует потом невесть что… Не зря же ты в срочном порядке посетить меня решил сегодня? Точно же не на плановый осмотр прибежал. Что-то срочное у тебя… Цзян Си не из тех, что торопит или подгоняет своих клиентов, но запас терпения у него тоже не безграничный, поэтому он первый нарушает затянувшуюся паузу: — Сейчас станет потеплее, я прибавил температуру. Нарушает, как бы намекая Сун Цютуну на то, что уже можно начинать говорить. Что они одни и не стоит заморачиваться тем, чтобы пытаться оттянуть момент «неизбежного». Нарушает затянувшуюся паузу и слышит из-за спины осторожное, тихое: — Спасибо. «Спасибо» хоть и негромкое, достаточно искреннее, чтобы предположить, что его вот-вот хотели попросить о том же самом, но почему-то медлили, не решались. Что странно, ведь Сун Цютун на улице явно замерз. Сильно. Это было видно невооруженным глазом с самых первых секунд. Видно в каждом его движении. Неловком потирании друг об друга плохо слушающихся кистей рук. Безуспешных попытках хоть как-то прикрыть тканевой сумкой уж слишком открытые оголенные участки кожи ног между кружевной бахромой коротких шорт и началом высоких ботфортов. Ног, надо сказать, неимоверно красиво сложенных. Ног, за формой которых стоит не один месяц упорных тренировок и как минимум несколько лет диет и правильного питания. В том, что это генетика подарила омеге столь щедрый подарок, Цзян Си сомневается. Но даже факт наличия у него длинных по-модельному привлекательных нижних конечностей никак не спас бы его от обморожения. Сун Цютун замерз. Сильно. Это было видно невооруженным глазом. Ну а что он, собственно, хотел? Зима уже почти как месяц дышит ледяным дыханием в затылок, а он одет так, будто бы, накинув сверху одно лишь пальто, вышел ненадолго покурить на улицу в чуть прохладный осенний день. Цзян Си нет нужды даже хоть сколько-то стараться, чтобы мысленно прикинуть список мест, куда в подобном раскрепощенном виде: прозрачной воздушной черной блузе, из-под которой призывно выглядывает алое кружевное бра, и темных коротких шортиках с высокой посадкой, омеге можно было бы отправиться. Пока на нем еще была верхняя одежда, предположений в голове возникало гораздо больше, теперь же ошибиться практически невозможно. Все слишком очевидно. Цзян Си косится через плечо на своего неожиданного пациента, устроившегося прямо в обуви в процедурном кресле: — Меня вам кто-то порекомендовал? Ни к чему не обязывающий, но о многом говорящий вопрос. Вопрос, который с одной стороны может не вызвать никакой реакции, с другой же — ответ на него послужит лишним доказательством всех предположений Цзян Си. Чем он в итоге и становится… В тишине кабинета, нарушаемой лишь монотонным едва слышным гулом системы фильтрации воздуха звучит: — Да. — После данного короткого подтверждения Сун Цютун буквально на секунду, довольно красноречивую секунду, тушуется. Тушуется, словно бы и понимает, что должен продолжить, но и одновременно с этим не желает этого делать. Однако быстро берет себя в руки. — Работодатели подсказали. Сказали, что, если я волею судьбы в этом районе, то лучше рипера мне не найти. Иной не обратил бы на подобное незначительное замешательство никакого внимания, но не Цзян Си. Цзян Си отмечает его для себя особенно тщательно, с упоением. Оно и есть ответ на все заданные и незаданные вопросы. Оно и еще последующее совершенно необязательное, вырвавшееся на автомате замечание. Замечание, сопровождающееся нервным отдающим неловкостью смешком: — И еще предупредили меня, что с вами нужно быть готовым ко всему… Побаиваешься меня и стесняешься одновременно? Интересное сочетание. Ты как работаешь-то вообще с такой тонкой душевной организацией, дорогой? Или это напускное? Кому-то же и такое наверняка нравится, верно? Цзян Си наконец, покончив с обязательной до зубного скрежета скучной однообразной бюрократической частью (каждый разидущей под девизом: чтоб потом проверяющие органы, в случае чего, не доебались), разворачивается к Сун Цютуну лицом: — Думал, об этом не предупреждают… — понимая, что просто обязан взять на себя ведущую партию в этом социальном танце «рипер — клиент», иначе такими темпами они никуда не уедут, руководит. — У меня есть одно правило. Переходим сразу на «ты», лишние церемонии оставляем за дверью, в кабинете мы решаем одну, ставшую общей, раз уж ты обратился ко мне, проблему. Ну или несколько, как повезет. Я здесь исключительно для того, чтобы тебе помочь. И, дождавшись от Сун Цютуна порывистого, хоть и явно неуверенного кивка, продолжает: — Обувь, пожалуйста, снимай. Сумку давай мне, она тебе точно не потребуется. И не томи, рассказывай в чем дело.

***

Настоящее

***

Дата: 7 августа

Время: 08.31 pm

— Ну?.. Когда тишина в салоне новенького, хоть и уже изрядно пропахшего электронными испарителями кибертрака становится почти ощутимой, Цзян Си наконец обращается к Сун Цютуну: — И в чем дело? Обращается, в такт собственным словам постукивая указательным пальцем левой руки по почти что допитой жестяной банке светлого нефильтрованного пива. Обращается к Сун Цютуну, сидящему справа от него на приведенном в полулежачее положение пассажирском сидении. Сун Цютуну, обнимающему в ладонях прямоугольную темно-зеленую бутылку крепкого ликера. Обнимающему и в задумчивости по уже такой знакомой альфе привычке раздирающему себе губы изнутри. С остервенением. С завидной тщательностью. Цзян Си даже думает о том, а бывает ли так, что слизистая рта омеги не покрыта множеством воспаленных, распухших, доставляющих регулярный дискомфорт саднящих ранок. Думает, мысленно приходя к выводу, что, скорее всего, — нет, не бывает, ведь подобные ощущения Сун Цютуну, похоже, даже доставляют особое мазахистическое удовольствие. Сун Цютуну, который по началу даже будто бы и не собирается отвечать Цзян Си на ранее заданный вопрос. Будто бы и не собирается, вместо этого, лишь нетрезво качнув головой, сдувает упавшую на лицо длинную темную прядь волос. Сун Цютун будто бы и не собирается отвечать Цзян Си… Однако спустя несколько секунд все же щелестит, подобно звуковой симуляции шума осенней листвы: — Ничего особенного. — опускает взгляд, смотрит на стеклянное изумрудное горлышко «Jagermeister’a», поблескивающее в ярком неоновом свете вывески уличного кафе, на парковке которого они остановились чуть больше часа назад. — Я просто думаю. — Думаешь? — вроде бы должно звучать шутливо саркастично, но увы, выходит как-то несуразно вопросительно. — Не ты ли совсем недавно упрекал меня в том, что я, оказывается, тебе уделял недостаточно внимания? Как там говорят: «Вот он я, целиком и полностью в твоем распоряжении. К твоим услугам. Пользуйся, не благодари». Так что же сейчас не так? Сун Цютун, помедлив, все же поворачивает к нему голову. Поворачивает, скользит по лицу Цзян Си подернутыми алкогольной дымкой глазами. Скользит изучающе. С интересом… Скользит по лицу Цзян Си, больше всего почему-то уделяя особое внимание именно нижней его половине: губам, челюстям, подбородку… Скользит по лицу Цзян Си так, словно бы хочет его запомнить. Зафиксировать в архивах памяти все до мельчайших подробностей… Скользит по лицу Цзян Си… Наконец говорит: — Я так долго ждал, что ты сам вот так просто пригласишь меня перекусить, — говорит тихо, будто бы боясь спугнутьчто-то… говорит тихо, то и дело выдерживая недолгие паузы, проходясь языком по влажным губам. Проходясь языком по губам, как если бы это помогало сформулировать мысли, отыскать в потаенных уголках сознания нужные слова. — Я так долго ждал, что ты сам вот так просто пригласишь меня провести время вместе, только вдвоем… Так долго ждал… Представлял, как это будет. О чем мы будем говорить. Во что будем одеты. А сейчас, когда, казалось бы, все складывается как нельзя лучше, я чувствую, что безумно устал. Знаешь, когда возникает простое человеческое желание насладиться тихим летним вечером. И только. Да и тебя напрягать не хочется. Ты же тоже измотан не меньше моего, тщательней скрываешь, разве что. Вот он наш заправский психолог самоучка… Проснулся… С добрым утром, хули! Давно не виделись. Цзян Си, закатив глаза, протяжно вдыхает через нос. Думает: Я здесь разве единственный любитель время от времени отыгрывать напускную веселость? Не смеши.

Архив памяти

Несколько лет назад

— Перед приходом на работу решил искупаться в фонтане? — ягодный лягушонок вяжет рот, поэтому речь звучит довольно нечетко, как будто Цзян Си решил научиться говорить почти не двигая нижней челюстью. — Ты вроде под эльфа косишь, не русала? Хвост не отрастил, да и рыбой не пахнешь. Вроде бы…

Именно такими словами Цзян Си, вальяжно опираясь поясницей о стойку регистрации и удерживая в руках упаковку ярких мармеладных конфет, приветствует влетевшего в двери салона Сун Цютуна.

Сун Цютуна, выглядящего так, словно его как минимум окатили водой из душевой лейки, как максимум вывернули на голову целое ведро.

А ведь на улице ни облачка.

Да и если бы был дождь, пострадало бы все тело…

А так…

Только голова да футболка с мокрыми разводами…

Но несмотря на не самый презентабельный вид, Сун Цютун улыбается во все тридцать два:

— Прическа с эффектом мокрых волос в стиле гранж, слышал о таком? — в голосе ни намека на то, что что-то не так. В голосе только звенящая воодушевленность, которая всегда удивляла Цзян Си с утра пораньше. Цзян Си, которому, чтобы полюбить новый день и с «радостью» взглянуть на мир вокруг после ранних подъемов, всегда требовалось как минимум дожить до полудня с чашкой кофе в обнимку. — Должен был слышать, она была популярна во времена твоей молодости. Лет пятьдесят назад.

— Повторяешься, — наигранно удрученно тянет Цзян Си, выудив из глянцевой упаковки нового цветного жевательного лягушонка. Лягушонка, которого перед тем как отправить в рот скучающе взвешивает на ладони. — Придумай что-нибудь получше. Не разочаровывай меня, мой языкастый друг.

— Ладно уж. — Сун Цютун подходит ближе. Подходит, водружает на стойку небольшую твидовую сумочку светло-розового цвета. — Сейчас только переоденусь и сразу же приступлю к обмозгованию столь важного вопроса, босс. А то, действительно, видок у меня сейчас экстравагантный.

Цзян Си, повернув голову вбок, сверху вниз окидывает его долгим прямым взглядом:

— Так что случилось-то?

— Да так… — Сун Цютун был бы не Сун Цютун, если бы не попытался запустить руку в пакет с мармеладом, поэтому Цзян Си это нисколько не удивляет. Он даже сам первый приглашающим жестом, чуть склонив упаковку в сторону омеги, потворствует этому. — Если кратко. Помнишь, я рассказывал, что, кажется, у меня появилась «подружка». Больше «ее» у меня нет.

Цзян Си, приняв полученную информацию к сведению, кивает.

Кивает, решая поинтересоваться, хоть и знает, что подобное не его дело:

— Стоит спросить, почему?

И в этот момент.

В эту самую секунду по лицу Сун Цютуна будто бы пробегает рябь. Будто бы это не лицо живого человека, а голограмма. Голограмма, иллюзорно умело скрывающая за собой что-то. Что-то, что так не хочется демонстрировать окружающим. Что-то отдаленно напоминающее печаль…

В этом они с Цзян Си похожи.

Всегда были похожи…

Только…

Только Цзян Си уже сроднился со своим новым «я», а Сун Цютун…

Сун Цютун время от времени выпадает из образа.

Учится еще.

Что вполне естественно.

Закономерно.

Учится еще.

Но все впереди.

Сун Цютун время от времени выпадает из образа, прямо как сейчас, но быстро берет себя в руки.

Быстро берет себя в руки, повествуя о произошедшем сквозь легкую улыбку, словно рассказывает забавную историю из детства:

— Из-за какого-то его парня, хотя я его даже в глаза не видел. А мой «друг» почему-то решил, что его благоверный со мной ему изменил. Хотя из его криков я понял, что особо доказательств у него нет и он лишь застукал, как его бойфренд передергивал на мои фотки из соцсетей… — Забросив сладкого лягушонка в рот и оставив сумку на стойке, Сун Цютун, продолжая рассказывать, начинает не спеша двигаться в сторону подсобных помещений. — Но этого ему хватило, чтобы он подкараулил меня по пути на работу… И… Помог навести «красоту».

Цзян Си бросает в удаляющуюся спину:

— Ты сам справишься? Не надо мне тебе…

— Не стоит. Я сам. Все окей. Ведь не кислотой же меня облили… — парадокс, вроде бы и шутливая фраза, а вроде и ничего смешного в ней нет. Парадокс да и только… — Так что… Можно считать, что это просто очередной веселый случай из моей нескучной жизни.

И, договорив, скрывается с глаз альфы.

Скрывается в зоне для персонала, откуда теперь то и дело до Цзян Си доносятся едва уловимые шорохи.

До Цзян Си, остающегося все в той же позе у стойки регистрации.

Цзян Си, все продолжающего пережевывать очередную отправленную в рот цветную мармеладку с ягодным вкусом.

Цзян Си, через несколько десятков секунд повышающего голос, чтобы его точно услышали:

— Иди домой сегодня, Цютун.

Повышает голос, но не ожидает, что Сун Цютун буквально через пару мгновений снова вынырнет из дверного проема.

Вынырнет, приличия ради прикрывая спереди тканью смятой футболки уже обнаженный торс:

— В плане? — возмущенно вопрошает, меж его темных аккуратно выщипанных бровей залегает складка искреннего недоумения. Очаровательное зрелище. — Я же говорю все окей. Сейчас минут десять-пятнадцать и буду как но…

Но Цзян Си не дослушивает.

Не дослушивает, начиная твердо и ультимативно диктовать утвержденный им же самим на правах начальника алгоритм действий.

Алгоритм действий, не требующий лишних пояснений или обсуждений:

— Я сегодня развлекусь посижу на ресепшене, настроение такое, социальное, знаешь. А ты, как в порядок себя приведешь, если не хочешь незапланированный оплачиваемый выходной, дуй в мой кабинет, там в тишине есть для тебя парочка других дел…

И Цзян Си готов поклясться…

Готов поклясться, что после последних его слов в глубине больших миндалевидных глаз Сун Цютуна проскальзывает чуть заметная тень.

Тень не высказанной вслух благодарности.

Благодарности, так и оставшейся лишь мыслью внутри чужой черепной коробки.

Конец записи.

Цзян Си, закатив глаза, протяжно вдыхает через нос. Думает: Я здесь разве единственный любитель время от времени отыгрывать напускную веселость? Не смеши. Излишне неестественно, деланно прочищает горло: — Хочешь сказать, своим молчанием ты давал мне отдохнуть все это время? — он не может ничего с собой поделать. Ничего…Поддразнивать у него уже в порядке вещей. Иначе просто не выходит. Иначе, это сродни сбрасыванию собственной кожи. При условии, что он не рептилия и никогда ей не был… — Как самоотверженно великодушно с твоей стороны. Цзян Си намеренно ведет себя так, словно бы изначально все было не очевидно. Словно бы они совершенно случайно оказались сейчас в его машине, на озаренной неоновым светом парковке. «Совершенно случайно»… Совершенно случайно… Как же… Цзян Си не способен сам себе признаться, но в глубине души отдает себе отчет в том, что собственноручно допустил сложившуюся ситуацию. Что они здесь, в этой точке невозврата, благодаря ему. Точке невозврата, которая подобно черной дыре засасывает их обоих все глубже и глубже. Подобно черной дыре, из которой нет никакой возможности выбраться. Цзян Си не способен сам себе признаться, но в глубине души отдает себе отчет в том, что собственноручно допустил сложившуюся ситуацию. Поэтому, когда от Сун Цютуна мягко, почти ласково звучит: — Не иронизируй, по факту ведь так и есть. Цзян Си нисколько не удивлен. И когда Сун Цютунвнезапнонакрывает его преспокойно покоящуюся на колене правую руку своей — тоже. Правда… Правда, даже то, что Цзян Си ожидал чего-то подобного, не спасает. Первая его реакция естественна. Вполне закономерна… Первая реакция — уйти от прикосновения. Первая реакция, которую он сам же через силу и гасит в зачатке. Первая реакция — сбросить чужую конечность. Избавиться от этого покалывающего чувства прохлады, возникающего на коже под чужими несильно сжимающими его кисть пальцами. Первая реакция — уйти от прикосновения. Первая реакция, которую он сам же через силу и гасит в зачатке. Гасит стоит ей только дать о себе знать. Гасит, потому что не хочет сделать больно. Не ему. Не Сун Цютуну. Сун Цютуну он не хочет делать больно. Физически — точно нет. Никогда. Не в этой жизни… Морально… Знает, что придется… Когда-то придется… Скорее всего… Скорее всего, придется… Но не сейчас… Не сегодня… Сегодня он позволяет Сун Цютуну держать свою руку. Позволяет держать свою руку, позволяет продолжать озвучивать все свои мысли: — Я знаю, что, скорее всего, другого подобного шанса в обозримом будущем мне не представится, но я просто не могу обременять тебя после всего случившегося еще и своими… Своими чувствами. Все свои мысли, которые натурально страшно слышать. Слышать напрямую. В реальном времени. Слышать напрямую от человека, которого Цзян Си и так слишком близко когда-то подпустил к себе… Подпустил недопустимо. Подпустил необдуманно. Подпустил, но столько лет удерживал на безопасном расстоянии. И ведь удавалось же… Удавалось же держать нейтралитет. Удавалось же… Поддерживать хорошие отношения… Удавалось же… Цзян Си уклончиво, без конкретики, артистично спокойно произносит то, о чем в иступленном ужасе сейчас размышляет: — Сегодня у тебя день откровенной прямолинейности? Бьешь в лоб и наповал? А Сун Цютун все смотрит на него. Смотрит и как будто бы не видит ничего кроме. Смотрит и как будто бы все остальное ему сейчас безразлично. Как будто бы Цзян Си для него целый мир… Смотрит, и от его взгляда Цзян Си не по себе. Натурально. От его взгляда хочется закрыться. Хочется спрятаться. Хочется крикнуть прямо в эти до одури искренние, «по-детски» наивные глаза: «Ты меня не знаешь! Ты не знаешь, кто я! Ты не знаешь… Ты бы так не относился ко мне, если бы знал…» Хочется крикнуть. Хочется отрезвить и его, и себя… Хочется… Хочется… Хочется, и он бы, возможно, так бы и поступил, если бы не одно «но»… Это бы ничего не решило. Ничего бы не изменило. Бесполезно. Теперь уже точно… А Сун Цютун все смотрит на него. Смотрит, и от его взгляда Цзян Си нехорошо. Мутит как будто… Он никогда не подаст виду внешне, но себя самого обмануть он не в силах. Цзян Си всегда знал. Цзян Си всегда знал, что придет день, когда Сун Цютун, смотря ему прямо в лицо, скажет: — Я лишь констатирую очевидное, не больше не меньше. Как будто ты этого и без моих слов не понимал. Не притворяйся. Я абсолютно не умею скрывать свою симпатию… Влюбленность тем более. Да я и не пытался никогда этого сделать, наоборот, всеми силами стремился добиться твоего расположения. Чтобы ты, может быть, посмотрел на меня другими глазами, под новым углом. Посмотрел не сквозь меня, а на меня. И, возможно, со временем я бы тоже смог тебя постепенно заинтересовать… Ну, по крайней мере таков был план. Ты же… Ты же очень умело всегда делал вид, что не замечаешь мои тщетные потуги. Хотя прекрасно обо всем был осведомлен почти с самого начала. Цзян Си всегда знал, что придет день, когда Сун Цютун скажет все. Скажет все, что думает. Цзян Си всегда знал, оттягивал как мог… Однако знал, что это неизбежно. Формулировки, фразы, могли разниться, но суть… Суть при любом раскладе осталась бы неизменной. Цзян Си всегда знал, что в ответ на слова омеги, точно признается. Не станет ломать комедию или притворяться. Признается. Признается, прекрасно осознавая, что их многолетняя игра окончена. Что скрывать свои карты, когда на столе уже лежат выброшенные противником козыри, смысла нет. Никакого. Цзян Си всегда знал, что в ответ на слова омеги точно признается. Признается в своей артистично-напускной манере, но, черт возьми, признается во всем: — Неведение — лучшая тактика, Цютун. Я не хотел и не хочу причинять тебе лишнюю боль. С тебя и так хватит. Настрадался уже. Куда больше? Цзян Си всегда знал, что в ответ на слова омеги точно признается. После чего Сун Цютун ожидаемо попросит, нет, потребует: — Позволь мне решать самому. Хватитс меняили не хватит, я сам разберусь. И Цзян Си… Цзян Си всегда знал, что просто не сможет ему в этом отказать…

***

Архив памяти

***

Шесть лет назад

Дата: 22 декабря

(Продолжение)

Сун Цютун заламывает пальцы рук. Заламывает пальцы рук, в которых больше, после того как Цзян Си аккуратно забрал у него сумку, ничего нет. Заламывает пальцы рук, и наконец, чуть опустив веки, смотря куда-то в район пола, тянуще-певуче сообщает: — Дело довольно «деликатное». Вот теперь вопрос… Кокетничает или правда так стесняется? Ладно… Позже разберемся… Цзян Си не видит никакого смысла ломать комедию, что он удивлен или обеспокоен: — Я уже догадался. Говорю же, церемонии здесь неуместны, — выуживает из коробки, установленной рядом с процедурным креслом на металлическом столике, пару одноразовых черных силиконовых перчаток. — Могу я все же детальнее ознакомиться с твоим «деликатным» делом? «Деликатным» выделяет в речи ярко, акцентно. Выделяет так, чтобы окончательно намекнуть о своей готовности приступить к работе. Намекнуть, что время не бесконечный ресурс. Намекнуть, что еще немного — и потеряет терпение. Однако его неожиданныйинтересныйклиент, кажется, по своему интерпретирует сказанное: — Нет-нет, — протестующе замотав головой, Сун Цютун растягивает больше не скованные тисками респиратора пухлые губы в широкой улыбке. Нервной ли, искренней, сказать не выходит. — Оно не настолько «деликатное». И после… И после неторопливо нехотя перекидывает густые темные волосы на левое плечо. Перекидывает, без лишних слов и комментариев демонстрируя Цзян Си изящную светлую шею. Изящную светлую шею, которую бы не волосами прикрывать, а прятать от посторонних глаз за высокими воротниками да плотными ошейниками. Изящную светлую шею, которую ничего не стоит сломать. Ничего не стоит порвать клыками… Изуродовать… Но продемонстрировать Цзян Си Сун Цютун явно хочет не только еще одну оголенную часть своего бесспортно привлекательного по общепризнанным стандартам тела. Нет. Он вскрывает слот за мочкой правого уха. Слот, в котором оказывается ни что иное как довольно крупный темный чип. Вот в чем дело… Поведенческий чип… Теперь все более чем понятно. Теперь все сходится. — Так… — Цзян Си цокает языком, водрузив на кончик носа риперные очки. Очки, все функции которых можно при желании вживить себе и в зрительные модули, но Цзян Си нравится так, с дополнительными девайсами, это эффектнее. — Ну, то что он не самого лучшего качества видно сразу, не вынимая. Голову еще чуть-чуть ниже опусти. Вот так, хорошо. Сканирует регистрационный код устройства, получая за секунду все необходимые сведения. Дата изготовления… Дата активации… Да-да-да… Время использования… Ах, ты у нас из «Стрекоз»… Все ясно. Заманили красивой картинкой и обещаниями золотых гор Эльдорадо? Гарантии, безопасность, большие оклады… «Вам ничего не нужно делать самому, чип все сделает за вас». Ну, не ты первый, не ты последний повелся на всю эту красивую байку… Эскорт он и в Африке эскорт. Владеешь ли ты сам своим телом или же тобой управляют извне, подстраиваясь под всевозможные запросы клиента… Хоть в контракт-то заглянул перед тем, как подписывать, или так сильно увлекся обещанными суммами денег? Вопросов не возникло, почему так много предлагают? Не закрались сомнения? Пробежавшись глазами по всей полученной системой сканирования информации, Цзян Си спрашивает: — Проблема в чем? Он греется? Будто бы мешается? Доставляет какой-либо дискомфорт? Сун Цютун, все так же не поднимая головы, глухо отзывается: — Он глючит. Цзян Си деликатно, мягко, но требовательно уточняет: — Конкретнее? Объясняет, как умеет: — Он работает с нарушениями. Минимальными, буквально могу очнуться на несколько секунд во время сессии с клиентами, но это… Это, сам понимаешь, не дело. Мой куратор сказал, возможно, порт или слот немного засорился. Объясняет, как умеет, но Цзян Си этого вполне достаточно. Да-да, старая песня. «Порт засорился». «Программа работает, как часы, это вы допускаете ошибки и ломаете дорогостоящее оборудование». — Сейчас извлечем. Посмотрим. Все инструменты, которыми будем работать, продезинфицированы. Пломбы не тронуты. Убедись. — И лишь после того как Сун Цютун кивком дает разрешение приступать, вскрывает упаковки. — Может быть чуть-чуть больно. Голову ниже. Еще. Перед тем как чип выскользнет из слота, предупреждает. Предупреждает, так как сам знает, что это не самые приятные секунды жизни. Предупреждает, но все равно по рваному выдоху Сун Цютуна понятно, что слова Цзян Си особо не помогли ему настроиться, подготовиться морально. И это еще хорошо, что чип сменный, не вживленный… Там-то совершенно другие манипуляции требовались бы… И сопровождалось бы все это действие совершенно другими ощущениями… Не суйте, детишки, себе невесть что в головы. Даже флэш-карты тщательно проверяйте. Берегите свои нейроинтерфейсы. Дядя Цзян плохого не посоветует. Цзян Си, аккуратно опустив чип во временный мини-кейс, приглашает Сун Цютуна взглянуть: — И давно он у тебя установлен такой «красивый»? И правда «красивый»… Выглядит не как новый, нет. Совсем нет. Выглядит так, будто бы не несколько месяцев назад был произведен, а как минимум с десяток лет прочувствовал в активной каждодневной работе. Для Цзян Си подобное не новость. Было вполне ожидаемо… А вот для Сун Цютуна, судя по его расширившимся от удивления глазам — очень даже: — Месяца два примерно. — Он будто бы и сам не уверен в собственных суждениях. Смотрит как-то затравленно. Даже испуганно. — Я вставил его примерно два месяца назад, но он таким и близко не был. — Обещали высококачественное оборудование? — Цзян Си и не нужно гадать, он прекрасно знает ответ. — И он у тебя в голове 24/7. Стоит задуматься. — Это же ненормально, да? — риторический вопрос, Сун Цютун, судя по виду, и сам это понимает. — Так быть не должно… Тебя это не удивляет? Какой забавный… У всех врачей к кому обращаешься о подобном спрашиваешь? «Удивляет ли вас наличие у меня желудка, господин гастроэнтеролог?..» — Нисколько. — Цзян Си гасит в себе саркастичный так и рвущийся в мир порыв. Гасит, но в остальном отказывать себе не собирается. — Твои работодатели предупредили тебя обо мне, так как знали, что такой человек, как я, если обнаружит проблему, утаивать от тебя ничего не станет. Я буду говорить все, как есть. Это обычная ситуация, вполне закономерная, система, так сказать, не больше не меньше. Эти финтифлюшки штампуют пачками на черных рынках по дешевке, а потом перепродают в компании с липовой лицензией вроде твоей. Потом на них пишется разная начинка, добавляется необходимый функционал, выбираются области применения, а суть остается неизменной — техническое исполнение устройства хромает на обе ноги. Но есть и неоспоримый плюс. У нас, риперов, работы хоть отбавляй. Сун Цютун внимательно слушает. Слушает, и был бы животным, навострил бы свои эльфийски уши. Слушает, затем настороженно-ломко, будто бы прощупывает почву, спрашивает: — Что можно сделать? Цзян Си начинает неторопливо перечислять, загибая пальцы: — Просканируем чип на предмет кибервирусов, возможных технических неисправностей, почистим его и слот насколько возможно, перезапустим. Но во избежание проблем ему бы хотя бы сутки-двое после сегодняшних манипуляций побыть в состоянии покоя. Активировать на полную мощность сразу после чистки крайне не советую… Сун Цютун возмущается тут же. Возмущается, не дослушав, перебив: — Это шутка? Я не могу столько ждать! — в голосе капризные ультимативные нотки и так и сочащаяся с губ претензия. Претензия, словно бы именно Цзян Си виноват во всех его злоключениях. — У меня выездная сессия через несколько часов! Опа… Какие мы оказывается бываем… Подростковый максимализм все не отпускает? Гормоны? Сынок богатеньких родителей решивший поиграть в самостоятельною жизнь? Почему-то я был о тебе чуть более высокого мнения. Даже не знаю сам, почему? Дело ли в смазливой мордашке или в этой настороженной манере поведения. Деньги не пахнут, правда, ведь, Цютун? Деньги важнее всего? Такой же, как и все остальные… Ничего интересного… — Все сеансы фиксируются. — Цзян Си скучающе взмахивает рукой в силиконой перчатке по направлении к камерам наблюдения. — Мое дело дать рекомендации, твое принять их к сведению. А уж соблюдать их или нет, твое дело. Ты мой пациент исключительно в поле моего зрения. Как только ты ушел, ответственность за твои будущие действия я не несу никакую. Сун Цютун заметно успокаивается. Расслабляет плечи. Выравнивает дыхание. В глазах больше не искрят молнии неудовольствия. Сун Цютун заметно успокаивается. Видимо все же включает мозги и выключает гонор: — Чем чревато подобное нарушение? — Ничего особенного. Просто в каком-нибудь морге будет напряженка со свободными местами для обнуленных. — Ну и шуточки у тебя, Цзян Си. — В каждой шутке есть лишь доля шутки. Ну так что, действуем по плану? Или вставляем сей технологический шедевр обратно тебе в голову и ты еще походишь, подумаешь? — Делай, что нужно. Я вам… Тебе. Я тебе полностью доверяю. Выбора у меня особо и нет… Я-то сделаю все, что нужно. А вот ты… Большой вопрос… Но мне плевать. Мне абсолютно точно плевать на тебя и твое будущее. Мы сами творцы своего счастья. Есть мозги — не полезешь на рожон. Нет — последствия будут исключительно на твоей совести. Деньги заплатишь — и на выход. И благо ни ты ни твоя «насыщенная» жизнь меня никоим образом заботить не будут…

***

Настоящее

***

Дата: 7 августа

Время: 08.51 pm

(Продолжение)

Цзян Си всегда знал, Сун Цютун ожидаемо попросит, нет, потребует: — Позволь мне решать самому. Хватитс меняили не хватит, я сам разберусь. И Цзян Си… Цзян Си всегда знал, что просто не сможет ему в этом отказать… — Выбора у меня особо и нет. Я не смею тебе ничего запрещать. Только задам вопрос. Что ты от меня хочешь? На самом деле. Чего добиваешься? Скажи. И… Я подумаю, что с этим можно сделать.

Продолжение следует