Ash

Четыре года назад. Токио. Куроко больше не находит смысла в жизни. Он ничего не ждёт и ничего не хочет. Время для него перестало иметь значение, как и многое другое. Тецуя бесцельно бродит по городу, проводя дни и ночи в одиночестве. Он курит и пьёт. Еще он режет себя, и в моменты особого отчаяния, это может кончиться слишком глубокими, опасными для жизни ранами. Однако, несмотря на всё это, смерть не забирает его. Даже Смерть его не любит, не забирает по свое теплое безмятежное крыло. И всё это происходит из-за тех, кто предал его доверие. Из-за тех, кто наигрался с ним и бросил, словно ненужную игрушку. Предал. Бросил. Снова. Он уверен, что люди будут смеяться над ним. Они будут презрительно смотреть ему вслед, считая его обычным, избалованным и испорченным парнем. Ведь он — перспективный спортсмен, легенда юниорского баскетбола в Японии. Он красив и умён, у него есть всё: дом и перспективное будущее. Однако Куроко не ценит этого и предпочитает погружаться в мрачную и враждебную атмосферу предательства и ненависти к окружающему миру. Тонуть в этом черном зловонном болоте. Мучиться от бессонницы, постоянного стресса, забываясь в жаре чужого тела во время очередной случайной сомнительной связи на вписке или в клубе. Жалкая иллюзия того, что он хоть чего-то стоит. Даже у шлюх есть какая-никакая цена. О! Точно. Еще Тецуя стабильно раз в два месяца меняет психотерапевта. Они пытаются, правда, он тоже пытался первые два раза. Думал, его вытащат, научат жить с дырой в груди и абсолютным недоверием к людям. Не хотел быть одиноким. Сегодня его ждет новый врач и привычные заученные фразы: «Я вам помогу. Вы снова захотите жить». Тецуя делает очередной глоток прохладного соджу, прижимаясь лбом к стеклу.

***

Первое, что бросается в глаза, — интерьер. Непривычные глубокие зеленые тона, светлая мебель, темно-зеленый диван, обитый мягкой тканью, и несколько кресел, обитых темной кожей. — Все хорошо, Куроко-кун? — интересуется врач, рассматривая необычного пациента. — Непривычно, я привык к отвратительно-белым кабинетам и слишком взрослым нудным врачам, — отвечает хриплым голос, продолжая стоять. — Располагайтесь, Куроко-кун. Нам предстоит длительная, утомительная беседа, — Тецуя усмехается, забирается на широкий подоконник. — Вы скептично настроены. — Вы не первый, и даже не третий, — отвечает тихо, рассматривая пустым взглядом врача, — вы скажите, что мне поможете, назначите стимуляторы, дурацкие упражнения и прочую ерунду. Таблетки я пить не буду, менять образ жизни больше не собираюсь, заниматься идиотскими упражнениями тоже. Врач молчит, смотрит на сгорбившуюся фигуру, эмоционально пустую на первый взгляд. Депрессия? Или депрессивный психоз? Не похоже, что у него есть приступы маниакального психоза. Скорее глубокая депрессия. Кошмары. Возможно, бессонница. Тревожность, паранойя? — Ну-ну, — комментирует, усмехаясь, — конечно, куда проще резать себя, доводя окружающих до нервного срыва своим дивергентным поведением. Тебе просто нравится все это внимание, беспокойство о твоей персоне. Твои близкие носятся с тобой, уговаривают тебя жить, а ты не хочешь. А все из-за чего? Из-за какого… — Прекрати. Заткнись. Ты ничерта не понимаешь, — Куроко бьет кулаком по стеклу, вздрагивает от разнесшегося по помещению звука, но начавшуюся истерию, это не останавливает, — я люблю его, ясно тебе?! Люблю!!! А он просто-просто взял и уехал, ничего не сказав. Снова. А я, я не игрушка, я черт возьми человек. Я часть этого… Куроко прерывается, крупно дрожит, задыхаясь. Врач стремительно поднимается с кресла, подлетает к подоконнику, обхватывает Тецую плечи, заставляя смотреть в свои глаза. — Тецуя, сосредоточься, смотри мне в глаза. Все хорошо. Все под контролем. Нужно дышать, вдох, а затем медленный выдох. Давай, юноша, в месте со мной. Тецуя смотрит. Моргает, надеясь отогнать белые пятна. И пытается дышать, как сказали. И снова смотрит. Глаза красивые, медово-коньячные, ярко-рыжие волосы с цепляющими темно-зеленым и черными прядями лезут на периферию зрения. Куроко жмурится, дергается, дышать не получается, ему кажется, что еще чуть-чуть — и он задохнется. Умрет. — Тецуя — дыши, не отключайся. Дыши вместе со мной. Истерика отступает, сменяясь тихими всхлипами и мелкой дрожью. Врач отходит к столу, наливает воду из графина, возвращается к Куроко и протягивает ему стакан. Куроко аккуратно обхватывает хрупкое стекло, пьет мелкими глотками, продолжая рассматривать чужие глаза. — Кирито Морияма, — представляется врач, усадив Куроко на диван, — Врач-психиатр, психотерапевт, судебно-медицинский эксперт. Как-то так, да. Я могу дать тебе успокоительную настойку сейчас. Тебе станет лучше. И да, я все же выпишу тебе таблетки. Нет, не перебивай меня. Есть множество препаратов и схем лечения, которые зависят от целого ряда факторов. Далеко не все препараты действуют сразу. Тебе нужно будет пить таблетки строго по схеме, не пить алкоголь, не употреблять ничего запрещенного. — Я не буду пить таблетки, — говорит Тецуя тихо, неуверенно. — Юноша, — звучит спокойно без нажима и угрозы, — таблетки назначают не только психопатам. Иногда антидепрессанты пьют люди совершенно адекватные, страдающие различными, далекими от психиатрических, заболеваниями. И действие у препаратов разное. Я правда хочу тебе помочь. И это займет куда больше времени, чем тебе кажется. Психотерапия не работает в три приема и пачку таблеток. Тецуя молчит, мнет пальцы, избегая смотреть на мужчину. Ему хочется снова возразить, отказаться, возможно закатить еще ону истерику. Но тело не слушается, накатывает усталость и сонливость. — Хорошо, — наконец соглашается он, в конце концов он может просто перестать их пить, если эффект окажется слишком неприятным, добавляет, все же поднимая глаза, — я никогда не употреблял наркотики. — Хорошо, — врач мягко кивает, располагаясь в стоящем напротив дивана кресле, — расскажи мне, как ты относишься к аниме-культуре? Куроко в удивлении раскрывает глаза, задумываясь над вопросом. Их беседа об литературе, искусстве и кино длится более часа, по истечении которого Куроко получает рецепт на антидепрессанты, домашнее задание и визитку с номером телефона. Новый сеанс был назначен через две недели. — Почему вы не расспрашиваете меня… — Тецуя замолкает, не заканчивая мысль. — Потому что ты не готов обо всем этом говорить. На все нужно время. Мы не будем спешить. Я доступен двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, ты всегда можете мне позвонить, если почувствуешь тревожность, случится приступ паники или тебе захочется навредить себе. Не нужно терпеть, игнорировать и справляться как-нибудь. Береги себя, Тецуя. До встречи. — Я попробую. До встречи, Кирито-сан. Куроко кланяется врачу, выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь. Тецуя сжимает в руках рецепт, ожидая такси. Он все еще не верит в то, что ему помогут. Но в этот раз ему сильнее всего хочется попробовать. Возможно, даже довериться. Куроко садится в машину, втыкает в уши наушники, включая иностранный микс. Такси быстро везет его по ночному городу, сонливость наваливает на тело с новой силой. Придя домой, Тецуя поспешил принять душ и, не откладывая, лёг в кровать. Впервые за долгое время он смог заснуть абсолютно трезвым.