Дарт Лонгботтом

Палпатин с нечитаемым выражением лица наблюдал за выступлением Скримджера. — Уважаемые члены Визенгамота, — громко и напористо говорил новый министр. — Я обещаю вам навести порядок в стране! Не пройдёт и нескольких месяцев, как вы увидите первые результаты наших усилий. Ваше Министерство будет как никогда сильным. Волдеморт и прочие нарушители спокойствия скоро будут схвачены и приговорены к поцелую дементора! В этот раз рукоплескали далеко не все. Даже многие сторонники Палпатина, Малфоя и Дамблдора скептически улыбались на такое заявление. — Смерть нашей коллеги Амелии Боунс стала тяжёлой утратой для всех нас, — продолжил говорить Скримджер и даже потряс кулаком над трибуной, словно грозил всем врагам. — Я обещаю найти и покарать убийц! Дождавшись, пока зашумевшая аудитория вновь утихнет, Скримджер сказал уже более спокойно: — Хочу сразу уведомить Визенгамот об изменениях в структуре управления силовыми подразделениями. Новым руководителем Аврората назначен опытный и сильный волшебник — мистер Корбан Яксли. Зал вяло поаплодировал. Большинство членов Визенгамота были плохо знакомы с новым начальником Аврората и пока не знали, чего ожидать. — С этого дня руководителем Департамента магического правопорядка становится мистер Тикнесс, — произнёс Скримджер, доброжелательно взглянув на высокого волшебника, который недавно спас ему жизнь. Пий с признательностью приложил руку к груди и слегка склонил голову. Руфус с важным видом кивнул в ответ и с уверенностью в голосе добавил: — После смерти Амелии Боунс именно он взвалил на свои плечи текущую работу в Департаменте магического правопорядка, и, смею вас заверить, мистер Тикнесс прекрасно справился со всеми делами. К тому же я лично знаю Пия как смелого мага, который не побоялся выступить против «Пожирателей Смерти». Зал отозвался одобрительным гулом. В этот раз аплодировали все, но, как видел Палпатин, по совершенно разным причинам. — К сожалению, из-за участившихся беспорядков наше экономическое положение оставляет желать лучшего, — произнёс Скримджер, слегка дёрнув щекой. — Поэтому, уважаемые лорды и леди, нам придётся повысить стоимость дымолетного пороха и увеличить налог на пользование каминами. Это временная мера, господа, — поспешил добавить Скримджер, стараясь предотвратить нарастающее недовольство. — Мы также открыты для любых разумных предложений с вашей стороны. С места немедленно поднялся Малфой: — Уважаемый министр, верховный, господа члены Визенгамота, — обратился Люциус сразу ко всем. — Я предлагаю значительно снизить налоги для производителей отечественной продукции. А чтобы компенсировать возможные потери, считаю необходимым увеличить ввозные пошлины на иностранные товары. — Ты думаешь только о себе, Малфой! — тут же взвился с места Паркинсон, чей бизнес был связан с импортом. — А я считаю, что налоги следует повышать именно для местных производителей. Им всё равно придётся платить, бежать-то некуда. А вот иностранные компании могут прекратить свою деятельность в нашей стране, если это станет для них невыгодно. И что тогда? Исчезнет конкуренция, уменьшатся поступления в бюджет, остановится прогресс! С такими вредными идеями, как твоя, Малфой, мы скоро скатимся в родоплеменной строй. Шум толпы заглушил голос Скримджера, который неуверенно просил всех успокоиться. Шив, прочитав по губам, понял, что министр обещает разобраться в ситуации и найти решение, которое устроит всех. Вот только никто не обращал внимания на нового министра, все были увлечены спором Малфоя и Паркинсона. И те продолжали скандалить, пока Палпатин не призвал их к порядку: — Уважаемые господа, прошу вас дальше выяснять отношения за пределами зала Визенгамота! И вроде бы его голос прозвучал негромко, но тем не менее все немедленно стали успокаиваться. Скримджер с благодарностью кивнул Палпатину и, немного нервничая, продолжил говорить о своих планах. После министра выступили Яксли и Тикнесс, которые кратко рассказали о ближайших задачах Аврората и Департамента магического правопорядка. Яксли заверил, что в новом учебном году в Хогвартсе будет организовано постоянное присутствие мракоборцев, которые обеспечат безопасность студентов. Кроме того, по его словам, в Хогсмиде откроется отделение Аврората, сотрудники которого при необходимости смогут прийти на помощь своим коллегам в замке. Все партии без исключения поддержали идею защиты детей. Шив объявил последнее летнее заседание Визенгамота закрытым и пожелал всем хорошо отдохнуть перед началом осенних сессий.

***

На берегу Ла-Манша, со стороны Англии, расположился курортный город Борнмут. На одноимённом пляже, обычно переполненном отдыхающими, сегодня был один участок свободного пространства размером с поле для квиддича. Если бы обычные люди могли видеть сквозь магглоотталкивающие чары, они бы заметили там парочку волшебников среднего возраста, наслаждающихся тёплым летним солнцем, ласковым морем и обществом друг друга. Корбан Яксли и Долорес Амбридж, не обращая внимания на окружающих, предавались любовным утехам. Спустя некоторое время они искупались в море и вернулись к оставленным шезлонгам. Корбан налил вина в бокал Долорес, которая с благодарностью приняла его, и произнёс: — Я договорился со Скримджером, дорогая, ты продолжишь работать на прежнем месте. Руфус всё равно ничего не смыслит в оперативном управлении, так что для тебя ничего не изменится, будешь по-прежнему царицей нашей бюрократической машины, — хмыкнул он, тоже наливая себе вина. — А если ты станешь министром, милый, тогда вообще всё будет прекрасно! — мечтательно сказала Амбридж и с удовольствием пригубила из бокала. — Упаси меня Мерлин, — покачал головой Яксли. — Следующим министром станет Пий. Он скользкий, словно угорь. К тому же по приказу Лорда я пустил слух, что Тикнесс находится под «Империусом». Если что-нибудь случится, Пий легко выйдет сухим из воды. — А что тогда будем делать мы? — встревоженно спросила Амбридж. — Мне страшно. Если Лорд не сможет удержать власть в Англии, то нас с тобой убьют или навсегда посадят в Азкабан. — В мире магглов можно встретить людей, похожих на нас, моя дорогая, — ухмыльнулся Яксли. — Я уже нашёл парочку таких. И мы поменяемся с ними местами, если запахнет жареным. Золота у нас хватит на безбедную жизнь. К тому же я считаю, что в этом году мы заработаем даже больше, чем за все предыдущие. Поверь, в США или Канаде никто не будет интересоваться нашим прошлым, если у нас есть деньги, а у нас теперь полно. Ты же помнишь, что мне даже пришлось открыть для нас с тобой счета в банке Пакваджи? — Ха-ха-ха, — весело рассмеялась Долорес и, не удержавшись, потянулась к любовнику за поцелуем. Жаркий летний день на море обещал быть долгим и приятным...

***

Сегодня утром Кастор Прут, скрытый под множеством амулетов и защитных чар, дождался, пока цель выйдет из библиотеки, и нанёс удар «Империусом» в спину нужному волшебнику. — Иди со мной, — приказал он. Однако тот не послушал, а, с трудом превозмогая действие заклинания, попытался достать палочку. — Мёрд! Слишком сильный, — выругался Прут, подходя ближе. Он вытащил из кармана про́клятое ожерелье, путающее сознание жертвы. Застегнув цепочку на шее волшебника, Кастор снова скомандовал: — Следуйте за мной, месье Адриан Уиттл! В этот раз герболог подчинился, хотя Прут чувствовал, как тот бешено сопротивляется «Империусу». «Долго чары не продержатся, даже с ожерельем, — недовольно подумал Прут. — Впрочем, времени мне хватит». Подойдя к дому, который снимал Уиттл, Кастор заставил хозяина снять защиту. Войдя внутрь, он оглушил выбежавшего к ним навстречу мальчишку Лонгботтома. Пока Кастор был занят новой целью, обнаглевший домовой эльф осмелился сорвать про́клятое ожерелье с шеи Уиттла. Однако попытка бунта была жёстко подавлена. Останки домовика раскидало по комнате, а ожерелье вернулось на шею герболога. Кастор влил в рот обоим пленникам по несколько капель «Напитка живой смерти», наложил на дом собственные чары и, насвистывая, отправился к банку гномов, где у большинства серьёзных волшебников Европы были свои хранилища. Сегодня утром Прут послал астральную ищейку, чтобы она незаметно следила за старшим Лонгботтомом. Та двигалась за англичанином до самого банка, где и исчезла. Увидев нужного человека, выходившего из дверей, Прут изобразил искреннюю улыбку и поспешил навстречу своей будущей добыче. Англия, днём раньше. В кабинете Палпатина не было личных вещей и дорогих безделушек, так милых сердцу любого руководителя высокого ранга, лишь голая функциональность и порядок. Шив посмотрел на дубовую дверь, за которой только что скрылся Малфой, и погрузился в размышления. У Люциуса появилась интересная идея: наладить поставки продукции с виноградников на восток. Их совместное предприятие успело раскинуть свои представительства по всему миру. И Шив пообещал, что обсудит этот вопрос с Велимиром и узнает у того контакты нужных людей. Тем более встреча с представителем славянских волшебников должна была состояться в ближайшее время. Обрадованный Малфой отправился по своим делам, а Шив трансгрессировал домой. Уже на следующий день он вылетел в Швейцарию. В хранилище Гриндевальда было много артефактов, которые Палпатин без особого сожаления передал славянскому архимагу. Взамен Шив получил от Велимира небольшой сундучок, украшенный серебром и золотом, внутри которого находилось расширенное пространство. Тот также легко расстался с архивом друидов, потому что, как понял бывший ситх, славяне не нашли способов его расшифровать. Как предполагал Палпатин, в славянских артефактах, украденных Гриндевальдом, была встроена похожая система защиты. Древние маги использовали весьма изощрённый способ шифрования. Если человек не обладающий определённым набором генов брал в руки эти артефакты, то видел лишь их внешнюю оболочку, не содержащую ничего магического. Однако стоило «правильной» капле крови коснуться обложки такой книги, как всё сразу менялось. Договорившись с Велимиром о новой встрече, Шив заперся в хранилище и приступил к проверке содержимого сундучка. «Пиктская магия древних. Составитель сборника заклинаний: Лавена Пуффендуй», — прочитал он на обложке первой книги проявившееся название и хищно усмехнулся. Стоило ему отложить фолиант в сторону, как буквы на обложке тут же запрыгали, формируя безобидное: «Однолетние и многолетние растения Шотландии». Продолжая исследовать содержимое сундучка, Шив обнаружил множество интересных книг. Нашлись и утраченные знания о магии пиктов, и методики подготовки боевых друидов, и способы устройства защитных сооружений из растений, и даже несколько книг с важнейшей информацией о развитии таланта прорицания. Когда защита опознавала кровь потомка истинных друидов, пространные описания свойств растений и животных древности трансформировались в совершенно иные тексты. Любой современный волшебник мог бы руку отдать за обладание такой информацией. В двадцатом веке уже почти не помнили, как защищаться от изощрённых чар и проклятий древности. А то, что друиды творили с растениями, заставило Палпатина восхищённо цокнуть языком. Даже ситхи древности не могли похвастать такой изобретательностью в наказании своих врагов. Время перевалило за полдень, и Палпатин подумал, что пора заканчивать. Он решил навестить учителя Невилла, чтобы передать сыну портал домой. Попрощавшись с управляющим гномом, Палпатин вышел на улицу. Яркое летнее солнце заставило его прищурить глаза, успевшие привыкнуть к полумраку гномьих подземелий. Ещё рано утром, когда они с Велимиром встретились в атриуме Международной конфедерации магов, Шив заметил человека, который слишком пристально за ними наблюдал. Это был смуглый невысокий мужчина неопределённого возраста, вероятно, француз или итальянец, и, судя по ауре, — очень сильный волшебник. Не уровня Дамблдора или Волдеморта, конечно, но где-то близко. Впрочем, большинство представителей МКМ были такими. И вот Палпатин снова увидел того же самого волшебника. Неизвестный понял, что его заметили, и неторопливым шагом направился к нему. Подойдя поближе, маг представился с насмешливой улыбкой на французском языке: — Добрый день, месье Лонгботтом! Меня зовут Кастор Прут. — И что вам от меня нужно, месье Прут? — спросил Палпатин, переходя на французский и внутренне переключаясь в боевой режим. Теперь внимание этого волшебника казалось ещё более подозрительным. — Я хочу получить от вас дарственную на родовые виноградники и ключи от хранилища Гриндевальда, — со всё той же дружелюбной улыбкой признался француз. Брови Палпатина удивлённо поползли на лоб, и он рывком ускорил на порядок течение внутреннего времени. — С чего вы взяли, что я немедленно отдам вам своё имущество, господин Прут? — спросил Палпатин, демонстрируя удивление и страх. Самодовольная улыбочка француза стала ещё шире, и тот создал иллюзию комнаты над своей раскрытой ладонью. Было видно: Невилл и учитель мальчика валяются на полу связанными. Кровавые брызги на стенах и потолке впечатлили бы кого угодно, поэтому Шив постарался выглядеть ещё более испуганным. — Может быть, потому, что ваш сын у меня в плену, месье Лонгботтом? — усмехаясь, сказал француз. — Вы же не хотите лишить ваш род самого ценного — единственного наследника? — Это ужасно, месье Прут, — сказал Палпатин, постаравшись как можно убедительнее сымитировать отчаяние. — Я хочу лично убедиться, что Невилл жив. — Хорошо, месье, тогда давайте прогуляемся к дому вашего земляка Адриана Уиттла, — беззаботно пожал плечами француз. — Идёмте со мной. Палпатин понял, что Прут успел оценить его доступную постороннему взгляду ауру и не увидел для себя угрозы. Шиву не нравилась идея устроить сражение на глазах у магглов, к тому же он не был уверен, действительно ли Невилл находится в доме своего учителя или француз спрятал сына где-то в другом месте. Они молча зашагали рядом. Прут начал расспрашивать Палпатина о семейных виноградниках, но, видя нежелание собеседника говорить, тоже замолчал. Через десять минут они подошли к нужному дому. — Прошу, — элегантно взмахнул рукой Прут. — Сразу скажу, ваш наследник спит под воздействием особого зелья. И только от меня зависит, как вы понимаете, сможет ли он очнуться. Поэтому не советую вам пытаться совершить какую-нибудь глупость. Иначе я перестану быть вежливым и милым, месье Лонгботтом, — с угрозой добавил француз. Войдя в комнату первым, Палпатин сразу заметил Невилла. Тот явно был в порядке, хотя это можно было определить исключительно по ауре. Все внешние признаки жизни отсутствовали, даже лицо было бледным, как у мертвеца. — Не волнуйтесь вы так, месье Лонгботтом, — неправильно истолковал Прут выражение его лица. — Ваш сын жив, как и его учитель. Просто расколдовать их могу только я один. Всё закончится, когда мы с вами подпишем все документы о передаче имущества. А теперь жду от вас клятву магией и жизнью, будьте так добры, — усмехнулся француз, поигрывая палочкой. — Мне кажется, вы убили моего сына, месье Прут, — покачал головой Палпатин и добавил прерывающимся голосом: — Не вижу причин давать вам какую-либо клятву. Даже если я сегодня тоже умру, вы и ваши близкие получите кровников в Англии. Они отомстят вам за наше убийство. У древнейших и благороднейших семей Альбиона длинная не только родословная. Память тоже долгая. Не каждый из Прутов сможет достичь такого высокого уровня в магии, как вы. И как только месть станет возможной, ваш род прервут с особым удовольствием. — Ладно-ладно, я сейчас расколдую мальчика, и вы убедитесь, что он жив. Только вначале отдайте мне свою палочку, месье, — делано недовольным тоном произнёс Прут. Улыбка на лице француза несколько поблекла, но Палпатин видел, что всё это не более чем игра. Шив безропотно отдал палочку и спокойно дождался, когда француз просканирует, не припрятана ли у него где-нибудь ещё одна. После проверки Прут вытащил из кармана хрустальный флакон, подошёл к Невиллу и капнул тому на губы четыре капли неизвестного эликсира. Лонгботтом-младший сразу же вздохнул и зашевелился, впрочем по-прежнему оставаясь связанным. — Надеюсь, теперь вам ничто не мешает, месье Лонгботтом? — с демонстративным недовольством произнёс Прут. — Не тяните с непреложным обетом. Или у вас будут ещё какие-нибудь просьбы ко мне? Сразу говорю, вашего месье Уиттла я будить не собираюсь, он слишком опасен даже для меня. — Да, теперь мне уже ничего не помешает, — слабо улыбнулся Палпатин. — И я готов дать вам клятву. — Вот и замечательно, вот и прекрасно, — вернулась на лицо Прута насмешливая улыбка. — Ловите же вашу палочку, месье Лонгботтом, и вот вам нужный мне текст. Там на пергаменте всё чётко прописано, постарайтесь ничего не спутать. Вы же знаете наверняка, мы, французы, предпочитаем точность формулировок. Палпатин взял подлетевшие к нему палочку и кусок пергамента. На пергаменте по-французски были подробно описаны все публично известные активы рода Лонгботтом. Правда, Прут мог лишь предполагать количество имеющегося золота, поэтому скромно указал только так называемое хранилище Гриндевальда. Вероятно, француз планировал обчистить остальные сейфы немного позже, когда жертва успокоится и решит, что всё обошлось малой кровью. Палпатин видел, что француз играет с ним как кошка с мышкой, и даже якобы вынужденное пробуждение Невилла было заранее просчитано Прутом. Более того, Шив почувствовал малозаметные чары на палочке. Хитрое заклинание взорвало бы её, стоило ему лишь попытаться бросить в сторону француза что-нибудь атакующее. — Месье Лонгботтом, надеюсь, у вас хватит способности запомнить всё с первого раза? — с насмешкой спросил француз, поигрывая палочкой. — Мне нужно дословное повторение написанного! — Тогда дайте мне время, чтобы всё выучить, тем более здесь по-французски написано, — недовольно буркнул Палпатин. — Подождите минутку, пожалуйста. Француз презрительно хмыкнул, посмотрел на Невилла и с усмешкой произнёс: — Comme c’est triste! Как печально! Теперь я и сам вижу, что магическое образование в Англии давно показывает дно. Если бы не махинации Альбуса, юная мисс Делакур, несомненно, победила бы в Турнире Трёх Волшебников. К примеру, у нас в Шармбатоне методики развития памяти дети изучают с самого первого курса. А старшекурсник уже способен запомнить любую толстую книгу с одного прочтения. Видимо, молодой человек, ваш papá тратил много времени на квиддич и слишком мало времени уделял учёбе! Палпатин заметил отчаяние в глазах Лонгботтома-младшего и постарался скрыть довольное выражение лица. «Похоже, Невилл уже достаточно созрел, чтобы в решающий момент не растеряться. Значит, пора переходить к следующему этапу...» План по воспитанию наследника окончательно сформировался в его голове ещё, когда они с Прутом шли к дому магистра гербологии. Он легко поймал самоуверенный взгляд француза, и в голове у архимага Прута зазвучал спокойный голос Палпатина: — А теперь, лягушатник, мы с тобой устроим небольшую показательную дуэль для моего сына. Невиллу давно пора повзрослеть. Вот только сначала я заберу из твоей головы все родовые секреты. Любопытно же будет посмотреть, что такого скопилось за века в ваших хранилищах. О, как интересно. Значит, это Дамблдор надоумил тебя решиться на моё убийство? Что ж, придёт и его время платить по счетам. — Но как? У меня же щиты?! Прут забился внутри своего разума, как рыба, попавшаяся на крючок, но в реальный мир не прорвалось ни звука. Тело не слушалось, а источник, казалось, исчез. Да и в целом магии больше нигде не было. Глухая пустота и страшное ощущение, будто воспоминания исчезают одно за другим. — Как ты влез в мою голову, прокля́тая тварь? Как? Как?! Истеричные вопли француза срывались на хриплый визг, слышимый только им двоим. Со стороны Палпатин напоминал взъерошенного дворового пса, который стоит перед могучим львом. И только сейчас французский архимаг осознал, что в этой схватке именно он — добыча. — Пока ты упивался собственным могуществом, лягушатник, одно крошечное растение незаметно проникло в твоё тело. Все мы люди и дышим, а споры так малы, так неприметны, — передал мысленно Палпатин. Его слова, словно ледяной сквозняк, пронеслись в воспалённом сознании Прута. Но ещё более холодная мысль, пришедшая следом, окончательно превратила разум француза в ледяную пустыню, уничтожив последнюю надежду: — И теперь ты для меня, Кастор, как перчатка для руки. Знаешь, а ведь твои предки, римляне, прилагали неимоверные усилия, чтобы истребить рода таких магов, как я. И вам это даже почти удалось. В наше время уже никто и не помнит, на что были способны истинные друиды… Безумный ужас, охвативший всё существо француза, выдавали только его глаза. Архимаг Прут оказался заперт в своей голове и чувствовал, как быстро превращается в ничто. Через минуту картинка, всё ещё идущая от глазных нервов, начала расплываться в сгущающейся тьме. Тело двигалось само, что-то говорило, махало палочкой, даже колдовало... Впервые в своей долгой жизни Кастор Прут понял, что такое обречённость, и закричал.

***

Невилл чувствовал, что француз, который захватил их с учителем, не собирается никого отпускать, а все слова мага — ложь. Невилл встретил взволнованный взгляд отца, моргнул и пошевелился, показывая, что жив и просто связан. Мелькнувшие в глазах отца страх и облегчение заставили сердце юноши болезненно сжаться. Услышав, сколько француз требует от папы за его освобождение, Невилл осознал — живым отсюда не выйдет никто: ни он, ни отец, ни учитель. Этот страшный волшебник убьёт их всех, это лишь вопрос времени. Он был удивлён и горд, когда его отец, повторно прочитав текст на пергаменте, покачал головой и, твёрдо глядя на страшного мага, произнёс: — Я не стану вам клясться, месье Прут. Это смертный приговор для нашего рода. — Мёрд! Тогда я убью тебя, а нужную клятву мне даст щенок! — грубо прорычал француз и безо всякой паузы наколдовал режущее заклинание, целя в горло папы. Невилл оцепенел от страха, но, к счастью, отец успел поставить косой щит, и опасное заклинание отрикошетило в сторону. Причём совершенно случайно это произошло крайне удачно для Невилла, потому что он почувствовал, как ослабли верёвки, связывавшие тело. Стараясь не делать лишних движений, Невилл огляделся по сторонам и заметил под диваном свою палочку. Между тем отец с трудом парировал мощные заклинания Прута, даже не пытаясь контратаковать. Было видно, что папа держится из последних сил. Невилл, воспользовавшись тем, что француз стоит к нему спиной, осторожно протянул руку к палочке и мысленно позвал. Секунду спустя в его ладони оказалась гладкая деревянная рукоять. Невилл посмотрел на сражающихся и увидел страшное: у его отца выбили палочку. Следующее заклинание отшвырнуло папу на пару метров, расплавив на груди защитный родовой медальон. Отец без сил упал у самой стены, и Невилл понял, что тот окончательно проиграл. — Как и тысячу лет назад, победа вновь за Францией! Ты слаб, Лонгботтом, и сейчас умрёшь! — услышал он торжествующий голос Прута. Тот поднял палочку, явно наслаждаясь своим превосходством. В этот миг Невилл внезапно осознал, что у него есть лишь один-единственный шанс остановить врага. Если он попробует обезоружить француза, а тот успеет отразить удар, то второй попытки уже не будет. «Неделю назад умерла мама. Сейчас убьют отца, а потом и меня. Бабушка узнает о нашей смерти и тоже не захочет жить. Просто не станет никого… Лонгботтомы исчезнут, как и сотни других слабых родов. Что за безумие здесь творится? Почему нельзя просто жить как обычные люди? Почему всё это случилось с нами? Я не хочу умирать, папочка! Папа!» — эти мысли галопом пронеслись в голове Невилла. Он видел, что на залитом кровью лице отца, несмотря на приближающуюся смерть, не было ни капли страха. Лонгботтом-старший не собирался признавать своё поражение. И когда папа посмотрел на него и одними губами прошептал: «Беги, сынок, я постараюсь его отвлечь...» — в душе Невилла вспыхнули такие ярость и боль, что он недрогнувшей рукой направил палочку в спину Прута и срывающимся от бешенства голосом произнёс: — Авада Кедавра! Сдохни, сволочь! Француз упал ничком к ногам отца, а Невилл застыл от ужаса. «Я убил человека. Я убил… я…» — запульсировало болью в висках. — Найди мою палочку, сынок, — раздался смертельно уставший и такой родной голос, что Невилла внезапно отпустило. «Сопли жевать потом буду, а сейчас нужно помочь отцу, — ожесточённо подумал он, поднимаясь на ноги. — Да и зачем вообще жалеть такого врага? Разве француз пощадил бы нас?» Эта неожиданная и кристально чёткая мысль чуть не заставила Невилла споткнуться. В какой-то момент он понял, что сделал единственно возможный выбор. Применение непростительного заклинания в спину было оправдано в этой ситуации, как бы ужасно это ни выглядело со стороны. «Что я мог сделать такому волшебнику, как Прут? Ни отец, ни учитель не смогли с ним справиться, — сглотнул вязкую слюну Невилл, шаря взглядом по комнате в поисках палочки отца. — Мне невероятно повезло, что от Авады нет спасения. Это Гарри Поттер у нас один такой уникальный». Он истерически хихикнул про себя и наконец заметил, куда отлетела палочка отца: — Я нашёл, пап, вот она!

***

«Невилл не Энакин, ему нельзя демонстрировать мощь Тёмной стороны силы. По крайней мере, не сейчас», — лениво подумал Палпатин, наблюдая сквозь залитые кровью ресницы, как Лонгботтом-младший мечется по комнате в поисках палочки. Микроскопические растения разложились в остывающей крови погибшего француза, напоследок передав Шиву полный архив украденной памяти. Ему осталось только набрать в зачарованный флакон достаточно крови Прута, чтобы потом получить доступ к его мэнору и хранилищам. Невилл наконец-то обнаружил пропажу под диваном и радостно вскрикнул. Шив принял палочку, но не стал сразу же приводить себя в порядок. Вместо этого он с трудом поднялся на ноги, крепко обнял Невилла и прошептал тому в макушку: — Спасибо тебе, сынок. Ты спас нас обоих. Я по-настоящему горжусь тобой, Невилл. Сегодня ты доказал, что взрослый мужчина и истинный наследник! — Я не мог по-другому, пап. Я убил его, чтобы жили мы… — тихо произнёс Невилл ему в плечо. — Чу́дно, мой мальчик. Ты всё правильно сделал. Наши враги, какими бы могущественными они ни были, все будут уничтожены! — серьёзно сказал Палпатин. Ответные объятья Невилла были такими же крепкими, как и его.