Пустота пахнет яблоками

      Распорядок для наёмников был строг – вахта, еда, сон. Минимальное количество свободного времени. Еда та же, что и у игроков: от холодного риса постоянно хотелось пить, а от молока вечно бурлил живот. Сон на жёсткой постели тревожил поясницу непроходящей болью, а от мыла сохла и болела кожа. Они редко знали друг друга в лицо, но желание общаться сводилось к минимуму из-за общей гнетущей атмосферы. Когда в очередной раз Пятый увидел, как Восемнадцатый курит у двери на пристань, под маской у него заходили желваки.       – Восемнадцатый! Тебе запрещено здесь находиться! – раздражение переполняло Пятого.       Восемнадцатый невозмутимо продолжал курить, глядя на рассветные лучи, розовым маревом плывущие по мелкой ряби.       – Ты что, оглох, Восемнадцатый?       Тот лишь молча затушил окурок о влажные деревянные перила и опустил маску, которая во время курения была приподнята до верхней губы. Он старательно скрывал своё лицо от других охранников за белым треугольником.       – Пожалуйся старшему, – поддел он замершего в немой ярости Пятого.       Он знал, что Пятый уже жаловался. Более того, он знал, что старшие в курсе: неприметный, но наглый Восемнадцатый был здесь благодаря Фронтмену. Как он попал сюда, кто он такой и почему ведёт себя столь заносчиво, никому не было известно. Но подобная неизвестность лишь сильнее держала остальных на опасливом расстоянии от нелюдимого Восемнадцатого.       Распорядок для наёмников был строг – но Сан Ву не был наёмником.

***

      — Думаю, что иного выхода у нас на данный момент нет, — Ин Хо стянул с плеч свой длиннополый сюртук и перекинул через спинку кресла.       Аккуратная стопка формы игрока лежала на краю низкого стола.       — Опрометчиво, — глухо откликнулся Сан Ву.       — Что? — уже обнажённый по пояс развернулся к нему Ин Хо.       — Брать себе первый номер весьма опрометчиво, — он кивнул на форму. — Ки Хун, конечно, наивен, но думаешь, он доверится первому номеру дважды?       — Сон Ки Хун знает, что та вольность Иль Нама была исключением из правил. Я, конечно, ценю то, как заматерел твой друг за годы после игры, но всё же рискну и позволю себе эту небольшую вольность.       Обнажённый, Ин Хо пугал, возможно, даже чуть больше, чем застёгнутый на все пуговицы, со скрытым за непроницаемой маской лицом. Сан Ву не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за кажущимися ленивыми и размеренными движениями его крепкого тела. Сам Сан Ву не комплексовал по поводу своего сложения — его вполне устраивал мягкий живот и отсутствие проступающих на теле мышц пресса, но странное восхищение, вызванное физической формой этого человека, не позволяло отвести взгляд.        — Мне необходимо твоё постоянное присутствие на играх с момента моего появления на арене, — не замечая или делая вид, что не замечает взгляд Сан Ву, продолжал Ин Хо. — Необходимо, чтобы ты сократил, по возможности, время на сон, еду и перекуры, — на последнем он многозначительно приподнял бровь.       «Опять нажаловались», — улыбнулся про себя Сан Ву.       Подобные мелкие акты неподчинения позволяли ему сохранять себя в этом безумии.       — А что случилось с первым номером в первой игре? Если кто-то запомнил человека с единицей на форме?       — Я тебе скажу больше, мой друг. Первого номера в первой игре вовсе не было.       «Конечно же», — мысленно упрекнул себя за недогадливость Сан Ву.       — Я не Иль Нам, мне не так интересны игры. Мне гораздо более интересны игроки.       «А точнее один игрок», — продолжил мысль Сан Ву и, к своему неожиданному стыду, вспыхнул от странной ревности. Только кого ревновать в сложившейся ситуации? Ин Хо, который за прошедшие три года успел привязать к себе свыкшегося со своей смертью в реальном мире Сан Ву, или Ки Хуна, который снился ему через ночь со своей призывно протянутой рукой, вечно слезливыми глазами и невероятно жалким щенячьим выражением преданности на наивном лице.       — Надеюсь, ты всё усвоил? — он вжикнул молнией лёгкой куртки и, обернувшись, неотрывно уставился на Сан Ву.        Небрежно прислонившись бёдрами к массивному столу позади него, он ждал ответа, сверля смятённого Сан Ву взглядом.       — Твой друг сам не оставил нас в покое. Ты на него злишься? Считаешь ли ты свою жертву напрасной? Ведь если бы не я, ты бы так и истёк кровью на том поле.       — Он выполнил мою последнюю просьбу, а остальное — его дело, — сжав зубы, ответил Сан Ву.       — Но ты злишься. Как бы ни ожесточили тебя игры, смерти Ки Хуну ты не желаешь.       Упрямое молчание было ответом на попытку Ин Хо разговорить его.       — Ты не ответил на мой вопрос. Понял ли ты мои указания? Подойди, — не дав времени ответить, приказал Ин Хо.       — Я понял. Сделаю всё, как скажете, — Сан Ву тяжело подошёл, остановившись в шаге от Ин Хо, — буду на чеку и не…       Он не успел договорить, как Ин Хо рывком подтянул его к себе за комбинезон. Едва удержавшись на ногах, он неуклюже опёрся руками о стол по обе стороны от Ин Хо и замер в неловком подобии незавершённого объятия.       — Мне необходимо, чтобы ты понимал серьёзность ситуации, — степенно проговорил Ин Хо, щекоча тёплым дыханием висок Сан Ву. — Из-за твоего друга Игры под угрозой, и его действия могут привести к непредсказуемым последствиям, — молния комбинезона плавно пошла вниз, обнажая застиранную чёрную футболку. — Его счастье, — жёсткая рука скользнула под комбинезон и сжала через бельё член Сан Ву, — что я неравнодушен к непредсказуемому развитию событий.       Сан Ву замер. Сердце колотилось в горле; его тянуло за рукой Ин Хо, и он почти лёг на него, стараясь вернуть самообладание, что слабо удавалось с членом в чужой властной руке.       — Остальной персонал предупреждён, меня знают в лицо, но мне нужен сообразительный, — он с нажимом провёл вниз по мягкому члену Сан Ву, — своевременно реагирующий, — и снова наверх, — прагматично оценивающий ситуацию человек, — он дразнил костяшками пальцев головку через бельё, и Сан Ву понимал, что возбуждение медленно начинает плавить его изнутри. — Остальные могут по глупости выдать меня, желая выслужиться или польстить, но этого нельзя допустить, — его движения, пугающе размеренные, неотступно распаляя Сан Ву, заставляли член уже твердеть в жёсткой ладони. — Ты же понимаешь, о чём я?       — Да, — в горле пересохло, и Сан Ву едва выдавил короткое согласие, для большей достоверности кивая, в итоге бессильно положив лоб на плечо Ин Хо.       — Вот и славно, мой мальчик, — Ин Хо отпустил его, отстранил от себя и двинулся к выходу из кабинета. — И, кстати, захочешь помочь своему другу — я охотно заберу у тебя то, что с таким трудом вернул три года назад.

***

      Сан Ву опасался своей реакции на первую одностороннюю встречу с Ки Хуном. Тот с усталым презрением оглядывал солдат в масках и в сердце что-то сжалось, когда Сан Ву заметил, как изменился хен — черты лица его ожесточились, прежний наивный огонь в глазах погас. Надежду оставляло лишь то, что тот продолжал бороться и, возможно, это было единственное, что держало его на плаву. Ин Хо великодушно делился с Сан Ву информацией из отчетов — дочь Ки Хун не навещал и звонки всегда были полны молчанием с его стороны. Он добровольно отрекся от семьи ради мести и она была единственным, что помогало ему все эти годы есть, пить и дышать.       Сан Ву вздрогнул, когда Ки Хун произнес те же слова, что и он в той, кажущейся далекой игре трехлетней давности. Странная надежда затеплилась, когда началось голосование и жестоко оборвалось что-то внутри, когда Ин Хо, подошедший к кнопкам последний нажал на злополучный круг, не забыв при этом равнодушно взглянуть на Сан Ву — он будто знал, что сейчас происходит в его голове. Тень отчаяния, скользнувшая по лицу Ки Хуна окончательно погубила в голове Сан Ву наивную мысль, что все может кончится сейчас.