По-другому

Чонгук замедлился, он отводит бёдра назад, стонет надрывно и снова, ужасно медленно подаётся вперёд. Иногда Сокджину кажется, что он выиграл какой-то безлимит по количеству спермы Чонгука. Ее очень много, всегда. Вот, он уже чувствует как она стекает с дырки вниз к мошонке. Опять стянет всё и будет липко. Сам Джин кончил минут пять назад и просто наслаждался медленными фрикциями своего парня. Чон что-то шепчет ванильно сладкое, а старший пытается не задохнуться, уткнувшись в подушку. Снова влажные поцелуи по спине, Чонгук кончиком языка собирает капли пота с лопаток. — Джин-хен, — наконец вышел из парня Чонгук, — как же я обожаю заниматься с тобой любовью. И улыбка эта, совершенно искренняя и красивая, от которой у Джина крыша отъезжает снова и снова. Но Сокджин не может улыбнуться или как-то показать, что у него внутри кисель из ванили, сахара и как минимум бескрайней любви к мелкому. Он что-то пыхтит, включая ложное недовольство. — У меня от твоей спермы живот раздуло, — ворчит Сокджин, переворачиваясь набок. Чонгук громко смеётся и тянет ладонь, гладит выбритый пах и цокает осуждающе. — Не преувеличивай, — не убирая руки просит младший. — А теперь обнимашки? И Джин снова ворчит, закатывает глаза, но послушно раскидывает руки в стороны, приглашая к себе. Они оба потные, запыхавшиеся и безумно довольные. Сокджин закинул ногу на бедро Чона и тот по привычке провел рукой от колена до задницы. Пальчики кружат у припухшего входа, Чонгук просовывает указательный внутрь и довольно стонет, от хлюпающего звука оттуда. — Ну хватит, — пыхтит Джин куда-то в шею младшего. Он никогда не признается, что ему самому пиздец как приятно от этого. Они лениво целуются и Чонгук пропускает момент, когда ему не отвечают, а просто позволяют посасывать свои губы. Джин не закрывает глаза, он снова ушел глубоко в свои мысли и Чон сдерживает себя, дабы разочарованно не вздохнуть слишком громко. — Ты опять загнался? Джин моргает и стыдливо опустив глаза, кивает. Ну а что он может поделать? Эти отношения вообще нахуй ему не нужны были. Пиздюшонок-понторез Чон Чонгук, с огромным членом в придачу и он, Ким Сокджин, любимчик всех соседок, бабушек и тот самый "сын маминой подруги". Если аджумы узнают, что щегол с длинной челкой ходит сюда и хорошенько натягивает Джина на член, он устанет им скорую вызывать. Его сватали уже со всеми внучками и племянницами соседок и соседей соседок. Сокджин самый вежливый и примерный парень на районе. И Чонгук в картину его жизни, ну никак не вписывается! Брынчит на своём мотоцикле, за километр слышно. У тётушки Пак слуховой аппарат от рёва железного коня сломался! В общем , разные они, чересчур разные. Одно дело, еслиб это был Тэ: Стильный, воспитанный, начитанный, да и вообще сама элегантность! Но Джин теперь знает, что выражение: «любовь зла полюбишь и Чонгука» - не выдумки. Сокджин даже представить не может, как вообще и чего родителям говорить! — А я им сам уже сказал, — вырывает из мыслей Джина Чонгук. Видимо последнее предложение Сокджин озвучил вслух. — Чего? — Того, — Чон чмокает в удивлении приоткрытые губы и щурится довольно. — Вчера с твоим отцом встречался, поговорили по-мужски, так сказать. В голосе слышно, как Чонгук собой доволен, как напыщенный воробушек, нахорохорился весь и зубы скалит. Однако, Чонгук не ожидал что встреча с холодным полом произойдет так быстро. Он кряхтит и чешет ушибленную ногу. — Ну хеееен, — хнычет мелкий, — я же для тебя старался! — Где там твой конь педальный припаркован? У Джина возмущение из всех щелей лезет, он уже штаны натянул, не обращая внимания на мокрое пятно на жопе из-за ебаной спермы. Глаза мечутся по кухне в поисках ножа, и когда успел из спальни выбежать? — Хён! Не трогай коня пожалуйста, — чуть не плачет Чонгук, он выставил руки в стороны, мол не пущу! — Успокойся пожалуйста, нормально мы поговорили, я сказал что люблю тебя больше жизни, и вообще никогда никому не отдам, не предам. От страха видимо помутнение произошло, иначе, чего бы этому щеглу ересь нести? Так, стоп. — Любишь больше жизни? — Сокджин нож всё таки опустил. Чонгук закивал энергично, в глазах проблеск надежды загорелся, может и не пострадает железный друг. — Ну раз больше жизни, то и мотоцикла не жалко должно быть, — гаденько улыбается Джин. Какие там стадии принятия есть? Отрицание - так это Чонгук башкой мотает в разные стороны, не веря в происходящее, гнев - опустим, не умеет он злиться на Сокджина. — Две недели утреннего минета, — а вот и торг подоспел. Джин раздумывает пару секунд, заманчиво конечно, просыпаться так он всегда любил. Но, будем откровенны, Чон и без этого обещания, почти каждое утро минетит его, высасывая всю душу. — Нет. — Хён, прошу, лучше ударь, но не трогай коня, — на грани истерики просит Чон. Наверное это и есть депрессия. — Чонгуки, мне кажется ты забыл, что в отношениях не сам с собой состоишь. По-мужски он поговорил, блять! У Джина снова злость через край прёт и рука только сильнее рукоятку ножа сжимает. — Прости, — шепчет Чонгук, отступая. Принятие всегда завершает процесс. Менять колёса оказалось дорого, мазь от синяков тоже была не дешёвая. Но Чонгук не смеет жаловаться и вообще не в претензии. Джин хён теперь меньше загоняется, а эти чёртовы аджумы перестали сватать ему своих внучек.